То, что происходило дальше, заставило Джесси задуматься о многих вещах. И, как это ни странно, думала она в первую очередь о себе. Раньше ей казалось, что все в их жизни определяет происхождение и сила. Ей верилось, что родись она с чуть большим потенциалом или у более влиятельных родителей, то судьба её могла сложиться иначе.

Но сейчас, она невольно сравнивала себя и восемнадцатилетнюю 'девчонку' рядом с ней и не могла сказать, что сравнение ей нравилось. Ей было пятьдесят три, а она в этот момент самой себе казалась младенцем, оказавшимся рядом с матерым хищником. Уверенным, сильным, знающим себе цену и значение собственных задатков. Юная владычица не была заносчива и не пыталась придать себе значимости надменным поведением, как делали многие в её круге силы. Ей это было не нужно. Казалось, за неё говорит энергия, что течет в её жилах, и какой-то внутренний стержень, не заметить который просто невозможно. Просто посмотри, и поймешь, кто перед тобой. Не нужны ни регалии, ни знакомства с фамильным древом. Всего лишь один взгляд, и Джесси уже осознавала, что против владычицы она неуклюжий котенок…

'Как странно', - думала она, — 'неужели все Серебро было таким?'



Мужчина, встретивший нас в холле Центра, не показался мне враждебно настроенным, но рядом с ним было как-то не по себе. Холодный, колючий взгляд черных глаз на красивом лице, казалось, проникал куда-то в самую глубину моего естества. Было жутко. Но в то же время я помнила, кто я и для чего сюда пришла. А раз сделала это, то должна дойти до конца.

Словно по странной дороге в Бездну мы спускались все ниже под землю, наблюдая за тем, как вместе с каждым нашим шагом вниз, погружаются судьбы молодых демонов содержащихся тут. Я думала, что самое ужасное — это ярость, из которой невозможно найти выход. Такими были демоны первого, самого верхнего, яруса. Казалось, что мы оказались на огромном полигоне, где просто блуждали содержащиеся здесь десятки подростков. Не было ни клеток, ни камер, мы просто шли по узкой тропе из светлого камня, Мортис строго-настрого запретил сходить с неё.

— Они не видят нас, не видят друг друга. Мир за тропой — иллюзорная реальность для каждого из них. Момент, когда они оказались запертыми в собственных эмоциях. Постепенно, деталь за деталью, мы меняем эту иллюзию, шаг за шагом корректируя реальность и вытягивая их из этого омута. Это довольно длительный процесс, в таких случаях быстро не получается, — пояснял нам Мортис по мере нашего движения.

Иногда нам встречались работники Центра, казавшиеся заснувшими, так как стояли с прикрытыми глазами у самого края тропы напротив того или иного демона. На нас они не обращали никакого внимания, продолжая незримо следить за своими подопечными.

— Что они делают? — поинтересовалась я.

— Переживают реальность вместе со своими подопечными, меняют их воспоминания, читают и правят мысли, — монотонно отозвался он. — Например, сейчас, — указал он в сторону золотоволосой демоницы, замершей у края тропы напротив молодого демона из Дома Огня. — Эйрис должна поменять жертву в восприятии Донаи.

— Как это?

— Ну, вы должны знать, что просто так в такой ситуации не оказываются. Доная сильно искалечил дорогую для себя женщину, он сжег их дом, когда вышел из себя. С тех пор не может выйти из того состояния, день за днем переживая то, что с ним произошло, не в состоянии отпустить это. Эйрис меняет жертву в его памяти на постороннего демона, делая восприятие менее личностным.

— То есть, завершив лечение, он и не вспомнит, что на самом деле с ним произошло?

— Почему? — усмехнулся Мортис. — Мы не отпускаем грехи, не лечим совесть и не пытаемся заставить их поверить, что они невинны. Когда он выйдет из шокового состояния, то будет помнить все, просто не будет так остро реагировать. Он сможет перейти через самые острые эмоции первостепенной реакции. И, владычица, молодость не повод не нести ответственность за содеянное. Доная предстанет перед судом Главы Дома и понесет наказание, когда сможет его осознать.

Я ничего не ответила. Не потому, что мне нечего было сказать. Просто в тот момент я поняла, что когда у тебя не хватает собственных внутренних сил пережить что-то ужасное, совсем не плохо, если тебе помогут… Вот только, что думать, если это делается не для того, чтобы помочь излечиться, а чтобы ты почувствовал боль.

