– Ты знаешь, что у нас с тобой не будет детей. – Мы стояли все так же, лицом к лицу. – Вампир не может стать отцом в традиционном смысле этого слова. Что ты на это скажешь?

– Ребенка можно завести разными способами. – Раньше я, по правде сказать, о детях вообще не задумывалась. – Ты принадлежишь Изабо не меньше, чем Люка принадлежал вам с Бланкой. Да и сирот в мире полным-полно. – Я хорошо помнила, как Сара и Эм сказали мне, что родители ушли навсегда. – Можем усыновить хоть целый приют, если захотим.

– Я давно уже не создавал новых вампиров. Наверно, у меня бы еще получилось, но тебе ведь не нужна большая семья?

– К моей семье и так уже прибавились ты, Изабо и Марта – больше как будто и не требуется.

– Добавь сюда еще одного.

– Кого это? – удивилась я.

– Вампирская генеалогия гораздо сложнее генеалогии колдунов, – сухо заметил он. – Наша кровь течет не по двум, а по трем линиям, но этого члена нашей семьи ты знаешь.

– Маркус? – Мне живо вспомнился молодой американский вампир в кедах «Конверс».

Мэтью кивнул:

– Он сам расскажет тебе свою биографию. Я не такой нечестивец, как моя мать, хотя и влюбился в колдунью. Маркуса я создал больше двухсот лет назад и горжусь тем, как он распорядился дарованной ему жизнью.

– Однако ты не хотел, чтобы он брал у меня кровь на анализ, – нахмурилась я. – Почему ты ему не веришь, раз он твой сын?

Родители как-никак обязаны доверять своим детям.

– Он создан из моей крови, милая. – В терпеливом тоне Мэтью слышались и собственнические нотки. – А вдруг он возжелал бы тебя так же, как желаю я? Ты ведь помнишь, как на нас действует теплая кровь. Ему я, возможно, доверяю все-таки больше, чем первому встречному, но мне всегда неспокойно, когда с тобой рядом оказывается другой вампир.

– Даже Марта? – ужаснулась я.

Уж ей-то я доверяла на сто процентов.

– Даже Марта, – твердо ответил он. – Ты, правда, не в ее вкусе – она предпочитает более откормленную добычу.

– Марта или Изабо не должны тебя беспокоить, – не менее твердо сказала я.

– Ты поосторожнее с матерью. Отец учил меня никогда не поворачиваться к ней спиной и был прав. Ее всегда влекло к колдуньям – может быть, потому, что она им завидовала. В определенном настроении и при определенных обстоятельствах… – Он покачал головой.

– Не говоря уж о том, что случилось с Филлипом.

Мэтью замер.

– У меня открылось ясновидение. Я видела вас с Изабо – она говорила, что твой отец попал в руки колдунов. Изабо приняла меня в своем доме, хотя имеет все основания не доверять мне. Конгрегация, вот кого нам следует опасаться. Эта опасность была бы меньше, если бы ты меня обратил.

– У меня с матерью будет долгий разговор, – помрачнел Мэтью. – Относительно того, о чем следовало бы помолчать.

– Ты не можешь закрыть от меня мир вампиров – свой мир. Не забывай, что я уже в нем и потому должна понимать его законы. – Ярость, пробежав от плеч к пальцам, зажгла их синим огнем. – Ты тут не один такой страшный, знаешь ли. – Я помахала искрящимися руками перед изумленным вампиром. – Поэтому перестань геройствовать и позволь мне разделить с тобой жизнь. Я хочу жить не с сэром Ланселотом, а с тобой, Мэтью Клермонтом. Не исключая твоих острых зубов, жуткой маменьки, пробирок с кровью, анализов ДНК, начальнических замашек и потрясающего чутья.

Когда я выпалила все это, пальцы погасли. Электричество отступило куда-то к локтям и выжидало там на случай, если снова понадобится.

– Если я подойду ближе, ты опять заискришь? – деловым тоном осведомился Мэтью.

– Думаю, пока нет.

– Думаешь? – Его бровь снова взлетела вверх.

– Я полностью себя контролирую, – заверила я, с сожалением вспомнив о прожженном ковре, и Мэтью меня тут же обнял.

– Уф! – простонала я, когда мои локти вдавились в ребра.

– А я из-за тебя поседею скоро – хотя до сих пор считалось, что с вампирами такого не бывает. Из-за твоей отваги, электрических рук и неслыханных изречений. – Чтобы обезопаситься от последнего, он меня поцеловал.

