А ведь Ирби догадывался, что с ней что-то не так! Чувствовал, что она нечто большее, чем просто красивая кукла.
Упустил. Увлекся погоней за Императором и упустил. Жаль.
Журналистка склонила голову на бок, улыбнулась.
Ирби выстрелил от бедра.
Силовой купол зала лопнул мыльным пузырем, все, кто был внутри, разлетелись и попадали на пол. Вместе с налетевшими клубами пыли на площади появились худые и несуразные фигуры с оружием наперевес.
Радиане!
Аджаи начали стрелять на ходу, разбрасывая вокруг гранаты. Пришедшие в себя таможенники попытались дать им отпор.
Рядом кто-то тонко закричал — Ирби не сразу узнал голос Аладьева. Молодой сенатор с ног до головы был покрыт бурой пылью, на окровавленном лице сверкали выпученные глаза.
Знал ли Демид о планах госбезопасности или нет — уже неважно. В любом случае, Ирби с удовольствием решил сжечь мосты.
— Женя! — испуганно заверещал Аладьев, когда рхеец бросился на молодого сенатора.
Рядом стоял секретарь Коленька и хлопал в ладоши, счастливо хохоча.
Миррис опоздала на миг — удар агента Куба почти отделил голову парализованного страхом Демида, на длинных ногтях крепче хирургической стали не осталось даже капель крови.
Ирби тут же отпрыгнул, развернулся, уходя с линии атаки. «Журналистка» даже в драке умудрялась выглядеть шикарно, источая силу и уверенность. Ее кулаки с перстнями шутя проламывали силовое поле Ирби, каждое попадание отдавалось холодным онемением. Пока что чудом получалось уходить от ее захватов, но темп поединка был настолько высок, что Ирби понимал — продержится недолго.
Поймал взгляд зеленых глаз — больших и насмешливых. Улыбнулся в ответ, широко, открыто.
Оболочка Жени была ценна не только своим статусом, Ирби успел превратить тело девушки в настоящий арсенал.
Ровные белоснежные зубы бывшей помощницы сенатора Майерса прыснули острыми осколками наружу, разрывая губы и рот. Миррис не успела среагировать, и острые треугольные осколки впились в ее прекрасное лицо, зарываясь все глубже и глубже. Потекли, лопаясь, зеленые глаза.
«Журналистка» чуть ослабила напор, заливаясь кровью, но не отступила.
И они продолжили убивать друг друга.
Вокруг кипел ожесточенный бой. Радиане почти добили безопасников, заняв площадь, но споткнулись о кучку таможенников, умело огрызающихся из-за кромки ворот. Свистели осколки — это взрывались тела павших дистантов. Над головой выли и мигали огнями охранные дроны, ветер доносил рокот взлетающих катеров.
Ждать осталось недолго — через пару минут здесь будут все вооруженные силы района.
А Ирби все никак не мог стряхнуть с себя проклятую Миррис. Несколько раз порывался разорвать дистанцию, но «журналистка» каждый раз настигала его, словно могла видеть без глаз. Впрочем, скорее всего так и было.
В какой-то момент Ирби с холодной обреченностью понял, что это конец. Тело отказывалось слушаться, одна рука была однозначно сломана в нескольких местах. Не хотелось даже думать какой удар постигнет нервную систему, вздумай Ирби включить болевые ощущения.
Миррис легко поднырнула под его удар, медленный и слабый, схватила Ирби в стальной захват. В ее руках мелькнула спица нейроблокиратора.
Ирби не боялся смерти. Более того, какая-то часть его сознания, та, которая устала от бесконечных прыжков по чужим телам и сражений, жаждала ее, призывала. Несколько раз лишь несгибаемая сила воли спасала Ирби от самоубийства, особенно после того, как пришло осознание тщетности его работы.
