Лео прижал к себе так крепко, словно боялся, что я вот-вот исчезну из его рук. Чуть отстранившись, попыталась, наконец, избавиться от последней преграды на пути к нашему воссоединению. Но вот только мне никто не позволил. Вырвав краткий вдох от неожиданности, спину обжог холод равнодушного ко всему камня, и я оказалась прижатой к стене. Руки Лео жадно сжали мои запястья, отводя их за голову.
— Не так быстро, милая, — слова, произнесенные хрипло, были лучше самой искусной ласки, заставляя трепетать, горячим, прерывистым дыханием опаляя шею.
И вновь он понес меня куда-то, покрывая мои губы страстными поцелуями, плавя тело под жаркими прикосновениями. И, когда я неожиданно поняла, что вновь стою на своих ногах и больше не чувствую его рядом, чувство острой потери едва не разорвало гулко стучащее сердце. Открыла глаза и с трудом попыталась осмыслить где я. Полумрак развеян лишь бледно-голубым отсветом магических огней, под ногами камень, да и само помещение больше всего напоминает грот, поскольку совсем рядом тихо плещется вода, от которой идет пар. Лео нежно обнял мои плечи, чертя пальцами горячие дорожки на коже, вызывая рой мурашек. Он обошел меня со спины, и его губы нежно целуют мою шею, едва ощутимо, спускаясь все ниже. Его руки накрыли мои бедра, а легкая ткань платья, заструившись по ногам, стекла вниз маленькой лужицей.
Почувствовала, как от его прикосновений приятно тяжелеет низ живота, и возбуждение наполняет все мое естество. Воздух вокруг наполнился пряным ароматом моего желания и острыми нотками крови. Страсть так сладко переплела два этих аромата, что мне пришлось напомнить себе быть более выдержанной. Ласки его рук, что скользили по моим ногам, с каждой секундой становились всё жарче. С силой сжала кулаки, чтобы не обернуться и не испортить эту сладкую пытку своим нетерпением. Длинные когти легко вспарывают кожу на ладонях, но я не чувствую боли. Лишь ощутила ещё больше крови… моей крови, что взрывает одним своим запахом мир вокруг, расколов его на мириады осколков.
То, что происходило дальше, было больше похоже на отдельно взятые фрагменты мозаики, когда я оказываюсь прижатой к крепкой мужской груди и, рыча сквозь сжатые губы, толкаю его на стену. Осыпается каменное крошево, а Лео, подхватывая меня на руки, прижимает к себе с такой силой, что сквозь дурманящую пелену страсти, чувствую боль, которая лишь ещё больше распаляет мое желание. Все, что осталось в этом мире, это его губы, поцелуи. Такие разные, такие дурманящие. То жесткие и властные, то нежные и ласкающие. Его руки, что так крепко держат меня в своей власти. И, кажется, что между нами больше нет ни единой преграды, что смогла бы сдержать от последнего шага.
Моё желание сорвалось с губ низким стоном, когда он горячо покрывал поцелуями мое лицо и губы, а его пальцы, яростно следуя за губами, жарко прикасались к шее, когда встретились с холодным металлом цепочки. Не осознавая, что делает, Лео завел ладонь за мою шею, и в его пальцах оказался маленький шарик жемчужины, что с недавних пор всегда была со мной, скрытая от посторонних глаз. Ни кем не замеченная она пряталась под моими волосами.
Его подарок… Что стал моим спутником и грел особенно холодными ночами.
Перемену в настроении я почувствовала в тот же миг, как его пальцы сомкнулись на кулоне и не спеша потянули его по тонкому плетению цепочки, так, чтобы можно было рассмотреть. Он продолжал удерживать меня одной рукой, в то время как я следила за выражением его лица, когда разомкнув ладонь, он увидел то, что я так долго не решалась показать ему. Черная жемчужина в объятиях серебряного металла мерцала с его раскрытой ладони. Лео нахмурился, чуть прищурившись, словно пытаясь что-то вспомнить, а потом посмотрел на меня. Мне показалось, если сейчас я не скажу правильных слов, то между нами одна за другой начнут закрываться плотные двери, уже навсегда отрезая друг от друга.
— Откуда это у тебя? — чуть хрипло и прерывисто спросил он.
Я совсем немного промолчала, всего лишь стараясь понять, о чем он думает сейчас. Но, наверное, было бы легче дотянуться до звезд, чем угадать мысли Лео. Устало прикрыла глаза, молясь всем богам, чтобы он все понял правильно.
Чтобы это не был последний раз, когда он касается меня.
Что бы… что бы…
— От тебя, — тихо сказала я, нерешительно заглянув в его глаза, что так пристально смотрели сейчас на меня. Казалось, целую вечность он не говорил ни слова, лишь смотрел на меня так, будто пытался заглянуть куда-то несоизмеримо глубоко, понять услышанный сейчас ответ.
— Это я дал тебе?! — неподдельное изумление не смогло затеряться в вопросе, что был задан так тихо, что я даже не поняла, как смогла его разобрать.
— Да, — прямо встретила его взгляд.
Я бы так хотела, чтобы сейчас он увидел в моих глазах ответы на все свои вопросы, чтобы понял, наконец, что есть вещи важнее слов. Несоизмеримо важнее и больше. Вещи, рассказывать о которых, таким как он, не имеет никакого смысла. Ведь слова не заставят его поверить, а позволят лишь усомниться и извратить любую истину в ложь. И не потому, что он привык только так, а потому, что, такие как он, не верят никому и ни во что.
