Юрий с готовностью подставил аджаю плечо, заторопился к раскрытому зеву грузовой рампы фрегата.
Станция протяжно и обреченно завыла, заскрежетала. Она умирала, и этот процесс уже было не остановить. Словно отвечая, «Полынь» зашипела системами продувки двигателей, готовясь к экстренному старту.
Звуки боя приближались, все чаще и чаще строчили пулеметы. На пирсе показались отступающие «блохи» в скафандрах, они, не стесняясь, забрасывали в клубящийся проем ворот гранаты. Им вслед летели плевки-выстрелы, заставляющие броню течь и распадаться, будто сахар под кипятком. Вот из дыма вырвалась «каракатица», и показалось, что ее оседлали тысячи крупных муравьев, рвущих и грызущих свою жертву. Машина рухнула на палубу, проехалась по ней, сшибая ящики извивающимися щупальцами. Чуть не сбила с ног одного из рейтаров, тот неловко попятился, чуть не свалившись за пределы стыковочной платформы.
— Юра! — сквозь грохот Гарин услышал голос Элли.
Девушка махала рукой из глубины шлюза, не желая уходить без него. Чуть в стороне Гарин заметил Киру со «свистуном» в руках — она, прижав автомат к плечу, прицельными выстрелам прикрывала отход товарищей.
Юрий крепче перехватил доктора, который лишь крякнул, и они как можно быстрее начали подъем в спасительное чрево родного корвета. Идущий перед ними капитан повернул голову, тоже наблюдая за действиями команды.
Кто-то метнулся из-за спины урсулита поперек движения остальных, чем привлек внимание Гарина. Это был Дагер, бледный и напряженный. Его взгляд скользнул по Юрию, сфокусировался на Кимуре. Правая рука, до этого скрытая за спиной, пошла вперед.
Гарин лишь успел крикнуть: «Одучи, сзади!». Лохматый дистант развернулся всем телом, закрывая фигуру Дагера. Выстрел не был слышен в общем шуме. Чуть вздрогнул урсулит, потом бросился на мичмана, подминая и ломая. Дагер успел выстрелить еще раз, но пуля ушла вверх. На помощь Одучи бросился кто-то из матросов обслуги.
За спиной дробно загрохотали тяжелые шаги — бронированные рейтары наконец вбежали на рампу, оттесняя остальных в трюм.
— Быстрее! Внутрь! — подгонял всех лейтенант Джаббар, лишившийся в бою практически всех нагрудных пластин.
— Внимание! — громыхнули динамики голосом Си Ифмари. — Экстренный взлет! Опускаю защиту.
Практически все успели забраться внутрь корвета, когда магнитные захваты отлетели в стороны, выпуская звездолет. На пирсе уже кипел бой — оставшиеся «каракатицы» сцепились с черными солдатами, гибнув одна за другой, по тем и другим стреляли десантники-рхейцы.
В какой-то момент безликие твари словно заметили, что «Полынь» вот-вот ускользнет от них, переключились на отлетающий звездолет. Они друг за другом бросались с пирса в погоню, паря в невесомости уродливыми пятнами. Корвет еще не успел набрать достаточную скорость — все же молодой пилот не смог пересилить вбитые в Академии правила и не стал включать маршевые двигатели вблизи станции. Существа рассыпались клубами черной саранчи, облепляя мерцающее защитное поле.
Продавливаясь сквозь него.
Рампа закрывалась слишком медленно, поэтому оставшиеся в проеме «блохи» приготовились расстреливать агрессоров.
Элли появилась между массивных фигур контракторов так внезапно, что ее не успели остановить. Она проскользнула между рейтарами, выскочила перед ними, и замерла, подавшись вперед всем телом, в сторону распластавшихся по барьеру тварей. Напряженная, словно натянутая стрела, злая, безрассудно смелая.
Ей что-то кричали матросы. Лейтенант Джаббар сделал к ней шаг, протянул руку, намереваясь оттащить от края.
Элли сжала острые кулачки, мелко затряслась. Ее волосы развивались вокруг головы яростными протуберанцами, воздух вокруг замерцал, от девушки на самом деле исходил жар. Она с болезненной медлительностью подняла руки к голове, сжала ладонями виски, покачнулась, чуть не упав на колено.
