— Пришлось уйти, не дождавшись твоего пробуждения, — сказали губы, сотканные из лепестков. Образ так похожий на Лео, склонился к моим губам. — Люблю тебя, — шепнул он, прежде чем запечатлеть на моих губах невесомый поцелуй и развеяться сотнями лиловых снежинок.

Я лишь глупо засмеялась. Широко раскинув руки, я с размаху упала на свою постель, наблюдая за причудливым танцем лепестков, что продолжали кружить надо мной.

Вот так беззаботно и счастливо начался самый ответственный день в моей жизни.

Совсем скоро появился Питер, сопровождающий тех, кому следовало подготовить меня к путешествию на другой конец страны — туда, где была расположена та самая Колыбель, о которой так много говорили как о тропе к восхождению во власть. Там же сегодня соберется вся правовая верхушка Кайруса и нашего мира. И, пожалуй, впервые, я чувствовала себя до странности умиротворенной.

Моё платье было словно отлито из затемненного серебра, легкие светло-серебристые узоры подобно дыханию зимы украшали лиф и подол. Спина у платья оказалась открытой, так чтобы каждый мог увидеть древо. Когда на мою голову водрузили венец моей матери, что в руках выглядел не тяжелее пушинки, мне на мгновенье показалось, что я упаду под его тяжестью. Но эти ощущения длились недолго, и уже на следующем вдохе я смогла легко подняться и посмотреть на тех, кто так трудился над моим образом сегодня. Демоны улыбались. Улыбалась и незнакомая мне владычица в зеркале.

"Кто ты?" — хотелось мне спросить у этой женщины напротив, которая лишь удивленно изогнула бровь, как бы спрашивая — "Неужели не узнаёшь?"

Я бы непременно ответила, что пока не получается.

И думаю, что её ответом было бы — "Есть ещё время узнать…"

Каа'Лим появился как раз тогда, когда нам следовало войти в арку перехода. Времени до начала церемонии оставалось не так уж и много, потому сейчас рядом со мной собрались все те, кому следовало сопровождать меня в этот день.

В первую очередь, моя личная охрана. Куда же без неё?

Далее мой личный хроник — Джесси. Девушка заметно нервничала. Ещё бы, сегодня ей предстояло быть той, чья память и восприятие отразятся в хрониках веков. Именно она будет записывать все происходящее на инфо-кристалл для будущих поколений. Если я сегодня превращалась из наследницы во владычицу, то Джесси предстояло преобразиться из заурядного работника новостной службы в журналиста с большой буквы. Воздух вокруг девушки, казалось, то и дело наполнялся вибрациями. Её волосы ни на минуту не лежали спокойно, все время — то колеблясь, то взлетая вверх.

— Ну, хватит уже, — тихонько шепнула ей на ухо. — Сквозит же, — усмехнулась я.

Джесси на миг побледнела и уткнулась взглядом в пол.

— Простите, — пролепетала она, на что я лишь обреченно посмотрела куда-то вверх.

Всякий раз, стоило ей застесняться и начать нервничать, как она превращалась в мандражирующую невесту перед свадьбой.

— Нормально всё, — ободряюще похлопала её по спине, прекрасно зная, что в себя она придет лишь спустя несколько часов после начала церемонии.

— Ты хоть и младше её, — раздался чуть хриплый шепот Кейсана, — но у меня такое ощущение, что она твоя внучка, — хрюкнул он, пытаясь подавить смешок.

Кейсан, как лицо официально принятое под покровительство моего Дома, сегодня должен был сопровождать меня. Конечно, будь мой Дом немного больше, он стал бы замыкающим, а так вольготно расположился по правую от меня руку. Белоснежный костюм демона ярко контрастировал с моим темным платьем. Всякий раз, видя этот цвет на нем, я вспоминала о том, что всё в этой жизни может рухнуть в одну ничего незначащую секунду. И это придавало мне сил, будто бы, пока я не надела белое платье, ничто не кончено.

— Ты смущаешь её, — шикнула я в ответ.

— Думаю, её больше смущает похлопывание по спине последнего жнеца, — как ни в чем ни бывало возразил он, заработав мой возмущенный взгляд.