Что-то такое надломилось в его взгляде, раздваиваясь, словно обретая два смысла, заплескалась нежность, будто окаймленная отблесками жестокости и недоверия. И эти противоречия никак не желали отпускать его, оставляя место для чего-то одного.
Меня уже начало ощутимо трясти от осознания того, в каком положении я сейчас находилась. Что на мне нет ни единого лоскутка ткани, а мое тело измазано в крови мертвой женщины и, что мы только что чуть не совершили… Я с горечью представляла, как говорю: 'Извини, я пойду, пожалуй'. Затем прикрывая руками "интересные" места, семеню на выход…
Прервав мои тяжкие мысли, сильные мужские руки легко подхватили меня, отрывая от пола, и, подойдя к гроту, начали медленно погружать в горячую воду, которой он был наполнен. Лео не произносил ни слова, лишь бережно прижимал к себе, опускаясь все глубже.
Поначалу, я всё ждала, когда он начнет задавать вопросы, но Лео продолжать хранить млчание. Устроив меня у себя на груди, он запустил свои пальцы мне в волосы и, нежно массируя кожу головы, стал смывать с них кровь. Скользя вниз по моим плечам, точно так же стирал кровавые пятна там, поглаживая мои руки. Под ласками теплой воды и его деликатных действий всё куда-то исчезало, растворяясь на самом дне грота, что стал гостеприимным пристанищем в этот вечер для нас. Когда ладони Лео с особой нежностью погладили мою шею, мое сердце вдруг забилось так сильно и прерывисто, словно очнулось от долгого перерыва. Дыхание оборвалось на вдохе, когда руки мужчины переместились на грудь, а пальцы чуть сжали соски, что тут же затвердели от чувственного прикосновения. Дыхание участившись, все больше и больше срывалось под его ласками. Медленно выводя узоры на моей коже, его ладонь заскользила по моему животу вниз, вторая — продолжала неспешно ласкать грудь. Я, уже не таясь, дерзко выгибалась навстречу сладостным прикосновениям, предвкушая, как его пальцы коснутся влажной горячей плоти. Ждала этого, сгорая и отдаваясь эмоциям и мужчине без остатка.
Так долго ждала…
Нежное, едва ощутимое касание, и все мои мысли, боль, проблемы, вся недосказанность между нами улетают прочь. Я прижалась к нему своими бедрами, полностью потеряв контроль над своим телом. Его брюки — единственная преграда между нами, нисколько не мешали мне ощутить насколько сильно его возбуждение.
Я поняла, что все, что я могу и хочу сейчас сделать, это развернуться к нему, найти горячие губы и наслаждаться ими, пока его умелые ласки возносят меня всё выше и выше. Его безупречные пальцы будто точно знают, как доставить мне удовольствие, сделать так, чтобы я позабыла обо всем на свете. Страстные ласки. Жаркие прикосновения. И вот мое тело будто оторвали от земли. Мир раскололся на тысячи осколков, унося сознание за границу реальности. Я прогнулась в спине, не сдержав крика, откинула голову назад. Сквозь нежные прикосновения, шепот, срывающийся с мужских губ и ласкающий распаленную кожу ни на что не похожими звуками, смысл которых остается лишь угадывать.
Немного придя в себя, с устало прикрытыми глазами, удобно устроилась на груди мужчины, о котором так долго мечтала.
Лео не спешил отпускать меня или разрушать необычное волшебство, поселившееся в моей душе, глупыми вопросами, на которые я не желала бы отвечать. Не сейчас. Разве могла я в данный момент думать о чем-то, кроме его прикосновений, о том, что, наконец-то, он рядом… И пусть после случившегося я навыдумываю себе гораздо больше, чем есть на самом деле… Пусть так. Мне ценно и это малое.
* * *
Впервые, я не помнила, как уснула. Не имела ни малейшего представления, в какой именно момент времени это произошло, как и о том, где я сейчас.
Странное ощущение тепла и тяжести на моей спине и животе наводило на мысли, что Каа'Лим опять разлегся на мне во сне. Ладно, сейчас хоть не так сильно навалился (а то обычно распластается по всей кровати, сложит свои конечности мне на живот или голову, тут уж как ему захочется больше). Но когда сон чуть отступил, и вместо ощущения знакомой энергетики шаи под боком я ощутила, как крепкая мужская рука совершенно по-хозяйски притягивает меня ближе к себе, сердце испуганно сжалось в груди, а спустя мгновение застучало бешеным галопом, разнося возбуждение и стыд по венам.
Безусловно, я помнила, что вчера произошло. И, конечно, я ни о чем не жалела. А что, если жалеет он? Что, если для него это ничего не значащий эпизод? А вдруг он сейчас проснется и сделает вид…
"О Боже!"
Резко зажмурившись, призвала остатки самообладания.
* * *
"Когда он последний раз засыпал в постели с женщиной? Нет, не в смысле, когда у него был секс с женщиной, а когда он именно, что позволял себе уснуть с одной из них?" Странный вопрос, ответ на который Лео не мог вспомнить. "Наверное, никогда".