Но сейчас желание и необходимость совпали. Ирби не собирался сдаваться, не собирался прожить остаток дней в контейнере с физраствором. Бежать некуда — ближайшие транспондеры точно «под колпаком» у госбезопасников, да и оболочек больше не осталось.
Но самое главное — он вдруг понял, что больше не хочет бежать. Хочет, наконец, обрести покой. И смерть вдруг явилась ему долгожданным спасением, он почти с благодарностью посмотрел на изуродованную Миррис. Приготовился отдать команду инбе на активацию спрятанной под сердцем химической бомбы.
Его словно разом схватило множество сильных рук, вздернули в небеса. Мимо головы что-то пролетело, висящая на шее Миррис дернулась, в ее волосах заискрился парализующий дротик. Девушка ослабла и упала на стремительно удаляющийся пол. Но тут же вскочила, подобрала под себя ноги и руки.
Словно паучиха прыгнула за ускользающим рхейцем.
Не дотянулась, исчезла в налетевшем пылевом смерче.
Силовой захват втянул Ирби в лоно набирающего скорость катера, захлопнулась гермостворка, отсекая порывы ветра. Шпион не успел отдышаться от забившей рот и нос песка, как его схватили за горло и несколько раз ударили чем-то металлическим по лицу. Влажно чавкнул беззубый рот, разлетелись кровавые брызги, пачкая дорогую обивку. Третий удар пришелся в ухо, по шее потекло горячее.
Ирби дернулся, пытаясь высвободиться, но его уже отпустили, отбросив к стенке. Перед глазами все плыло, сквозь пульсирующее марево он разглядел идущего в сторону пилотского кресла командира радиан, тот держал в руке окровавленный пистолет с прилипшей прядью сорванных волос.
Ирби подтянулся, привалился спиной к гермостворке. Отправил через инбу сообщение, озвученное вифоном:
— Уходи в тень вдоль атмосферы. Там много старых спутников, спрячемся.
— Ты привел нас на смерть! — зарычал от пульта управления Тэ Иллирит.
— На орбите Эриды нас ждет бхутский дипломатический «прошиватель», — Ирби ощутил, как теряет вес, когда катер покинул поле притяжения станции, уцепился за поручень. — На нем доставишь меня до границы Метрополии, я покажу куда именно.
— Ты и твой проклятый Куб ответите мне за каждого убитого аджая!
— Там тебя ждут два дрейфующих транспортника с оружием и спецоборудованием, — Ирби перебрался в ближайшую пассажирскую капсулу, вплыл под прозрачный колпак. — Весь запас, что Куб готовил для движения радиан. Для всех радиан.
Тэ Иллирит предусмотрительно заткнулся, уже прикидывая масштабы схрона, из которого еще недавно получал лишь небольшую долю.
— Я уйду через транспондер, — мысли в голове Ирби ворочались все тяжелее, отчего вифон произносил слова медленнее и тише. — После с оболочкой можешь делать, что посчитаешь нужным. «Прошиватель» оставь себе.
— Ты совсем уходишь? — из-за спинки кресла показался профиль дистанта.
Ирби ничего не ответил, сосредоточившись на действительно важных размышлениях.
Его совсем не беспокоил провал операции — от нее еще с момента планирования тянуло неприятным душком. Только дело было в том, что Ирби не мог не пойти на нее — раз уж госбезопасность попытались скормить ему заведомо ложную информацию о перелете Квинта, значит Женя Матиус уже под подозрением, значит, за ней рано или поздно пришли бы. Поэтому, лучше попытать удачу, окончив карьеру красиво, чем упустить возможный шанс и просто залечь на дно.
Да, раньше Ирби действительно не стал бы рисковать. Но нынешние реалии таковы, что старые фокусы больше не работали — Дуглугар потерял интерес к войне, а Куб ясно дал понять, что полевые агенты предоставлены сами себе.
