— Прошу вас. Не надо.
— Вы так и планируете оставаться здесь, в приюте?
— Мою работу ценят. И пусть она не оплачивается так, как работа экономки. И пусть здесь, с детьми, намного тяжелее… Но я всем довольна. И дочку я никому не отдам.
— Скажите, а в империи предрешена судьба только тех детей, от кого отказываются родители? Или любого незаконнорожденного?
— Будь она мальчиком — было бы проще. Можно было бы просить о том, чтобы сыну разрешили пойти в армию. Или получить какую-нибудь профессию, к которой у него бы была склонность. Но девочка… — Вероника нахмурилась, покачала головой, но когда перевела взгляд на ребенка, ее лицо снова засветилось от счастья…
— Погодите. Она ведь дочь аристократа. Следовательно, если повезет, она наследует магический дар…
— Опять же, если это мальчик, он может учиться. И пробиваться талантом. А девочки… В империи девочки получают только домашнее образование. И ровно такое, какое посчитала нужным дать им семья.
— Хорошо. Предположим, я найду семью, которая проследит, чтобы образование у вашей девочки было самое лучшее из домашних. Что потом?
— Потом… Замуж ее никто не возьмет.
— А кем еще может работать молодая образованная девушка?
— Гувернанткой. Компаньонкой.
На этом фантазия моей тезки иссякла.
— Ладно, — улыбнулась я. — Это проблема не этого десятилетия. Посмотрим, к чему у девочки будет склонность, а потом решим.
— Миледи… Я благодарна вам за сочувствие, но у вас и… у милорда могут быть проблемы.
— Какого рода? — удивилась я.
— Сплетни… Если вы возьметесь опекать этого ребенка, то скажут — это ребенок милорда.
— Как только узнают, что экономка из поместья милорда Верда родила ребенка — а рано или поздно об этом всем станет известно, — так и скажут. В любом случае.
— Милорд разгневается, что я причинила ему… неудобства.
— Переживет, — усмехнулась я. — И вы не беспокойтесь. Если вы будете вести себя благоразумно, то вас гнев милорда никаким образом не коснется.
— Благоразумно — это как? — Девушка смотрела прямо, не отводя и не опуская глаз. Счастливых глаз молодой матери, упрямых глаз сильной женщины, печальных глаз человека, осознавшего свое положение и смирившегося с ним…
— Ну не кинетесь к журналистам, жаждущим вывалять в грязи бастарда императора.
— Что вы, миледи! Такая мысль мне даже в голову не приходила! — испуганно проговорила девочка.
— Я могу задать вам вопрос?
— Да, миледи. — В глазах Вероники появилось недоверие.
— Как я понимаю, экономками берут женщин постарше. Сколько вам? Восемнадцать? Девятнадцать?
— Мне двадцать один. И да, в экономки берут женщин постарше. Только к милорду Верду в дом никто не хотел идти. Мне очень нужна была работа. А ему самому было все равно.
— Понятно… А ваша семья? Есть надежда, что они вам помогут?
— Я сирота. Мама умерла, а отец… Он женился во второй раз. Мне некуда возвращаться. Если только порадовать мачеху тем, что я так низко пала…
— Низко пала — это если бы стала продавать себя за деньги и отдала девочку, не заботясь о том, что же с нею станет. Но это не так, вы боретесь! И это вызывает только уважение. Огромное уважение.
— Спасибо, миледи.
— Не за что. Это правда. Единственно, должна вас предупредить… Я не буду ничего скрывать от своего жениха.
Девушка хотела запротестовать, но я продолжила прежде, чем она успела это сделать:
— Прежде всего потому, что он лучше меня сможет придумать, как вам помочь.
Глава 13
Из мрачного здания приюта, расположенного рядом с величественным собором, я вынеслась как ведьма на помеле. Очень хотелось заполучить топор в руки и пройтись по представителям аристократических родов. И начала бы я даже не с вырубки надменных голов. А уделила бы внимание выступающим частям тела… пониже.
— Ника, — поспешила за мной мама. — Дочка! Да что с тобой?!
— Позже, мам, — голос был у меня глухой.
— Что тебе сказала эта девочка? Кто она?
— Она работала экономкой у Ричарда до меня.
— И этот ребенок…
— Нет, мам. Глаза у малышки синие-синие. Неестественно яркие. А в нашем случае они были бы…
— Черные, — закончила за меня мама.
— Или алые.
— И ты взвилась, потому что…
— Кто-то соблазнил девочку в моем доме! Кто-то даже не счел необходимым сплести противозачаточное заклинание! Найду гаденыша… Урою! А Ричард! Хорош тоже. В доме черт знает что творится. То соблазняют, то по углам зажимают…
— Кого зажимают?! И противозачаточное… что?!