Как бы сильно ему не нравилась женщина, никогда прежде он не позволял себе уснуть рядом с ней, тем самым открыться и подставить свою жизнь под удар. А сейчас? Проспал несколько часов и чувствует себя так, словно заново родился. Впервые чувствует потрясающие ощущения от того, как руки обнимают стройное тело девушки, что так доверчиво прижимается сейчас к нему спиной. Уязвимость, столь обезоруживающая в своей откровенности. Разве с ним такое бывало?
н вновь прикрыл глаза, позволяя себе вспомнить в очередной раз за это короткое утро, как было восхитительно наслаждаться страстью женщины, что сейчас лежала рядом. Он снова представил её гладкую шелковистую кожу, запах, пропитанный страстью, силой и желанием, всю целиком, когда в её глазах начинали мерцать серебристые искры, а тело дрожать от поступающего оргазма. Чуть встрепенулся, чтобы отогнать вновь подступающее возбуждение и не потерять ясность мыслей. Сейчас ему необходимо было подумать и вспомнить…
— Ну, ты и скотина, Дримлеон! Самая настоящая скотина!
Девичий вопль достал молодого демона у самого выхода из летнего сада Золотого Дома. Парень легко улыбнулся, признавая всю правдивость слов, брошенных ему в спину, но так и не замедлил шага. Ну да, ему нравились девчонки. Много девчонок. Разные… Иногда одновременно… Ну и что?! Заведи она интрижку у него за спиной, он бы точно не обиделся, даже обрадовался бы, что теперь не ему одному выслушивать бесконечные истории из разряда 'как я провела день и где была'. Ему-то какое дело? Он же ей не рассказывает, как на выходных его в очередной раз отравила бабка. Или, например, как вчера вновь приходила мать, делая вид, что соскучилась. Но он-то понимал, что она теперь в положении и, узнав, что Лаисса выбрала его своим преемником, решила наладить мосты… Странная женщина. Он ведь ей не мешает, дает полное право устраивать без него свою личную жизнь, так сказать, без груза прошлого и обременительных обидами и злобой отношений. Он отпустил. Так зачем по новой пытаться все это расковырять?
Погруженный в такие мысли Лео и сам не заметил, как прошел вглубь их фамильного парка. Не сразу он понял, что вдруг сильно насторожило его.
Запах.
Едва уловимый, чуть горьковато-сладкий, но весьма и весьма знакомый. Откуда он тут? Раз он его почуял, значит, кто-то ещё не успел завершить задуманное. Еще несколько секунд, и даже следов яда не останется. Невозможно будет ни услышать этот аромат в воздухе, ни почувствовать в питье или еде, куда он может быть добавлен. Почему кто-то занимается подобным среди бела дня, да ещё в их фамильном парке?
Да, чего уж там! Кто, кроме одного единственного демона из всех ему известных, мог делать это в их семейном парке?! Нехорошее предчувствие кольнуло сердце, вызывая рой ледяных мурашек по спине, а в следующее мгновенье он уже сорвался с места.
Он бежал вперед, не разбирая дороги, казалось, его ведет незримая нить горьковато-сладкого шлейфа яда, что вот-вот оборвется, и он уже не сможет найти её. И что же тогда? Как же так, мать его?!
Состояние, очень похожее на приступ неконтролируемой паники перед неизбежным, завладевало юным демоном всё сильнее. И в то же время, непонятная злость и решимость всколыхнулись где-то глубоко внутри. Будь он проклят, если не успеет!
И вновь бесконечный бег по кажущемуся однообразным парку, сквозь зеленое море растительности, совершенно не разбирая пути, пока в какой-то миг он не оказался у края широкой поляны. Увиденное настолько сильно поразило его, настолько не вязалось с реальностью, в которой он привык существовать…
Она сидела на зелёной траве в самом центре поляны. Её золотые локоны крупными кольцами были рассыпаны по спине и плечам. Яркое солнце отражалось от них, рассыпаясь мириадами золотых лучиков, что делали образ демоницы особенно прекрасным. Легкое летнее платье ослепительно белого цвета чуть спущено на плечах, босые ступни ног утопают по щиколотку в траве. Но, если образ этой женщины он ещё кое-как мог принять, то то, что она, улыбаясь, плакала и что-то зло шептала себе под нос, было просто из ряда вон!
— Ты… ненавижу… бросил… ты… одна… вечность… одна! — доносилось до него прерывистое невнятное бормотание, в то время как Лаисса яростно сжимала пучки травы, вырывала её из земли и швыряла куда придется.
А потом она заплакала… Так горько и в то же время яростно, словно раненая волчица завыла глухо и сипло.
В этот момент он забыл как дышать. Весь привычный мир рушился прямо у него на глазах. Мир, где его бабушка сильная и ни кем не поставленная на колени женщина. Где одно её слово вершит судьбы членов Золотого Дома. Где она всегда знает ответы на любые вопросы. Где нет страха и боли, способных покорить это сердце.
Он никогда прежде не видел её такой… беззащитной. Уязвленной. Слабой! Она всегда была его опорой, той единственной незыблемой константой жизни, в которой он мог быть уверен всегда. Отец был слаб. Им можно было управлять, и, осознавая собственную неполноценность, он старался вымещать свою злость и боль на тех, кто был слабее. Однажды он попробовал сломать и Лео. Но была Лаисса, которая словно дикая хищница чуть не уничтожила родного сына за внука. Тогда, смотря в изуродованное собственными когтями лицо сына, она сказала всего несколько слов:
— Твой сын — это единственная нить, удерживающая тебя в этом мире и заставляющая меня терпеть тебя и твои выходки, так напоминающие мне о твоем отце. Запомни, пострадает он, — она кивнула в сторону тогда ещё семилетнего мальчика, что испуганно жался в углу комнаты, баюкая сломанную руку, — в тот же день исчезнешь и ты. И упаси тебя Кайра узнать, как я буду выжигать тебя из реальности!