Пространство перед ней исказилось, разбухло, вбирая в себя черных чудовищ, рхейцев и пирс. Миг — и все это разлетелось серой, быстро исчезающей пылью. Остался лишь пузырь пустоты, за которым проглядывал полукруглый срез станции, стремительно покрывающийся инеем.
Гарин успел к Элли в тот момент, когда она без чувств повалилась навзничь. Он подхватил девушку, оттащил вглубь шлюза. За ним отступили рейтары в скафандрах, с мягким хлопком закрылась десантная рампа.
Юрий поднял Элли на руки, встал во весь рост. Заглянул девушке в лицо — она глубоко и спокойно дышала, будто наконец ушла на спасительную глубину. Медленно разглаживались морщины над переносицей, исчезала гримаса боли — словно серые льдинки таяли в весенней воде.
Вокруг еще стоял многоголосый гул. Шумели, приходя в себя, перепуганные матросы. Двое контракторов склонились над Одучи — урсулит сидел на полу, удивленно уставившись на свои окровавленные лапы. Рядом сломанной куклой лежал мичман Дагер, глядя в потолок остекленевшими глазами. Невесть откуда появившийся мичман Биттон в парадном кителе пытался заставить технарей растащить поваленные контейнеры.
Но многие просто смотрели, молча, удивленно и настороженно — кто на Элли, кто на все еще работающий внешний экран. Среди них были и Тэ Иревиа, и капитан Кимура.
Гарин перевел взгляд на обзорную панель. И не сразу понял, что именно видит.
За космической станцией больше не было сияющей красоты разлетающихся галактик, за ней зияла глубокая черная бездна. У Юрия даже дыхание перехватило, когда он заметил, что эта бездна неоднородна, что она шевелится, движется. Она охватывала станцию кольцом, будто гигантский спрут детскую игрушку. Это кольцо медленно, но неотвратимо сжималось, ломая и разрушая станцию, растворяя в себе ее элементы, превращая все, чего касалось, в собственное подобие.
Это была Язва, дотянувшаяся сюда сквозь чудовищное расстояние. Отчего-то решившая атаковать именно этот неприметный уголок человеческой цивилизации. Что именно ее привлекло?
Или кто?
Юрий посмотрел на Элли, вновь на Язву. Крепче прижал к себе девушку и пошагал в сторону лазарета.
* * *
Тонкие струи зло барабанили по шее и затылку, змеились по спине и ногам, забирая с собой усталость и оцепенение. Монотонный шум воды выгнал из головы эмоциональный хлам, успокаивал нервы. Хотелось стоять так вечно, уткнувшись лбом в пластиковую стенку, закрыв глаза и ощущая себя отстраненным от всех проблем Вселенной.
Гарин лениво шевельнул пальцами и сдвинул регулятор температуры на минимальный. Когда его накрыло ледяным потоком, лишь вздрогнул, сжав зубы и подставляя то одно плечо, то другое. Задавил внутри себя маленького слабого человечка, который заметался в панике, заскулил, моля о комфорте, о тепле и уюте.
Потому что на этого человечка сейчас не было времени. Потому что сейчас нужен злой, собранный и холодный боец, понимающий, что на передовой оружие не опускают.
Готовый, если нужно, решать все проблемы Вселенной.
Их бегство из системы Ферми было долгим и, казалось, не закончилось до сих пор. Спасаясь от Язвы, «Полынь» неслась в сторону Арки на предельной скорости — и Си Ифмари не затормозил даже после перемещения. Все понимали, что в рамках космических скоростей старенький корвет еле ползет, однако всем хотелось оказаться как можно дальше от неведомого монстра, способного пожирать целые звездные системы.
Лишь этим утром капитан объявил о возобновлении походного режима. Поблагодарил всех за хорошую работу, сухо сообщил о том, что полет идет по плану и большая часть пути уже позади. Только вот ни для кого на борту не было секретом, что они заблудились — Арка опять забросила корабль совсем не туда, куда должна была. И уж, конечно, полет вовсе не выглядел «плановым» — слишком многое изменилось на «Полыни» после инцидента на станции. Конечно, очень хотелось верить спокойному тону Кимуры, надеяться на скорое завершение миссии и долгожданный отдых, пусть короткий, но вполне заслуженный.
