– Как раз не испортишь, мы рыбачим в плавнях возле шестой.

– А-а, ладно, уговорил.

Под шестой имелась в виду секретная лаборатория Министерства обороны, занимавшаяся психотроникой, и располагалась она в Дегунино, на берегу озера. От дачи Козодоева её отделяло километров пятьдесят, что соответствовало примерно часу времени.

– Я знаю этот адрес, – сказал Вадим, севший за руль машины. – Приедем минут через сорок пять.

– Спасибо, – буркнул Мараев, всё ещё переживая по поводу уступки Козодоеву.

Подумав, он решил ещё раз взглянуть на зомбер и открыл дипломат, мигнувший на этот раз двумя красными вспышками.

Что случилось потом, он так и не понял.

Показалось, голову пронзила эфемерная пена сродни пивной или, скорее, струе газа в шампанском. Пена очистила голову от мыслей и ощущений, и на Михаила Модестовича опустилась безмерная тишина, длившаяся несколько мгновений.

Затем сквозь голову рванула туманная струя из сотен человеческих шепотков, возгласов и бормотаний, пробивающих сознание как гвоздь – арбуз. Остановил этот поток голос водителя:

– Михаил Модестович, что с вами?

Мараев очнулся.

Машина стояла у обочины дороги.

Через полуоткрытое окошко в кабину вливалась струя свежего воздуха, облегчая дыхание.

Открытый дипломат на коленях показался глыбой льда, помаргивающей фиолетовым глазком.

– Что с вами? – повторил оглянувшийся водитель. – Вам плохо?

– Н-нет, – выговорил Мараев. – Задумался.

– Если что-то нужно купить, скажите, заедем.

– Ничего не надо, спасибо, следуйте по адресу.

«Шкода» двинулась дальше.

Мараев оценивающе оглядел внутренности дипломата, и ему вдруг померещилось, что зомбер подмигивает ему совсем по-человечески. Так мог подмигивать человек, понимающий состояние спутника.

Руки задрожали.

Мараев взялся за крышку чемоданчика, но в голове с отчётливым хрустом «сломался сосновый сучок», и страх прошёл. На душе полегчало, пришло ощущение правильности происходящего. В голове снова поползли далёкие человеческие шёпоты, и хотя он ничего из их переклички не понял, появилась уверенность, что всё идёт по плану.

– Притормози, – велел он водителю.

Вадим послушно снизил скорость.

– Едем в Тарасовку.

– Я знаю две Тарасовки.

– По Ярославскому шоссе.

– Что случилось?

Захотелось ответить: не твоё дело! Но Мараев сдержал себя.

– На четырнадцать ноль-ноль я наметил совещание своего кабинета, но могу не успеть. Пока мы доедем до Дегунино, пока решим проблему, а потом поедем обратно, пройдёт часа три, не меньше.

– Как скажете.

«Шкода» развернулась и помчалась обратно на северо-восток Москвы.

Рыбин в этот день своего двоюродного брата так и не дождался.





Глава 14

Душа не принимает





К вечеру пошёл дождь, и настроение Нестора, не любившего слякоть, и без этого минорное, упало окончательно. Не помогли ни общение с Жанной, уехавшей за город, ни воспоминания о недавнем походе в мир плазмиков.

Мыследар был рад его появлению, и они за час беседы успели обсудить многие аспекты жизни плазменной цивилизации и человеческой.

Как оказалось, в мире Мыследара действительно царил коммунизм. Конечно, не такой, какой строили в Советском Союзе в двадцатом веке, но по всем признакам социальная организация расы плазмиков достигла стадии гармоничного развития, позволившей всем обитателям остывшей звезды добиваться признания и личного комфорта.

Плазмики называли свой мир таким сложным сочетанием непереводимых вербально смыслов, что Нестор долго искал хоть какое-то близкое понятие, пока не остановился на аббревиатуре Космород – «космический роддом». Аналогом послужила земная формулировка квазизвёздного радиоисточника – квазар. Мир же Мыследара по сути являлся квазипланетным космическим образованием, и название Космород ему не противоречило. Да и Мыследар не возражал против него, в свою очередь назвав Землю Хомородом – родильным домом разумного существа – хомо.

