– Вы его не видите, – я решила сказать хоть что-то. – Рудольф тоже не должен видеть. Это драконий артефакт.

– Точно есть? – недоверчиво спросил его напарник. – Но почему тогда он видит, а я – нет? У меня артефакты-различители ничуть не хуже.

Я убрала режим невидимости, и браслет предстал во всей свой сияющей красе. Я только сейчас заметила, насколько он красив, он завораживал, притягивал взгляд. Теплые рубиновые вкрапления успокаивали.

– Такая красивая фамильная штучка. Ее всем показывать надо, а не прятать, – с легкой насмешкой сказал Рудольф.

Я вздрогнула и опять сделала браслет невидимым. Так за неделю и с ума можно сойти. Эксперт сказал, как только я смирюсь с браслетом, странности прекратятся, все станет для меня естественным и правильным. Но мне такой исход не нужен.

– Я не хотела этой помолвки, – коротко пояснила я.

– Так вернула бы браслет, – ответил Рудольф. – Опыт у тебя уже есть.

Я поняла, что никто меня дальше порога приглашать не собирается, прошла сама и села напротив Рудольфа. Руки я опустила так, чтобы ему не видно было браслета, но судя по его взгляду, столешница была для него таким же незначительным препятствием, как и драконья невидимость. Артефакт напоминал о себе легкими болевыми импульсами, пока терпимыми, и я постаралась не обращать на них внимания.

– Рудольф, а почему ты его видишь? – спросила я.

– Не знаю, – он оторвался от созерцания моего украшения и посмотрел на меня. – У моей матери в родне орочьи шаманы есть. Возможно, поэтому. К чему вопрос? Ты пришла проверить мою зоркость?

Он прохладно на меня посмотрел.

– Я не могу вернуть браслет, потому что не могу его снять, – пояснила я, хотя идея прийти сюда начинала казаться мне уже глупой. – Это артефакт. Эксперт сказал, что его можно снять не раньше чем через неделю или в храме после обряда.

– И в чем проблема? – спросил напарник Рудольфа. – Или вы неделю не хотите ждать и пытаетесь найти того, кто сходит с вами в храм? Пожалуй, я бы согласился.

Рудольф хмуро на него посмотрел. Мне тоже не хотелось шутить.

– Эксперт утверждает, что артефакт влияет на сознание и за неделю я влюблюсь в своего жениха. Противодействия он не знает, – я говорила четко, строго по существу, чтобы избежать возможных шуточек. – Единственное, что он смог мне посоветовать, – попытаться сконцентрироваться на отрицательных чертах жениха. Вот я и пришла узнать. Рудольф, ты же следишь за Лоренцом. В чем он замешан?

Болевые импульсы браслета усилились. Я бы встала и ушла, но заставила себя сидеть ровно и ждать ответа.

– Боюсь, что я тебе ничем не помогу, – ответил он. – Ничего такого я про него не знаю.

– Извини, что побеспокоила, – я попыталась встать, но Рудольф внезапно меня удержал.

– Подожди, ты правда хочешь снять браслет, но не можешь?

– Попробуй сам.

Я положила руку с артефактом перед ним на стол и прикусила губу, чтобы не вскрикнуть. Боль шла по нарастающей. Такое внимание моему украшению не нравилось. А вот мне – даже очень. Теплые, нежные руки Рудольфа так осторожно проходили по тонкой границе между артефактом и моей рукой…

– А ну-ка, – напарник Рудольфа подошел к нам и бесцеремонно схватил меня за руку. – Инорита, сделайте так, чтобы я тоже мог видеть.

Я убрала невидимость и закрыла глаза, стараясь приглушить болевые импульсы от артефакта. Это только мое воображение. На самом деле ничего нет. Я прикусила губу и постаралась подумать о чем-либо приятном. О Николасе. Браслет тут же успокоился, лишь только перед моим внутренним взором встало улыбающееся лицо жениха. Нет, о нем думать нельзя.

– А ведь точно не снять, – наконец раздраженно сказал напарник Рудольфа. – Вот ведь пакость какая! И не придумать ничего!

– Придумать-то можно, – довольно неохотно сказал Рудольф. – Если он снимается после обряда в храме, то мы можем прямо сейчас туда пройти. А потом развестись.

– Ты предлагаешь мне фиктивный брак? – зачем-то уточнила я.

– Логично, – не очень весело улыбнулся он. – После фиктивной помолвки – фиктивный брак.

– Да, все для пользы расследования, – я кивнула, соглашаясь с ним.

– Какого расследования? – заинтересовался напарник Рудольфа.

– Неважно, – отмахнулся от него сидящий напротив меня молодой человек. – Так как, Штеффи?

И я вдруг поняла, почему Николас сказал, что не сможет дать мне развод. Я тоже не смогу. Браслет уже жил какой-то своей жизнью, больно было так, что думать я почти не могла. Но одно поняла четко – лучше я выйду за Николаса, чем соглашусь на фиктивный брак с Рудольфом. К чему цепляться за того, кому ты совсем не нужна?





