— Ладно, я все расскажу. Только давай сперва настроим платформу и поместим её над ней.

— На какой срок делать настройки? Здесь теперь нет Пэм, которая могла бы подпитывать платформу постоянно, потому необходимо вложить такое количество силы, чтобы заряда оказалось достаточно, — пояснил он, поднося Лиссу к налившемуся золотым сиянием кругу и просто отпуская её, позволяя её телу свободно воспарить над платформой.

— Для начала на месяц, — пожала я плечами. — Если в ближайшее время ничего не получится, то план немного изменится, но не столь кардинально, чтобы она могла просто уйти.

— Что тебе сделала эта человеческая девчонка? — спросил он, пристально посмотрев на меня.

— Она… ошиблась, а я помогу ей все исправить, — сказала я, подойдя к нему ближе, когда его руки совершенно по-хозяйски оказались на моей талии, притянув меня к груди.

— Знаешь, — прошептал он мне в волосы.

— М? — щурясь, словно довольная жизнью кошка, я вдохнула полной грудью, прильнув к его плечу.

— У нас есть ещё целый день до того момента, как ты станешь "Великой и Всемогущей", — хмыкнул он, а я не сдержавшись усмехнулась.

— О да, я буду именно такой! И что же нам делать в этот последний прекрасный день безвластия?

— Даже и не знаю. Может, займемся вязанием… ну, или вышиванием? Всегда мечтал научиться этим штучкам с цветными нитками.

На это его предложение я лишь несильно толкнула его и решительно высказала свое "нет".

— Тогда, давай кое-куда сходим? — отсмеявшись, предложил он.

— Куда?

— Туда, куда давно следовало бы попасть, но путь я смог найти лишь недавно, — немного таинственным шепотом сказал он, беря меня за руку.

— Звучит интригующе. Это далеко?

— Ну, смотря, как именно будем туда добираться.

А уже в следующую секунду мы оказались в таком знакомом для меня месте.

— Это же моя резиденция, — немного разочарованно вздохнула я, — а тут я бываю по несколько разна дню, — указала я взглядом на вход в свое крыло.

— А тут, — кивнул Лео в сторону крыла моих родителей, которое все ещё оставалось запретным для меня. Сколько бы я не пыталась, но проникнуть туда не могла.

— Только не говори, что знаешь как? — широко распахнув в изумлении глаза, посмотрела я на него.

— Теперь знаю, — хмыкнул он. — Взламываю их покои с момента её гибели. Правда, больше по памяти приходилось работать над схемами защиты.

— Зачем? — не смогла я удержаться от вопроса. Ведь, правда, зачем нужно ломать защиту покое в уже почившей Главы?

— Хотел, чтобы тебе кое-что перешло по наследству, — подмигнул он, подойдя к дверям, ведущим в покои моих родителей и выуживая из кармана небольшой пузырек с серебристой жидкостью. — Не смотри на меня так, — покачал он головой. — Я не извращенец и не маньяк. Да, я собрал кровь Ливы в тот день, когда ты родилась, но только потому, что она могла понадобиться в будущем. Со смертью Эллиэна твоя мать стала очень мнительной, и многие свои заклятья делала именно на крови, а чтобы их вскрыть, нужна именно её кровь.

— Как ты мог подумать об этом в тот момент, — несколько обескуражено поинтересовалась я.

— Всегда думаю сразу о нескольких вещах, ты же знаешь, — пожал он плечами.

Тем временем Лео легко откупорил пузырек, что держал в руках, и капнул себе на указательный палец несколько капель. После чего начертал на двери странный замысловатый символ, больше похожий на беспорядочные завитушки и точки, и что-то прошептал на древнем ометти — дверь тут же поддалась и приоткрылась.

— Пойдем, — протянул он мне руку, которую я тут же приняла.