Но дело было даже не в том, что Ирби, по сути, бросили на произвол судьбы, что у него не осталось ресурсов и агентуры. Это было не страшно, с этим можно работать. Важно другое — к Ирби вдруг пришло осознание взаимосвязи гибели сознания Суратова и появлением Язвы, уничтожающей миры. Словно Хурсаг поглотил не просто личность Императора, а вместе с ним материю настоящего мира!
А что, если сама Вселенная являлась проекцией сознания Суратова?
Эта идея выглядела настолько грандиозной, насколько и пугающей. Она противоречила всем религиозным догматам Рхеи, но Ирби давно понял, что все не так, как преподносит Дуглугар. Что Хурсаг — совсем не добрый божок, а хищная неизведанная сущность, обитающая где-то между пространством и временем.
На этом фоне идущая между Содружеством и Империей война казалась настолько ничтожной, насколько может быть ничтожным столкновение двух камней в жерле проснувшегося вулкана.
Но даже не это было самым важным — увы, на процессы космического масштаба Ирби повлиять все равно никак не мог. Однако, он увидел для себя неожиданные перспективы, увидел возможность быть не просто свидетелем, а участником событий.
Ведь если двоим удалось стать бессмертными, способными силой мысли путешествовать среди звезд, то почему не попробовать и третьему? И раз уж эту тайну не узнать у Императора, осталась лишь одна нить, ведущая к сердцу лабиринта — Полина Ильина, она же Элли Берг.
Ирби не верил в судьбу или удачу. Но как еще объяснить, что он раз за разом сталкивался с этой странной девчонкой? Как объяснить ее появление на корвете «Полынь», за которым совсем по другой причине наблюдал один из скрытых агентов Ирби?
Отец сказал бы, что это эхо песни Хурсага. Сенатор Майерс — что это прогнозируемое стечение обстоятельств.
Ирби предпочитал считать это наградой за труды. Следовало лишь прийти и взять свое.
Что он и планировал сделать, капсулируя сознание для сверхдальнего броска.
Что ж, Полина Ильина, ждать осталось не долго. Будет очень приятно вновь окунуться в твои глаза.
Окунуться, и остаться в них насовсем.
Глава 5. Юрий Гарин
Вытянутые хвосты галактик тянулись друг к другу, будто руки разбросанных в черном холоде пассажиров погибшего корабля. Тускло мерцали серебристыми облаками гигантские туманности, ярко пульсировали похожие на веретено квазары, пронзая стреловидными лучами спирали звездных скоплений.
И все это непостижимое по своим масштабам пространство, все то, что принято называть космосом, жалось друг к другу, словно испуганные светлячки на бескрайнем поле. Все эти звезды, системы, галактики и туманности напоминали связанную тонкими нитями сеть, местами плотную, местами почти незримую, в перспективе и вовсе сливающуюся в единый блестящий ком.
А между этими нитями, между очагами космической активности, простирались поистине чудовищные пустоты мертвой тьмы.
Такой виделась Вселенная со стороны Горизонта — грандиозной, и, одновременно, обреченной.
— Паутина, — еле слышно произнес Гарин, разомкнув спекшиеся губы.
Его взгляд блуждал где-то вдали, по ту сторону обзорного экрана. В голове липко цеплялась за все фраза, сказанная штурманом Кирикой накануне: «По левому борту я слышу, как кричат звезды. По правому — как молчит бесконечность».
— У каждой паутины есть паук, — откликнулся голос. — Это его охотничьи угодья.
Юрий еле заметно скривил губы, ответил:
— Слишком драматично.
— Драматична ли энтропия? — не согласился голос. — Всего лишь законы Вселенной.
— Прах к праху, — Гарин закрыл глаза, словно действительно гасил звезды. — Все конечно и все не имеет смысла.
— Ты с кем разговариваешь, Юра?
Гарин дернулся, выходя из оцепенения, заморгал, прогоняя расплывающийся образ гигантской сверкающей паутины. Обернулся.
На пороге его каюты стоял Одегард — хмурый и серьезный.
