Лицо Есакова, еще несколько секунд назад такое простодушное, исказилось яростью.
– Никак нет, товарищ полковник, – отчеканил он. – Лейтенанту Вишнякову не завидую. Если позволил себе лишнее в общении с вами, то исключительно потому, что не ожидал такого открытого местничества здесь у вас, на Петровке. Теперь понятно, что у Виктора Вишнякова есть мощная поддержка, поэтому его и отобрали на дело Учителя, хотя у нас в Восточном есть классные опытные сыскари, от которых пользы было бы намного больше. Но вы выбрали именно Вишнякова. Скажете, я не прав?
Ты смотри, какие выносливые пошли молодые опера! Дело к ночи, глаза до дыр протерли, отсматривая видеозаписи, впереди прорва работы до самого утра, а у этого старлея хватает энтузиазма собачиться и права качать. Зарубин понимал, что надо бы рассердиться и резко поставить зарвавшегося пацанчика на место, тот уже давно границы перешел и ведет себя непозволительно, но… Во-первых, Сергей ужасно устал. А во-вторых, ему вдруг стало смешно.
Не в том дело, что старший лейтенант Есаков сам хотел бы познакомиться поближе с теми, кто раскрывает преступления, связанные с наркотиками. Нет, ребятушки, не в том. В своей последней фразе Есаков выдал себя с головой, и вся продуманная им комбинация насчет якобы несправедливости распределения нагрузки сразу полетела к чертям. «Но вы выбрали именно Вишнякова»… Вот что интересует его в первую очередь. Собственно, вряд ли это интересно ему самому, скорее всего, парень выполняет указание своего начальства, которое как раз и волнуется: не оказался ли у них в штате засланный казачок, имеющий поддержку в главке и сливающий туда информацию. Рассуждения о несправедливости распределения были самой обыкновенной разводкой для лохов. Тут главное – правильно начать, а потом плавно вырулить таким образом, чтобы Зарубин проговорился и назвал имя или должность того, по чьему указанию Витю Вишнякова откомандировали в МУР. Ну что ж, задумано, может, и грамотно, но выполнено из рук вон коряво. Эх, мальчик, мальчик, с кем ты надумал тягаться?
Зарубин сделал строгое лицо и подпустил в голос металла.
– Ты, старлей, забыл, что отобрали не только Вишнякова, но и тебя тоже. Хотя, как ты сам сказал, у вас есть сыщики поумнее и поопытнее. И у меня к тебе встречный вопрос: кто за тебя попросил? Кто за тобой стоит? Кто тебя тянет наверх с твоими-то скромными заслугами и никакими данными? Что, не нравится вопрос? Тогда не спрашивай того же самого про других. Удачи в работе, парни!
Он отпер свой кабинет и демонстративно громко хлопнул дверью, закрывая ее за собой. Но краем глаза успел заметить легкую мимолетную улыбку, промелькнувшую по лицу Колюбаева, так и не проронившего ни слова. Определенно, об этом парне имеет смысл подумать. Как его зовут-то? Кажется, Дмитрий. С кадрами прямо беда бедовая…
Колюбаев
Вот же балбес этот Женька Есаков! Говорил ему, говорил, втолковывал, объяснял – пользы по нулям. Все-таки сунулся к Зарубину со своими вопросами. Ладно уж, самому Колюбаеву мозг вынес разговорами о Вишнякове, но пытаться вести их с вышестоящими – это совсем берегов не чуять.
Они вошли в кабинет, где на одном столе стояли рядышком два включенных ноутбука. Устроились вокруг свободного стола, сделали чай покрепче, бросили в каждую чашку по два пакетика, взяли по ватрушке. Оба молчали, Есаков – сердито, Колюбаев – насмешливо. Он решил не начинать первым, ждал, когда напарник сам заговорит. И дождался.
– Ну скажи, Димон, я не прав, что ли?
– Я тебе уже сто раз отвечал, – пожал плечами Дмитрий Колюбаев. – Не надо лезть к начальству. Вообще никогда. Ни с чем. И тем более с вопросами о том, почему оно принимает такие решения.
Есаков злобно прищурился:
– То есть быть покорными овцами и послушно хавать все дерьмо, которое они нам скармливают? На все соглашаться и ни о чем не спрашивать?
– Именно. Целее будешь.
– Тупой козел этот Зарубин, – пробормотал Женя и принялся яростно пережевывать изрядный кусок ватрушки.