— Потом, мама, все потом!
У меня было предположение, кто это мог быть. Образ милейшего графа Троубриджа появился передо мной во всей своей красе. Только вот незадача — я совершенно не помню, какого цвета у него глаза. И если они синие… Если только они… синие!
Прогулка была слишком короткая, чтобы я успокоилась. Как же мне не хватало бассейна и физических нагрузок. Или выматывающей пробежки. Пока мы шли, хорошая идея пришла мне в голову.
— Мам, я исчезну до утра, — предупредила я. — Завтра вернусь перед тем, как ехать в Академию на репетицию пресс-конференции.
Беседу с Денисом и Ричардом, прорабатывая то, как им необходимо вести себя в понедельник, решено было провести именно там. И я вдруг пожалела о прошедшей осени, когда все было, в общем-то, просто.
— Ника, меня беспокоит твое состояние, — начала мама.
— Я просто уйду туда, где никого нет. Прости, мне надо…
— Поплакать?
— Не без этого, — усмехнулась я.
Предупредила охрану, забрала любимый саквояж, заскочила в поместье Ричарда за щенком и отправилась на остров. Давно я здесь не была. Надела купальник, натянула сверху футболку, тренировочные штаны. Где мои любимые кроссовочки?
Обняла Флоризеля. Погладила его чудесные уши. Вытерла слезы и отправилась бегать. Мы обнаружили второй спуск к воде, что вился замысловато изогнутой тропинкой с горы, на которой стоял дом. Идти было дольше, но зато без ступенек.
Щенок радостно носился вокруг меня, умудряясь и среди серпантина наматывать круги.
Так мы с ним и прибежали к океану.
Я опустилась на белоснежный песок. И задумалась о реальном положении дел в мире империи, куда я попала. Нищеты как таковой там ведь нет. По крайней мере, явно в глаза она не бросалась. Матушка Гриммс на нехватку денег или продовольствия не жаловалась. Хотя знала, что я вроде как невеста императорского сына — пусть даже и внебрачного… Да там все было выкрашено к нашему визиту, включая травку с камнями на подходе. Хотя они вроде бы ждали Джулиану, не меня. Однако если подумать… Журналистка, наказанная лично императором, будет отбывать свой срок в столичном приюте. М-да, возвращаемся к варианту с крашеной травкой.
А кто у них, интересно мне знать, заведует приютами? Как они финансируются? И ответ на вопрос «Что делать с мальчиками?» — был ясным. Надо дать им какую-нибудь профессию. Но одно дело — пристроить тех нескольких человек, что попались мне на глаза в столице. А что делать с остальными? В масштабе империи? Хотя к чему мне такая гигантомания? И почему, например, меня не беспокоит, что к работе прислуги так стремится знакомый мне мальчик Вилли? Да что там прислуги — ребенок вообще за все хватался, чтобы принести в дом матери хоть монетку. Отца у них, как я понимаю, не было. То ли погиб. То ли… И как быть в таких ситуациях?
Это все надо узнавать. И раз уж так получилось — в этом всем надо разбираться. И менять. Хотя бы бороться за то, чтобы поменять.
Потом я задумалась о девочках… Кем они в империи бывают? Женами. Еще продавщицами или служанками. Швеями, наверное. Поварихами. Значит, наша святая задача — научить готовить. Причем отменно. А там посмотрим, как их никто замуж не возьмет! Можно еще обеспечить их рукоделием в промышленных масштабах. Надеюсь, у имперских девочек руки растут из верхнего плечевого пояса, а не как у меня — из нижнего.
Я тихонько рассмеялась. Задремавший рядом со мной Флоризель поднял голову, укоризненно посмотрел на меня печальными глазенками… И, сладко потянувшись, вернулся к важному делу — дреме.
А я и не против. Я вообще сюда искупаться прибыла.
В какой-то момент я вынырнула — и обнаружила, что к нам со щенком присоединился… Ричард!
— Что тебя так расстроило сегодня? — спросил он.
— Охрана доложила? Или с мамой поговорил?
— Ника-Ника… Я тебя чувствую. А уж такие сильные эмоции…
— В какой-то момент я подумала, что познакомлюсь с твоим внебрачным ребенком.
Сказала как нырнула. Или вынырнула? Сама удивилась, как легко и просто у меня получилось выдать подобную информацию… Видимо, пробежка помогла. Спорт очень полезен. Очень-очень! И фигуру помогает сохранить, и нервную систему успокаивает…
— Что? — удивленно посмотрел Ричард на меня.