После разговора с ним Нестор долго не мог успокоиться, с удивлением раскладывая полученные сведения по полочкам и всё больше убеждаясь в том, что земные социологи и философы вовсе не были фантазёрами, рисуя справедливое коммунистическое общество. Оно не выжило в условиях Земли, повинуясь агрессивному началу человечества, но на Космороде сумело проявить все лучшие качества этой структуры, не опиравшейся на конкуренцию и жажду власти. Не работала в социуме плазмиков лишь насквозь лживая формула, придуманная кем-то из теоретиков СССР: от каждого по способностям, каждому по потребностям, – порождающая нахлебников, воспитывающая у людей откровенное желание ничего не делать, но получать при этом все блага цивилизации.

Жанна, узнав об этом от слипера, посмеялась, убеждённая в том, что в человеческом обществе добиться такого совершенства невозможно, и добавила:

– Удивительно, что плазмики выжили в соревновании с машинами, ведь формула: кто не работает, тот не ест, – базируется на полезности индивидуума для общества, а если за людей будут работать машины, кому они – люди – будут нужны?

– Ты имеешь в виду – плазмики?

– Да любые существа. И если плазмики уцелели, то чем они занимаются? Где берут средства для проживания? Или уровень их цивилизации совсем низок?

– Да нет, они вроде спокойно летают по космосу.

– А где они живут?

– На остывшей…

– Нет, я имею в виду – в городах или в деревнях?

– Вряд ли эти поселения можно называть деревнями, – улыбнулся Нестор. – Скорее – индивидуальные строения, созданные для исполнения профессиональных обязанностей и одновременно личного проживания. Но выглядят они – закачаешься! Западная готика им в подмётки не годится. Разве что работы наших славянских художников близки по эффекту. Это сплошные радужные фрактальные крылья, перья и красивейшие геометрические построения.

– Буду рада полюбоваться. Освобожусь, приеду к тебе, и мы устроим вечер прогулок, вопросов и ответов.

– А чем ты занята?

– Готовлюсь поработать в Госдуме, – усмехнулась женщина. – Ты не представляешь, сколько негодяев там окопалось. А самое плохое – среди женщин.

– Либералки?

– Хуже. – Жанна засмеялась и выключила связь.

Вечером того же дня Нестору стало известно об инциденте, случившемся по вине одного из руководителей КЗО Козодоева. Директор ФСБ прибыл в Королёв, посетил лабораторию Курчинского и забрал зомбер. Это известие повергло командование «Призрака» в шок, и, по слухам (сообщила Жанна), Ланин даже в резкой форме потребовал вернуть психотронный генератор. Но возымело ли это действие на руководство Комитета, было неизвестно. «Призрак» не являлся самостоятельной организацией, а подчинялся создателям, несмотря на «уход в подполье», и не мог руководствоваться собственными идеями и планами.

К Нестору заявились двое руководителей слиперов – Хвощёв и Шапошников и поставили задачу «почистить» Комитет.

– Объясните, – попросил их удивлённый молодой человек.

– Окончательно понятно, что в Комитете или около него обретается «крот», – сказал Хвощёв, ставший начальником разведотдела «Призрака». – Совершенно точно установлены трое руководителей из политбюро КЗО, которые могут быть причастными к созданию канала утечки информации.

– Но этого не должно быть! – воскликнул Нестор. – Если бы они были «кротами», нам не удалось бы провести столько операций!

– Они, скорее всего, не «кроты», – сказал Шапошников своим тихим голосом. – Но у них много помощников, которые и могут быть связаны с нашими врагами.

– Кого вы подозреваете конкретно?

– В число наиболее вероятных деятелей входят Мотузов, генсек Совбеза, Кикин, глава Союза офицеров, и заместитель начальника Генштаба Министерства обороны Шерстобитов, адмирал и Герой России. Кстати – друг нынешнего главы Администрации президента.

– Герой – и при этом… предатель?

– Разумеется, он почти стопроцентно не является эмиссаром забугорных спецслужб, – сказал Шапошников. – Но круг его знакомств внушает опасения.

– И ещё я добавил бы в этот список Козодоева, – сказал Хвощёв.

– Директора ФСБ?! – вытаращил глаза Нестор.

Гости переглянулись. Хвощёв улыбнулся.

– Нормальная реакция нормального человека. Но мы реалисты и должны учитывать все варианты.

– Что вы предлагаете? Я вам зачем нужен? Что значит это ваше «чистить»?

Шапошников свёл брови в линию, глянул на продолжавшего улыбаться Хвощёва.

– Чистить – не значит проводить пси-коррекцию, – объяснил начальник разведки. – Предлагается тихо и незаметно покопаться в памяти этих людей и найти подозрительные контакты.