Стоило нам войти, как пространство вокруг стало наливаться теплым приятным светом. Мы оказались в длинном коридоре, таком же, как тот, что вел в мои покои, только тут вдоль стены висели живые картины. Одни показывали удивительной красоты закат или рассвет, на других была изображена пара, которую я теперь с легкостью могла бы узнать — мои отец и мать. Где-то они истово целовали друг друга, а где-то просто держались за руки, танцевали или чему-то смеялись. Это была галерея, посвященная их счастью, любви и прошлому, которое уже не вернуть.

— Лива создала это, когда Эллиэн уже погиб. Это галерея её памяти. Так она называла этот коридор. Каждый день, возвращаясь в свои покои, она проходила сквозь этот коридор. Если спросишь меня, то мне легче было бы залезть в петлю, чем переживать такое каждый день, — заключил Лео, не торопя меня и позволяя рассмотреть каждую новую картину.

— Она просто хотела помнить, — ответила я, чувствуя, как против воли в горле встает тяжелый ком. Сейчас я стояла напротив картины, где в комнате, залитой солнечным светом, мой отец легко подхватывает на руки мою мать и начинает кружить так, что Лива беззаботно смеется. — Чистая симфония счастья, — прошептала я, глядя на это.

— Посмотри на название, — сказал Лео, указывая на несколько строчек написанных ровным красивым почерком под самой картиной.

— "День, когда зажглась наша звездочка", — прочитала я и, нахмурившись, посмотрела на Лео. Какая "звездочка"?

— Ты, — усмехнулся он, притянув к себе ближе.

— Насколько было бы всё иначе, если бы не одна ненормальная, — тяжело вздохнула я и всего на миг представила, как тут смотрелись бы картины, где я бы была на руках своего отца или как они наблюдали за моими первыми шагами…

— Пойдем, — все же попросила я, слишком тяжелыми были эти мечты, чтобы продолжать думать о них.

— Теперь ты сможешь приходить сюда, когда захочешь, — первым нарушил молчание Лео. — Эти двери не смогут помешать.

Мы остановились у входа в одну из комнат, и Лео решительно толкнул дверь от себя. А я не без доли горечи узнала ту самую комнату, где мои родители впервые узнали обо мне. Вот только солнце почему-то не заливало больше окружающее нас пространство.


— И все же, — отвлекаясь от рассматривания убранства вокруг, спросила я, — зачем мы здесь?

— Ты знаешь, — судя по всему, он решил начать издалека, — с моей мужской точки зрения, женщины странные, — заключил он. — И я думаю, тебе будет понятен жест твоей матери больше, чем мне. Когда она только узнала о том, что беременна, то… а что говорить, сейчас сама увидишь, — усмехнулся он, подходя к ничем не примечательной на первый взгляд двери в самом углу комнаты и с легкостью открывая её.

Сначала я не очень хорошо могла разглядеть то, что находилось внутри совсем небольшой комнаты с множеством стеллажей, на которых притулились самые разнообразные и никак несвязанные по смыслу вещи. Здесь были какие-то необычные и на вид дорогие погремушки, книги, коробки, игрушки, инфо-кристаллы.

— Что это?

— Когда она узнала, что ждет ребенка, то складывала тут все, что хотела бы отдать потом тебе. Когда-то это принадлежало ей или Эллиэну, своеобразные осколки их детства. Если захочешь, сможешь как-нибудь разобрать всё это, но я бы очень хотел передать тебе то, что сама Лива получила от своего отца и в чем была в день вступления в права владычицы. Где же она? — он вошел внутрь комнаты и стал рассматривать самые верхние полки, а я тем временем взяла в руки крошечную серебряную погремушку. Сложно было назвать это игрушкой для ребенка, скорее уж — предметом искусства. Легонько встряхнув её, я поразилась насколько приятный и мелодичный звук издавала она, и почему-то тут же зевнула.

— Не тряси ею, — подавив широкий зевок, усмехнулся Лео. — Уснем прежде, чем до кровати дойдем.