С некоторых пор наше общение с Кейсаном стало напоминать приятельское, и мне это очень нравилось. У меня появился новый друг. Тогда я не очень хорошо это осознавала, что здесь и сейчас формировалось ещё одно звено в самом близком круге тех, кто встанет у власти вместе со мной.

"Ну, ты где?" — моё раздражение нельзя было не почувствовать, я это знала, потому специально не стала его приглушать отправляя мысль Каа'Лиму.

Подумать только, вроде как, это я — "принцесса", "девушка", "начальница", но сейчас мы все ждем, когда некая рыжеволосая драконица по имени Кэс, которая выглядела лет на двенадцать и более всего походила на нечесаного сорванца, облагородит моего дэйурга для предстоящей церемонии. Все дело в том, что пока вчера я и Лео… были заняты, дэйург тоже не сидел без дела. Кэс была его очень близкой подругой, и именно вчера предложила ему встретиться. Она была вторым существом в этом мире, не принадлежащим к расе дэйургов, кто знал его настоящее имя. Это было показателем доверия.

Когда он сказал мне, что проведет этот день с ней, я не переживала. Я помнила эту юную драконицу по воспоминаниям Каа'Лима. Единственное, чего я не учла, что Кэс не удовлетворится простой встречей. Они пропадали вместе всю ночь. Как сказал Каа'Лим — "всего лишь дружеский полет над океаном".

"Уже бегу", — прилетело мне, а после чего каждый в этом помещении услышал тяжелый бег дэйурга с лязганьем когтей по каменному полу. Когда же из-за угла показался огромный пушистый шар, больше всего похожий на пегий одуванчик, вся наша процессия сперва синхронно вздрогнула, а после по залу раздалось приглушенное шокированное "о". И поскольку, все мы считали неприличным откровенно негодовать в сложившейся ситуации, это самое "о" больше всего напоминало последний вздох раненного гигантского животного.

Тем временем, Каа'Лим оказался достаточно близко, чтобы я могла протянуть руку и потрогать его вздыбленную шерсть.

"Это что?" — все же решилась спросить я.

"А что?" — как ни в чем ни бывало отозвался он.

"Я тебе сейчас покажу "что"!" — придав мысли необходимый настрой, пригрозила я.

Тут Каа'Лим глубоко вздохнул и, виновато опустив голову, заговорил едва слышно, даже учитывая то, что мы общались мысленно.

"Кэсси сказала, у неё есть кое-что для моей шерсти, чтобы я выглядел, как истинный шаи владыки, а не какой-то второсортный дэйург из архива. Она говорила, что это сделает мою шерсть объёмной, блестящей и шелковистой. Она… мы не знали…" "Конкретнее", — потребовала я.

"Она не виновата. Я сам сказал, что щепоти на ванну — это мало. И мы использовали немного больше…"

Я лишь мило улыбнулась, прекрасно зная, что он не договаривает.

"Хорошо", — пошел он на попятную, — "мы использовали все, что было".

"Ты похож на гигантский наэлектризованный шар с крыльями", — кое-как совладав с собственными эмоциями, зло подумала я.

"Вообще-то, это называется "естественный объем и красота вашей шерсти — ЕОКВАШ"", обиженно пробурчал дэйург и, казалось, ещё малость увеличился в объеме. Хотя куда уж больше?!

"Когда все закончится, я тебе покажу такой "еокваш" — век не забудешь", — мстительно пообещала я.


— Думаю, нам пора, — уже спокойнее сказала я. И только представив, как Каа'Лим будет смотреться, решила предложить то, что могла для него сделать.

"Может, наложить иллюзию? Никто и не заметит…"

"Я не понял", — обиженно фыркнул он, — "ты меня стесняешься что ли?"

— О, Пресветлая, — раздраженно фыркнула я, перед тем как войти в окно телепорта, — я всего лишь предложила.

А уже в следующую минуту мой мир так отчетливо раскололся на то, что было "до", и то, что уже будет "после".