— Вы так и планируете оставаться здесь, в приюте?
— Мою работу ценят. И пусть она не оплачивается так, как работа экономки. И пусть здесь, с детьми, намного тяжелее… Но я всем довольна. И дочку я никому не отдам.
— Скажите, а в империи предрешена судьба только тех детей, от кого отказываются родители? Или любого незаконнорожденного?
— Будь она мальчиком — было бы проще. Можно было бы просить о том, чтобы сыну разрешили пойти в армию. Или получить какую-нибудь профессию, к которой у него бы была склонность. Но девочка… — Вероника нахмурилась, покачала головой, но когда перевела взгляд на ребенка, ее лицо снова засветилось от счастья…
— Погодите. Она ведь дочь аристократа. Следовательно, если повезет, она наследует магический дар…
— Опять же, если это мальчик, он может учиться. И пробиваться талантом. А девочки… В империи девочки получают только домашнее образование. И ровно такое, какое посчитала нужным дать им семья.
— Хорошо. Предположим, я найду семью, которая проследит, чтобы образование у вашей девочки было самое лучшее из домашних. Что потом?
— Потом… Замуж ее никто не возьмет.
— А кем еще может работать молодая образованная девушка?
— Гувернанткой. Компаньонкой.
На этом фантазия моей тезки иссякла.
— Ладно, — улыбнулась я. — Это проблема не этого десятилетия. Посмотрим, к чему у девочки будет склонность, а потом решим.
— Миледи… Я благодарна вам за сочувствие, но у вас и… у милорда могут быть проблемы.
— Какого рода? — удивилась я.
— Сплетни… Если вы возьметесь опекать этого ребенка, то скажут — это ребенок милорда.
— Как только узнают, что экономка из поместья милорда Верда родила ребенка — а рано или поздно об этом всем станет известно, — так и скажут. В любом случае.
— Милорд разгневается, что я причинила ему… неудобства.
— Переживет, — усмехнулась я. — И вы не беспокойтесь. Если вы будете вести себя благоразумно, то вас гнев милорда никаким образом не коснется.
— Благоразумно — это как? — Девушка смотрела прямо, не отводя и не опуская глаз. Счастливых глаз молодой матери, упрямых глаз сильной женщины, печальных глаз человека, осознавшего свое положение и смирившегося с ним…
— Ну не кинетесь к журналистам, жаждущим вывалять в грязи бастарда императора.
— Что вы, миледи! Такая мысль мне даже в голову не приходила! — испуганно проговорила девочка.
— Я могу задать вам вопрос?
— Да, миледи. — В глазах Вероники появилось недоверие.
— Как я понимаю, экономками берут женщин постарше. Сколько вам? Восемнадцать? Девятнадцать?
— Мне двадцать один. И да, в экономки берут женщин постарше. Только к милорду Верду в дом никто не хотел идти. Мне очень нужна была работа. А ему самому было все равно.
— Понятно… А ваша семья? Есть надежда, что они вам помогут?
— Я сирота. Мама умерла, а отец… Он женился во второй раз. Мне некуда возвращаться. Если только порадовать мачеху тем, что я так низко пала…
— Низко пала — это если бы стала продавать себя за деньги и отдала девочку, не заботясь о том, что же с нею станет. Но это не так, вы боретесь! И это вызывает только уважение. Огромное уважение.
— Спасибо, миледи.
— Не за что. Это правда. Единственно, должна вас предупредить… Я не буду ничего скрывать от своего жениха.
Девушка хотела запротестовать, но я продолжила прежде, чем она успела это сделать:
— Прежде всего потому, что он лучше меня сможет придумать, как вам помочь.
Глава 13
Из мрачного здания приюта, расположенного рядом с величественным собором, я вынеслась как ведьма на помеле. Очень хотелось заполучить топор в руки и пройтись по представителям аристократических родов. И начала бы я даже не с вырубки надменных голов. А уделила бы внимание выступающим частям тела… пониже.
— Ника, — поспешила за мной мама. — Дочка! Да что с тобой?!
— Позже, мам, — голос был у меня глухой.
— Что тебе сказала эта девочка? Кто она?
— Она работала экономкой у Ричарда до меня.
— И этот ребенок…
— Нет, мам. Глаза у малышки синие-синие. Неестественно яркие. А в нашем случае они были бы…
— Черные, — закончила за меня мама.
— Или алые.
— И ты взвилась, потому что…
— Кто-то соблазнил девочку в моем доме! Кто-то даже не счел необходимым сплести противозачаточное заклинание! Найду гаденыша… Урою! А Ричард! Хорош тоже. В доме черт знает что творится. То соблазняют, то по углам зажимают…
— Кого зажимают?! И противозачаточное… что?!
