Сегодня, начав с утра пораньше, я старалась сосредоточиться на текущей работе и не вспоминать о загадочном палимпсесте со странными иллюстрациями. По мере выполнения того, что я наметила на день, у меня возникли четыре вопроса; ответ на третий отыскать было проще всего: он содержался в «Ноутс энд квайериз»[8]. Номера этого заумного журнала занимали один из высоких, до потолка, книжных шкафов. Я встала, решив перед уходом поставить еще одну галочку в своем списке.
Чтобы взять что-то с верхних полок в отделении Селден-Энд, следовало подняться по обшарпанной винтовой лесенке на небольшую галерею, располагавшуюся прямо над рабочими столами. Подшивками в клеенчатых переплетах, аккуратно расставленными в хронологическом порядке, никто, похоже, не пользовался, кроме меня и одного пожилого преподавателя литературы из колледжа Магдалины. Отыскав нужный том, я шепотом выругалась, поскольку дотянуться до него не могла.
Мне послышался чей-то приглушенный смех, хотя за столом в дальнем конце галереи никого не было. Ну вот, снова мне что-то чудится. Оксфорд все еще пустовал; все университетские ушли около часа назад, чтобы пропустить перед ужином стаканчик бесплатного шерри в профессорской гостиной своего колледжа. Джиллиан и та ушла по случаю праздника, повторив свое приглашение и подозрительно покосившись на стопку заказанных мною книг.
Стремянки в поле зрения не обнаружилось – обычное дело для Бодли. На то, чтоб отыскать ее внизу и втащить наверх, ушло бы добрых пятнадцать минут. Ну что ж… в пятницу я, правда, держала в руках колдовскую книгу, но сумела взять себя в руки и никакого чародейства не сотворила. И кто меня здесь увидит?
Резонно, казалось бы, но все же как-то не по себе. Собственные правила я нарушала нечасто и вела счет всем случаям, вынуждавшим меня обращаться к магии. За год это будет уже пятый раз, включая забарахлившую стиральную машину и «Ашмол-782». Неплохо для конца сентября, однако бывало и лучше.
Вздохнув, я подставила руку и вообразила, что снимаю подшивку с полки.
Девятнадцатый том «Ноутс энд квайериз» накренился, шлепнулся мне на ладонь и открылся на нужной странице.
На все про все ушло три секунды. Я перевела дух, избавляясь от чувства вины, и ощутила между лопатками два ледяных прикосновения.
Свидетель моего преступления был явно не человек.
Взгляд колдуна вызывает у другого колдуна щекотку, но планету с людьми делят не одни колдуны. Есть даймоны – артистические натуры, скользящие на грани между безумием и гениальностью. «Рок-звезды и серийные убийцы» – так отзывается о них моя тетя. Есть древние и прекрасные кровопийцы вампиры – если они не убьют вас сразу, то заворожат своей красотой.
Взгляд даймона я чувствую как легкий, чуть обескураживающий поцелуй, а внимательный взгляд вампира жжет холодом и приносит ощущение опасности.
Перебрав в уме читателей зала герцога Хамфри, я вспомнила лишь одного вампира – ангелоподобного монаха, любовно листавшего средневековые служебники и молитвенники. В отделы редких книг вампиры забредают довольно редко, иногда их приводят туда тщеславие и ностальгия, а вот колдуны и даймоны там встречаются куда чаще. Взять хоть Джиллиан Чемберлен, изучающую свои папирусы через лупу. А в читальном зале, где собраны труды по музыке, я сегодня видела сразу двух даймонов – оба оторопело подняли головы, когда я проходила мимо них – шла в «Блэкуэллс» чая попить. Один попросил принести ему латте, что красноречиво свидетельствовало о глубине его погружения в очередное безумство.
Но сейчас за мной наблюдал вампир.
Я уже сталкивалась с ними по роду своей деятельности, ведь мне приходилось сотрудничать с естественниками, а вампиры часто идут в такие области науки: им спешить некуда, а научные изыскания вознаграждают за долгий и терпеливый труд. Вампиры любят работать в одиночку, так что их никто не заподозрит, разве что ближайшие сотрудники. Занимаясь наукой, гораздо легче коротать долгие столетия.