Место, где мы оказались, более всего напоминало безжизненную каменистую пустыню. Над головой раскинулось бескрайнее лазурное небо, где нет ни облачка, и даже солнце кажется маленьким, но необычайно ярким, пятнышком на голубом покрывале. Мы вышли прямо на открытую со всех сторон каменную площадку, что находилась на высоте в несколько метров. К ней вели ступени из темного камня, которые выглядели столь древними, что невольно подумалось, подуй чуть более сильный ветер, и они осыпятся тысячами песчинок к ногам тех, кто собрался сегодня внизу. Тысячи демонов и дэйургов, драконы, вампиры, эльфы, гномы и оборотни — будто настоящее море из самых невероятных существ нашего мира раскинулось внизу. В лицо ударил горячий сухой ветер, и я сама не поняла, от чего именно у меня перехватило дыхание в этот момент. Представшая моему взору картина завораживала. Она пьянила и подчиняла всё мое демоническое нутро. И вопреки всему я не чувствовала в этот момент ни страха, ни смущения. Моему демону нравилось созерцать то, что предстало пред моим взором.

"Так и должно быть", — шептало нечто темное внутри меня, — "тысячи тысяч у твоих ног. Вот он естественный порядок вещей!"

Вспомнились вскользь брошенные слова Лаиссы.

— Хочешь знать, что такое Колыбель? — улыбнулась она. — Твой дед как-то сказал, это место, где он встретил всех своих демонов в одном лице. Колыбель дает всего три шага на пути к власти, но длиннее лестницы он не видел в своей жизни. Так он говорил, а что это значит, он никогда не объяснял, лишь отмахивался, говоря, что у каждого Владыки своя Колыбель и пройти через неё он тоже должен сам. Лишь тот, кто достоин, сумеет занять обсидиановый трон.

Стараясь избавиться от странного наваждения, я глубоко вздохнула и повернулась спиной к собравшимся, намереваясь сделать три главных шага на пути к судьбе, которая была уготована мне. Стоило мне это сделать, как вся толпа будто бы замерла на едином вдохе, только теперь я точно знала почему. Они увидели то, что я так бережно хранила все это время. Осознание этого факта лишь предало мне сил. Я как-то неожиданно для самой себя почувствовала, как расправились мои плечи, а внутри наконец-то появился так нужный мне всё это время стержень, дающий силу и уверенность в себе. Я прямо посмотрела перед собой. Мне предстояло взойти туда, где всего через три каменных ступени, находился будто отлитый из черного камня трон. Мне необходимо было пройти сквозь живой коридор из Глав Домов Кайруса, и только потом сделать всего три последних шага к цели, что ещё полгода назад казалась чем-то эфемерным и маловероятным.

Когда я раньше представляла себе этот момент, то он казался мне чем-то нереальным. И сколько бы я не пыталась дофантазировать эту сцену до конца, ни разу в своих мечтах я не могла увидеть, как займу место на троне, как не могла представить перед мысленным взором того, что будет дальше.

Но вот я здесь. И каждый шаг, как песчинка прожитых лет, опадает в неведомой чаше прошлого. Всего лишь миг, которому более никогда не суждено повториться. Я шла, не видя перед собой никого и ничего, и единственное на что я смогла отважиться в этот момент — мельком прикоснуться взглядом к высокому мужчине, облаченному в черную форменную одежду своего дома. Его золотые волосы были убраны в тугую косу, а взгляд холоден и бесстрастен, но мне верилось, что он неотрывно наблюдает за мной. Так же как и я. Не смотрю на него, лишь чувствую его всем своим естеством и мысленно тянусь навстречу, обнимаю его воображаемыми руками, касаюсь губ и не могу сдержать легкой улыбки, вспоминая, каково это — быть с ним. И даже когда он оказывается позади меня, я все равно продолжаю видеть его перед собой.

Делая первый шаг по небольшой лестнице, состоявшей всего из трех ступеней, мне казалось, что ещё доля секунды и всё будет кончено. Ведь, что может быть проще, чем это?

Но стоило мне ступить на первую ступень, как в лицо ударил студеный ветер. Закружился вихрь из мириад снежинок, что тут же ледяными иголочками впились в разгоряченные морозом щеки. Стоило выдохнуть, как изо рта вырвалось облачко пара. Я смотрела вперед и не верила собственным глазам передо мной раскинулись заснеженные верхушки Соколиных гор, что обнимали полукольцом небольшую деревеньку, расположившуюся у их подножья. Озеро Ома. Огромное, и так похожее на бескрайнее море стоит лишь прийти весне и своим дыханием вырвать его из ледяного плена. Без особого труда мой взгляд нашел крышу родного и милого сердцу дома.