Очередной ярус и полное непонимание происходящего. Даже воздух здесь похож на тягучий кисель, в котором будто залипаешь. Неловко двигаться, не хочется продолжать путь, не хочется ни спрашивать, ни смотреть. Ничего не хочется. Ни дышать, ни жить, ни существовать. Странная осязаемая апатия нахлынула на меня с головой, заставляя замедлить шаг. Как же тяжело…

— Вы молоды, потому так реагируете, — заметил Мортис, стоило нам ступить на очередную тропу.

Если на верхнем ярусе демоны за тропой двигались, даже порой вели себя агрессивно, сражаясь с невидимыми соперниками, то здесь они сидели или лежали, словно окаменевшие статуи: по их волосам не струилась сила, а взгляд был устремлен куда-то в бесконечность. Они не замечали ничего вокруг, словно прибывали в вакууме.

— Здесь те, кто потерял смысл своего существования, — продолжал комментировать окружающее Мортис. — Такое среди нас тоже встречается. Мы постараемся не задерживаться тут. Их эманации слишком сильны для здоровых молодых демонов, для вас в том числе. Стоит отметить, что заставить кого-то вновь почувствовать вкус к жизни куда сложнее, чем переступить через эмоции.

С трудом переставляя ноги по тропе, я понимала, что никогда не забуду то, что увидела тут.

Забвение.

Безысходность.

Опустошение.

Все эти юноши и девушки были совершенно пусты, как если бы у каждого из них выковыряли саму сердцевину, оставив лишь пустые оболочки доживать свой век.

— Отчего такое может случиться? — еле шевеля губами, спросила я, стараясь лишний раз не смотреть вокруг себя, слишком тяжело это было.

— Потеря, — отозвался Мортис. — Всему своя плата и цена. Долгая жизнь, невероятная сила, отменное здоровье, но за все нужно платить. Искренние чувства — наша уязвимость. Мы любим лишь однажды, и это чувство не измерить никакими глубинами, а потерять нечто, чему не найти замены… все равно, что перестать существовать.

Это были словно мои личные круги пропасти, которой мне удалось избежать. Ведь я со всей остротой и ясностью понимала, что могла оказаться в той или иной ситуации на одном из этих этажей, где день за днем угасала бы и моя искра.

Оказавшись на следующем ярусе, я уже не знала чего ожидать. Но уж явно не того, что тут вдоль стен окажутся расставлены те самые пластины, над которыми я и Лео держали когда-то вампиров в его доме. Вот только тут был всего один демон, пластина под которым источала нежное золотое сияние, а он сам в совершенно расслабленной позе, словно под водой, парил над ней.

— Это отделение, откуда уже не выходят, — пояснил Мортис. — Мы умеем признавать, что оказались бессильны.

Я слушала его вполуха, не в силах отвести взор от открывшейся мне картины. Юноша казался таким хрупким, беззащитным, его багряно-красные волосы, словно пламя, развевались ореолом вокруг него. Изысканные, утонченные черты лица, нежный изгиб губ, тонкий нос, выразительные темные брови. Лицо его было безмятежным и казалось, что он просто спит.

— Что с ним произошло? — не обращая внимания на главу Центра, я решительно шагнула к этому демону, не в силах отвести взгляд от пламени в его волосах.

— Это имеет значение? — чуть тише спросил Мортис, нарушая особый этикет, когда вопросы владычицы не игнорируются.

— Если я спрашиваю, значит да, — холодно мазнув взглядом по мужчине, сказала я, поражаясь собственной дерзости.

— Что ж, — не выказав никакого смущения от моего тона, начал говорить мужчина. — Кейсан убил своего единоутробного брата, владычица.

От его слов у меня пошел мороз по коже. Перед глазами встал Ким. Его тело, выпадающее из крепкой хватки рыжеволосой женщины. То, как трепетали его блеклые каштановые пряди на стылом ветру высоко в горах, когда я несла его в тот дом, где началась его маленькая сказка с таким невероятно печальным концом…

И я неотрывно смотрела на юношу, что сейчас так безмятежно спал. На то, как спокойно его лицо и как безропотно он готов принять то, что с ним произошло и к чему это приведет в итоге.