— Потом, мама, все потом!
У меня было предположение, кто это мог быть. Образ милейшего графа Троубриджа появился передо мной во всей своей красе. Только вот незадача — я совершенно не помню, какого цвета у него глаза. И если они синие… Если только они… синие!
Прогулка была слишком короткая, чтобы я успокоилась. Как же мне не хватало бассейна и физических нагрузок. Или выматывающей пробежки. Пока мы шли, хорошая идея пришла мне в голову.
— Мам, я исчезну до утра, — предупредила я. — Завтра вернусь перед тем, как ехать в Академию на репетицию пресс-конференции.
Беседу с Денисом и Ричардом, прорабатывая то, как им необходимо вести себя в понедельник, решено было провести именно там. И я вдруг пожалела о прошедшей осени, когда все было, в общем-то, просто.
— Ника, меня беспокоит твое состояние, — начала мама.
— Я просто уйду туда, где никого нет. Прости, мне надо…
— Поплакать?
— Не без этого, — усмехнулась я.
Предупредила охрану, забрала любимый саквояж, заскочила в поместье Ричарда за щенком и отправилась на остров. Давно я здесь не была. Надела купальник, натянула сверху футболку, тренировочные штаны. Где мои любимые кроссовочки?
Обняла Флоризеля. Погладила его чудесные уши. Вытерла слезы и отправилась бегать. Мы обнаружили второй спуск к воде, что вился замысловато изогнутой тропинкой с горы, на которой стоял дом. Идти было дольше, но зато без ступенек.
Щенок радостно носился вокруг меня, умудряясь и среди серпантина наматывать круги.
Так мы с ним и прибежали к океану.
Я опустилась на белоснежный песок. И задумалась о реальном положении дел в мире империи, куда я попала. Нищеты как таковой там ведь нет. По крайней мере, явно в глаза она не бросалась. Матушка Гриммс на нехватку денег или продовольствия не жаловалась. Хотя знала, что я вроде как невеста императорского сына — пусть даже и внебрачного… Да там все было выкрашено к нашему визиту, включая травку с камнями на подходе. Хотя они вроде бы ждали Джулиану, не меня. Однако если подумать… Журналистка, наказанная лично императором, будет отбывать свой срок в столичном приюте. М-да, возвращаемся к варианту с крашеной травкой.
А кто у них, интересно мне знать, заведует приютами? Как они финансируются? И ответ на вопрос «Что делать с мальчиками?» — был ясным. Надо дать им какую-нибудь профессию. Но одно дело — пристроить тех нескольких человек, что попались мне на глаза в столице. А что делать с остальными? В масштабе империи? Хотя к чему мне такая гигантомания? И почему, например, меня не беспокоит, что к работе прислуги так стремится знакомый мне мальчик Вилли? Да что там прислуги — ребенок вообще за все хватался, чтобы принести в дом матери хоть монетку. Отца у них, как я понимаю, не было. То ли погиб. То ли… И как быть в таких ситуациях?
Это все надо узнавать. И раз уж так получилось — в этом всем надо разбираться. И менять. Хотя бы бороться за то, чтобы поменять.
Потом я задумалась о девочках… Кем они в империи бывают? Женами. Еще продавщицами или служанками. Швеями, наверное. Поварихами. Значит, наша святая задача — научить готовить. Причем отменно. А там посмотрим, как их никто замуж не возьмет! Можно еще обеспечить их рукоделием в промышленных масштабах. Надеюсь, у имперских девочек руки растут из верхнего плечевого пояса, а не как у меня — из нижнего.
Я тихонько рассмеялась. Задремавший рядом со мной Флоризель поднял голову, укоризненно посмотрел на меня печальными глазенками… И, сладко потянувшись, вернулся к важному делу — дреме.
А я и не против. Я вообще сюда искупаться прибыла.
В какой-то момент я вынырнула — и обнаружила, что к нам со щенком присоединился… Ричард!
— Что тебя так расстроило сегодня? — спросил он.
— Охрана доложила? Или с мамой поговорил?
— Ника-Ника… Я тебя чувствую. А уж такие сильные эмоции…
— В какой-то момент я подумала, что познакомлюсь с твоим внебрачным ребенком.
Сказала как нырнула. Или вынырнула? Сама удивилась, как легко и просто у меня получилось выдать подобную информацию… Видимо, пробежка помогла. Спорт очень полезен. Очень-очень! И фигуру помогает сохранить, и нервную систему успокаивает…
— Что? — удивленно посмотрел Ричард на меня.