Только теперь не только Гарина тревожил призрак неприветливого будущего. Не только Юрий боялся покинуть «Полынь» и оказаться один на один с творящимся вокруг хаосом. А так, здесь, на борту, все же была хоть какая-то определенность, хоть какая-то уверенность в завтрашнем дне. Хоть чье-то плечо рядом, общая броня и цель.
Эти противоречия многих сводили с ума. Юрий же пытался быть в числе тех, кто не строил планы далее грядущего дня. Пока что это спасало.
После боя на станции экипаж «Полыни» не досчитался одиннадцати человек, в числе которых оказался и Батор Зарыга. Джаббар сказал, что старый десантник был смертельно ранен, что подорвал себя гранатой, прикрывая отступление товарищей. Сказал, что странные пули черных «солдат» действовали не хуже кислоты, что к моменту гибели от Батора остались стремительно чернеющие обрубки. Глебович тихо добавил, что Зарыгу, наверное, можно было попытаться вытащить, но тот сам отказался, предпочитая умереть в бою, как и положено Старой Гвардии.
Даже без Батора лазарет оказался заполнен ранеными. В хирургическом блоке находился Одучи, поймавший в бедро пулю Дагера. Урсулита оперировал сам Тэ Иревиа, и теперь лохматый дистант испуганно рычал о том, что имеющий определенную славу доктор вытащил из его могучего тела что-нибудь очень важное и, бесспорно, ценное. Однако, уже на третий день Одучи смог встать и самостоятельно передвигаться по лазарету, громыхая магнитными лангетами.
Здесь же лежала и штурман Кирика — худое, покрытое желтым пухом тельце под реанимационным колпаком. Гарин впервые увидел альциона без шлема — лишенное глаз лицо, небольшой клюв цвета молодой травы, крупные уши, скрытые густыми вьющимися перьями.
Вид девушки-дистанта не показался Гарину отталкивающим, наоборот, ему стало очень жалко это хрупкое и яркое существо, неподвижно лежащее под холодными манипуляторами медицинского робота. Который тщательно изучал черные шевелящиеся струпья на груди, правом боку и плече штурмана.
А еще к Кирике каждый день приходил Си Ифмари. Они несколько раз сталкивались с Гариным в лазарете, и молодой пилот постоянно выглядел озабоченным, с извиняющимся видом улыбаясь Юрию, и спеша мимо него к заветному боксу. В зону биологической опасности аджая не пускали, поэтому он часами просто смотрел сквозь стекло на свою «птицу».
Некоторые матросы посмеивались над такой странной любовью, уж очень комичной парой выглядели худой пилот с неестественно угловатой головой и слепая девушка-«цыпленок». Но Юрий поддерживал Боагтара — какие бы отношения не были между такими разными дистантами, пилот и штурман все же нашли что-то общее, держались друг друга, переживали. И если это им помогало избавиться от одиночества, не сойти с ума от ежедневной рутины, то Гарин не видел в этом ничего плохого.
Тем более, что у него у самого была Кира — верная и боевая, веселая и умная, окончательно переехавшая к нему в каюту. Юрий боялся, что Джаббар станет возражать, однако, Аоки дисциплинированно появляясь в «блошином» кубрике перед самым подъемом, не пропускала занятий и не увиливала от нарядов. Поэтому лейтенант пока что закрывал глаза на такое вопиющее нарушение Устава, за что Гарин был ему мысленно благодарен.
А еще у него была Элли.
Юрий вышел из душа и оделся, натянув чистый, еще теплый от санобработки комбинезон. Повесил на пояс штатный парализатор — без оружия по корвету передвигаться не рекомендовалось. Встретился сам с собой взглядом в зеркале — тяжелым и колючим. Прицепил на затылок модулятор.
— Дюббук на связи, — откликнулся в голове голос. — С момента последнего подключения прошло более пяти суток, требуется обновление данных.
— Обновляйся в фоновом режиме, — про себя ответил Юрий, беззвучно шевеля губами. — И подготовь мне сведения по миссии «Эмпирей».
— Выложить их в память?
— Нет, пока держи у себя. Выложишь по требованию.
— Выполняю, — с готовностью ответил модулятор. — Отмечаю мышечную напряженность. Желаете музыку? Или электростимуляцию?
