Набл его знает, почему я сейчас говорил об этом с Халлораном. По большому счету это даже не имело особого отношения к делу. Арден выжил, это задокументировано как факт, на этом можно было ставить точку.

– Лодингеры в свое время чуть не стоили мне свободы моей жены, – отстраненно заметил Халлоран. Впрочем, под этой отстраненностью я отметил вспышку алого пламени, которой полоснуло кабинет.

Нет, мы не сразу перешли к деталям. До этого обсудили ситуацию в мире и то, что в Мировое сообщество Ферверн не вернется. Не сказать, что Халлоран был доволен. Но он определенно был доволен, что Кроунгарда я ему отдаю без вопросов. Можно сказать, я сам это предложил, когда на почве выхода Ферверна из Мирового сообщества встал вопрос о том, как проводить расследование. Халлоран пообещал довести до меня сведения, которые станут известны из дальнейших допросов Кроунгарда. И еще он попросил Эстфардхара. Того, который лежал в коме.

– Он нам понадобится для допроса, – прокомментировал он.

Ну и черное пламя тоже неплохо было бы контролировать. Хотя бы какое-то.

Дальнейшую беседу с Кроунгардом проводил Роудхорн, и за время, пока я добирался до Айрлэнгер Харддарк всплыли еще кое-какие особенности моей биографии. Лауру подтолкнули ко мне из-за того, что в моем ледяном пламени изначально было черное. То есть, образно говоря, расчет был на то, что ее спящий ген активируется при взаимодействии с родственной силой. Выбрал бы я ее или нет, очень многое ставили на первую встречу.

Парадоксально, но эксперимент, в котором принимала участие Оррис, начался с меня, а точнее, с моей семьи, потому что первой, кому глубоководный дракон добровольно отдал свою кровь, была моя мать. Строительство резиденции отец задумал уже очень давно, и, поскольку он был приближенным к правящему в те времена, у него был особый допуск для поездок в пустоши. В один из вечеров он решил устроить матери романтический ужин на заснеженном берегу.

Всего этого могло бы не быть, если бы она не подвернула ногу. Неудачное падение и открывшееся сильное кровотечение (да, меня тоже могло бы не быть, потому что мама была беременна мной), ее отчаяние, боль, страх – как ни странно, именно на это пришел первый глубоководный, который захотел спасти ее и меня. Отец понимал, что до больницы он просто ее не довезет, и только поэтому решился на этот шаг.

У него не было никакого оборудования, кроме аптечки, в которую набл знает зачем входит система для переливания крови. Но именно эта система переливания крови спасла жизнь мне и моей матери.

То, что подарил глубоководный, у нашей семьи впоследствии отнял друг отца. Правящий Ферверна в те годы. Мою семью убили по его приказу. Кроунгард рассказал, что отец отказался поддержать планы по экспериментальным разработкам и обещал обнародовать тот факт, что случилось в пустоши. Разумеется, правительству это не понравилось. Тайна, которую родители хранили долгое время, ушла вместе с ними, и не только вместе с ними. Избавились тогда от всех врачей, которые наблюдали мою мать во время беременности. От всех, кто мог рассказать хотя бы что-то.

Зато становились понятными мои всплески нестабильной силы и то, что меня постоянно таскали по клиникам. Постоянно докладывали о малейшем изменении в моем самочувствии. Ну и по психологам гоняли не ради моего душевного равновесия. Они хотели знать, как спящее черное пламя влияет на психику. Несмотря на то что с моей матерью все было в порядке.

Именно тогда было сделано первое предположение, что пламя глубоководного приживается на иртханах и на тех, кто находится в их утробе. Но что, если то же самое проверить на человеке? Предварительно накачав его особой разработкой, содержащей пламя других драконов.

Синтезированное пламя.

Оно не работало. Точнее, не сработало ни с кем, кроме Оррис.

Так моя Лаура стала первой, кто объединил в себе все действующие огни нашего мира. И той, кто защитил этот мир от безумцев, собиравшихся залить его кровью.

– Не думаю, что стоит об этом рассказывать, – произнес Халлоран.

Я посмотрел на него в упор.

– Думаю, что стоит.

– Люди к такому не готовы.

– В свое время люди были не готовы к отключению щитов, – произнес я.

– Когда мой брат, возглавлявший мою службу безопасности, решил уничтожить щиты и устроить налет, он действовал через мою женщину. Он похитил Леону, чтобы меня отвлечь, но не думал, что я смогу обернуться. Тогда я чуть не лишился памяти и сознания, будучи драконом от силы полчаса. Сейчас ты оборачиваешься, как иртханы древности. Кроунгард, усиливший себя кровью драконов, – тоже. Для людей это слишком.

– Это слишком, если по-прежнему хранить наши тайны и отгораживаться от них стеной превосходства.

Халлоран приподнял брови.

– Твоя реформа – чистейшей воды политика, Торн.

Да. Так и было. До встречи с ней.

– Ты не веришь в то, что человек может быть достойным соправителем?

– Я считаю, что прошло еще слишком мало времени. Если выдать людям такие перемены, они могут не выдержать.

– Если выдать им очередную компромиссную наблову чушь – тоже.

Халлоран нахмурился. Я откинулся на спинку кресла, чувствуя его пламя, которое сгущалось и клубилось над нами, но я не собирался с ним воевать. По крайней мере, не сегодня так точно. Сегодня нам было нечего делить, кроме, пожалуй, власти. Но я не претендовал на его кресло председателя, я вообще ни на что не претендовал. Я думал только о мире, в котором она очнется. И о том, что я могу для него сделать.