– Был бы он тупым, не усидел бы столько лет на должности, – невозмутимо заметил Дмитрий. – Опять же, был бы тупым – обязательно ответил бы на твой вопрос. А он не ответил. Значит, не тупой, раскусил тебя, как вишенку, и косточку выплюнул. Кончай уже этот балаган, Жень, ну в самом деле! Никто не расколется, никто тебе здесь не скажет, кто Вишнякова поддерживает. А если и скажут, так только с одной целью: подставить этого человека, спровоцировать свару между кабинетами. Начальники потом свои вопросы порешают и миром разойдутся, а крайним сделают тебя, поскольку информация от тебя пришла. Не лезь, свою выгоду ты все равно не получишь, а нахлобучить тебя могут отменно.
– Моя выгода в том, чтобы выполнить задание начальника, – упрямо возразил Есаков. – Ему надо знать, чей человек наш Витек.
– Ну и дурак, – беззлобно ответил Колюбаев. – Допивай давай, трудиться пора. И когда уже эту программу по распознаванию лиц нам поставят! Обещают, обещают, а толку – чуть.
Работать приходилось вручную. Сидели рядом, один делал стоп-кадр и проговаривал словесный портрет того, кто, по его мнению, мог бы оказаться нужной фигурой, второй запускал видео и выискивал подходящих людей на записях. Если находил – сличали лицо со стоп-кадром. Потом менялись. Метод не самый эффективный, но все остальные, более технологичные, они уже опробовали и пока никого не нашли. Есаков предложил этим и ограничиться, доложив начальству об отсутствии результата. Колюбаев не поддался. Искали-то в первую очередь того самого Матвея Очеретина, которого сегодня так удачно задержал Витя Вишняков, и если бы Матвей хотя бы на секунду мелькнул в кадре на видеозаписях с тех мест, где в последний день своей жизни побывали убитые Чекчурин и Майстренко, можно было бы с легкой душой констатировать быстрое раскрытие. И тогда вышло бы, что лейтенант Вишняков сыграл в этом раскрытии решающую роль, чуть ли не самую главную. Жене Есакову такого поворота страсть как не хотелось, поэтому он был бы рад и счастлив отчитаться о том, что Очеретина на видеозаписях не оказалось, стало быть, никакого раскрытия Витьку не видать. Все эти соображения были для Дмитрия Колюбаева столь же очевидными, сколь и смешными. Асом в работе по убийствам он себя не считал, да, в общем-то, им и не был, но в аппаратных играх разбирался неплохо.
– Димон, а ты записку видел? – спросил вдруг Есаков.
– Видел, – кивнул Колюбаев. – Я же на труп Чекчурина выезжал. А что?
– Да ничего, интересно просто. Я не видел. На Майстренко Витек выезжал, он дежурил в те сутки.
– Ну, стало быть, потому его и взяли. Вообще не понимаю, чего твое руководство так озаботилось, у нас же закон: кто первый встал – того и тапки. Витька твоего отобрали, потому что он в дежурной группе был, на месте работал, неотложные мероприятия проводил. То есть в ситуации хотя бы минимально ориентируется. И меня точно так же. Я и на труп выезжал, и по Чекчурину мы с Хомичем четыре недели отпахали, только нас с места не сдергивали, потому что серии тогда еще не было. Или ты думаешь, что нас тоже мохнатая лапа сверху тянет?
– Мой шеф им таких профи предлагал, – не отступал Женя. – А они Витька выбрали. Почему?
– Да пошел ты! – взорвался Дмитрий. – Почему, почему… Задолбал уже! Вот тебя – почему выбрали? Ты что, классный профи? Сыщик со стажем? Да ты никто, правильно Зарубин сказал. Ты в полиции без году неделя. Ты что, всерьез полагаешь, что люди с Петровки могут приехать на «землю» и кого-то там куда-то отобрать? Ты вообще соображаешь или бредишь?
– Но ведь отобрали же!
Колюбаев сделал несколько глубоких вдохов, стараясь успокоиться. Ну чего он гонит на парнишку? Молодой, неопытный, ему что начальник в уши вдул – тому и верит.
– Теперь послушай меня, – сказал он, – объясняю в первый и в последний раз, и больше чтобы я никаких разговоров о Вишнякове не слышал, не то прибью. Надоело. Отбирал вас подполковник Сташис, он сам когда-то начинал в Восточном округе, для него там дом родной. Конечно, с тех пор много времени прошло, он на Петровке уже лет десять трубит, но связи остались. Его бывший шеф по Восточному теперь в министерском главке обретается, а твой нынешний начальник – его прямой ставленник.