— С модулятором, — Гарин бросил взгляд на стол, куда обычно клал устройство.
Упустил. Увлекся погоней за Императором и упустил. Жаль.
Журналистка склонила голову на бок, улыбнулась.
Ирби выстрелил от бедра.
Силовой купол зала лопнул мыльным пузырем, все, кто был внутри, разлетелись и попадали на пол. Вместе с налетевшими клубами пыли на площади появились худые и несуразные фигуры с оружием наперевес.
Радиане!
Аджаи начали стрелять на ходу, разбрасывая вокруг гранаты. Пришедшие в себя таможенники попытались дать им отпор.
Рядом кто-то тонко закричал — Ирби не сразу узнал голос Аладьева. Молодой сенатор с ног до головы был покрыт бурой пылью, на окровавленном лице сверкали выпученные глаза.
Знал ли Демид о планах госбезопасности или нет — уже неважно. В любом случае, Ирби с удовольствием решил сжечь мосты.
— Женя! — испуганно заверещал Аладьев, когда рхеец бросился на молодого сенатора.
Рядом стоял секретарь Коленька и хлопал в ладоши, счастливо хохоча.
Миррис опоздала на миг — удар агента Куба почти отделил голову парализованного страхом Демида, на длинных ногтях крепче хирургической стали не осталось даже капель крови.
Ирби тут же отпрыгнул, развернулся, уходя с линии атаки. «Журналистка» даже в драке умудрялась выглядеть шикарно, источая силу и уверенность. Ее кулаки с перстнями шутя проламывали силовое поле Ирби, каждое попадание отдавалось холодным онемением. Пока что чудом получалось уходить от ее захватов, но темп поединка был настолько высок, что Ирби понимал — продержится недолго.
Поймал взгляд зеленых глаз — больших и насмешливых. Улыбнулся в ответ, широко, открыто.
Оболочка Жени была ценна не только своим статусом, Ирби успел превратить тело девушки в настоящий арсенал.
Ровные белоснежные зубы бывшей помощницы сенатора Майерса прыснули острыми осколками наружу, разрывая губы и рот. Миррис не успела среагировать, и острые треугольные осколки впились в ее прекрасное лицо, зарываясь все глубже и глубже. Потекли, лопаясь, зеленые глаза.
«Журналистка» чуть ослабила напор, заливаясь кровью, но не отступила.
И они продолжили убивать друг друга.
Вокруг кипел ожесточенный бой. Радиане почти добили безопасников, заняв площадь, но споткнулись о кучку таможенников, умело огрызающихся из-за кромки ворот. Свистели осколки — это взрывались тела павших дистантов. Над головой выли и мигали огнями охранные дроны, ветер доносил рокот взлетающих катеров.
Ждать осталось недолго — через пару минут здесь будут все вооруженные силы района.
А Ирби все никак не мог стряхнуть с себя проклятую Миррис. Несколько раз порывался разорвать дистанцию, но «журналистка» каждый раз настигала его, словно могла видеть без глаз. Впрочем, скорее всего так и было.
В какой-то момент Ирби с холодной обреченностью понял, что это конец. Тело отказывалось слушаться, одна рука была однозначно сломана в нескольких местах. Не хотелось даже думать какой удар постигнет нервную систему, вздумай Ирби включить болевые ощущения.
Миррис легко поднырнула под его удар, медленный и слабый, схватила Ирби в стальной захват. В ее руках мелькнула спица нейроблокиратора.
Ирби не боялся смерти. Более того, какая-то часть его сознания, та, которая устала от бесконечных прыжков по чужим телам и сражений, жаждала ее, призывала. Несколько раз лишь несгибаемая сила воли спасала Ирби от самоубийства, особенно после того, как пришло осознание тщетности его работы.
Но сейчас желание и необходимость совпали. Ирби не собирался сдаваться, не собирался прожить остаток дней в контейнере с физраствором. Бежать некуда — ближайшие транспондеры точно «под колпаком» у госбезопасников, да и оболочек больше не осталось.
