– Так когда же я увижу «Aurora Consurgens»?

– Когда я буду уверен, что ты не заблудишься на пути к ней. Готова к большой экскурсии?

– Да. – Я надела мокасины, сбегала в ванную за свитером. Мэтью терпеливо ждал, стоя у лестницы. – Может, чайник захватим вниз?

– Нет, Марта придет в ярость, если я позволю гостье убрать посуду. Подожди хотя бы денек.

Мэтью, похоже, мог ходить по этим стертым ступеням с завязанными глазами, но я шла осторожно, придерживаясь за стену.

У себя в кабинете он показал мне мой ноутбук – тот, уже подключенный, стоял на столе у окна. На первом этаже пахло дымком от разожженного Мартой камина.

– Начнем экскурсию с библиотеки, – взмолилась я.

Эту комнату тоже долгие годы заполняли мебелью и разными безделушками. У французского секретера времен Директории стоял итальянский стул «савонарола», а витрины на громадном дубовом столе, относящемся примерно к 1700 году, словно взяли из музея Викторианской эпохи. Но нескончаемые ряды переплетенных в кожу книг на ореховых полках и обюссонский ковер в золотисто-сине-коричневых тонах сглаживали разницу в стилях.

Книги, как в большинстве старинных библиотек, были расставлены по ранжиру. Толстые манускрипты стояли корешками внутрь и разукрашенными застежками наружу – названия были надписаны на обрезе. Инкунабулы и книжки карманного формата представляли историю книгопечатания от 1450-х до наших дней. Были тут и первые издания: «Шерлок Холмс» Артура Конан Дойла и «Меч в камне» Т. Х. Уайта. Еще один шкаф вмещал большие инфолио – атласы, гербарии, медицинские труды. Если все это хранится внизу, какие же сокровища можно найти в кабинете Мэтью?

Он позволил мне налюбоваться вдоволь. Вернувшись к нему, я не нашла слов – только головой покачала от изумления.

– Представь, что покупаешь книги веками. – Мэтью пожал плечами, напомнив мне Изабо. – Они накапливаются сами собой. Это притом, что от многих пришлось избавиться – иначе они бы и в Национальную библиотеку не влезли.

– Где же она?

– Вижу, твое терпение на исходе. – Мэтью снял с полки небольшую книжку в черном тисненом переплете и подал мне.

Я оглянулась в поисках подставки для чтения.

– Открывай смело, она не рассыплется, – засмеялся вампир.

Я привыкла относиться к таким книгам как к бесценным редкостям и потому приоткрыла томик очень осторожно. В глаза бросились переливы ярких красок, позолота и серебро.

– Ох! – Знакомые мне экземпляры «Aurora Consurgens» были далеко не столь великолепны. – Прелесть какая! Известно, кто ее иллюстрировал?

– Женщина, которую звали Бурго Ле Нуар. Пользовалась большой популярностью в Париже середины четырнадцатого века. – Мэтью взял у меня книгу и раскрыл полностью. – Вот, посмотри.

Первая иллюстрация изображала королеву, стоящую на пригорке. Под ее широко раскинутым плащом укрывались семеро малорослых созданий. Обрамляли картинку вьющиеся лозы с раскрывающимися бутонами и птицами на ветвях. Платье королевы, шитое золотом, сверкало на алом фоне. В самом низу страницы был нарисован щит, а на нем чернью и серебром – герб. Сидящий на щите мужчина в черной мантии смотрел на королеву, с мольбой простирая к ней руки.

– Этому никто не поверит. Неизвестный экземпляр «Aurora Consurgens», иллюстрированный женщиной? Я даже сослаться на него не смогу.

– Я одолжу его на год Библиотеке Бейнеке, если это тебе поможет. Анонимно, само собой. Эксперты припишут рисунки отцу Бурго, но в действительности это ее работа. У нас должна быть купчая на эту книгу… надо спросить Изабо, где лежат вещи Годфри.

– Годфри? – Я рассматривала герб, где змея с хвостом во рту окружала кольцом цветок лилии.

– Мой брат, – сразу помрачнел Мэтью. – Погиб в тысяча шестьсот шестьдесят восьмом году на одной из проклятых войн Людовика Четырнадцатого. – Он осторожно закрыл книгу и положил на стол. – Потом заберу ее в кабинет, и ты посмотришь как следует. По утрам Изабо читает в библиотеке газеты, но в остальное время здесь пусто. Можешь рыться на полках сколько вздумается.

Он провел меня через салон в большой холл и, стоя у китайской чаши, показал галерею для менестрелей, люк, через который до изобретения каминов и труб выходил дым, а также дверь на сторожевую башню. Слазить туда мы решили завтра.