С тех пор Лео осиротел при живых родителях. Отец был, была и мать, но что с того. Он был отдельно от них. Даже, когда появился Илай, а у его отца родилась дочь от нового союза, он все равно продолжал быть один. Хотя нет, конечно, не один. У него был целый мир в лице невероятной, яркой и сильной Лаиссы. Именно она была той, кому он был обязан тем, кем в итоге стал.
И вот сейчас эта твердыня была готова пасть. Казалось, он воочию видел, как по прекрасному облику бегут мелкие трещины, что вот-вот разрушат её окончательно. И, когда женщина решительно подняла с травы маленький фиал, наполненный прозрачной, как слеза жидкостью, то понял, что не даст этому случиться, чего бы это ему не стоило.
Он и сам не понял, откуда в нем взялась эта непонятная решимость, перед которой не устояли бы и горы, но в один миг он оказался перед женщиной, что вот-вот готова была закончить свой жизненный путь. Он ударил, думая лишь о том, как выбить сосуд из женских рук. А, когда после посмотрел в заплаканные и сверкающие золотом глаза женщины, непонятная злость всколыхнулась в душе наравне с осознанием, что он ведь мог и не успеть.
— Что ты творишь?! — яростно схватив демоницу за горло и отрывая её от земли, прорычал он в её ошарашенное лицо. — Что ты задумала, мать твою?!
Некоторое время она, не моргая, лишь смотрела широко распахнутыми глазами в лицо внука. Потом медленно моргнула. Ещё раз. И заплакала так горько и надрывно, что Лео непроизвольно разжал свою хватку, с силой притягивая её к груди и начиная баюкать в собственных объятьях. Тогда он впервые почувствовал себя той силой и опорой, которой всю свою жизнь считал Лаиссу. Ведь так же как у него никого не было кроме неё в этом мире, так же одинока была и она в этот момент. Она не называла ему имени того, кого потеряла. Просто рассказала о том, что было между ними. О чувстве, которое было гораздо больше, чем вечность в одиночестве.
Лео тогда слабо понимал, как можно любить кого-то больше, чем свою собственную жизнь, как можно отказаться от всего ради какой-то эфемерной возможности быть рядом за Гранью, и очень обрадовался, что с ним подобного не произошло, и надеялся, что и не произойдет. Глядя на то, во что могло превратить такое чувство сильную личность, он отчаянно просил Кайру о том, что, если такое все-таки случится с ним, то он бы забыл об этом в тот же миг. Чтобы не помнил ни о своих чувствах, ни о женщине, которую потерял! И тогда бы перед ним вновь распахнулся мир во всех его красках и новизне.
— Я хочу, чтобы ты кое-что сделал для меня, — глухо прошептала она сиплым от слез голосом.
— Что же? — всё ещё прижимая её к груди как маленькую девочку, спросил он.
— Пообещай мне, что когда полюбишь так же сильно, как я…
'Вот уж вряд ли! Такого счастья и даром не надо', подумал про себя Лео, но вслух ничего не сказал.
— … отдай ей это, — попросила она, снимая с шеи легкую серебряную цепочку, на которой мерцала крупная черная жемчужина, оплетенная серебром, словно тончайшей паутиной. — У этого украшения должна быть сказка со счастливым концом, — тяжело сглотнув, прошептала она, опуская невесомую цепочку на широкую ладонь Лео. — Он мне обещал, — вновь всхлипнув, все же нашла в себе силы договорить она.
Лео пообещал ей тогда, что сделает, как она просит… И Бездна его побери, что в итоге он отчебучил — забыл, как и просил Кайру!
'Натуральный придурок! Кто бы тебе язык-то укоротил ещё в юности', подумал Лео, прикрывая глаза и притягивая к себе ещё ближе спящую девушку.
Вспоминая прошедшую ночь, он испытывал странные ощущения. Сказать по правде, он не помнил, когда последний раз просто терял контроль над собственными эмоциями. И, если бы не увидел эту жемчужину на шее Мары… наверное, они и сейчас бы методично продолжали разносить его покои на мелкие камушки.
Желание обладать, слиться с ней в единое целое граничило с помешательством. Ему хотелось обнажить свою суть, сбросить все оковы рассудка и просто войти в неё… Что же изменилось, когда в его руках оказалась эта жемчужина, и он услышал ответ на свой вопрос?
У него в душе словно прокатилась ледяная лавина, принося с собой ни с чем несравнимые ощущения.
Первым пришло ощущение западни. Словно кто-то ловко захлопнул за ним невидимую решетку — возврата больше нет, изменения необратимы. Вместе с тем появилось ощущение, что ему в руки не предупредив, сунули нечто хрупкое и нежное, что-то, что может рассыпаться лишь от одного неловкого движения, порыва ветра. И непременно рассыпется, если он не будет осторожен и бережен. Он решил покорить внутреннего зверя, что требовал всего и сразу. Сберечь дивный дар.