— Просто не мешай, — поморщился Гарин, у которого от долгого общения с модулятором начинала болеть голова. — Понадобишься — позову.
Дюббук издал мелодичный сигнал и затих.
Гарин поправил лямку комбинезона, подхватил со стола купленную когда-то по случаю бутылку настоящей «Лунной пыли» и вышел из каюты.
Столкнувшись нос с носом с Одегардом.
— Чего так долго? — сварливо прогудел норвежец. — Я уже подумал, что ты утопился в душе.
— С чего бы? — поднял бровь Юрий, передавая другу бутылку.
— Не выдержав моральной ответственности за наше бренное бытие, — Одегард подмигнул Гарину. — Шучу.
Рэй поднял бутылку на уровень глаз, с любопытством посмотрел на серую с черными вкраплениями субстанцию, напоминающую неньютоновскую жидкость. Сказал с сожалением:
— Эх, хорошо бы ее для другого повода открыть.
— Откроем, если надо будет, — успокоил его Юрий.
— В смысле? — норвежец встрепенулся. — У тебя еще есть?
И тут же расплылся в белозубой улыбке, протянул:
— А, ну конечно — ты же у нас выпал из обоймы холостяков. А очаг любви, как известно, порой необходимо подпитывать крепким градусом? Так сказать, для создания романтической розовости в наших серых и холодных условиях.
Гарин рассмеялся над шуткой, сказал:
— Давно уже купил пару бутылок, все хотел за командирское назначение проставиться. Да как-то все не складывалось.
— Ну, видишь, всему свое время, — Рэй еще раз посмотрел на «Лунную пыль», убрал бутылку в набедренный карман. — Ты сейчас к нему?
— Да, сейчас. Уже ждет.
— Потом расскажешь что к чему, — Одегард ткнул его кулаком в плечо. — И давай, держись там.
— Все будет нормально, — успокоил друга Юрий, искренне сам в это веря.
— Так и будет, братишка, — Рэй вдруг нахмурился, стал серьезным. — Потом тоже тебе кое-что расскажу.
— Что-то случилось? — насторожился Юрий.
— Расскажу, — повторил Одегард, слабо улыбнулся и махнул рукой. — Все, иди. Я буду в кубрике.
Станция протяжно и обреченно завыла, заскрежетала. Она умирала, и этот процесс уже было не остановить. Словно отвечая, «Полынь» зашипела системами продувки двигателей, готовясь к экстренному старту.
Звуки боя приближались, все чаще и чаще строчили пулеметы. На пирсе показались отступающие «блохи» в скафандрах, они, не стесняясь, забрасывали в клубящийся проем ворот гранаты. Им вслед летели плевки-выстрелы, заставляющие броню течь и распадаться, будто сахар под кипятком. Вот из дыма вырвалась «каракатица», и показалось, что ее оседлали тысячи крупных муравьев, рвущих и грызущих свою жертву. Машина рухнула на палубу, проехалась по ней, сшибая ящики извивающимися щупальцами. Чуть не сбила с ног одного из рейтаров, тот неловко попятился, чуть не свалившись за пределы стыковочной платформы.
— Юра! — сквозь грохот Гарин услышал голос Элли.
Девушка махала рукой из глубины шлюза, не желая уходить без него. Чуть в стороне Гарин заметил Киру со «свистуном» в руках — она, прижав автомат к плечу, прицельными выстрелам прикрывала отход товарищей.
Юрий крепче перехватил доктора, который лишь крякнул, и они как можно быстрее начали подъем в спасительное чрево родного корвета. Идущий перед ними капитан повернул голову, тоже наблюдая за действиями команды.
Кто-то метнулся из-за спины урсулита поперек движения остальных, чем привлек внимание Гарина. Это был Дагер, бледный и напряженный. Его взгляд скользнул по Юрию, сфокусировался на Кимуре. Правая рука, до этого скрытая за спиной, пошла вперед.
Гарин лишь успел крикнуть: «Одучи, сзади!». Лохматый дистант развернулся всем телом, закрывая фигуру Дагера. Выстрел не был слышен в общем шуме. Чуть вздрогнул урсулит, потом бросился на мичмана, подминая и ломая. Дагер успел выстрелить еще раз, но пуля ушла вверх. На помощь Одучи бросился кто-то из матросов обслуги.