Глава 22




– Штефани, что с тобой?

Голос Рудольфа доносился до меня глухо, как через толстый стой ваты. Его лицо то приближалось, то удалялось, пока не оказалось так близко, что его глаза заполнили все и стали единственным, что имело значение. Когда-то я была уверена, что черные глаза не выдают тайн своих хозяев, что они непроницаемы и холодны. Но сейчас в глубине глаз Рудольфа плескалась боль. Боль и страх за меня. Или мне это только показалось в тот краткий миг, пока весь мой мир свелся к его взгляду? Боль от браслета стала столь нестерпимой для сознания, что оно постыдно сбежало, так и не дав мне понять – было это на самом деле или просто мне пригрезилось. Черное рыхлое беспамятство укутало меня уютным одеялом, и впервые со встречи с Николасом пришли легкость и спокойствие.


– Брайнер, тебе лучше уйти, – это было первым, что я услышала, когда очнулась от обморока. – Либо артефакт воспринимает тебя как угрозу, либо… Сам понимаешь.

Голос то приближался, то удалялся, вибрировал, давил на перепонки. Слух никак не мог приспособиться к реальности. Мне хотелось назад, в черное небытие, где ничего не беспокоит.

– Но почему? – донесся до меня голос Рудольфа.

Он был совсем далеко от меня. А ведь я уверена, что последнее, что я видела до обморока, – его прыжок через стол. Мне даже казалось, что я почувствовала его руки, удержавшие меня от падения. Сейчас под спиной было что-то жесткое, неровное – наверное, стулья, составленные в ряд.

– Возможно, потому что она носила твой браслет. Не зря же этот артефакт показался тебе в режиме невидимости. Не думаю, что причина – твои орочьи предки.

– Мой браслет был обычный, и времени столько прошло… – Рудольф тихо выругался, почти неразличимо для моего так и не вошедшего в норму слуха. – Нельзя этого Лоренца привлечь за использование такого артефакта?

– До сих пор никого не привлекали. Артефакт защитный, а что он влияет на сознание, недоказуемо, – возразил неизвестный мне голос. – Должно быть заключение эксперта. А где его взять, если непонятны принципы работы? Целитель даже точно сказать не смог, отчего инорита потеряла сознание. Мы знаем, что причина – артефакт, но доказательств нет, а знание к делу не пришьешь.

– Так если всех невест так ломает?

– Никого не ломает. Артефакт срабатывает после высказанного вслух добровольного согласия. Ничего не было бы, если бы она хотела выйти за этого Лоренца. А если не хотела, зачем согласилась?

Я не могла открыть глаза, но собрала все силы и сделала это, очень уж велико было желание сказать, что я не соглашалась, что я даже понять не успела, как оказалась помолвленной, и совсем не с тем, с кем хотела. Не знаю, кому и зачем я стремилась это сказать, но я почему-то была уверена, что это важно. Первым я увидела Рудольфа. Он заметил, что я очнулась, и сделал ко мне шаг. Всего один шаг, а меня уже накрыло черным болевым пологом.

– Брайнер, да что это такое! Выйди из кабинета, если не можешь не двигаться. Определили единственное место в кабинете, где артефакт считает тебя безвредным, так нет, спокойно стоять он не в силах. Ты же прекрасно понимаешь, что твое приближение артефакт воспринимает как угрозу.

– А экранировать его можно? – спросил Рудольф, отступая к самой дальней стене, вместе с ним отступала и боль.

– Не уверен, – покачал головой незнакомый фьорд, который стоял рядом со мной. – Разве что самими драконами. Но им экранировать нужды нет, любой смог бы сразу снять. В нашей магии способов противодействия драконьей нет.

– А если взять обычное обезболивающее? – спросил Рудольф. – Не обязательно долгодействующее. Только чтобы до храма дойти. После церемонии артефакт сам свалится.

Я хотела сказать, что не нужен мне никакой фиктивный брак, уж лучше я выйду за Лоренца, чем потом мучиться всю жизнь от осознания, что счастье было так близко. Но из горла вырвался лишь невнятный хрип. Богиня, этот артефакт меня за неделю в могилу сведет.

– Не поможет. Была бы боль физической, а так – она же у нее в голове, понимаешь? Девушка не хочет, вот ей и наглядно показывают, что жених – это хорошо, а все остальные мужчины – плохо. Точнее, один конкретный мужчина – ты. Я правильно понимаю, это инорита, с которой у тебя была фиктивная помолвка?

Если бы я могла провалиться куда-нибудь, я бы непременно это сделала. Невозможно было сказать прямее о чувствах, которые я испытывала к Рудольфу, чувствах, на которые ему нечем было ответить. Чувства, в которых я столько времени не хотела признаться даже себе самой. Какая глупость – прийти сюда! Какая ужасная глупость! Что теперь обо мне подумают эти иноры? Навязчивая девица, не умеющая держать себя в руках, не иначе. Ответа Рудольфа я не слышала. Либо он ничего не сказал, либо просто кивнул, подтверждая то, что в подтверждении особо не нуждалось.

