Она так и не повернулась, поэтому пришлось обойти ее с другой стороны и встать рядом, закрывая огромное панорамное окно и обзор на Хайрмарг.
– Солливер, я совершил ошибку.
Она все-таки взглянула на меня, хотя до этого смотрела на свою руку, к которой подключены датчики.
– Мы оба совершили, – сказала спокойно. – И я совершенно с тобой согласна, нам нужно как можно скорее расторгнуть помолвку.
– Я не хочу говорить об этом сейчас.
– А я хочу. Хочу, чтобы ты снял с меня харргалахт и вернул мне мою жизнь.
– Не сейчас.
– Не сейчас? – Она повысила голос, и меня полоснуло болью. – А когда? Через месяц? Два? Три? Когда все станет еще сложнее?! Нет уж, Торн, уволь меня от такого счастья. Я хочу выносить и родить этого ребенка, даже несмотря на то, что он не нужен его отцу.
– Я такого не говорил.
– Все, хватит. Давай просто закончим то, что не успели вчера, и я буду снова распоряжаться своей жизнью, а ты своей.
Пожалуй, так мерзко я не чувствовал себя еще никогда. В моей жизни было много непростых ситуаций и не менее сложных решений, обстоятельств, которые вынуждали меня действовать жестко, но впервые за все время я понимал, что правильного решения в этой ситуации нет. Как ты ее ни поверни – получится драконье дерьмо, и что самое отвратительное, эту кучу я наложил сам.
– Я тоже хочу, чтобы этот ребенок родился, Солливер. Поэтому предлагаю отложить наш разговор до того, как ты окончательно поправишься.
– Я не больна! – Ее глаза сверкнули. – Мне просто нужно как можно скорее поставить в этом деле точку! Тебе, я так понимаю, тоже, поэтому не думаю, что мне помогут твои попытки выиграть время. Я не ледяная фигура, Торн, и не рассыплюсь осколками, но по той же самой причине я не хочу, чтобы все затягивалось. Чем быстрее все закончится, тем лучше будет для всех. В том числе для нашего…
Она осеклась, закусила губу и отвернулась.
Что я там говорил про драконье дерьмо? Это очень, очень слабо сказано.
– Я не смогу снять с тебя харргалахт, пока не буду уверен, что с ребенком все будет в порядке. И с тобой тоже.
Солливер сдвинула брови и приподнялась на подушках.
– Я…
– Ты останешься в клинике до тех пор, пока не минует угроза для твоего здоровья и здоровья ребенка. После этого, когда врач даст мне стопроцентную гарантию, что тебе можно пройти через телепорт, я отвезу тебя в резиденцию, где тебя обследует Арден. И только после того, как он скажет, что мы можем это осуществить, я сниму с тебя харргалахт и мы вместе – как ты и хотела, объявим о разрыве помолвки. Это решение окончательное и не обсуждается.
– У тебя никогда ничего не обсуждается, Торн. – Горечь в ее словах едва ли была сильнее той, что я сейчас чувствовал. – Даже если обсуждается, это всего лишь видимость, фальшивка. Полагаю, просто вернуться домой мне не позволят?
– Нет.
– Арден может приехать сюда и сделать это здесь? Может быть, не сегодня, но как можно скорее?
– Нет.
Потому что оставлять Лауру без Ардена и без себя я не могу, и в то же время я намерен присутствовать во время обследования Солливер. Мне нужно самому увидеть, что происходит, и нужны комментарии Ардена. Я должен знать, какой уровень пламени ожидать в ребенке Солливер, и понимать, к чему готовиться дальше.
С наибольшей вероятностью пламя будет достаточно слабым, потому что это чистейшей воды генетика. Основное пламя первенцу отдает дракон, и, если его поддержки нет, даже первенец может получиться гораздо более слабым, чем второй ребенок от желанной женщины. Именно поэтому иртханы так тщательно готовились к договорным бракам. Именно поэтому сочетание огней (когда огни иртханов были просто совместимы) считалось плюсом, а слияние (которое могло как произойти, так и не произойти) – тем, к чему все стремились, когда речь заходила о сильных детях.