За спиной дробно загрохотали тяжелые шаги — бронированные рейтары наконец вбежали на рампу, оттесняя остальных в трюм.
— Быстрее! Внутрь! — подгонял всех лейтенант Джаббар, лишившийся в бою практически всех нагрудных пластин.
— Внимание! — громыхнули динамики голосом Си Ифмари. — Экстренный взлет! Опускаю защиту.
Практически все успели забраться внутрь корвета, когда магнитные захваты отлетели в стороны, выпуская звездолет. На пирсе уже кипел бой — оставшиеся «каракатицы» сцепились с черными солдатами, гибнув одна за другой, по тем и другим стреляли десантники-рхейцы.
В какой-то момент безликие твари словно заметили, что «Полынь» вот-вот ускользнет от них, переключились на отлетающий звездолет. Они друг за другом бросались с пирса в погоню, паря в невесомости уродливыми пятнами. Корвет еще не успел набрать достаточную скорость — все же молодой пилот не смог пересилить вбитые в Академии правила и не стал включать маршевые двигатели вблизи станции. Существа рассыпались клубами черной саранчи, облепляя мерцающее защитное поле.
Продавливаясь сквозь него.
Рампа закрывалась слишком медленно, поэтому оставшиеся в проеме «блохи» приготовились расстреливать агрессоров.
Элли появилась между массивных фигур контракторов так внезапно, что ее не успели остановить. Она проскользнула между рейтарами, выскочила перед ними, и замерла, подавшись вперед всем телом, в сторону распластавшихся по барьеру тварей. Напряженная, словно натянутая стрела, злая, безрассудно смелая.
Ей что-то кричали матросы. Лейтенант Джаббар сделал к ней шаг, протянул руку, намереваясь оттащить от края.
Элли сжала острые кулачки, мелко затряслась. Ее волосы развивались вокруг головы яростными протуберанцами, воздух вокруг замерцал, от девушки на самом деле исходил жар. Она с болезненной медлительностью подняла руки к голове, сжала ладонями виски, покачнулась, чуть не упав на колено.
Пространство перед ней исказилось, разбухло, вбирая в себя черных чудовищ, рхейцев и пирс. Миг — и все это разлетелось серой, быстро исчезающей пылью. Остался лишь пузырь пустоты, за которым проглядывал полукруглый срез станции, стремительно покрывающийся инеем.
Гарин успел к Элли в тот момент, когда она без чувств повалилась навзничь. Он подхватил девушку, оттащил вглубь шлюза. За ним отступили рейтары в скафандрах, с мягким хлопком закрылась десантная рампа.
Юрий поднял Элли на руки, встал во весь рост. Заглянул девушке в лицо — она глубоко и спокойно дышала, будто наконец ушла на спасительную глубину. Медленно разглаживались морщины над переносицей, исчезала гримаса боли — словно серые льдинки таяли в весенней воде.
Вокруг еще стоял многоголосый гул. Шумели, приходя в себя, перепуганные матросы. Двое контракторов склонились над Одучи — урсулит сидел на полу, удивленно уставившись на свои окровавленные лапы. Рядом сломанной куклой лежал мичман Дагер, глядя в потолок остекленевшими глазами. Невесть откуда появившийся мичман Биттон в парадном кителе пытался заставить технарей растащить поваленные контейнеры.
Но многие просто смотрели, молча, удивленно и настороженно — кто на Элли, кто на все еще работающий внешний экран. Среди них были и Тэ Иревиа, и капитан Кимура.
Гарин перевел взгляд на обзорную панель. И не сразу понял, что именно видит.
За космической станцией больше не было сияющей красоты разлетающихся галактик, за ней зияла глубокая черная бездна. У Юрия даже дыхание перехватило, когда он заметил, что эта бездна неоднородна, что она шевелится, движется. Она охватывала станцию кольцом, будто гигантский спрут детскую игрушку. Это кольцо медленно, но неотвратимо сжималось, ломая и разрушая станцию, растворяя в себе ее элементы, превращая все, чего касалось, в собственное подобие.
Это была Язва, дотянувшаяся сюда сквозь чудовищное расстояние. Отчего-то решившая атаковать именно этот неприметный уголок человеческой цивилизации. Что именно ее привлекло?
Или кто?