Халлоран постучал пальцами по столу.

– Ты предоставишь мне записи допроса Стенгерберга?

Стенгербергу повезло, что из него хотели вытащить какие-то данные по системе защиты, к которой он в свое время имел доступ, и только поэтому он остался в живых.

– Да. Разумеется.

– Хорошо. Надеюсь, он все же поправится.

– Я тоже.

Стенгерберг меня не предавал. Просто та часть, которую он доверил Крейду, здорово провисла, но Крейд был проверен и перепроверен десять раз и успел отлично себя зарекомендовать. Он связался с Кроунгардом из-за угасания девушки, которую любил. У них не было никаких отношений, она любила его лучшего друга, который погиб во время экстремальных гонок на флайсе. Никто не мог подумать, что Крейд был буквально одержим ею. Он действительно собирался ее спасти, именно на этом его подцепил Кроунгард.

Кровь глубоководных.

Об этом тоже рассказал Роудхорн. Сейчас, правда, он уже завершил допрос и направлялся к Ардену, который занимался Оррис. Ее доставили прямиком к нему, облепленную датчиками, и, если честно, все мои мысли снова и снова сходились туда. В закрытый медицинский центр.


К моей Лауре.

– Я расскажу про племянника, – неожиданно произнес Халлоран. – Это было предложение его матери, и я, откровенно говоря, не знал, как к нему относиться, пока не переговорил с тобой.

– Ты ожидал, что я буду против?

– Я не знал, чего от тебя ожидать, Торн.

Я усмехнулся.

– Теперь знаешь. Если я правильно понял, этот мальчик спас Лауру?

– В какой-то мере.

И он снова ее спасет.

– Я поддержу все, что ты будешь делать для ее возвращения. – Халлоран поднялся.

Точнее, мы поднялись одновременно. Звериные инстинкты срабатывают отменно, особенно когда в одной клетке находятся два хищника.

– Ты можешь рассчитывать на комментарии в поддержку Лауры Хэдфенгер с моей стороны, в том числе на комментарии моих ведущих специалистов.

Я не стал спрашивать, почему он это делает, но Халлоран все-таки произнес:

– Я знаю, что это значит – почти потерять любимую женщину. Удачи, Торн. И терпения.

Он вышел, оставив меня одного. Я приблизился к окнам и заложил руки за спину. День сменил вечер, а мне пора сменить Айрлэнгер Харддарк на медицинский центр Ардена. И как минимум попросить у него прощения.

Да. Не такими я представлял итоги беседы с Рэйнаром Халлораном.



– Ее держали на препаратах, Торн. Некоторые из них запрещенные, – прокомментировал Арден.

Я на них не смотрел. Никогда не бегал от своих страхов, но сейчас делал вид, что меня гораздо больше интересуют показатели на мониторах, чем Оррис Хэдфенгер. Она выглядела так, будто заснула пару часов назад. За ней отлично ухаживали, разве что волосы были коротко подстриженны, но я все равно не мог заставить себя на нее посмотреть. Снова. Во мне рождался какой-то иррациональный подсознательный страх, что, если я посмотрю, Лаура никогда не проснется.

Это было немыслимо глупо.

Но я никогда и ничего так не боялся.

– Судя по медкарте, несколько лет в ее крови творился какой-то кошмар, но она была им нужна, и они делали все, чтобы ее удержать в этой жизни, даже в таком состоянии. Поэтому, если я просто отменю всю эту дрянь, мне сложно предсказать, как она отреагирует. Достаточно уже того, что я сниму те, которые в черном реестре.

Я все-таки на нее посмотрел.

Худенькая. Хрупкая. Беззащитная. Очень бледная.

– Торн, ты хоть что-нибудь скажешь?

– Да. Какие у нас прогнозы?

– Я сделаю все, что смогу, но по самым оптимистичным расчетам из этой уже медикаментозной комы она выйдет не раньше чем через неделю. Хотя я бы рекомендовал месяц, но ты же не будешь ждать, я правильно понимаю?

Я снова на нее посмотрел.

– Буду, – сказал я и вышел за дверь.

Здесь были мергхандары, и я не мог прислониться к стене лбом. Не мог сжать пальцы с такой силой, что по рукам потечет чешуя. Поэтому просто замер, и это дало Ардену преимущество.

– Торн. – Он вышел следом за мной почти сразу. Посмотрел на мергхандаров, и я кивнул:

– Оставьте нас.

Стоило им скрыться за поворотом, Арден внимательно вгляделся в мое лицо.

– Тебе надо на повторную гибернацию.

– Мне надо, чтобы она пришла в себя.

– Я знаю. Но у тебя сильное перенапряжение, и я не хочу, чтобы ты однажды свалился на пресс-конференции. Или слегка покрылся чешуей. В связи с вновь открывшимися обстоятельствами, конечно, не все с визгом разбегутся, но не думаю, что ты планируешь таким образом реализовать свой новый имидж.

– Кто бы говорил. – Я усмехнулся. – Тебя вытащили с того света, а ты побежал спасать мир.

– Не мир, а ее. Лауру Хэдфенгер. – Он стал серьезным. – И я сделаю все, что от меня зависит, чтобы она пришла в себя. Но если я упаду, я уже ничего не сделаю. Точно так же, как и ты, Торн.