Однажды он принёс в дом крохотных поросят и дал им редкие имена. Альберт занимался с маленькими хрюшками, словно с родными детьми. Он учил их всему, что знал сам.

К шести годам поросята превратились в громадных кабанов. В талантах творить на злобу дня и спорить с теми, кто ничего не смыслит в искусстве — кабанчики превзошли своего наставника. Креативные хряки рисовали картины, разбирались в литье металлов, знали несколько человеческих языков. Например, освоили санскрит, латынь и грузинский. Они могли отсечь всё лишнее и построить памятник из глыбы гранита или мрамора. Умели возводить мосты, писать стихи и очень любили драться — всё равно с кем, когда и против кого. Рубин и Алмаз слыли отвязными задирами и самобытными творцами, способными как созидать, так и крушить. Они узнали от своего отца-учителя, что не ведает ни один кабан на планете.

Парни обладали аналитическим умом легендарных сыщиков прошлого, волчьим чутьём серых охотников и бесконечной тягой к приключениям. После того как Альберт Ангелов умер, а погиб он трагично, выпав ночью из окна, размозжив себе голову об асфальт — кабаны, собрав необходимые инструменты и оборудование, сразу переехали в Алдан. Там они встретились с Бучем. Затем с Палачом. Короткая беседа, закончилась подписанным договором и привела Алмаза и Рубина в особняк человека.

— Может быть, они и в вирусологии разбираются? — дослушав историю о грандиозных свиньях, поинтересовался Яша. Рассказ о блистательных кабанах ему показался неправдоподобным.

— Может и разбираются. Насколько мне известно, к нашей общей радости, биология — не их конёк, — хрипло рассмеялся Бескровный. Говорил он спокойно. Голос его звучал, как всегда, угрожающе и казался на грани.

— Скажите, Роман, вы могли бы организовать нам встречу с удивительными соседями? — Роберт выключил монитор, сообщая, что на сегодня работа окончена.

— Нет ничего проще, как организовать вашу встречу. Одним из условий, которые поставили Алмаз и Рубин, было близкое соседство с императором Сибири и личная беседа с вами, Роберт, — признался Бескровный и подошёл к окну. Он поднял жалюзи, потянув за шнурок, и добавил: — Собирайтесь, господа. Наши новые друзья уже ждут во дворе.

***

На территории особняка находилась летняя беседка с прозрачной крышей из пластика фиолетового цвета. Беседка стояла позади громадного здания. Медведи и волки никогда не приближались к ней, и только Бескровный иногда вечерами посещал уютный уголок, чтобы в одиночестве пожарить свиные сосиски на открытом огне.

Вокруг беседки намело сугробы. Под навесом, где стоял деревянный стол, приставные длинные лавочки и высокий камин — снега не было. Накинув серые пуховики ниже колен, кабаны готовили ужин. Алмаз разжигал в камине костёр, Рубин насаживал мясо на шампур. Это было ещё одно условие, которое поэтичные вепри поставили перед Палачом: питаться бараниной, когда им только захочется и не меньше двух раз в сутки. Однажды испробовав свежатинки, братья уже не могли отказаться от приёма греховной еды. Первый ужин, устроенный отцом в лесу на лужайке, запомнился кабанчикам навсегда.

Альберт Ангелов на глазах подростков выволок за рога из багажника живого барана. Подвесил его на дереве, за связанные верёвкой лапы и перерезал ножом горло. Потом снял шкуру с живого существа, а после того как расчленил барашка на части, приступил к его обжарке. Приготовив на чугунной сковороде ароматное мясо с лучком и морковью, он впервые угостил мальчишек. Самое отвратительное или самое прекрасное в детском воспоминании, что ребятам мясо понравилось. С тех пор свежатина стала неотъемлемой частью молодых художников. Баранина и свинина придавали энергии, способствуя умственному развитию подрастающего организма; да и само тело крепло на радость папе, выделяясь на фоне остальных поросят.