Юрий посмотрел на Элли, вновь на Язву. Крепче прижал к себе девушку и пошагал в сторону лазарета.
* * *
Тонкие струи зло барабанили по шее и затылку, змеились по спине и ногам, забирая с собой усталость и оцепенение. Монотонный шум воды выгнал из головы эмоциональный хлам, успокаивал нервы. Хотелось стоять так вечно, уткнувшись лбом в пластиковую стенку, закрыв глаза и ощущая себя отстраненным от всех проблем Вселенной.
Гарин лениво шевельнул пальцами и сдвинул регулятор температуры на минимальный. Когда его накрыло ледяным потоком, лишь вздрогнул, сжав зубы и подставляя то одно плечо, то другое. Задавил внутри себя маленького слабого человечка, который заметался в панике, заскулил, моля о комфорте, о тепле и уюте.
Потому что на этого человечка сейчас не было времени. Потому что сейчас нужен злой, собранный и холодный боец, понимающий, что на передовой оружие не опускают.
Готовый, если нужно, решать все проблемы Вселенной.
Их бегство из системы Ферми было долгим и, казалось, не закончилось до сих пор. Спасаясь от Язвы, «Полынь» неслась в сторону Арки на предельной скорости — и Си Ифмари не затормозил даже после перемещения. Все понимали, что в рамках космических скоростей старенький корвет еле ползет, однако всем хотелось оказаться как можно дальше от неведомого монстра, способного пожирать целые звездные системы.
Лишь этим утром капитан объявил о возобновлении походного режима. Поблагодарил всех за хорошую работу, сухо сообщил о том, что полет идет по плану и большая часть пути уже позади. Только вот ни для кого на борту не было секретом, что они заблудились — Арка опять забросила корабль совсем не туда, куда должна была. И уж, конечно, полет вовсе не выглядел «плановым» — слишком многое изменилось на «Полыни» после инцидента на станции. Конечно, очень хотелось верить спокойному тону Кимуры, надеяться на скорое завершение миссии и долгожданный отдых, пусть короткий, но вполне заслуженный.
Только теперь не только Гарина тревожил призрак неприветливого будущего. Не только Юрий боялся покинуть «Полынь» и оказаться один на один с творящимся вокруг хаосом. А так, здесь, на борту, все же была хоть какая-то определенность, хоть какая-то уверенность в завтрашнем дне. Хоть чье-то плечо рядом, общая броня и цель.
Эти противоречия многих сводили с ума. Юрий же пытался быть в числе тех, кто не строил планы далее грядущего дня. Пока что это спасало.
После боя на станции экипаж «Полыни» не досчитался одиннадцати человек, в числе которых оказался и Батор Зарыга. Джаббар сказал, что старый десантник был смертельно ранен, что подорвал себя гранатой, прикрывая отступление товарищей. Сказал, что странные пули черных «солдат» действовали не хуже кислоты, что к моменту гибели от Батора остались стремительно чернеющие обрубки. Глебович тихо добавил, что Зарыгу, наверное, можно было попытаться вытащить, но тот сам отказался, предпочитая умереть в бою, как и положено Старой Гвардии.
Даже без Батора лазарет оказался заполнен ранеными. В хирургическом блоке находился Одучи, поймавший в бедро пулю Дагера. Урсулита оперировал сам Тэ Иревиа, и теперь лохматый дистант испуганно рычал о том, что имеющий определенную славу доктор вытащил из его могучего тела что-нибудь очень важное и, бесспорно, ценное. Однако, уже на третий день Одучи смог встать и самостоятельно передвигаться по лазарету, громыхая магнитными лангетами.
Здесь же лежала и штурман Кирика — худое, покрытое желтым пухом тельце под реанимационным колпаком. Гарин впервые увидел альциона без шлема — лишенное глаз лицо, небольшой клюв цвета молодой травы, крупные уши, скрытые густыми вьющимися перьями.
Вид девушки-дистанта не показался Гарину отталкивающим, наоборот, ему стало очень жалко это хрупкое и яркое существо, неподвижно лежащее под холодными манипуляторами медицинского робота. Который тщательно изучал черные шевелящиеся струпья на груди, правом боку и плече штурмана.