Надолго лишившись способности что-либо изрекать после поцелуя, я прижалась ухом к груди Мэтью и дождалась, когда стукнет сердце. Оно не обмануло ожиданий, значит не у одной меня сердце полно до краев.

– Ты победила, ma vaillante fille, – прошептал Мэтью. – Я постараюсь – постараюсь – меньше опекать тебя, а ты не должна забывать, что вампиры могут быть очень опасны.

В его объятиях было трудновато усвоить эту истину. Ракаса с пучком травы во рту снисходительно смотрела на нас.

– Ты на сегодня закончил? – спросила я, задрав голову.

– Охотиться? Да.

– Ракаса скоро лопнет, и нас обоих ей не увезти.

Мои руки переместились на бедра Мэтью и ниже. У него перехватило дух, и он замурлыкал совсем по-другому – не так, как когда сердился.

– Ты поезжай, а я пойду рядом, – предложил он после еще одного долгого поцелуя.


– Пойдем пешком оба. – Я и так слишком долго просидела в седле.

Когда мы вошли в ворота, уже смеркалось и в Сет-Туре светились все окна.

– Вот мы и дома, – обрадовалась я.

– Вот мы и дома, – с улыбкой повторил Мэтью, глядя не на замок, а на меня.





Глава 28




Мы поужинали в комнате экономки перед жарко натопленным очагом.

– А где Изабо? – спросила я Марту, налившую мне горячего чая.

– Вышла, – коротко ответила она и пошла обратно на кухню.

– Вышла куда?

– Марта, – вмешался Мэтью, – не надо ничего скрывать от Дианы.

Я не знала, на кого она больше сердита – на меня, на него или на отсутствующую хозяйку.

– В деревню пошла. Повидать священника с мэром. – Марта помолчала и добавила: – А потом проверит, все ли там чисто.

– Где это – там?

– В лесу. На холмах. В пещерах. – Она явно полагала, что этим все сказано.

– Похоже, Maman хочет посмотреть, нет ли в округе других вампиров, – пояснил Мэтью.

Огонь играл в резных гранях его тяжелого кубка. То молодое вино, но пил он меньше обычного.

– Она имеет в виду кого-то определенного?

– Доменико и еще одного вампира из Конгрегации, Герберта. Он тоже овернец, из Орийака. Изабо на всякий случай заглянет в кое-какие его укрытия.

– Тот самый Герберт из Орийака? Папа римский, живший в десятом веке?[54] Это ведь ему, по преданию, принадлежала медная голова, наделенная речью и пророческим даром?

Репутация Герберта как ученого и мага интересовала меня куда больше, чем его папско-вампирское прошлое.

– Постоянно забываю, как хорошо ты знаешь историю – даже вампира пристыдить можешь. Да, тот самый Герберт. Пожалуйста, держись от него подальше, а если все-таки встретишь, не расспрашивай об арабской медицине и астрономии. Он жаден до колдунов и магии.

– Изабо его знает?

– О да. В свое время это была неразлучная парочка. Если он где-то здесь, она непременно его отыщет. Не беспокойся, в замок он не придет: знает, что ему тут не рады. Не выходи одна, вот и все.

– Хорошо, не стану. – На Герберта из Орийака я хотела бы наткнуться меньше всего.

– Изабо, полагаю, хочет искупить свои прегрешения. – Я видела, что Мэтью еще таит гнев против нее.

– Ты должен ее простить. Она прежде всего о тебе заботилась.

– Я не ребенок, Диана, и не хочу, чтобы мать меня защищала. Особенно от жены, – сказал он, крутя в руках бокал.

Слово «жена» на некоторое время так и повисло в воздухе.

– Не припоминаю, чтобы мы с тобой поженились.

– Это произошло, когда я вернулся домой и признался тебе в любви. В суде, возможно, этот брак сочтут недействительным, но, по вампирским обычаям, мы женаты.

– Значит, мое признание, а потом твое, по телефону, были не в счет? Ты должен был сказать мне все лично?

Тут требовалась некоторая точность. Я собиралась завести в компьютере новый файл «С вампирского на колдовской».

– Вампиры вступают в брак так же, как львы или волки. – Мэтью вещал, как голос за кадром документального фильма. – Самка выбирает себе партнера, и если он согласен, то дело сделано. Они заключают союз на всю жизнь, и все сообщество признает их супругами.

– Вот как, – вяло откликнулась я.