Но все же, кое в чем он не смог себе отказать… Увидеть, как его девочка возносится под его откровенными ласками. Услышать, как обрывается её дыхание под его чувственными пальцами. Почувствовать запах её желания и удовольствия…
— Не так быстро, милая, — слова, произнесенные хрипло, были лучше самой искусной ласки, заставляя трепетать, горячим, прерывистым дыханием опаляя шею.
И вновь он понес меня куда-то, покрывая мои губы страстными поцелуями, плавя тело под жаркими прикосновениями. И, когда я неожиданно поняла, что вновь стою на своих ногах и больше не чувствую его рядом, чувство острой потери едва не разорвало гулко стучащее сердце. Открыла глаза и с трудом попыталась осмыслить где я. Полумрак развеян лишь бледно-голубым отсветом магических огней, под ногами камень, да и само помещение больше всего напоминает грот, поскольку совсем рядом тихо плещется вода, от которой идет пар. Лео нежно обнял мои плечи, чертя пальцами горячие дорожки на коже, вызывая рой мурашек. Он обошел меня со спины, и его губы нежно целуют мою шею, едва ощутимо, спускаясь все ниже. Его руки накрыли мои бедра, а легкая ткань платья, заструившись по ногам, стекла вниз маленькой лужицей.
Почувствовала, как от его прикосновений приятно тяжелеет низ живота, и возбуждение наполняет все мое естество. Воздух вокруг наполнился пряным ароматом моего желания и острыми нотками крови. Страсть так сладко переплела два этих аромата, что мне пришлось напомнить себе быть более выдержанной. Ласки его рук, что скользили по моим ногам, с каждой секундой становились всё жарче. С силой сжала кулаки, чтобы не обернуться и не испортить эту сладкую пытку своим нетерпением. Длинные когти легко вспарывают кожу на ладонях, но я не чувствую боли. Лишь ощутила ещё больше крови… моей крови, что взрывает одним своим запахом мир вокруг, расколов его на мириады осколков.
То, что происходило дальше, было больше похоже на отдельно взятые фрагменты мозаики, когда я оказываюсь прижатой к крепкой мужской груди и, рыча сквозь сжатые губы, толкаю его на стену. Осыпается каменное крошево, а Лео, подхватывая меня на руки, прижимает к себе с такой силой, что сквозь дурманящую пелену страсти, чувствую боль, которая лишь ещё больше распаляет мое желание. Все, что осталось в этом мире, это его губы, поцелуи. Такие разные, такие дурманящие. То жесткие и властные, то нежные и ласкающие. Его руки, что так крепко держат меня в своей власти. И, кажется, что между нами больше нет ни единой преграды, что смогла бы сдержать от последнего шага.
Моё желание сорвалось с губ низким стоном, когда он горячо покрывал поцелуями мое лицо и губы, а его пальцы, яростно следуя за губами, жарко прикасались к шее, когда встретились с холодным металлом цепочки. Не осознавая, что делает, Лео завел ладонь за мою шею, и в его пальцах оказался маленький шарик жемчужины, что с недавних пор всегда была со мной, скрытая от посторонних глаз. Ни кем не замеченная она пряталась под моими волосами.
Его подарок… Что стал моим спутником и грел особенно холодными ночами.
Перемену в настроении я почувствовала в тот же миг, как его пальцы сомкнулись на кулоне и не спеша потянули его по тонкому плетению цепочки, так, чтобы можно было рассмотреть. Он продолжал удерживать меня одной рукой, в то время как я следила за выражением его лица, когда разомкнув ладонь, он увидел то, что я так долго не решалась показать ему. Черная жемчужина в объятиях серебряного металла мерцала с его раскрытой ладони. Лео нахмурился, чуть прищурившись, словно пытаясь что-то вспомнить, а потом посмотрел на меня. Мне показалось, если сейчас я не скажу правильных слов, то между нами одна за другой начнут закрываться плотные двери, уже навсегда отрезая друг от друга.
— Откуда это у тебя? — чуть хрипло и прерывисто спросил он.
Я совсем немного промолчала, всего лишь стараясь понять, о чем он думает сейчас. Но, наверное, было бы легче дотянуться до звезд, чем угадать мысли Лео. Устало прикрыла глаза, молясь всем богам, чтобы он все понял правильно.
Чтобы это не был последний раз, когда он касается меня.
Что бы… что бы…
— От тебя, — тихо сказала я, нерешительно заглянув в его глаза, что так пристально смотрели сейчас на меня. Казалось, целую вечность он не говорил ни слова, лишь смотрел на меня так, будто пытался заглянуть куда-то несоизмеримо глубоко, понять услышанный сейчас ответ.
— Это я дал тебе?! — неподдельное изумление не смогло затеряться в вопросе, что был задан так тихо, что я даже не поняла, как смогла его разобрать.
— Да, — прямо встретила его взгляд.
Я бы так хотела, чтобы сейчас он увидел в моих глазах ответы на все свои вопросы, чтобы понял, наконец, что есть вещи важнее слов. Несоизмеримо важнее и больше. Вещи, рассказывать о которых, таким как он, не имеет никакого смысла. Ведь слова не заставят его поверить, а позволят лишь усомниться и извратить любую истину в ложь. И не потому, что он привык только так, а потому, что, такие как он, не верят никому и ни во что.