– И что ты предлагаешь делать сейчас? Будешь до бесконечности откладывать пресс-конференцию?
– Нет, я дам комментарии о том, что с тобой случилось. Лично.
– Знаешь, Торн, когда я рассказывала тебе о моем прошлом, я была уверена, что больше никогда ничего подобного не смогу чувствовать. – Она улыбнулась, но в этой улыбке не было жизни. – Все, что я могу тебе сейчас сказать, – тебе удалось его переплюнуть. Поздравляю. А теперь, пожалуйста, просто уйди. И оставь меня в покое до той минуты, как захочешь куда-то везти.
По сути, Солливер права: нам не о чем говорить. Мы сказали гораздо больше, чем советовал ее врач, и на этом поставили точку. По крайней мере, в наших отношениях, пусть даже сегодня я не скажу об этом на пресс-конференции. Я не представлял, что тут можно еще добавить, чтобы это не звучало фальшиво, мерзко или просто как желание переложить свою ошибку на нее. Поэтому кивнул и направился к двери.
Как бы там ни было, я сделаю все, чтобы она спокойно выносила и родила. Ни она, ни ребенок не будут ни в чем нуждаться, им будет обеспечена безопасность на уровне моей собственной.
Но это большее, что я могу ей дать.
Солливер Ригхарн
После ухода Торна Солливер долго рассматривала свои ногти. Идеальный маникюр, ровно настолько же идеальный, как и план, который они согласовали с Крейдом. И все действительно шло по плану.
Теперь осталось только полежать в клинике – ровно столько, сколько понадобится Крейду, чтобы подготовить все, что должно произойти в резиденции. Причем произойти до того, как к ней притронется Арден и выяснит, что никакого ребенка никогда не было и в помине.
– Как же меня все это достало, – прошипела она.
Крейд, вместо того чтобы бегать и говорить, что она не должна подпускать Лауру Хэдфенгер к Торну, мог бы позаботиться о том, чтобы Лауры Хэдфенгер больше не было. С другой стороны, если верить видеообращению, за ней уже приходили спецслужбы Раграна, и у них ничего не получилось. Торн говорил, что дело в ее нестабильном и очень сильном пламени, которое проявилось внезапно, и это все осложняло. Правда, Крейд обещал об этом позаботиться тоже, оставалось надеяться, что здесь он не проколется. Потому что второго шанса у них не будет, да и первый в случае малейшей нестыковки закончится полным провалом.
Разумеется, все будет хорошо.
Все получится.
Но что-то не давало Солливер покоя. Она привыкла все контролировать, а рядом с Крейдом это было нереально. Именно это нервировало настолько, что, будь она на самом деле беременна, у нее точно случился бы выкидыш. Что, по сути, ее бы не особо расстроило.
Солливер не хотела детей. По большому счету она понимала, что в браке с Торном рано или поздно придется родить ему ребенка, но лучше поздно, чем рано. Если бы была возможность оставить этого первенца от Хэдфенгер, чтобы он игрался с ним и не приставал к ней, – вообще было бы замечательно, но увы, это не представлялось возможным. Ребенок Хэдфенгер шел в комплекте с Хэдфенгер, а Лаура не просто мешала, она стала непреодолимым препятствием, которое в самое ближайшее время предстояло устранить.
Причем чем раньше, тем лучше.
Потому что когда речь заходила о ней, у Торна съезжала крыша. Он на ней помешался. Он не просто на ней помешался, он действительно считал, что может бросить ее, Солливер, ради этой девки. Если бы не мечта стать первой ферной, она бы уже давно повернула это все совершенно иначе. Уронить его рейтинги в глазах избирателей – что может быть проще, – особенно в сложившейся ситуации. О да, она бы с удовольствием это сделала, а потом наблюдала за тем, как крошится вся его линия власти, тщательно выстраиваемая долгие годы.
Но – кто знает, возможно, она это сделает. Только позже, когда реформа уже наберет силу и когда она, Солливер, прочно укрепится на месте первой ферны.