Накинув капюшон, Алмаз шурудил кочергой в печке, переворачивая угли. Он казался выше своего брата. Был массивнее и крупнее — и норовом обладал пробивным. Алмаз первым начинал драки. Бился всегда без сомнений и страха. Но больше доставалось не ему.

У Рубина сломаны оба бивня: один под корень, второй на самом кончике. Ростом Рубин чуть меньше брата, а вот вширь напоминал бульдозер, к которому прицепили спереди ковш, а сзади реактивный движок. Выглядел он неряшливо, как выглядят все гении. Пуховик на нём висел криво. Один ботинок зашнурован, у второго — шнурки волочились за хозяином, словно дрессированные червяки. На его рыле со шрамом болтались очки с толстыми линзами. На макушку накинута шапочка-петушок с надписью «Казань». Зрение у Рубина было плохое, поскольку он много читал и часто получал по гениальной башке.

— Вот мы и встретились, — хрюкнул Рубин Ангелов, разливая холодную водку по рюмочкам.

Посмотрев на Настю, кабан смутился. Он не знал, будет ли девчонка пить сорокаградусный напиток или угостить её рябиновой настойкой.

Настя накрыла тоненькой ладошкой свою рюмку, потянулась к бутылке с белым вином. Рубин весело взвизгнул, обращаясь к Варакину:

— Мы многое слышали о вас. Отец всегда преувеличивал ваши достижения. Но мы знали, что придёт время и правда откроется.

— Забавно. И что же вы слышали? — поинтересовался Роберт.

Он с любопытством разглядывал чудаковатых гибридов, ещё не выбрав для себя, кто из них более мерзкий.

— Отец Альберт часто говорил о ваших заслугах. Рассказывал, что вы создали гибридных животный. О том, что вы излечили человечество от смертельной болезни. Он считал вас великими учёными, но мы придерживаемся другого мнения.

— Ваш отец мудрый человек. Он абсолютно прав, — ловко подцепив рюмку, улыбнулся Яша Караваев, — поскольку мир, в котором вы все живёте — это творение нашего разума.

— Так давайте выпьем за луну и звёзды! — развеселился Алмаз.

Его бивни приподнялись, а ноздри раздулись, будто не хватало кислорода. Он глубоко вдохнул полной грудью, а когда выдохнул, то густой пар с шумом вылетел из могучих лёгких, словно из пароходной трубы.

Люди и кабаны чокнулись, выпив до дна. Настя только пригубила вино.

— Прекрасный вечер, — показав клыки, улыбался громадный Алмаз. — Эх… жаль, что папаша не дожил до этого дня.

— Великий был мастер. Его работы знает каждый сибиряк, — восхищалась Настя. — Что с ним случилось? Почему он ушёл?

Алмаз покосился на своего братца и пожал плечами.

— Упал с балкона, — тихо сказал кабан. — Последний год отец очень страдал. Он болел. Мы переживали за папу, но не могли быть всё время рядом.

Настя не знала о смерти Альберта Ангелова, потому что последние недели выдались сумасшедшими. Расставание с парнем, восстание кабанов; а ещё она получала диплом, окончив с высшими оценками Кадетское Училище в Якутске. Девушка уже готовилась присоединиться к матери, чтобы лечить военных на передовой, но её остановила сама судьба. И вот Настя сегодня здесь. Рядом с ней император. Роберт так красив, так умён… и Анастасия счастлива — возможно, впервые за семнадцать лет.

— У вашего отца было много врагов, — зачем-то сказала девушка. — Вы никогда не думали, что его могли убить?

Взгляд Алмаза сверкнул бешенством. Так блестят глаза людей, впавших в «ярость».

— Конечно, думали, — ответил за брата Рубин.

Он сидел за столом. Пухлыми пальцами, словно виртуозный барабанщик ловко крутил закусочную вилку. Сделав пяток оборотов, свин взмахнул лапой и резко воткнул острый прибор в деревянную столешницу.

— Его убили! Пока неизвестно кто. Но скоро мы узнаем и отомстим. Уж поверьте нам, девочка: Алмаз и Рубин Ангеловы — никогда не простят убийц.