Что-то такое надломилось в его взгляде, раздваиваясь, словно обретая два смысла, заплескалась нежность, будто окаймленная отблесками жестокости и недоверия. И эти противоречия никак не желали отпускать его, оставляя место для чего-то одного.
Меня уже начало ощутимо трясти от осознания того, в каком положении я сейчас находилась. Что на мне нет ни единого лоскутка ткани, а мое тело измазано в крови мертвой женщины и, что мы только что чуть не совершили… Я с горечью представляла, как говорю: 'Извини, я пойду, пожалуй'. Затем прикрывая руками "интересные" места, семеню на выход…
Прервав мои тяжкие мысли, сильные мужские руки легко подхватили меня, отрывая от пола, и, подойдя к гроту, начали медленно погружать в горячую воду, которой он был наполнен. Лео не произносил ни слова, лишь бережно прижимал к себе, опускаясь все глубже.
Поначалу, я всё ждала, когда он начнет задавать вопросы, но Лео продолжать хранить млчание. Устроив меня у себя на груди, он запустил свои пальцы мне в волосы и, нежно массируя кожу головы, стал смывать с них кровь. Скользя вниз по моим плечам, точно так же стирал кровавые пятна там, поглаживая мои руки. Под ласками теплой воды и его деликатных действий всё куда-то исчезало, растворяясь на самом дне грота, что стал гостеприимным пристанищем в этот вечер для нас. Когда ладони Лео с особой нежностью погладили мою шею, мое сердце вдруг забилось так сильно и прерывисто, словно очнулось от долгого перерыва. Дыхание оборвалось на вдохе, когда руки мужчины переместились на грудь, а пальцы чуть сжали соски, что тут же затвердели от чувственного прикосновения. Дыхание участившись, все больше и больше срывалось под его ласками. Медленно выводя узоры на моей коже, его ладонь заскользила по моему животу вниз, вторая — продолжала неспешно ласкать грудь. Я, уже не таясь, дерзко выгибалась навстречу сладостным прикосновениям, предвкушая, как его пальцы коснутся влажной горячей плоти. Ждала этого, сгорая и отдаваясь эмоциям и мужчине без остатка.
Так долго ждала…
Нежное, едва ощутимое касание, и все мои мысли, боль, проблемы, вся недосказанность между нами улетают прочь. Я прижалась к нему своими бедрами, полностью потеряв контроль над своим телом. Его брюки — единственная преграда между нами, нисколько не мешали мне ощутить насколько сильно его возбуждение.
Я поняла, что все, что я могу и хочу сейчас сделать, это развернуться к нему, найти горячие губы и наслаждаться ими, пока его умелые ласки возносят меня всё выше и выше. Его безупречные пальцы будто точно знают, как доставить мне удовольствие, сделать так, чтобы я позабыла обо всем на свете. Страстные ласки. Жаркие прикосновения. И вот мое тело будто оторвали от земли. Мир раскололся на тысячи осколков, унося сознание за границу реальности. Я прогнулась в спине, не сдержав крика, откинула голову назад. Сквозь нежные прикосновения, шепот, срывающийся с мужских губ и ласкающий распаленную кожу ни на что не похожими звуками, смысл которых остается лишь угадывать.
Немного придя в себя, с устало прикрытыми глазами, удобно устроилась на груди мужчины, о котором так долго мечтала.
Лео не спешил отпускать меня или разрушать необычное волшебство, поселившееся в моей душе, глупыми вопросами, на которые я не желала бы отвечать. Не сейчас. Разве могла я в данный момент думать о чем-то, кроме его прикосновений, о том, что, наконец-то, он рядом… И пусть после случившегося я навыдумываю себе гораздо больше, чем есть на самом деле… Пусть так. Мне ценно и это малое.
* * *
Впервые, я не помнила, как уснула. Не имела ни малейшего представления, в какой именно момент времени это произошло, как и о том, где я сейчас.
Странное ощущение тепла и тяжести на моей спине и животе наводило на мысли, что Каа'Лим опять разлегся на мне во сне. Ладно, сейчас хоть не так сильно навалился (а то обычно распластается по всей кровати, сложит свои конечности мне на живот или голову, тут уж как ему захочется больше). Но когда сон чуть отступил, и вместо ощущения знакомой энергетики шаи под боком я ощутила, как крепкая мужская рука совершенно по-хозяйски притягивает меня ближе к себе, сердце испуганно сжалось в груди, а спустя мгновение застучало бешеным галопом, разнося возбуждение и стыд по венам.
Безусловно, я помнила, что вчера произошло. И, конечно, я ни о чем не жалела. А что, если жалеет он? Что, если для него это ничего не значащий эпизод? А вдруг он сейчас проснется и сделает вид…
"О Боже!"
Резко зажмурившись, призвала остатки самообладания.
* * *
"Когда он последний раз засыпал в постели с женщиной? Нет, не в смысле, когда у него был секс с женщиной, а когда он именно, что позволял себе уснуть с одной из них?" Странный вопрос, ответ на который Лео не мог вспомнить. "Наверное, никогда".
Как бы сильно ему не нравилась женщина, никогда прежде он не позволял себе уснуть рядом с ней, тем самым открыться и подставить свою жизнь под удар. А сейчас? Проспал несколько часов и чувствует себя так, словно заново родился. Впервые чувствует потрясающие ощущения от того, как руки обнимают стройное тело девушки, что так доверчиво прижимается сейчас к нему спиной. Уязвимость, столь обезоруживающая в своей откровенности. Разве с ним такое бывало?