Цокольный этаж представлял собой лабиринт из кладовых, винных погребов, кухонь, людских и буфетных. Откуда-то, по локоть в муке, вышла Марта и вручила мне свежевыпеченную булочку. Пока я ее жевала, Мэтью рассказывал, в каких комнатах прежде хранили зерно, подвешивали оленьи туши и делали сыр.

– Но вампиры же ничего этого не едят, – заикнулась я.

– Зато наши арендаторы ели. Марта любит готовить.

Я, в восторге от булочки и омлета, пообещала обеспечить ее работой.

По дороге сюда мы спустились на целый марш, но в огород и сады вышли, не поднимаясь по лестнице. На грядках, прямиком из шестнадцатого столетия, росли травы и овощи. Бордюром служили розовые кусты, но заинтриговавший меня запах исходил не от них. Я направилась к приземистой постройке неподалеку.

– Осторожно, Бальтазар кусается, – предупредил Мэтью, спеша следом за мной.

– Который из них Бальтазар?

Мэтью вошел следом за мной в конюшню:

– Тот самый, который об тебя чешется.

Я стояла спиной к огромному жеребцу, а ноги мне тем временем обнюхивали мастиф с волкодавом.

– Меня не укусит. – (Першерон, нагнув голову, потерся ушами о мое бедро.) – А кто эти джентльмены? – Я потрепала волкодава по шее. Мастиф облизывал мою руку.

– Тот, кого ты гладишь, – Фаллон, второй – Гектор. – Мэтью щелкнул пальцами. Собаки тут же подбежали к нему и уселись, ожидая дальнейших распоряжений. – Ты бы отошла от коня.

– Почему? Он хороший.


Бальтазар в знак согласия топнул и повел ухом, высокомерно глядя на Мэтью.

Когда летит на пламя мотылек,

Он о своем конце не помышляет,





продекламировал тот. – Когда ему делается скучно, он перестает быть хорошим. Отойди, пожалуйста, пока он не разнес свой денник в щепки.

– Твой хозяин так нервничает, что читает стихи безумного итальянского клирика. Завтра принесу тебе что-нибудь вкусное. – Я чмокнула Бальтазара в нос.

Он заржал, нетерпеливо перебирая копытами.

– Ты знаешь, кто автор? – искренне удивился Мэтью.

– Джордано Бруно.

Когда олень от жажды изнемог,

Спеша к ручью, он о стреле не знает;

Когда сквозь лес бредет единорог,

Петли аркана он не примечает[39].





– Тебе знакомы труды Ноланца? – Знаменитый мистик шестнадцатого века именовал себя именно так.

Неужели Мэтью и его знал? Он, похоже, водился со всеми чудаками, которые когда-либо жили на свете.

– Он был последователем Коперника. История науки – моя специальность, а вот тебе его работы откуда известны?

– Читал, – уклончиво сказал Мэтью.

– Ты знал его! – заявила я прокурорским тоном. – Он что, был даймоном?

– И боюсь, из тех, что слишком часто переходят грань между безумием и гениальностью.

– Следовало догадаться. Он верил во внеземные цивилизации и проклинал инквизиторов по пути на костер.

– И хорошо понимал, что такое желание.

– «Желание шпорит, страх уздой берет». Он фигурировал в твоем эссе для колледжа Всех Душ?

– Отчасти. – Мэтью поджал губы. – Пойдем-ка отсюда. О философии поговорим в другой раз.

Я вспомнила еще кое-что. Бруно писал о Диане – богине Диане.

– Бальтазар как-никак не пони. – Мэтью взял меня за локоть и увлек прочь.

– Я вижу, но вполне могла бы с ним справиться. – «Aurora Consurgens» и итальянский философ мигом забылись при мысли о таком приключении.

– Ты и верхом ездишь? – Мэтью не переставал удивляться мне.

– Выросла, можно сказать, в деревне и езжу с детства. Выездка, барьеры и все такое.

Скачка на лошади еще больше напоминает полет, чем гребля.

– У нас есть другие лошади. Бальтазара оставь в покое, – решительно велел Мэтью.

Это мне награда за Францию – с лошадьми я даже Изабо как-нибудь вытерплю.

Мэтью повел меня к другому концу конюшни, где стояли еще шесть великолепных скакунов. Два крупных, почти с Бальтазара, черных коня, округлая рыжая кобылка, гнедой мерин и двое серых андалусиек с крутыми шеями и большими копытами. Одна из них подошла к двери стойла посмотреть, что происходит в ее владениях.

– Нар Ракаса, Огненная Плясунья, – представил Мэтью, поглаживая ей морду. – Мы ее зовем просто Ракасой. Отличный скакун, только с норовом. Вы должны хорошо поладить.

Не клюнув на столь изящно предложенную наживку, я позволила Ракасе обнюхать мою голову.

– А сестру ее как зовут?