– Ферна Ригхарн, как вы себя чувствуете?
Солливер настолько погрузилась в собственные мысли, что не заметила появления симпатичной молоденькой медсестры.
Интересно, сколько им всем заплатили?
Или у Крейда другие методы?
Ей было плевать, главное – цель, которая вот-вот будет достигнута.
– Немного поташнивает, но ферн Хорд говорит, что это нормально.
– Мне унести еду? – Медсестра внимательно посмотрела на нее. – Чтобы не было посторонних запахов?
Значит, не в курсе.
– Оставьте, – чуть более слабым голосом, чем рассчитывала, произнесла Солливер, – возможно, получится что-то съесть. Ради него.
Она положила руки на живот, и девушка улыбнулась.
– Очень на это надеюсь. Все будет хорошо, ферна Ригхарн. Позволите, я проверю ваши показатели?
Она коснулась портативного датчика, и тот ожил.
Солливер равнодушно смотрела, как на дисплее высвечиваются показания, и даже не взглянула в сторону медсестры, когда та вышла. Есть хотелось невыносимо, и, несмотря на то что кормили здесь отменно, меню составляли лично для нее с учетом «произошедшего» и ее пожеланий, чтобы она могла держать форму, все равно не получится все съесть. Если все съесть – это будет более чем подозрительно, и за это тоже нужно благодарить Лауру Хэдфенгер!
Ей-то точно сдерживаться не надо, будет жрать как не в себя и хлопать своими виарьими глазами, изображая невинность. Та еще невинность: лезет в койку к мужчине, у которого есть невеста.
Почему все на это покупаются? Лучше быть откровенной шлюхой, чем такой вот «ни в чем не виноватой виари», которая только и ждет, чтобы задрать хвост перед мало-мальски статусным мужиком! А самое главное, все всегда на их стороне, потому что эти бедненькие-несчастненькие, которых нужно жалеть, прикрываются детьми, как щитами. Ладно, играть на равных – значит, играть на равных.
Солливер взяла смартфон, посмотрела в камеру. Несколько минут применяла фильтры, потом решила, что лучше будет естественный с легким макияжем. Особенно сейчас – будет лучше.
Еще несколько секунд присматривалась, выбирая нужный ракурс, а потом нажала запись:
– Доброе утро, мои дорогие! Вы просто забросали меня вопросами и словами поддержки, и я с радостью сообщаю, что с нами все хорошо… – Она улыбнулась в камеру. – Да, вы не ослышались, я сказала «с нами», потому что я жду ребенка.
Глава 12
С ноутбуком было гораздо проще – и писать сценарий, и общаться с куратором, который уже давал комментарии по поводу вводных заданий по обучению. Во вводном модуле было все просто: я должна была его изучить перед началом основных занятий, чтобы понимать, что такое вообще сценарий, как он создается, какие моменты нужно учитывать при создании сценариев именно для шоу, а не для кино, и так далее. Этим я сегодня и занималась почти целый день, а потом приставала к куратору, который по видеосвязи все подробно мне объяснил.
Арден ходил мрачный, как туча перед сильным снегопадом, и как я ни старалась выяснить почему, мне это не удавалось. Про ошейник он тоже ничего не сказал, в смысле, про то, как он исчез. То, что по приказу Торна, и так было понятно, а о чем-то большем я решила не спрашивать, понимая, что это не самая приятная для него тема. Впрочем, когда речь зашла о моих анализах, он все-таки кое-что рассказал:
– Вмешательство в твою ДНК произошло еще на стадии беременности твоей матери.
– То есть надо мной ставили эксперименты, когда я была еще эмбрионом?
– Я бы сказал, что это побочный эффект действия препарата, который ей вводили.
– Что это вообще был за препарат?
– У твоего отца в договоре прописано… я имею в виду, у твоих родителей в договоре, он просто подтверждал свое согласие на участие в исследовании, поэтому договор заключался на двоих – что препарат предназначен для быстрой восстановительной терапии людей, которые не могут позволить себе капсулу гибернации и дорогостоящую страховку.
