– Я ее поболе твоего знал, – с вызовом сказал Эдди.

Богиня, еще не хватало, чтобы они здесь начали выяснять, кто лучше знал покойную и каким образом это знание получил! Петеру только известия о том, что Сабина и Эдди были любовниками, не хватало!

– Иноры, давайте попьем чай, – я попыталась их отвлечь. – Инор Хофмайстер, вы собираетесь унести свой торт назад или я могу его порезать?

– Что я, туранец, чтобы ходить с тортами взад-вперед, – фыркнул он. – Режь, детка, не стесняйся. Тебе понравится. А вот Гроссер, чувствует мое сердце, не ест сладкого.

– Ем, – с вызовом ответил Петер.

– Ну и хорошо, – похлопал Эдди его по плечу. – Сладкое, говорят, сердечные раны склеивает на раз-два. Но у Штеффи чтобы я тебя больше не видел, а то…

– А то что? – неожиданно жестко спросил Петер.

Он весь подобрался, как кот перед прыжком, и совсем не напоминал того убитого горем вдовца, который пришел ко мне совсем недавно. Очень уж сильные отрицательные чувства вызывал компаньон иноры Эберхардт у моего первого гостя. Настолько сильные, что Петеру хотелось с ним подраться, чтобы хоть немного выплеснуть наружу бушевавшее внутри.

– Гроссер, тебе одной продавщицы Маргареты за глаза хватит, – нагло ответил ему Эдди. – Зачем тебе вторая, ты же по Сабине страдаешь?

– Инор Хофмайстер, как вам не стыдно! – попыталась я его призвать к порядку. – Прекратите издеваться над Петером!

– А что я такого говорю? – возмутился он. – Чистую правду. Если Сабина такая вот вся из себя чистая и непорочная была, то что он сейчас делает в этой квартире?

– Здесь нашли платье Марты, – неожиданно сказал Петер.

Эдди поперхнулся тем, что рвалось из него наружу в борьбе за место возле меня, и удивленно уставился на Петера.

– Чушь, – заявил он. – Как платье Марты могли найти у Штефани, если они даже знакомы не были?

– Не у меня, у Сабины, – пояснила я. – Она разрешила мне пользоваться теми вещами, что висели в шкафу. Среди них было и Мартино платье.

Пока Эдди пытался переварить мое сообщение, мне удалось порезать торт и разложить по тарелкам. При этом я невольно вспомнила Сабину. Если бы не она, никаких тарелок у меня не было бы. Почти все деньги, что мне выдавала инора Эберхардт, так у нее в магазинчике и остались после покупки крема. За замену которого мне никто спасибо не скажет. Но если бы я этого не сделала, то потом не смогла бы себе простить, если бы что-то случилось.

– А точно ли Марты платье? – наконец спросил Эдди. – Может, просто похожее?

– Сыскари уверены были, – ответила я. – Не думаю, что платьев эльфийского шелка так много, что легко спутать.

– Да, помню такое, приметное, – протянул Эдди. – Прости, Гроссер, но твоя Сабина просто жадная дура. Получается, она замешана в исчезновение Марты? Поэтому и убрали?

Он оглядел нас, как будто мы могли дать ответ на эти вопросы. Особое внимание уделил Петеру.

– Не знаю, – огрызнулся тот. – Ни она, ни ее убийца мне не докладывали.

Перепалка с Эдди пошла ему на пользу. Мне больше не хотелось жалеть бедного вдовца. Теперь он выглядел скорее ожесточенным, чем несчастным. В углах рта залегли жесткие складки, глаза потемнели и казались похожи на грозовое небо. Разве что молний не хватало. Молний, которыми бы он поразил наглого компаньона иноры Эберхардт.

– Зря не докладывали, – вздохнул Эдди. – Не нравится мне это. Не знаешь, откуда удара ждать. Нужно ли бояться за Штеффи и Маргарету, или на этом все и закончится.

Вздох его мне показался донельзя фальшивым, и сам Эдди – не особо обеспокоенным. Я бросила вопросительный взгляд на Петера, он предупреждающе покачал головой, видно, вспомнив о подозрениях, которые я невольно выказала в нашем с ним недавнем разговоре. Я и сама не собиралась докладывать первому встречному, что думаю по этому вопросу. Пусть даже этот первый встречный принес такой замечательный торт, который мы сейчас ели. Странные воздушные коржи просто таяли во рту, заставляя прикрывать глаза от удовольствия, чтобы не упустить ни одной нотки этого необычного вкуса. Крем был им под стать, как и ореховая крошка в карамели. Как жаль, что раньше ничего подобного мне даже попробовать не удавалось. Хотелось поделиться с Региной, но, судя по тому, как целеустремленно уничтожался сейчас торт, жить ему оставалось совсем немного. Оба моих гостя к своим противникам, лежащим в тарелках, были безжалостны. Я даже подумала, что разговор сам собой прекратился, но ошиблась.