– Понял, Брайнер, какой ты идиот? – неожиданно сказал инор, стоящий надо мной. – Все, что сейчас происходит, – по твоей вине!

– Я давно уже понял, какую глупость сделал, – ответил Рудольф. – Но мне тогда и в голову не могло прийти, что так все может обернуться.

– Должно было. Нельзя быть столь легкомысленным.

– Я был уверен, что это не затянется, что нужны всего одна-две недели, – глухо ответил он. – Решил себя наказать.

– У тебя это здорово вышло. Только получается, что ее ты тоже наказываешь.

Я не могла понять, о чем они говорят. Речь шла о вещах, известных всем в этом кабинете. Всем, кроме меня. Что такого сделал Рудольф, что сейчас его обвиняют, а он не может оправдаться?

– Что теперь делать? – обреченно спросил он. – Я уже понял, что нельзя обойти. И даже попытка наказуема. Скорее всего, если бы я не встретился тогда с ней, ничего бы не случилось.

– Скорее всего, – согласился инор. – Богиня таких выкрутасов не любит, Брайнер. Только непонятно, почему страдает девушка, а не ты?

– Да лучше бы я! – в сердцах воскликнул Рудольф. – Что нам теперь делать?

Его «мы» неожиданно наполнило мое сердце теплом, но браслет откликнулся тут же резким щелчком болевого хлыста. От стона я еле удержалась.

– А нет сейчас «вас», – устало сказал инор и вытер с моего лба проступившие капельки пота. – Ты же сам это понимаешь, Брайнер. Артефакт не оставил никаких шансов. Ни единого, самого маленького. Для нее лучше всего будет выйти за того, чей браслет она так неосторожно согласилась принять. А для тебя… Тебе я даже не знаю, что сказать. Ты себя и так уже наказал, любые мои слова будут лишними.

– Почему мне лучше выйти за Лоренца? – все же удалось мне прошептать. – Он сказал, через неделю можно будет снять.

– Потому что вы не выдержите эту неделю, – пояснил инор. Он наклонился ко мне и внимательно смотрел, не на меня, нет, а куда-то внутрь. – Днем вы еще сопротивляетесь, но во сне сознание окажется беззащитнее, а артефакт поработает мягче. Через неделю вы согласитесь выйти за своего жениха, вне зависимости от того, действительно он собирался выполнить свое обещание и снять браслет или говорил это, будучи уверенным, что вы про его слова и не вспомните.

– Мне сказали, что если я буду постоянно о нем что-то нехорошее думать, то смогу избежать наведенной влюбленности.

– В самом деле? Вы можете думать о нем плохо? – с ноткой язвительности спросил он. – Или о чем-то, с ним связанном?

Я прекрасно помнила, к чему привела последняя попытка представить Николаса, поэтому сразу представила лорда Лоренца, чей образ в моем представлении так не понравился артефакту. Но теперь мои чувства были какими-то смазанными, отец Николаса не казался столь гадким, да и кто сказал, что нам придется жить с ним под одной крышей? Можно жить отдельно, и даже в гости к нему не ходить. Мне будет достаточно любящего мужа. И леди Лоренц – очень приятная дама.

– Убедились? – прервал мои мысли инор. – Думаю, сейчас вам намного легче.

И я поняла, что это так. Боль ушла, сменившись мягким теплом, согревающим душу и сердце. Слабости как не бывало. Я без труда села и огляделась. Рудольф стоял напротив, у дальней стены. Казалось, не так далеко он от меня, сделай несколько шагов – и окажешься с ним рядом. Но разделяло нас теперь что-то большее, чем воздух. Сама судьба. Браслет опять шевельнулся на руке, подарив мне мягкое поглаживающее касание. Он был доволен, что мои мысли идут в нужном направлении. Да, пара дней чередования наказания и поощрения – и я забуду все, что мешает нашему с Николасом счастью. Все и всех. Я посмотрела опять на Рудольфа и поняла, что, скорее всего, это наша с ним последняя встреча. Пока я не сняла артефакт, рядом с этим молодым человеком я буду испытывать лишь боль, а все вокруг уверены, что сниму я браслет только в храме. Да и к чему мне бороться? Ради кого?

– Штефани, прости меня, – сказал Рудольф. Он шагнул ко мне, браслет недовольно дернулся, но тем и ограничился, поскольку Рудольф тут же вернулся к стене и стукнул по ней кулаком. – Богиня, да что это такое! Почему все так глупо получилось?!

Я пожала плечами и опустила взгляд, стараясь на него не смотреть. Ни к чему делать себе еще больнее и продлевать пытку. Я хотела лишь одного – уйти отсюда прямо сейчас. Браслет на руке чуть не мурлыкал, весело поблескивая рубинами. Он уже уверен, что победил. Не знаю, почему я думала о нем как о чем-то живом и мыслящем. Артефакт – это всего лишь безжизненное, безмозглое устройство, которому чужие мысли и эмоции важны, лишь если они помогают или мешают выполнять предназначение.