Но самое главное — он вдруг понял, что больше не хочет бежать. Хочет, наконец, обрести покой. И смерть вдруг явилась ему долгожданным спасением, он почти с благодарностью посмотрел на изуродованную Миррис. Приготовился отдать команду инбе на активацию спрятанной под сердцем химической бомбы.
Его словно разом схватило множество сильных рук, вздернули в небеса. Мимо головы что-то пролетело, висящая на шее Миррис дернулась, в ее волосах заискрился парализующий дротик. Девушка ослабла и упала на стремительно удаляющийся пол. Но тут же вскочила, подобрала под себя ноги и руки.
Словно паучиха прыгнула за ускользающим рхейцем.
Не дотянулась, исчезла в налетевшем пылевом смерче.
Силовой захват втянул Ирби в лоно набирающего скорость катера, захлопнулась гермостворка, отсекая порывы ветра. Шпион не успел отдышаться от забившей рот и нос песка, как его схватили за горло и несколько раз ударили чем-то металлическим по лицу. Влажно чавкнул беззубый рот, разлетелись кровавые брызги, пачкая дорогую обивку. Третий удар пришелся в ухо, по шее потекло горячее.
Ирби дернулся, пытаясь высвободиться, но его уже отпустили, отбросив к стенке. Перед глазами все плыло, сквозь пульсирующее марево он разглядел идущего в сторону пилотского кресла командира радиан, тот держал в руке окровавленный пистолет с прилипшей прядью сорванных волос.
Ирби подтянулся, привалился спиной к гермостворке. Отправил через инбу сообщение, озвученное вифоном:
— Уходи в тень вдоль атмосферы. Там много старых спутников, спрячемся.
— Ты привел нас на смерть! — зарычал от пульта управления Тэ Иллирит.
— На орбите Эриды нас ждет бхутский дипломатический «прошиватель», — Ирби ощутил, как теряет вес, когда катер покинул поле притяжения станции, уцепился за поручень. — На нем доставишь меня до границы Метрополии, я покажу куда именно.
— Ты и твой проклятый Куб ответите мне за каждого убитого аджая!
— Там тебя ждут два дрейфующих транспортника с оружием и спецоборудованием, — Ирби перебрался в ближайшую пассажирскую капсулу, вплыл под прозрачный колпак. — Весь запас, что Куб готовил для движения радиан. Для всех радиан.
Тэ Иллирит предусмотрительно заткнулся, уже прикидывая масштабы схрона, из которого еще недавно получал лишь небольшую долю.
— Я уйду через транспондер, — мысли в голове Ирби ворочались все тяжелее, отчего вифон произносил слова медленнее и тише. — После с оболочкой можешь делать, что посчитаешь нужным. «Прошиватель» оставь себе.
— Ты совсем уходишь? — из-за спинки кресла показался профиль дистанта.
Ирби ничего не ответил, сосредоточившись на действительно важных размышлениях.
Его совсем не беспокоил провал операции — от нее еще с момента планирования тянуло неприятным душком. Только дело было в том, что Ирби не мог не пойти на нее — раз уж госбезопасность попытались скормить ему заведомо ложную информацию о перелете Квинта, значит Женя Матиус уже под подозрением, значит, за ней рано или поздно пришли бы. Поэтому, лучше попытать удачу, окончив карьеру красиво, чем упустить возможный шанс и просто залечь на дно.
Да, раньше Ирби действительно не стал бы рисковать. Но нынешние реалии таковы, что старые фокусы больше не работали — Дуглугар потерял интерес к войне, а Куб ясно дал понять, что полевые агенты предоставлены сами себе.
Но дело было даже не в том, что Ирби, по сути, бросили на произвол судьбы, что у него не осталось ресурсов и агентуры. Это было не страшно, с этим можно работать. Важно другое — к Ирби вдруг пришло осознание взаимосвязи гибели сознания Суратова и появлением Язвы, уничтожающей миры. Словно Хурсаг поглотил не просто личность Императора, а вместе с ним материю настоящего мира!