– Пластина для быстрого сращивания косточек?
Арден хмыкнул.
– Солливер, я совершил ошибку.
Она все-таки взглянула на меня, хотя до этого смотрела на свою руку, к которой подключены датчики.
– Мы оба совершили, – сказала спокойно. – И я совершенно с тобой согласна, нам нужно как можно скорее расторгнуть помолвку.
– Я не хочу говорить об этом сейчас.
– А я хочу. Хочу, чтобы ты снял с меня харргалахт и вернул мне мою жизнь.
– Не сейчас.
– Не сейчас? – Она повысила голос, и меня полоснуло болью. – А когда? Через месяц? Два? Три? Когда все станет еще сложнее?! Нет уж, Торн, уволь меня от такого счастья. Я хочу выносить и родить этого ребенка, даже несмотря на то, что он не нужен его отцу.
– Я такого не говорил.
– Все, хватит. Давай просто закончим то, что не успели вчера, и я буду снова распоряжаться своей жизнью, а ты своей.
Пожалуй, так мерзко я не чувствовал себя еще никогда. В моей жизни было много непростых ситуаций и не менее сложных решений, обстоятельств, которые вынуждали меня действовать жестко, но впервые за все время я понимал, что правильного решения в этой ситуации нет. Как ты ее ни поверни – получится драконье дерьмо, и что самое отвратительное, эту кучу я наложил сам.
– Я тоже хочу, чтобы этот ребенок родился, Солливер. Поэтому предлагаю отложить наш разговор до того, как ты окончательно поправишься.
– Я не больна! – Ее глаза сверкнули. – Мне просто нужно как можно скорее поставить в этом деле точку! Тебе, я так понимаю, тоже, поэтому не думаю, что мне помогут твои попытки выиграть время. Я не ледяная фигура, Торн, и не рассыплюсь осколками, но по той же самой причине я не хочу, чтобы все затягивалось. Чем быстрее все закончится, тем лучше будет для всех. В том числе для нашего…
Она осеклась, закусила губу и отвернулась.
Что я там говорил про драконье дерьмо? Это очень, очень слабо сказано.
– Я не смогу снять с тебя харргалахт, пока не буду уверен, что с ребенком все будет в порядке. И с тобой тоже.
Солливер сдвинула брови и приподнялась на подушках.
– Я…
– Ты останешься в клинике до тех пор, пока не минует угроза для твоего здоровья и здоровья ребенка. После этого, когда врач даст мне стопроцентную гарантию, что тебе можно пройти через телепорт, я отвезу тебя в резиденцию, где тебя обследует Арден. И только после того, как он скажет, что мы можем это осуществить, я сниму с тебя харргалахт и мы вместе – как ты и хотела, объявим о разрыве помолвки. Это решение окончательное и не обсуждается.
– У тебя никогда ничего не обсуждается, Торн. – Горечь в ее словах едва ли была сильнее той, что я сейчас чувствовал. – Даже если обсуждается, это всего лишь видимость, фальшивка. Полагаю, просто вернуться домой мне не позволят?
– Нет.
– Арден может приехать сюда и сделать это здесь? Может быть, не сегодня, но как можно скорее?
– Нет.
Потому что оставлять Лауру без Ардена и без себя я не могу, и в то же время я намерен присутствовать во время обследования Солливер. Мне нужно самому увидеть, что происходит, и нужны комментарии Ардена. Я должен знать, какой уровень пламени ожидать в ребенке Солливер, и понимать, к чему готовиться дальше.
С наибольшей вероятностью пламя будет достаточно слабым, потому что это чистейшей воды генетика. Основное пламя первенцу отдает дракон, и, если его поддержки нет, даже первенец может получиться гораздо более слабым, чем второй ребенок от желанной женщины. Именно поэтому иртханы так тщательно готовились к договорным бракам. Именно поэтому сочетание огней (когда огни иртханов были просто совместимы) считалось плюсом, а слияние (которое могло как произойти, так и не произойти) – тем, к чему все стремились, когда речь заходила о сильных детях.