Настю умиляло, как дерзко и даже высокомерно к ней обращались кабаны, возомнившие о себе невесть что. Ей уже семнадцать, а им ещё и девяти нет, но ведут они себя так, словно вековой опыт за щетинистой спиной. Хотя парни обладали немалыми знаниями. У них даже есть человеческие паспорта, в которых написано имя, отчество и фамилия, а не так, как у всех остальных свинорылых — просто имя, словно кличка животного, живущего где-то в хлеву у корыта.

Настя промолчала. Лишь пожала плечами и тихо сказала:

— Дай бог… дай бог…

Роман Бескровный наблюдал за гостями. Он так давно не общался с умными собеседниками, предпочитая, не вмешиваясь в разговор.


— Гостеприимный хозяин рассказал, что вы непременно хотели встретиться с нами, — развеял минутную тишину Роберт, почувствовав, что над беседкой повис таинственный груз подозрений. Кабаны не доверяли людям, а люди — все, кроме, Бескровного, откровенно побаивались гигантских антропоморфов.

— Встретиться с императором для нас честь, — ответил Алмаз и подошёл к своему брату. — Нам не терпелось увидеть человека из прошлого. Как говорил наш отец: если найденные во льдах останки мамонта, кто-то сможет оживить, то пробуждение древнего зверя ничто в сравнении с удачей пообщаться с самим доктором Варакиным. Наш отец верил в вас, Роберт. Альберт называл вас настоящим императором и не только Сибири, но и большой страны, которую любил всем сердцем.

— Что имел в виду ваш отец, о какой стране говорил? — уточнил Роберт.

— Он ждал, что Якутск, Красноярск, Чита и Челябинск снова станут, как монолит, — произнёс Алмаз, подняв лапу с полной рюмкой. — Говорил о большой державе от моря до моря. Я знаю — немодно вспоминать прошлое, но отец верил, что придёт час, когда осколки империи воссоединятся. Что на смену разноголосице и вражде придёт истинная сила.

Варакин даже не удивился. Убеждения, которые исповедовал Альберт Ангелов, категорически отрицались как руководством Сибири, так и правительствами других государств. Во всех вновь созданных странах люди превратились в кучку элит, которой плевать на державность, лишь бы самим быть сытыми и защищёнными от народа. А народ — это гибриды: необразованные, дикие и воинственные кабаны. Какое дело горстке людей до сотен миллионов вечно голодных антропоморфов.

— Если вас не затруднит, могу я узнать, чем прославился ваш отец? — осторожно спросил Роберт.

— Нет проблем, — махнул лапой Алмаз. — Отец был оригиналом. Он видел всё по-особенному. Вот, например, его знаменитая работа «Писающий поросёнок». Бронзовая скульптура с годами превратилась в символ Якутска. Каждый мечтает прикоснуться к ней. Видели бы вы, как блестит хвостик маленького хряка. Ослепнуть можно.

Братья оживились. Весело застучали копытами, вспоминая папашу.

— Как, как?.. писающий поросёнок? — удивился Яша.

— Ага… именно писающий, а ни какой-то другой! — рассмеялся Алмаз. — Он смешной, просто отпад!

— Есть такой город, Брюссель называется. Вам известно о нём? — не находил повода для веселья Яша.

— Это где такой город, в Стране Китай? — перестал хихикать Рубин.

— Нет, в стране Бельгия! — резко ответил Караваев. — Где голубые флаги со звёздами, толпа быстроногих футболистов и другие достопримечательности.

— А-а… этого мы не знаем, — замотал рылом Алмаз. — Папаня нам ничего не рассказывал о Стране Бельгия.

— Яша, не обижайте ребят, — вступилась за кабанов Настя. — Писающий поросёнок очень любим горожанами. Когда бьёт струйка воды, ну вы понимаете из какого места, то это излияние означает приход долгожданной весны. Фонтан включают после того, как природа прощается с зимой. После Масленицы. Понимаете?.. это очень символично и скульптура прекрасная.