А что, если сама Вселенная являлась проекцией сознания Суратова?
Эта идея выглядела настолько грандиозной, насколько и пугающей. Она противоречила всем религиозным догматам Рхеи, но Ирби давно понял, что все не так, как преподносит Дуглугар. Что Хурсаг — совсем не добрый божок, а хищная неизведанная сущность, обитающая где-то между пространством и временем.
На этом фоне идущая между Содружеством и Империей война казалась настолько ничтожной, насколько может быть ничтожным столкновение двух камней в жерле проснувшегося вулкана.
Но даже не это было самым важным — увы, на процессы космического масштаба Ирби повлиять все равно никак не мог. Однако, он увидел для себя неожиданные перспективы, увидел возможность быть не просто свидетелем, а участником событий.
Ведь если двоим удалось стать бессмертными, способными силой мысли путешествовать среди звезд, то почему не попробовать и третьему? И раз уж эту тайну не узнать у Императора, осталась лишь одна нить, ведущая к сердцу лабиринта — Полина Ильина, она же Элли Берг.
Ирби не верил в судьбу или удачу. Но как еще объяснить, что он раз за разом сталкивался с этой странной девчонкой? Как объяснить ее появление на корвете «Полынь», за которым совсем по другой причине наблюдал один из скрытых агентов Ирби?
Отец сказал бы, что это эхо песни Хурсага. Сенатор Майерс — что это прогнозируемое стечение обстоятельств.
Ирби предпочитал считать это наградой за труды. Следовало лишь прийти и взять свое.
Что он и планировал сделать, капсулируя сознание для сверхдальнего броска.
Что ж, Полина Ильина, ждать осталось не долго. Будет очень приятно вновь окунуться в твои глаза.
Окунуться, и остаться в них насовсем.
Глава 5. Юрий Гарин
Вытянутые хвосты галактик тянулись друг к другу, будто руки разбросанных в черном холоде пассажиров погибшего корабля. Тускло мерцали серебристыми облаками гигантские туманности, ярко пульсировали похожие на веретено квазары, пронзая стреловидными лучами спирали звездных скоплений.
И все это непостижимое по своим масштабам пространство, все то, что принято называть космосом, жалось друг к другу, словно испуганные светлячки на бескрайнем поле. Все эти звезды, системы, галактики и туманности напоминали связанную тонкими нитями сеть, местами плотную, местами почти незримую, в перспективе и вовсе сливающуюся в единый блестящий ком.
А между этими нитями, между очагами космической активности, простирались поистине чудовищные пустоты мертвой тьмы.
Такой виделась Вселенная со стороны Горизонта — грандиозной, и, одновременно, обреченной.
— Паутина, — еле слышно произнес Гарин, разомкнув спекшиеся губы.
Его взгляд блуждал где-то вдали, по ту сторону обзорного экрана. В голове липко цеплялась за все фраза, сказанная штурманом Кирикой накануне: «По левому борту я слышу, как кричат звезды. По правому — как молчит бесконечность».
— У каждой паутины есть паук, — откликнулся голос. — Это его охотничьи угодья.
Юрий еле заметно скривил губы, ответил:
— Слишком драматично.
— Драматична ли энтропия? — не согласился голос. — Всего лишь законы Вселенной.
— Прах к праху, — Гарин закрыл глаза, словно действительно гасил звезды. — Все конечно и все не имеет смысла.
— Ты с кем разговариваешь, Юра?
Гарин дернулся, выходя из оцепенения, заморгал, прогоняя расплывающийся образ гигантской сверкающей паутины. Обернулся.
На пороге его каюты стоял Одегард — хмурый и серьезный.
— С модулятором, — Гарин бросил взгляд на стол, куда обычно клал устройство.