н вновь прикрыл глаза, позволяя себе вспомнить в очередной раз за это короткое утро, как было восхитительно наслаждаться страстью женщины, что сейчас лежала рядом. Он снова представил её гладкую шелковистую кожу, запах, пропитанный страстью, силой и желанием, всю целиком, когда в её глазах начинали мерцать серебристые искры, а тело дрожать от поступающего оргазма. Чуть встрепенулся, чтобы отогнать вновь подступающее возбуждение и не потерять ясность мыслей. Сейчас ему необходимо было подумать и вспомнить…
— Ну, ты и скотина, Дримлеон! Самая настоящая скотина!
Девичий вопль достал молодого демона у самого выхода из летнего сада Золотого Дома. Парень легко улыбнулся, признавая всю правдивость слов, брошенных ему в спину, но так и не замедлил шага. Ну да, ему нравились девчонки. Много девчонок. Разные… Иногда одновременно… Ну и что?! Заведи она интрижку у него за спиной, он бы точно не обиделся, даже обрадовался бы, что теперь не ему одному выслушивать бесконечные истории из разряда 'как я провела день и где была'. Ему-то какое дело? Он же ей не рассказывает, как на выходных его в очередной раз отравила бабка. Или, например, как вчера вновь приходила мать, делая вид, что соскучилась. Но он-то понимал, что она теперь в положении и, узнав, что Лаисса выбрала его своим преемником, решила наладить мосты… Странная женщина. Он ведь ей не мешает, дает полное право устраивать без него свою личную жизнь, так сказать, без груза прошлого и обременительных обидами и злобой отношений. Он отпустил. Так зачем по новой пытаться все это расковырять?
Погруженный в такие мысли Лео и сам не заметил, как прошел вглубь их фамильного парка. Не сразу он понял, что вдруг сильно насторожило его.
Запах.
Едва уловимый, чуть горьковато-сладкий, но весьма и весьма знакомый. Откуда он тут? Раз он его почуял, значит, кто-то ещё не успел завершить задуманное. Еще несколько секунд, и даже следов яда не останется. Невозможно будет ни услышать этот аромат в воздухе, ни почувствовать в питье или еде, куда он может быть добавлен. Почему кто-то занимается подобным среди бела дня, да ещё в их фамильном парке?
Да, чего уж там! Кто, кроме одного единственного демона из всех ему известных, мог делать это в их семейном парке?! Нехорошее предчувствие кольнуло сердце, вызывая рой ледяных мурашек по спине, а в следующее мгновенье он уже сорвался с места.
Он бежал вперед, не разбирая дороги, казалось, его ведет незримая нить горьковато-сладкого шлейфа яда, что вот-вот оборвется, и он уже не сможет найти её. И что же тогда? Как же так, мать его?!
Состояние, очень похожее на приступ неконтролируемой паники перед неизбежным, завладевало юным демоном всё сильнее. И в то же время, непонятная злость и решимость всколыхнулись где-то глубоко внутри. Будь он проклят, если не успеет!
И вновь бесконечный бег по кажущемуся однообразным парку, сквозь зеленое море растительности, совершенно не разбирая пути, пока в какой-то миг он не оказался у края широкой поляны. Увиденное настолько сильно поразило его, настолько не вязалось с реальностью, в которой он привык существовать…
Она сидела на зелёной траве в самом центре поляны. Её золотые локоны крупными кольцами были рассыпаны по спине и плечам. Яркое солнце отражалось от них, рассыпаясь мириадами золотых лучиков, что делали образ демоницы особенно прекрасным. Легкое летнее платье ослепительно белого цвета чуть спущено на плечах, босые ступни ног утопают по щиколотку в траве. Но, если образ этой женщины он ещё кое-как мог принять, то то, что она, улыбаясь, плакала и что-то зло шептала себе под нос, было просто из ряда вон!
— Ты… ненавижу… бросил… ты… одна… вечность… одна! — доносилось до него прерывистое невнятное бормотание, в то время как Лаисса яростно сжимала пучки травы, вырывала её из земли и швыряла куда придется.
А потом она заплакала… Так горько и в то же время яростно, словно раненая волчица завыла глухо и сипло.
В этот момент он забыл как дышать. Весь привычный мир рушился прямо у него на глазах. Мир, где его бабушка сильная и ни кем не поставленная на колени женщина. Где одно её слово вершит судьбы членов Золотого Дома. Где она всегда знает ответы на любые вопросы. Где нет страха и боли, способных покорить это сердце.
Он никогда прежде не видел её такой… беззащитной. Уязвленной. Слабой! Она всегда была его опорой, той единственной незыблемой константой жизни, в которой он мог быть уверен всегда. Отец был слаб. Им можно было управлять, и, осознавая собственную неполноценность, он старался вымещать свою злость и боль на тех, кто был слабее. Однажды он попробовал сломать и Лео. Но была Лаисса, которая словно дикая хищница чуть не уничтожила родного сына за внука. Тогда, смотря в изуродованное собственными когтями лицо сына, она сказала всего несколько слов:
— Твой сын — это единственная нить, удерживающая тебя в этом мире и заставляющая меня терпеть тебя и твои выходки, так напоминающие мне о твоем отце. Запомни, пострадает он, — она кивнула в сторону тогда ещё семилетнего мальчика, что испуганно жался в углу комнаты, баюкая сломанную руку, — в тот же день исчезнешь и ты. И упаси тебя Кайра узнать, как я буду выжигать тебя из реальности!