– Гроссер, шел бы ты домой, – совсем по-дружески сказал Эдди. – Время позднее, нечего по гостям шляться.

– Да что мне там одному делать? – мрачно ответил Петер и положил себе на тарелку еще кусок.

– А что тебе делать в гостях у подруги покойной Сабины? – вкрадчиво поинтересовался Эдди. – Охмурять? Приучать к тому, что рядом с ней такой замечательный во всех отношениях парень? Нет, я рад, что ты прислушался к моему совету и собираешься завести жену и посадить ее дома. Но… – он зло посмотрел на Петера и добавил: – Ищи ее в другом месте, понял? Рожа целее будет.

– Инор Хофмайстер, что вы выдумываете? – возмутилась я. – Петер вообще не осознавал, куда он пришел!

– Вот пусть осознает и уходит, достаточно уже здесь просидел, – угрюмо сказал Эдди. – Детка, он тебе не нужен, поверь. Какая с такого типа опора в жизни? Ни работы, ни денег. Только и знает, что ныть.

– Хофмайстер, что вы себе позволяете! – взвился Петер.

– Это ты себе позволяешь. Пришел к молодой незамужней инорите с непонятно какими целями…

– А вы – с понятно, – едко сказал Петер.

Я несколько растерялась от напора со стороны партнера иноры Эберхардт. Он злился на соперника и потирал собранную в кулак правую руку с таким видом, как будто примеривался, откуда лучше начинать избиение. Дело шло к драке, и как это остановить, я не знала.

– Я – с понятно, – согласился Эдди. – Я сразу Штефани сказал, чтобы выходила за меня. Я, можно сказать, только из-за нее здесь настолько задержался, хотя мне давно пора уже уезжать. И мне не нравятся всякие хлыщи, изображающие неземную печаль, а на деле пытающиеся отбить у меня невесту.

– Инор Хофмайстер, я вам уже отказала, – напомнила я.

– Так теперь в связи с последними событиями и передумать могла, – ответил он. – Здесь небезопасно для одинокой девушки, сама видишь.

– А с вами я защищена от всяких опасностей? Да меня даже никто искать не будет, если вам вдруг в голову придет меня по дороге прикопать.


– С чего бы? – удивился Эдди. – Я не некромант. Меня мертвые девушки не возбуждают, детка. И вообще, Гроссер, шел бы ты отсюда, дай влюбленным без свидетелей поговорить. Глядишь, без тебя мы бы уже давно общий язык нашли.

Наглость его казалась нескончаемой. А вот Петер действительно встал из-за стола и собирался оставить меня наедине с Эдди, чего мне совсем не хотелось.

– Инор Хофмайстер, я не останусь с вами вдвоем в этой квартире, и я вовсе не влюблена, а значит, никак не могу за вас выйти.

– Детка, браки по расчету – самые крепкие, – заметил Эдди и положил себе последний кусочек торта, который я так надеялась отложить себе на завтра.

– Так я пойду? – неуверенно сказал Петер.

Я испугалась. Мне не хотелось оказаться в запертом помещении наедине с Эдди, который будет действовать так же, как когда он меня провожал. И совсем никто не придет мне на помощь. Богиня!

– Инор Хофмайстер, – в панике заявила я, – если вы остаетесь, то я уйду вместе с Петером.

– Детка, его есть кому утешать, – недовольно сказал Эдди. – А нам есть о чем поговорить.

Но я встала из-за стола и с решительным видом пошла к двери, где стоял Петер. Идти с ним никуда я не собиралась, но можно и во дворе посидеть, пока этот наглый второй гость не уйдет. Позволить ему остаться никак нельзя было – кончится это тем, что я просто вынуждена буду за него выйти замуж, на что он и рассчитывал.

– Ладно, поговорим завтра в магазине, – вынужден был он согласиться. – Эх, Гроссер, такой вечер испортил. Если тебе плохо, это не значит, что и окружающим гадости делать нужно.

– Штефани в любом случае не собиралась проводить с вами этот вечер, – пробурчал Петер. – Но все же приношу ей свое извинение за то, что пришел не вовремя.