В наши дни вампиров интересуют в основном ускорители элементарных частиц, расшифровка генома и молекулярная биология, а раньше они занимались сплошь алхимией, анатомией и электричеством. Если что-нибудь взрывается, замешаны тайны вселенной или человеческая кровь, без вампира тут точно не обойтись.
Крепко сжимая злополучные «Ноутс энд квайериз», я обернулась лицом к наблюдателю. Он стоял внизу в тени, напротив меня, около шкафа со справочниками по палеографии, прислонившись к красивой деревянной колонне, поддерживающей галерею. В руках у него был открытый труд Дженет Робертс «Путеводитель по рукописным английским шрифтам до 1500 года».
Этого типа я видела впервые, но была уверена, что древние рукописи он читает вполне свободно и без пособий.
По телесериалам и книжкам в мягкой обложке все знают, как красивы вампиры, но увидеть кого-то из них вживую – совсем другое. Фигура словно изваяна резцом искусного скульптора, движения завораживают, музыка звучит в каждом слове, взгляд притягивает – именно так они и ловят свою добычу. Долгий взгляд, несколько тихих слов, прикосновение, и, если уж вы попались на удочку, спасения нет.
Глядя вниз, я пришла к неутешительным выводам, что знаю все это, увы, в основном в теории, а от нее вряд ли будет толк при реальной встрече в Бодлианской библиотеке.
Единственный вампир, с которым я более или менее близко общалась, работал на швейцарском ускорителе элементарных частиц. Джереми, стройный, голубоглазый блондин с заразительным смехом и сногсшибательной внешностью. Переспав со всем Женевским кантоном, он принялся за Лозанну. Я старалась не задумываться, что он делает с этими женщинами потом, и упорно отвергала настойчивые предложения пойти выпить. Джереми я всегда принимала за типичного представителя вида, но по сравнению с тем, кто стоял передо мной сейчас, он показался бы костлявым неуклюжим молокососом.
Этот, учитывая даже, что я смотрела на него с галереи, выглядел очень высоким – значительно выше шести футов. Широкие плечи, узкие бедра, стройные мускулистые ноги. Кисти рук поражали своим изяществом и притягивали взгляд – странно, что они принадлежат такому атлету.
Я оглядела его с ног до головы, а он не отрываясь смотрел на меня. Глаза казались на расстоянии черными – чернее ночи, над ними изгибались густые и такие же черные брови, одна из которых была вопросительно поднята. Надбровные дуги смыкались с высокими скулами. Единственной мягкой чертой на этом прекрасном, безупречно правильном лице был большой рот, выглядевший так же странно, как и тонкие пальцы.
Меня нервировало не столько физическое совершенство, сколько хищное сочетание силы, ловкости и ума, ощущаемое даже на расстоянии. На вампире были черные брюки и серый свитер, черные локоны коротко подстрижены на затылке; незнакомец походил на пантеру, которая готова в любой момент наброситься, но пока медлит.
Бледные губы дрогнули в учтивой улыбке, зубы видно не было, но я очень даже хорошо представляла себе эти острые, совершенно ровные зубы.
Одна мысль о них вызвала прилив адреналина. Кончики пальцев защипало. «Беги отсюда сию же минуту!» – подсказывали инстинкты.
Лестница, до которой было четыре шага, показалась мне очень далекой. Я ринулась вниз, споткнулась на последней ступеньке и угодила прямо в объятия вампира – он, разумеется, двигался быстрее меня.
Пальцы у него были прохладные, а руки гораздо сильнее, чем у простого смертного. В воздухе витал запах гвоздики, корицы и каких-то вроде бы благовоний. Вампир, отпустив меня, с легким поклоном подал мне упавшие «Ноутс энд квайериз».
– Доктор Бишоп, если не ошибаюсь?
Я кивнула, дрожа с головы до пят.