– И что ты предлагаешь делать сейчас? Будешь до бесконечности откладывать пресс-конференцию?
– Нет, я дам комментарии о том, что с тобой случилось. Лично.
– Знаешь, Торн, когда я рассказывала тебе о моем прошлом, я была уверена, что больше никогда ничего подобного не смогу чувствовать. – Она улыбнулась, но в этой улыбке не было жизни. – Все, что я могу тебе сейчас сказать, – тебе удалось его переплюнуть. Поздравляю. А теперь, пожалуйста, просто уйди. И оставь меня в покое до той минуты, как захочешь куда-то везти.
По сути, Солливер права: нам не о чем говорить. Мы сказали гораздо больше, чем советовал ее врач, и на этом поставили точку. По крайней мере, в наших отношениях, пусть даже сегодня я не скажу об этом на пресс-конференции. Я не представлял, что тут можно еще добавить, чтобы это не звучало фальшиво, мерзко или просто как желание переложить свою ошибку на нее. Поэтому кивнул и направился к двери.
Как бы там ни было, я сделаю все, чтобы она спокойно выносила и родила. Ни она, ни ребенок не будут ни в чем нуждаться, им будет обеспечена безопасность на уровне моей собственной.
Но это большее, что я могу ей дать.
Солливер Ригхарн
После ухода Торна Солливер долго рассматривала свои ногти. Идеальный маникюр, ровно настолько же идеальный, как и план, который они согласовали с Крейдом. И все действительно шло по плану.
Теперь осталось только полежать в клинике – ровно столько, сколько понадобится Крейду, чтобы подготовить все, что должно произойти в резиденции. Причем произойти до того, как к ней притронется Арден и выяснит, что никакого ребенка никогда не было и в помине.
– Как же меня все это достало, – прошипела она.
Крейд, вместо того чтобы бегать и говорить, что она не должна подпускать Лауру Хэдфенгер к Торну, мог бы позаботиться о том, чтобы Лауры Хэдфенгер больше не было. С другой стороны, если верить видеообращению, за ней уже приходили спецслужбы Раграна, и у них ничего не получилось. Торн говорил, что дело в ее нестабильном и очень сильном пламени, которое проявилось внезапно, и это все осложняло. Правда, Крейд обещал об этом позаботиться тоже, оставалось надеяться, что здесь он не проколется. Потому что второго шанса у них не будет, да и первый в случае малейшей нестыковки закончится полным провалом.
Разумеется, все будет хорошо.
Все получится.
Но что-то не давало Солливер покоя. Она привыкла все контролировать, а рядом с Крейдом это было нереально. Именно это нервировало настолько, что, будь она на самом деле беременна, у нее точно случился бы выкидыш. Что, по сути, ее бы не особо расстроило.
Солливер не хотела детей. По большому счету она понимала, что в браке с Торном рано или поздно придется родить ему ребенка, но лучше поздно, чем рано. Если бы была возможность оставить этого первенца от Хэдфенгер, чтобы он игрался с ним и не приставал к ней, – вообще было бы замечательно, но увы, это не представлялось возможным. Ребенок Хэдфенгер шел в комплекте с Хэдфенгер, а Лаура не просто мешала, она стала непреодолимым препятствием, которое в самое ближайшее время предстояло устранить.
Причем чем раньше, тем лучше.
Потому что когда речь заходила о ней, у Торна съезжала крыша. Он на ней помешался. Он не просто на ней помешался, он действительно считал, что может бросить ее, Солливер, ради этой девки. Если бы не мечта стать первой ферной, она бы уже давно повернула это все совершенно иначе. Уронить его рейтинги в глазах избирателей – что может быть проще, – особенно в сложившейся ситуации. О да, она бы с удовольствием это сделала, а потом наблюдала за тем, как крошится вся его линия власти, тщательно выстраиваемая долгие годы.
Но – кто знает, возможно, она это сделает. Только позже, когда реформа уже наберет силу и когда она, Солливер, прочно укрепится на месте первой ферны.
– Ферна Ригхарн, как вы себя чувствуете?