— Прямо магический бубен, — прыснула я, все же аккуратно откладывая "погремушку-усыплятор" в сторону. — Удобная штука, — фыркнула я, вспомнив сколько труда уходило у Айрин и Элфи, чтобы уложить Леона. Надо будет взять её для них.

— Да, и очень редкая, — согласился Лео, привставая на носочки и выуживая из самой глубины верхней полки ничем не примечательную коробочку из темно-коричневого картона. — Вот она! радостно улыбнулся он, передавая её мне.

— Что там? — нахмурилась я, но коробку все же приняла.

— Если не откроешь — не узнаешь, — подмигнул он мне.

Легонько проведя пальцами по шероховатой поверхности коробки, я отчего-то испытала трепет перед тем, что было сокрыто в ней. Чтобы это ни было, это было подарком моей настоящей матери.

— Она бы хотела, чтобы традиции были соблюдены, и это перешло по праву наследия от Главы к Главе, от матери к дочери, — тихо сказал он, когда я осторожно открыла крышку и убрала ее под дно коробки.

На обычной подушечке из черного бархата лежал венец из затемненного серебра. Тончайшие нити, будто серебряные травинки, переплелись между собой, превращая металл в нечто особенное, воздушное и не принадлежащее этому миру. На нитях, словно капли утренней росы, лежали россыпью маленькие и настолько прозрачные камни, что мерцающие и завораживающие, притягивая взор, они и, правда, казались настоящими каплями, а не бездушными стекляшками. По самому центру венца располагался обсидианово-черный камень, выточенный в форме продолговатого ромба, грани которого были столь острыми, что прикасаться к нему было страшно.

Я смотрела на него и не могла найти слов, чтобы в достаточной мере суметь описать то, что увидела. Я бы не могла назвать это украшение мужским или женским. Такое украшение мог с достоинством носить такой мужчина, как Самаил, но и на Ливе оно смотрелось бы не просто уместно, но величественно.

— Ничего не скажешь? — тихий чуть хриплый голос ворвался в мои мысли, заставляя оторваться от подарка.

— Я… — отчего-то разволновалась я, — не знаю. Он прекрасен. — Смутившись, пыталась подобрать слова, но так и не смогла найти более точного описания.

— Завтра он будет как нельзя кстати, — улыбнулся мне Лео и, взяв меня за руку, повел за собой из комнаты Ливы.

В этот раз я старалась не смотреть по сторонам, бережно прижимая нежданный подарок к груди, я думала, что после всех этих "торжеств" обязательно вернусь сюда, чтобы как следует рассмотреть и запомнить столь дорогие воспоминания чужого счастья.

Уже стоя на открытой террасе моего личного крыла, Лео поднес мою ладонь к своим губам, перевернул её и нежно прикоснулся ими к центру моей ладони. От такой простой незамысловатой ласки я вдруг вздрогнула.

— Спасибо тебе, — пристально посмотрев мне в глаза, сказал он.

Солнечные лучи отражались от его волос мириадами золотых искр, а ветер озорно трепал их, в то время как мне казалось, что именно сегодня я провожаю последний день своей до этого момента такой простой и понятной жизни.

— За что?

— Просто, — хитро сощурил глаза, а на его губах возникла легкая улыбка.

— Просто?! — не смогла не улыбнуться я в ответ. — Ты говоришь спасибо просто так?

— Возможно, — смешно поиграв бровями, чему-то своему засмеялся он.

Я смотрела на свою ладонь, что до сих пор оставалась в его руке, и это казалось таким правильным, как должно было быть всегда. Да, завтра многое изменится для меня, но сегодня, здесь и сейчас, я вдруг почувствовала, что это момент, к которому я так долго шла. "Вернуться домой". Что означает эта фраза для большинства? Должно быть, вернуться в то место, где ты вырос, где прошло твое детство, где все так просто и знакомо. Для меня же все вышло немного иначе, ведь мой дом теперь в этой руке… Именно там, где он будет держать меня за руку, я буду чувствовать себя на своем месте.