— Что с ним будет? — непослушными губами спросила я, ощущая как покалывает спину холод, расползаясь по всему телу, сковывая странным оцепенением кончики пальцев на руках и ногах.


— Когда придет официальное подтверждение из его Дома, я упокою его.

Его слова произнесенные таким спокойным и невыразительным тоном, словно удар леденяще-обжигающей волной прокатились по всему телу, находя свой отклик где-то глубоко в душе. Кисти рук непроизвольно сжались в кулаки, и я готова была уже сказать ему все, что о нем думаю, когда прерывистый вздох сорвался с губ, вырываясь густым облачком пара, преобразуясь в россыпь крошечных снежинок.

Толком не понимая, что происходит, посмотрела на своих сопровождающих и только сейчас поняла, что время вокруг словно замерло. Джесси заcтыла с поднятой рукой, в которой был зажат кристалл, Мортис, забавно прищурившись и вытянув губы дудочкой, замер, так и не сказав то, что хотел. Моя охрана… она и раньше казалась недвижимой, когда не было необходимости двигаться. В этот момент мне стало по-настоящему не по себе. Сильный озноб пробежал по всему телу, когда я вновь обернулась к Кейсану. Рядом с безмятежно спящим демоном стояла точная его копия. Юноша, с багряно-красными волосами, одетый в черные одежды, едва касался руки, свободно парящей над пластиной и пристально смотрел на меня черными провалами глаз.

— Кейсан, — онемевшими губами прошептала я.

Красивые губы изогнулись в кривоватой усмешке, а сам демон лишь слегка качнул головой.

— Эйвин, — грустно улыбнулся он, вновь оборачиваясь к… своему брату? — Не дай им убить его, Жнец. Его время ещё не пришло.

— Я…, - не зная, что сказать на это, произнесла, судорожно подбирая слова.

— Ты можешь его вернуть, — резко обернувшись ко мне и сведя брови на переносице, уверенно и зло прошипел он.

От такой перемены в нем я невольно вздрогнула.

— Я не знаю как, и…

— На тебе её длань, — обличающе указал он на меня пальцем, — отведи его от Грани!

Красивое лицо исказилось в зверином оскале, когда он решительно шагнул ко мне.

— Ветви твоего древа так высоки, — шипел он мне в лицо, — а корни так глубоки, что по нему не страшно спускаться обратно… туда и обратно… туда и обратно… нужны только ветви и корни, чтобы не заблудиться в пути… Я вижу их. Чувствую, что мог бы пройти по ним… но моих корней больше нет… Но у него есть! — тонкий длинный палец указал на грудь Кейсана. — Приведи его обратно! Слышишь! Почувствуй свои ветви, корни удержат тебя!

Всё, что он говорил, походило на откровенный бред умалишенного, но в этот момент я так отчетливо поняла, что значат его слова. Рисунок на моей спине откликался на каждое произнесенное им слово. Будто очнувшись ото сна, он становился осязаемым не просто на коже, я чувствовала странную связь, исходящую от него и уводящую куда-то очень далеко и в то же время так близко. Как если бы я искала живого человека, я так же отчетливо видела незримую связь, уводившую сознание или душу от тела. Сквозь древо на моей спине я ощущала это, словно оно было проводником, который мог указать мне путь… Не моему телу, но сознанию. И мысленно я потянулась к этой связи, ощутив себя летящей в глубокую бездну с такой скоростью, что когда вновь открыла глаза, не смогла сразу понять, что происходит.

Я стояла на выжженной солнцем потрескавшейся земле. Насколько я могла видеть, повсюду была эта безжизненная пустыня. Ни деревца, ни травинки, ни тени, чтобы спрятаться от беспощадно палящих лучей. В лицо ударил порыв сухого удушливого ветра. Всё ощущалось странно, словно я не в первый раз оказалось в этом месте. Реальность вокруг меня казалась не просто знакомой, а подвластной моей воли. Было ощущение, что этот мир либо плод моего воображения, либо же готов меняться согласно директивам моего разума.

Я помнила, зачем пришла сюда. Не было ни растерянности, ни паники. Я могла чувствовать окружающее меня пространство, как свой организм, потому…

— Кейсан, — вытянув руку, словно стараясь дотянуться до кого-то, прошептала я.