Длинными бледными пальцами правой руки он достал из кармана визитную карточку, белую с голубым, и протянул мне:
– Мэтью Клермонт.
Я взяла карточку за уголок, стараясь не прикасаться к этим пальцам. Рядом с фамилией – знакомый университетский девиз, три короны и открытая книга. Разные звания – да его уже приняли в Королевское общество.
Неплохо для того, кому на вид и сорока нет, – на самом-то деле он наверняка старше раз в десять.
Научная специальность… ну что ж, ничего странного, если вампир является профессором биохимии, состоит в Оксфордской неврологической ассоциации при больнице Джона Рэдклиффа. Кровь и анатомия – это вампиры любят. На карточке, помимо офисного, значились телефоны трех разных лабораторий и электронный адрес. Раньше мы с ним не встречались, но недоступным его вряд ли можно назвать.
– Профессор Клермонт, – пискнула я, подавляя желание с воплями броситься к выходу.
– Мы с вами не знакомы…
В его произношении (типичный выпускник Оксфорда или Кембриджа) слышались какие-то мягкие нотки, но акцент я затруднялась определить. Глаза, неотрывно на меня глядевшие, вблизи оказались совсем не черными – расширенные зрачки окаймляла зеленовато-серая радужка. Оторвать от них взгляд я никак не могла…
– …но я большой поклонник ваших трудов.
Я опешила. Профессор биохимии может, конечно, интересоваться алхимиками семнадцатого века, но вряд ли. Держась за воротник белой блузки, я оглядела читальный зал, где нас было двое. Хоть бы одна душа у старинных дубовых ящиков каталога или за одним из компьютеров, а библиотекарь сидит слишком далеко, чтобы прийти мне на помощь.
– Ваша статья об алхимической символике цветов прямо-таки захватила меня, а работу о подходе Роберта Бойля к расширению и сжатию вещества я нашел вполне убедительной. – То, что в разговоре участвовал он один, его, видимо, не смущало. – Вашу последнюю книгу об алхимическом ученичестве я еще не закончил, но читаю с большим удовольствием.
– Спасибо, – пролепетала я.
Его взгляд переместился к моему горлу, а потом снова на лицо, когда я перестала теребить пуговицу на шее.
– Вы наделены даром оживлять прошлое – читатель сразу же это чувствует. – Я приняла это за комплимент – уж кому знать, как не вампиру. Клермонт немного помолчал и спросил: – Не согласитесь ли вы со мной поужинать?
У меня отвисла челюсть. В библиотеке мне, конечно, от него не уйти, но ужинать с ним? Учитывая еще, что нормальную еду он явно не ест.
– У меня другие планы на вечер! – выпалила я.
Что бы такое придумать? Клермонт явно понимает, что я колдунья, а Мейбон я, очевидно, не праздную.
– Жаль, – с легкой улыбкой промурлыкал он. – Может быть, в другой раз. Вы приехали на год, верно?
Рядом с вампиром всегда чувствуешь себя не в своей тарелке, а гвоздичный аромат, идущий от Клермонта, напомнил мне запах «Ашмола-782». Думать я толком не могла, а потому просто кивнула.
– Так я и думал. В таком случае наши дороги неизбежно пересекутся, Оксфорд – очень маленький город.
– Очень, – поддакнула я, жалея, что не поехала в Лондон.
– Тогда до встречи, доктор Бишоп. Был очень рад познакомиться. – Клермонт протянул руку.
Его глаза, не считая краткого экскурса к шее, все время смотрели прямо в мои, – кажется, он и не моргал даже. Я призвала все свое мужество, не желая первой отводить взгляд.
Помедлив секунду, я пожала протянутую руку. Вампир слегка стиснул мои пальцы. Потом отступил, улыбнулся и растаял в библиотечном мраке.
Когда немного отошли похолодевшие пальцы, я вернулась к своему столу и выключила компьютер. «Зачем же ты нас брала, если даже взглянуть не хочешь?» – словно укоряли меня «Ноутс энд квайериз». Список вопросов тоже смотрел с укором. Я вырвала его из блокнота, скомкала и бросила в корзину, бормоча:
– Довлеет дневи злоба его.