С тех пор Лео осиротел при живых родителях. Отец был, была и мать, но что с того. Он был отдельно от них. Даже, когда появился Илай, а у его отца родилась дочь от нового союза, он все равно продолжал быть один. Хотя нет, конечно, не один. У него был целый мир в лице невероятной, яркой и сильной Лаиссы. Именно она была той, кому он был обязан тем, кем в итоге стал.
И вот сейчас эта твердыня была готова пасть. Казалось, он воочию видел, как по прекрасному облику бегут мелкие трещины, что вот-вот разрушат её окончательно. И, когда женщина решительно подняла с травы маленький фиал, наполненный прозрачной, как слеза жидкостью, то понял, что не даст этому случиться, чего бы это ему не стоило.
Он и сам не понял, откуда в нем взялась эта непонятная решимость, перед которой не устояли бы и горы, но в один миг он оказался перед женщиной, что вот-вот готова была закончить свой жизненный путь. Он ударил, думая лишь о том, как выбить сосуд из женских рук. А, когда после посмотрел в заплаканные и сверкающие золотом глаза женщины, непонятная злость всколыхнулась в душе наравне с осознанием, что он ведь мог и не успеть.
— Что ты творишь?! — яростно схватив демоницу за горло и отрывая её от земли, прорычал он в её ошарашенное лицо. — Что ты задумала, мать твою?!
Некоторое время она, не моргая, лишь смотрела широко распахнутыми глазами в лицо внука. Потом медленно моргнула. Ещё раз. И заплакала так горько и надрывно, что Лео непроизвольно разжал свою хватку, с силой притягивая её к груди и начиная баюкать в собственных объятьях. Тогда он впервые почувствовал себя той силой и опорой, которой всю свою жизнь считал Лаиссу. Ведь так же как у него никого не было кроме неё в этом мире, так же одинока была и она в этот момент. Она не называла ему имени того, кого потеряла. Просто рассказала о том, что было между ними. О чувстве, которое было гораздо больше, чем вечность в одиночестве.
Лео тогда слабо понимал, как можно любить кого-то больше, чем свою собственную жизнь, как можно отказаться от всего ради какой-то эфемерной возможности быть рядом за Гранью, и очень обрадовался, что с ним подобного не произошло, и надеялся, что и не произойдет. Глядя на то, во что могло превратить такое чувство сильную личность, он отчаянно просил Кайру о том, что, если такое все-таки случится с ним, то он бы забыл об этом в тот же миг. Чтобы не помнил ни о своих чувствах, ни о женщине, которую потерял! И тогда бы перед ним вновь распахнулся мир во всех его красках и новизне.
— Я хочу, чтобы ты кое-что сделал для меня, — глухо прошептала она сиплым от слез голосом.
— Что же? — всё ещё прижимая её к груди как маленькую девочку, спросил он.
— Пообещай мне, что когда полюбишь так же сильно, как я…
'Вот уж вряд ли! Такого счастья и даром не надо', подумал про себя Лео, но вслух ничего не сказал.
— … отдай ей это, — попросила она, снимая с шеи легкую серебряную цепочку, на которой мерцала крупная черная жемчужина, оплетенная серебром, словно тончайшей паутиной. — У этого украшения должна быть сказка со счастливым концом, — тяжело сглотнув, прошептала она, опуская невесомую цепочку на широкую ладонь Лео. — Он мне обещал, — вновь всхлипнув, все же нашла в себе силы договорить она.
Лео пообещал ей тогда, что сделает, как она просит… И Бездна его побери, что в итоге он отчебучил — забыл, как и просил Кайру!
'Натуральный придурок! Кто бы тебе язык-то укоротил ещё в юности', подумал Лео, прикрывая глаза и притягивая к себе ещё ближе спящую девушку.
Вспоминая прошедшую ночь, он испытывал странные ощущения. Сказать по правде, он не помнил, когда последний раз просто терял контроль над собственными эмоциями. И, если бы не увидел эту жемчужину на шее Мары… наверное, они и сейчас бы методично продолжали разносить его покои на мелкие камушки.
Желание обладать, слиться с ней в единое целое граничило с помешательством. Ему хотелось обнажить свою суть, сбросить все оковы рассудка и просто войти в неё… Что же изменилось, когда в его руках оказалась эта жемчужина, и он услышал ответ на свой вопрос?
У него в душе словно прокатилась ледяная лавина, принося с собой ни с чем несравнимые ощущения.
Первым пришло ощущение западни. Словно кто-то ловко захлопнул за ним невидимую решетку — возврата больше нет, изменения необратимы. Вместе с тем появилось ощущение, что ему в руки не предупредив, сунули нечто хрупкое и нежное, что-то, что может рассыпаться лишь от одного неловкого движения, порыва ветра. И непременно рассыпется, если он не будет осторожен и бережен. Он решил покорить внутреннего зверя, что требовал всего и сразу. Сберечь дивный дар.
Но все же, кое в чем он не смог себе отказать… Увидеть, как его девочка возносится под его откровенными ласками. Услышать, как обрывается её дыхание под его чувственными пальцами. Почувствовать запах её желания и удовольствия…