Несмелый шаг вперед, и вот я уже бегу со всех ног туда, где меня непременно ждут. Где так вкусно пахнет хлеб, испеченный руками матери. Где так тепло не потому, что отец затопил печь, а лишь потому, что все мы дома. Где есть то, что не найти просто так, как бы сильно мне этого не хотелось. Любовь живет в этом доме. Она делает его теплее и богаче, чем любой дворец может быть. Легко отворить калитку, взбежать по таким знакомым ступеням и, кажется, даже услышать голос родных, о чем-то оживленно спорящих за скромным обедом, когда сердце радостно сожмется в предвкушении такой долгожданной встречи.

— Мара скоро придет, мам! Не надо её искать, — смеётся Ким.

И я, более не раздумывая ни минуты, легко потянула на себя входную дверь, чтобы в тот же миг оказаться в пустом и давно заброшенном доме на границе Ирэми. Глухо хлопнула ставня в давно разбитом окне. Невольно поежившись, вошла внутрь. Сейчас все в нашем прежнем доме было блекло-серого холодного оттенка. Стены, мебель, даже свет, проникающий сквозь небольшие оконца. Я шла вперед и с болью в сердце понимала, что дом наш давно опустел. И вместе с его обитателями ушел и уют из этих стен. Всё внутри ветшало и разрушалось. С каждой новой зимой этот дом исчезал из реальности. Невольно зацепившись взглядом за огромный обеденный стол, за которым в свое время собиралась вся наша огромная семья, я вздрогнула. Спиной ко мне сидела фигура, укутанная в черный длинный плащ, и как бы я не старалась разглядеть его полы, у меня не получалось. Казалось, её одеяние просто сливается со сгущающейся тьмой у её ног.

— Ну, что же ты замерла, — раздался такой знакомый, завораживающий женский голос. — Даже не выпьешь со мной чаю? — женщина подняла руку, отчего широкий рукав её одеяния чуть соскользнул по руке, обнажая длинные узловатые пальцы, казавшиеся тонкими веточками утянутыми кожей. Прошу, — указала она на место напротив себя.

От такого простого её жеста сердце моё невольно сжалось, и волны леденящего душу ужаса прокатились по спине. Тело мое сперва бросило в жар, а потом — в такой же, едва терпимый, холод. Казалось, на вмиг одеревеневших ногах я прошла на то самое место, что предлагала она, и тяжело, будто древняя старуха, опустилась на широкую скамью. Лицо незнакомки, как и всегда, было сокрыто под плотным темным капюшоном.

Посередине грязного давно ни кем не протираемого стола стоял изысканный сервиз на две персоны. Небольшой пузатый чайничек из белоснежного фарфора и блюдо, в котором лежали огромные наливные алые яблоки. В руках у женщины был изящный серебряный серп — так похожий на мой игнис — которым она ловко снимала кожуру с сочного плода. Длинная тонкая полоска надломилась и упала в одну чашечку, после чего женщина дочистила яблоко, и такой же завиток упал в чашку, что стояла ближе к ней. Небрежно отшвырнув очищенное яблоко на грязный стол, она сноровисто взяла небольшой чайник и разлила горячий напиток. По дому поплыл одуряющий аромат свежезаваренного чая, яблока и ещё чего-то… терпкого, но невероятно притягательного.

— Попробуй, — придвинула она белоснежную чашку на тонком фарфоровом блюдце ко мне. Потрясающе, — подняв свою чашечку и жадно вдохнув исходящий от напитка аромат, сказала она, делая осторожный глоток.