Вечерний смотритель читального зала взглянул на свои часы, когда я вернула книги:
– Рано сегодня уходите, доктор Бишоп?
Я кивнула, плотно сжав губы: мне очень хотелось спросить, знает ли он, что в секции палеографии только что был вампир.
Библиотекарь принял от меня стопку картонных папок с манускриптами.
– Оставить за вами на завтра?
– Да-да. Оставьте.
Приличия соблюдены – можно наконец удалиться. Стук моих каблуков отражался эхом от каменных стен. Через ажурную железную дверь читального зала, мимо книжных шкафов, огороженных бархатными шнурами, вниз по истертым деревянным ступеням в закрытый двор. Я прислонилась к чугунной ограде вокруг бронзовой статуи Уильяма Герберта[9] и вдохнула холодный воздух, изгоняя запах гвоздики с корицей.
«Мало ли чего в Оксфорде не случается по ночам, – сказала я себе назидательно. – Еще один вампир в городе, вот и все».
Домой, несмотря на все здравые рассуждения, я шла быстрее обычного. На темной Нью-Колледж-лейн было и обычно-то страшновато. Я открыла с помощью своей карточки заднюю калитку Нового колледжа, а когда она с щелчком захлопнулась за мной, немного расслабилась, как будто каждая дверь и стена между мной и библиотекой прибавляла мне безопасности. Теперь мимо часовни по узкому проходу во внутренний двор, примыкающий к единственному сохранившемуся в Оксфорде средневековому садику. Глядя на зеленую горку в его середине, студенты некогда размышляли о тайнах природы и Бога. Шпили и арки колледжа сегодня казались мне готическими как никогда, и я торопливо юркнула внутрь.
Ну вот я и дома, можно вздохнуть свободно. Преподавательский корпус, в котором помещалась моя квартира, предназначался для гостей, ранее учившихся в Оксфорде. Сама квартира располагалась на последнем этаже и состояла из спальни, гостиной с круглым обеденным столом и маленькой, но хорошо оборудованной кухни. Старые гравюры, деревянные панели, обшарпанная мебель конца девятнадцатого столетия, видимо стоявшая в прошлом в преподавательской гостиной и доме декана.
Я сунула в тостер два ломтика хлеба, выпила залпом стакан холодной воды, открыла окно (в комнатах было душно). Вернулась с едой в гостиную, скинула туфли, включила проигрыватель. Зазвучала прозрачная мелодия Моцарта. Садясь на диван с бордовой обивкой, я собиралась отдохнуть пару минут, принять ванну и просмотреть сделанные за день заметки… а проснулась в полчетвертого утра с колотящимся сердцем, затекшей шеей и привкусом гвоздики во рту.
Я снова напилась воды, закрыла кухонное окно, поежившись от холода и сырости, взглянула на наручные часы и прикинула в уме: не позвонить ли домой? Там всего пол-одиннадцатого, а Сара и Эм – настоящие совы. Я выключила свет везде, кроме спальни, взяла мобильник. Скинула грязную одежду – и почему это в библиотеке всегда так пачкаешься? Надела старые штаны для йоги и черный свитер с растянутым воротом – удобней всякой пижамы.
Я уселась на кровать, такую манящую, реальную, успокоилась и чуть не передумала насчет звонка, но вода так и не смыла привкуса гвоздики. Я набрала номер и тут же услышала:
– Мы ждали, что ты позвонишь.
Колдуньи.
– Все нормально, Сара, – вздохнула я.
– У меня совершенно другое впечатление. – Младшая сестра моей матери, по обыкновению, взяла быка за рога. – Табита весь вечер как на иголках, у Эм было видение, что ты заблудилась ночью в лесу, а я ничего не могу проглотить с самого завтрака.
С этой проклятой кошкой вечно беда. Табита – Сарино дитятко и сразу чувствует, когда в семействе что-то не так.
– Говорю тебе, все в порядке. Неожиданная встреча в библиотеке, ничего больше.