— Не уходи сегодня, — как эта фраза вырвалась из моих губ, я не знаю до сих пор. Но стоило это произнести, как все шестеренки вдруг встали на свои места, щелкнул пусковой механизм, и время начало свой новый отсчет с того самого мгновения, как были произнесены эти три незамысловатых слова.

Улыбка слетела с его лица и теперь невероятно глубокий взгляд золотых глаз, казалось, проникал внутрь меня, заглядывая в такие глубины моего сердца, о которых даже я сама не подозревала ранее. Его широкие ладони бережно коснулись моей шеи, а губы нежно накрыли мои. Поцелуй на грани прикосновения, воздушный и трепетный, отзывался дрожью во всем теле. Каждое прикосновение Лео то взрывало мое сердце, то заставляло вдруг замереть, будто покрывая тонкой корочкой льда, и лишь его горячее дыхание, касаясь моей кожи, зажигало всё внутри меня вновь. Приятное томление овладело мной, когда мы вдруг стали ещё чуточку ближе друг к другу.

Его руки ласкали мое тело, а я чувствовала, что между нами происходит нечто большее, чем простые прикосновения. Каждое его движение отзывалось вибрацией внутри. Его пальцы осторожно проникли под ворот моей куртки, и та как-то незаметно заскользила по плечам, устремляясь вниз. Мои пальцы запутались в его волосах, когда ладони оказались на его затылке.

Постепенно поцелуи, что связали нас в единое целое, становились все жарче. Прикосновения все откровеннее. Когда он поднял меня, я случайно открыла глаза лишь для того, чтобы увидеть бархатное черное небо над головой, усеянное тысячами звезд. Как мы оказались здесь? И где, вообще, это загадочное "здесь"? Я не знала ответа ни на один из этих вопросов… Лишь прикосновение ласкового теплого ночного ветерка с привкусом соли, шелест волн и нежелание думать ни о чем другом, кроме мужчины, что сейчас рядом со мной, волновали меня.

Ночь укроет нас ото всех. Растворится неуместное стеснение и страх в глубинах черного моря, когда два обнаженных тела сольются воедино под сиянием холодных звезд. В эту ночь наша любовь обрела плоть, в которой так нуждалась и стала чем-то новым для каждого из нас. Мы изучали друг друга, даря ласки, о которых так долго мечтали, и нежность, что так долго хранили в своих сердцах. Обжигающие прикосновения, под натиском которых пропадали любые связные мысли о происходящем. Удивительный день, по желанию моего мужчины превратившийся в ночь, что для каждого из нас стала открытием, полным откровенных признаний, словно шелковым покрывалом укутывала наши тела. Понимание того, что мы принадлежим друг другу на глазах у тысяч звезд, это то, к чему мы так долго шли, и теперь уже ни за что не потеряем.

"Как, где и когда я уснула?"

Первая связная мысль возникла в сознании, когда яркие солнечные лучи запутались на кончиках моих ресниц. Недовольно сощурившись, я попыталась натянуть одеяло на нос, но поведя рукой по холодной ткани простыни, резко открыла глаза.

Что же было неправильным в этом пробуждении?

Я была одна.

Но…

Перед мысленным взором встали такие яркие и живые картины прошлой ночи. Ночи? Как мы могли из середины дня переместиться в ночь? И, вообще, который сейчас час? Может… — Мне все приснилось? — чуть слышно прошептала я в пустоту собственной комнаты.

От этой мысли стало не по себе. Невольно вздрогнув, я подняла руку, чтобы убрать прядь волос упавшую на глаза, как в воздухе закружились десятки нежно-лиловых лепестков. Словно растревоженный рой диковинных бабочек, они взмыли с моей постели в воздух, кружа вокруг меня, а уже спустя несколько секунд сложились в один узнаваемый образ.