Не желая перечить и ещё больше желая распробовать необычный напиток, я тут же последовала её примеру. С удовольствием прикрыв веки, я сделала небольшой глоток, и всё внутри меня будто бы задрожало от непередаваемого вкуса, что расцвел на языке. Напитком хотелось наслаждаться, его хотелось смаковать на языке, словно то был не просто чай, а… Невольно вздрогнув и отстранив от губ чашку, я заглянула в неё, пытаясь рассмотреть содержимое. Темная густая жижа плескалась на самом дне. Испуганно подняв взгляд, я замерла, не в состоянии осознать происходящее. Изящные алые губы кривились в усмешке, и с их уголка стекала густая темно-алая струйка. Зеленые кошачьи глаза искрились весельем, а тяжелые рыжие кудри спадали на точеные плечи.

— Скажи, разве может быть что-то лучше? — усмехнулась она.

В этот самый момент, я будто очнувшись от охватившего меня оцепенения, прыгнула на неё, более не сдерживая своей натуры. Моя рука легко вспорола податливую плоть, вырывая из груди женщины то, что давно следовало вырвать. Но стоило моей кисти сомкнуться на ещё трепещущем сердце и посмотреть в глаза той, что я так истово ненавидела, как испуганный полустон-полукрик покинул мои губы.

Сейчас у моих ног, жадно глотая воздух, была вовсе не Фрида. Полные непонимания и муки на меня смотрели угасающие золотые глаза. Словно кто-то неосторожно погасил это золотое сияние. Лео силился что-то сказать, но я не могла понять ни слова, лишь булькающие хрипы доносились из его горла. И кровь. Казалось, жидким золотом было покрыто всё вокруг. Я чувствовала, как в последний раз сжалось нечто теплое у меня в руке, а взгляд того, кто был так дорог мне, показался пугающе пустым и безжизненным.

— Нет, — одними губами, прошептала я. — Нет!

Резко выпрямившись, я была не в силах понять, что происходит. Казалось, мир вокруг меня исчез. Только золото на руках. Только тьма подвала нижнего яруса Центра. И демоны. Десятки демонов, что по периметру обходят мою невидимую клеть, записывая что-то в своих журналах.

— Как жаль, — говорит демоница из Дома Воздуха подошедшему к ней мужчине из Дома Земли. Такая молодая и совершенно невменяемая. Хотя… все мы предполагали нечто подобное от последнего жнеца.

— Не страшно, — отвечает коренастый мужчина, внося пометки в свой журнал. — Главное, она всё ещё дышит, а значит, и мы будем живы. А уж сделать её существование достаточно долгим в подвалах Центра не проблема, сама знаешь, — усмехается он, и женщина смеётся чему-то, понятному ей одной.

— Да, брось, — всё еще усмехается она. — Совсем скоро родится дитя и потребность в ней и вовсе отпадет. Если только сохранить на всякий случай? — весело предлагает она.

"Дитя?" — эхом разносится у меня в голове, а взгляд сам собой падает на округлившийся живот.

На мне нет ничего, кроме короткой белоснежной сорочки, от чего небольшой, но уже круглый живот, особенно заметен. Дрожащей рукой, что все еще блестит от золотой влаги, я прикасаюсь к животу, чувствуя, как бьется крошечное сердце под моей ладонью.

— Я не сумасшедшая, — надтреснувшим голосом шепчу я. — Слышите? Слышите меня?!

Они не слышали. Или делали вид, что не замечают моих криков. Казалось, я оказалась одна в огромной комнате, где было полно народу, а меня воспринимали лишь частью интерьера.

— Перестань, — знакомый голос брата раздался со спины. — Ты же видишь, им всё равно нет никакого дела, сумасшедшая ты или нет.

Его теплые ладони накрыли мои плечи, и я тут же повернулась к нему лицом.

— Ким, — прошептала я, не в силах справиться с охватившими меня эмоциями. — Что происходит со мной? Я не понимаю… И Лео… Неужели я? — не желала договаривать свой вопрос вслух, ожидая, что он сможет понять меня без слов.

Энаким, который явился мне в стенах подвала Центра, выглядел как завсегдатай балов и приемов Эдэльвайса. Пошитый руками лучших мастеров Ирэми камзол цвета горького шоколада подчеркивал блеск его волос, оттеняя глаза и делая их ярче и выразительнее, и кроме этого, позволял моему брату выглядеть очень дорого. Так, как он любил при жизни. Высокие сапоги из искусно выделанной кожи, белоснежная рубашка и перстень на руке — тот самый, что когда-то давно подарил ему Орэн.