Будто круги по воде мои слова отразились в окружающей реальности, очередной жестокий порыв пышущего жаром ветра ударил в лицо, в то время как меня перебросило из одной точки пространства в другую. Здесь было жарче. Казалось, будто бы воздух напитан пламенем. Я чувствовала это, но особого дискомфорта не ощущала. Хотя, происходи нечто подобное в реальности, думаю, мне пришлось бы не сладко. На этот раз я оказалась у скалистого обрыва, где внизу бурлила огненно-красная лава, рекой она изгибалась вокруг скалистого уступа прочь к новым берегам.

Я увидела его сразу. Подобно багряно-алому факелу, покрытому пламенем истинной натуры, он стоял у самого края, безразлично взирая вниз и ни на что не обращая внимания. Абсолютно черные глаза безбоязненно взирали в сердце бездны, что раскинулась у его ног. Этот взгляд говорил куда больше, чем что бы то ни было. Он говорил, что демон был готов сделать последний шаг и уйти.

— Кейсан, — тихо позвала я, подходя ближе. — Ты слышишь меня? — спросила потому, что на мое появление он никак не отреагировал, продолжая неотрывно смотреть в пропасть у своих ног.

Демон озадаченно моргнул, с какой-то неохотой оборачиваясь ко мне.

— Кто ты? — спросил он так тихо, что я едва смогла расслышать.

— Эйвин попросил меня забрать тебя…

— Я готов, — ответил он с воодушевлением, и я впервые увидела проблеск интереса в его глазах. — Умирать не страшно, — качнул он головой, — когда ты так этого ждешь.

— Как же быть, Кейсан, ведь твой брат попросил тебя жить? — с каждым шагом я была все ближе к нему и, когда встала рядом, протянула свою ладонь, что сейчас источала странное серебристое сияние, в то время как демон попытался было отшатнуться от меня.

— Нет смысла… — начал было он.

— Смысл… — повторила я, вспоминая себя в заснеженном лесу в объятиях уже мертвого медведя, — Да, Кейсан, сейчас смысла нет, но не будь эгоистом. Твой брат очень хочет, чтобы ты его нашел. Ради него позволь наступить новому дню.

Он ничего не ответил мне, лишь продолжал молчаливо взирать на меня провалами черных демонических глаз. Сколько мы так простояли, вечность или один ничего не значащий миг, я не могу сказать, время у Грани весьма относительно.

— Ты похожа на звезду… — прошептал он.

— Я и есть последняя звезда. Пойдем, Кейсан. Тебе тут не место.

Его прикосновение было неуверенным. Казалось, что его рука всего лишь дрогнула, касаясь кончиков моих пальцев, но и этого было достаточно, чтобы тончайшие серебристые нити, исходящие от меня, опутали его предплечье, словно побеги молодой лозы, крепко-накрепко привязывая ко мне. И, когда мужчина закричал, словно мое прикосновение причиняло ему физическую боль, я очнулась.



— Вам нужны подробности того, как это произойдет? — иронично заметили у меня со спины.

'О чем он?' — пронеслось в голове, в то время как я сама пыталась осознать произошедшее. Машинально прикоснулась к запястью. Нет, оно больше не сияло, только тончайшие паутинки тянулись от моей руки к до сих пор прибывающему в стазисе демону. Они чем-то напоминали нашу связь с Лео, но в то же время были совершенно иными, более тонкими, нежными и простыми. Я ощутила себя якорем, ведь я могла оборвать эти нити и уйти, а могла, потянув за них, вернуть кого-то, кто так нуждался сейчас в этом.

— Нет, — жестко припечатала я. — Потому, что этого не будет.

Позади меня послышался ироничный смешок, который показался мне весьма оскорбительным. И, когда я уже обернулась в сторону Мортиса, позволяя тьме заполонить мой взор, в зале повисла тяжелая осязаемая тишина. Все четверо демонов смотрели на меня во все глаза. Моя охрана ощутимо напряглась, аромат страха Джессимин коснулся чувствительного обоняния и лишь Мортис был предельно сосредоточен так, если бы перед его взглядом предстал объект его профессиональной деятельности. Невольно усмехнувшись, все же решила внести ясность, пока они не решили, что у меня от впечатлений сегодняшнего дня поехала крыша.

— Не волнуйтесь, Мортис, я не столь впечатлительна. Выключите эту штуковину и все поймете сами.