Солливер настолько погрузилась в собственные мысли, что не заметила появления симпатичной молоденькой медсестры.
Интересно, сколько им всем заплатили?
Или у Крейда другие методы?
Ей было плевать, главное – цель, которая вот-вот будет достигнута.
– Немного поташнивает, но ферн Хорд говорит, что это нормально.
– Мне унести еду? – Медсестра внимательно посмотрела на нее. – Чтобы не было посторонних запахов?
Значит, не в курсе.
– Оставьте, – чуть более слабым голосом, чем рассчитывала, произнесла Солливер, – возможно, получится что-то съесть. Ради него.
Она положила руки на живот, и девушка улыбнулась.
– Очень на это надеюсь. Все будет хорошо, ферна Ригхарн. Позволите, я проверю ваши показатели?
Она коснулась портативного датчика, и тот ожил.
Солливер равнодушно смотрела, как на дисплее высвечиваются показания, и даже не взглянула в сторону медсестры, когда та вышла. Есть хотелось невыносимо, и, несмотря на то что кормили здесь отменно, меню составляли лично для нее с учетом «произошедшего» и ее пожеланий, чтобы она могла держать форму, все равно не получится все съесть. Если все съесть – это будет более чем подозрительно, и за это тоже нужно благодарить Лауру Хэдфенгер!
Ей-то точно сдерживаться не надо, будет жрать как не в себя и хлопать своими виарьими глазами, изображая невинность. Та еще невинность: лезет в койку к мужчине, у которого есть невеста.
Почему все на это покупаются? Лучше быть откровенной шлюхой, чем такой вот «ни в чем не виноватой виари», которая только и ждет, чтобы задрать хвост перед мало-мальски статусным мужиком! А самое главное, все всегда на их стороне, потому что эти бедненькие-несчастненькие, которых нужно жалеть, прикрываются детьми, как щитами. Ладно, играть на равных – значит, играть на равных.
Солливер взяла смартфон, посмотрела в камеру. Несколько минут применяла фильтры, потом решила, что лучше будет естественный с легким макияжем. Особенно сейчас – будет лучше.
Еще несколько секунд присматривалась, выбирая нужный ракурс, а потом нажала запись:
– Доброе утро, мои дорогие! Вы просто забросали меня вопросами и словами поддержки, и я с радостью сообщаю, что с нами все хорошо… – Она улыбнулась в камеру. – Да, вы не ослышались, я сказала «с нами», потому что я жду ребенка.
Глава 12
С ноутбуком было гораздо проще – и писать сценарий, и общаться с куратором, который уже давал комментарии по поводу вводных заданий по обучению. Во вводном модуле было все просто: я должна была его изучить перед началом основных занятий, чтобы понимать, что такое вообще сценарий, как он создается, какие моменты нужно учитывать при создании сценариев именно для шоу, а не для кино, и так далее. Этим я сегодня и занималась почти целый день, а потом приставала к куратору, который по видеосвязи все подробно мне объяснил.
Арден ходил мрачный, как туча перед сильным снегопадом, и как я ни старалась выяснить почему, мне это не удавалось. Про ошейник он тоже ничего не сказал, в смысле, про то, как он исчез. То, что по приказу Торна, и так было понятно, а о чем-то большем я решила не спрашивать, понимая, что это не самая приятная для него тема. Впрочем, когда речь зашла о моих анализах, он все-таки кое-что рассказал:
– Вмешательство в твою ДНК произошло еще на стадии беременности твоей матери.
– То есть надо мной ставили эксперименты, когда я была еще эмбрионом?
– Я бы сказал, что это побочный эффект действия препарата, который ей вводили.
– Что это вообще был за препарат?
– У твоего отца в договоре прописано… я имею в виду, у твоих родителей в договоре, он просто подтверждал свое согласие на участие в исследовании, поэтому договор заключался на двоих – что препарат предназначен для быстрой восстановительной терапии людей, которые не могут позволить себе капсулу гибернации и дорогостоящую страховку.
– Пластина для быстрого сращивания косточек?
Арден хмыкнул.