Караваев многозначительно бросил взгляд в вечность, представляя бронзовую свинью по колено в тёплой воде — и закончил спор.

— Шашлычок поспел, — снова оживился Алмаз, предлагая угоститься мясом.

— Мне только маленький кусочек и всё, — облизнула пальчики Настя. Она была голодна и могла съесть кусок и побольше, но стеснялась.

— Не скромничайте, — сказал Алмаз, угощая девушку целым шампуром, на котором скворчало четыре жирных ломтя. Следующую порцию поднёс учёным: — А это вам Роберт и тебе Яков.

Кабаны, не сговариваясь, перешли на дружеское «ты» — скорее, неуважительное. Потому что Караваев плохо отозвался о любимой скульптуре горожан. Яша сразу заметил дискриминацию.

— Мне по нраву свининка. Маринованная, без жира. Уважаю! — присвистнул Караваев, снимая ножом с шампура кусок баранины.

— Мы новая раса, — пережёвывая мясо, бормотал Рубин.

— Что вы сказали? — переспросил Яша.

— Брат говорит, что мы новая раса, — повторил Алмаз. — Мы похожи с тобой, разве не заметил? У нас есть ноги и руки, которые люди почему-то называете лапами. Есть лицо, а не рыло. Мы умеем говорить и думать. К тому же наша кровь совсем не отличается от человеческой. Вам известны случаи переливания крови человеку от гибридных кабанов?

— Впервые слышу, — налил себе водочки Яша и тут же выпил.

Алмаз нервно шевельнул бивнями. Ему не понравился Караваев. Ему не нравился и Варакин.

— Умником себя считаешь? Гением возомнил? — зло захрипел громадный кабан, и послышалось, как под пуховиком скрипят его мускулы. — Вот что я скажу тебе, друг императора. Ни какой ты не гений и Роберт твой тоже. Если бы вы были поумнее, то не допустили вымирания семи миллиардов людей. Пока вы валяли дурака и пили водку с бабами, человечество не успевало капать себя могилы. Вы оба предпочитали разбавлять спирт сладкой водой вместо круглосуточного труда во благо народа. И только когда смерть подобралась к вам близко, вы соизволили создать лекарство. И скольких оно спасло?.. это лекарство? Смешно вылечить полтора человека и считать себя гением. Одна радость, вы сами, не понимая того, создали новую расу людей. Я и мой брат Рубин: мы такие же, как вы. Понятно тебе?

Роберт впился глазами, изучая громадную свинью.

— Мы вам омерзительны. Что бы заметить неприязнь, не нужно быть гением. Тогда почему вы здесь, с нами? — наконец, спросил Варакин.

— Почему я поддерживаю Палача? — скривил рыло Алмаз.

— Вот именно, — кивнул Роберт.

— Вы слышали… хотя, что вы можете знать? Так я просвещу вас, Роберт. Первые гибриды созданы в Якутске. Именно здесь проживают самые чистые антропоморфы. Чем дальше от центра очеловечивания животных, тем гибриды глупее. Вы про какой-то Брюссель толковали — понятия не имею, где он находится, но уверен, в том городе живут только подобия меня и моего брата. И мозгов у тамошних кабанов, что веса в горошине.

— Муфлонов, — перебила Алмаза Настя. — В Брюсселе живут муфлоны. Кабанов совсем мало.

— Да нам чихать, кто там живёт, — сплюнул под стол громадный хряк.

Лицо девушки, до того прекрасное и невинное — стало преображаться, меняя формы глаз, носа и скул. Роман Бескровный, словно ждал подобного исхода.

— Ужин окончен, господа. Всем пора расходиться и спать, — он снова говорил негромко, но слова действовали на горячие головы, отрезвляюще.

Алмаз и Рубин спешно вышли из-за стола. Семеня, торопясь, направились по уже протоптанной в снегу тропинке к входу в свою половину особняка. Роберт и Яша продолжали сидеть на прежнем месте.