– Петер, вы мне совсем не помешали, – твердо ответила я. – Можете приходить в любое время. Вас, в отличие от инора Хофмайстера, я всегда рада видеть.

– Вот и носи после этого иноритам цветы, – мрачно сказал Эдди. – Никакой тебе благодарности.

– Можете забрать свой букет, инор Хофмайстер, – оскорбленно сказала я.

– Да ну, детка, что мне с ним потом делать? – отмахнулся он. – Я тебе принес. Только в следующий раз нужно будет еще и вазу прихватить…

Следующий раз? Он собирается ко мне с этими букетами постоянно ходить?

– Инор Хофмайстер, мне этого вашего букета надолго хватит.

– Собираешься засушить и любоваться всю оставшуюся жизнь? – усмехнулся Эдди. – Я польщен. Не волнуйся, детка, у тебя еще много букетов будет. Можешь этот спокойно выбросить, как надоест.

Они оба наконец покинули мою квартиру. Я убрала со стола, вымыла посуду и с грустью поизучала пустую коробку из-под угощения. Торт казался таким большим, но теперь от него остались только мелкие крошки. Ладно, Эдди, он вообще не привык себя стеснять в чем-либо, но вот Петеру его горе совсем не мешало с меланхоличным видом накладывать себе добавки. Нам бы с Региной этого на несколько дней хватило. Я вздохнула, сложила коробку и отправила ее в корзину для мусора. Мне было чем заняться и без того, чтобы предаваться глупым размышлениям о вкусных тортах. Я вернулась в комнату и достала роман, на чистых листочках которого записывала свои размышления. Поведение Эдди мне все так же казалось ужасно подозрительным. Утверждает, что задержался в Гаэрре исключительно из-за моих прекрасных глаз, еще и жаждет просто немедленно жениться на безродной сироте, о матери которой он знает нечто, позволяющее надеяться на крупный куш. Цветы эти, торт. Я недовольно фыркнула. Нет уж, инор Хофмайстер, ищите невесту в другом месте. Меня за торт не купишь!





Глава 20




Очередной стук в дверь разозлил меня до невозможности. Я решила, что это вернулся Эдди, чтобы без свидетелей добиться желаемого. Я даже открывать не стала.

– Инор Хофмайстер, вам нечего делать у меня в гостях в такое время.

– Инорита Ройтер, это инор Брайнер, – раздался сухой официальный голос.

В некотором удивлении распахнула я дверь. Я не ожидала увидеть Рудольфа после его демонстративного пренебрежения в кафе. На лице его и сейчас не было обычной улыбки, будто пришел он не больше, не меньше, как арестовывать. Но совесть моя была совершенно чиста.

– Я вас слушаю, инор Брайнер, – не менее официально сказала я.

– Инорита Ройтер, поскольку преступник пускает в ход ментальную магию, то прошу вас носить этот защитный артефакт, пока мы не найдем виновного. – И добавил: – Ты можешь думать обо мне все, что угодно, но я действительно волнуюсь за тебя, Штефани.

– Обычный защитный артефакт? – недоверчиво уточнила я.

– Почему обычный? Самый лучший, который Сыск предоставляет свидетелям, – ответил Рудольф. – Инор Шварц согласился, что ты находишься под ударом. И учти, что дам не насовсем, а под расписку. Как закончится все это поимкой убийцы – вернешь.

Артефакт выглядел невзрачно и никак не походил на самое лучшее, что Сыск может предоставить. А походил он на кулон, который неизвестно сколько времени провалялся в канаве, успел проржаветь и подпортиться. Поэтому у меня возникли обоснованные сомнения, что это вообще может защитить меня от чего-либо. Я выразительно посмотрела на Рудольфа.

– На внешний вид не смотри, – правильно понял он меня. – Выглядит, конечно, не очень, но вещица одна из самых эффективных.

– Уж больно она неказистая, ваша эффективная вещица, – озвучила я свое мнение.

– Спрячешь под платьем, никто и не увидит, как выглядит, – недовольно сказал Рудольф. – Сразу видно, что девушка, красивое ей подавай. Новые, может, и попривлекательней будут, но эта – надежнее и проверена на прочность неоднократно.

– А как на мне запас ее прочности закончится? – недоверчиво спросила я. – Я на ваш артефакт понадеюсь, а он откажет в самый неподходящий момент.

– А ты не шастай где ни попадя в компании подозрительных типов, – ответил он мне. – И в квартиру их не впускай. Тогда и волноваться не будешь, что откажет.