А еще к Кирике каждый день приходил Си Ифмари. Они несколько раз сталкивались с Гариным в лазарете, и молодой пилот постоянно выглядел озабоченным, с извиняющимся видом улыбаясь Юрию, и спеша мимо него к заветному боксу. В зону биологической опасности аджая не пускали, поэтому он часами просто смотрел сквозь стекло на свою «птицу».
Некоторые матросы посмеивались над такой странной любовью, уж очень комичной парой выглядели худой пилот с неестественно угловатой головой и слепая девушка-«цыпленок». Но Юрий поддерживал Боагтара — какие бы отношения не были между такими разными дистантами, пилот и штурман все же нашли что-то общее, держались друг друга, переживали. И если это им помогало избавиться от одиночества, не сойти с ума от ежедневной рутины, то Гарин не видел в этом ничего плохого.
Тем более, что у него у самого была Кира — верная и боевая, веселая и умная, окончательно переехавшая к нему в каюту. Юрий боялся, что Джаббар станет возражать, однако, Аоки дисциплинированно появляясь в «блошином» кубрике перед самым подъемом, не пропускала занятий и не увиливала от нарядов. Поэтому лейтенант пока что закрывал глаза на такое вопиющее нарушение Устава, за что Гарин был ему мысленно благодарен.
А еще у него была Элли.
Юрий вышел из душа и оделся, натянув чистый, еще теплый от санобработки комбинезон. Повесил на пояс штатный парализатор — без оружия по корвету передвигаться не рекомендовалось. Встретился сам с собой взглядом в зеркале — тяжелым и колючим. Прицепил на затылок модулятор.
— Дюббук на связи, — откликнулся в голове голос. — С момента последнего подключения прошло более пяти суток, требуется обновление данных.
— Обновляйся в фоновом режиме, — про себя ответил Юрий, беззвучно шевеля губами. — И подготовь мне сведения по миссии «Эмпирей».
— Выложить их в память?
— Нет, пока держи у себя. Выложишь по требованию.
— Выполняю, — с готовностью ответил модулятор. — Отмечаю мышечную напряженность. Желаете музыку? Или электростимуляцию?
— Просто не мешай, — поморщился Гарин, у которого от долгого общения с модулятором начинала болеть голова. — Понадобишься — позову.
Дюббук издал мелодичный сигнал и затих.
Гарин поправил лямку комбинезона, подхватил со стола купленную когда-то по случаю бутылку настоящей «Лунной пыли» и вышел из каюты.
Столкнувшись нос с носом с Одегардом.
— Чего так долго? — сварливо прогудел норвежец. — Я уже подумал, что ты утопился в душе.
— С чего бы? — поднял бровь Юрий, передавая другу бутылку.
— Не выдержав моральной ответственности за наше бренное бытие, — Одегард подмигнул Гарину. — Шучу.
Рэй поднял бутылку на уровень глаз, с любопытством посмотрел на серую с черными вкраплениями субстанцию, напоминающую неньютоновскую жидкость. Сказал с сожалением:
— Эх, хорошо бы ее для другого повода открыть.
— Откроем, если надо будет, — успокоил его Юрий.
— В смысле? — норвежец встрепенулся. — У тебя еще есть?
И тут же расплылся в белозубой улыбке, протянул:
— А, ну конечно — ты же у нас выпал из обоймы холостяков. А очаг любви, как известно, порой необходимо подпитывать крепким градусом? Так сказать, для создания романтической розовости в наших серых и холодных условиях.
Гарин рассмеялся над шуткой, сказал:
— Давно уже купил пару бутылок, все хотел за командирское назначение проставиться. Да как-то все не складывалось.
— Ну, видишь, всему свое время, — Рэй еще раз посмотрел на «Лунную пыль», убрал бутылку в набедренный карман. — Ты сейчас к нему?
— Да, сейчас. Уже ждет.
— Потом расскажешь что к чему, — Одегард ткнул его кулаком в плечо. — И давай, держись там.
— Все будет нормально, — успокоил друга Юрий, искренне сам в это веря.
— Так и будет, братишка, — Рэй вдруг нахмурился, стал серьезным. — Потом тоже тебе кое-что расскажу.
— Что-то случилось? — насторожился Юрий.
— Расскажу, — повторил Одегард, слабо улыбнулся и махнул рукой. — Все, иди. Я буду в кубрике.