– Чей ставленник? – не понял Есаков. – Сташиса?
Колюбаев досадливо поморщился:
– Да не Сташиса, а его бывшего начальника УВД, который теперь в главке. Вот поэтому Сташису и разрешили выбрать людей по своему усмотрению. Один начальник сверху позвонил другому начальнику, который пониже, и велел посодействовать. Ну, или не велел, а попросил, не суть важно.
Глаза у Евгения загорелись, он даже жевать перестал.
– А ты откуда знаешь?
– Я и не знаю, я два и два складывать умею. Вот ты, к примеру, что сделал первым делом, когда тебе объявили о прикомандировании на Петровку?
Есаков молчал, и Дмитрий совершенно однозначно прочел ответ на его лице. Конечно, он побежал к руководству за инструкциями. О прикомандировании сообщил ему начальник ОРЧ, а указание выяснить, кто поддерживает лейтенанта Вишнякова, поступило от зама по криминальной полиции, стало быть, к нему и побежал. К покровителю своему.
Ответа он дожидаться не стал, все и без того ясно.
– Вот именно, Женечка. А я знаешь что сделал в первую очередь? Не за указаниями поскакал, как ты, а выяснил служебную биографию Зарубина и Сташиса, то есть тех, кто мной в ближайшее время будет командовать, чтобы понять расстановку сил. Ну и поспрашивал кое-кого, кто может дать полезную информацию. Понял теперь, чем ты отличаешься от меня? Запомни, салага: ни один нормальный начальник никому не позволит распоряжаться вверенным ему личным составом. Ни один. Для того, чтобы позволить кому-то принимать кадровые решения через его голову, нужны особые обстоятельства. Например, указание сверху или дружеская просьба. Человек из министерства позвонил в Восточный и попросил разрешить Сташису отобрать, кого он захочет. Но не за просто же так, правда? Взамен твой зам по криминальной потребовал, чтобы второго человека взяли, кого он скажет. Сташис отобрал Витю Вишнякова, а в нагрузку ему сунули тебя. Получился взаимовыгодный обмен, никто не в обиде. Твой шеф прослышал, что здесь в «убойном» вот-вот появится новое руководство, начнутся кадровые перестановки, и самое время тебе показаться, произвести впечатление, прогнуться, обзавестись знакомствами на нужном уровне. Усек расклад?
– Да я… – начал было Есаков, но Колюбаев оборвал его:
– Вот не надо. Если я молчу и ничего не говорю о том, что ты внебрачный сын зама по криминальной, это не означает, что я об этом не знаю. Ты хочешь спросить, почему Сташис выбрал именно Витю, а не кого-то более опытного?
– Ты сам сказал: потому что он на труп выезжал, – пробурчал Евгений.
Дмитрий вздохнул. Парень безнадежен. Совсем безнадежен. Ничего, все впереди, поднаберется опыта, оботрется, заматереет со временем.
– Если бы ему кровь из носу нужен был тот, кто выезжал, он бы звонки не организовывал, пойми же наконец, тупая ты башка! Вишнякова так и так отдали бы, никуда не делись. Сташис не вчера родился, он прекрасно знает, как выполняются просьбы и как за них расплачиваются. Тут и без звонков результат заранее известен: если запрашивают двоих, то один – из дежурной группы, а второй – протеже начальства. Это самое простое решение, которое принимают руководители сплошь и рядом. Но в некоторых случаях комбинации бывают более сложными, и как раз в такую вы с Витьком и попали. Всё, хорош лясы точить, для тебя все эти заморочки пока что темный лес, не забивай себе голову, все равно не разберешься.
– Нет, погоди. Если Витьку все равно откомандировали бы, потому что он дежурил, то зачем Сташис его отбирал? Почему не попросил кого-то другого, кто ему действительно нужен? О какой комбинации речь?
Тьфу, балбес! Колюбаев демонстративно вытер губы и пальцы салфеткой, заботливо положенной в пакет с ватрушками, поставил пустую чашку на подоконник.
– Давай-ка к станку, старлей. И подумай вот о чем: не всегда ценность работника определяется весом того, кто его поддерживает. Иногда бывает и по-другому. Редко, конечно, но бывает.
Есакова ответ не устроил, это было очевидно, но капитану Колюбаеву было наплевать. Он любил напустить туману, наговорить непонятных слов, запутать собеседника и уйти в тину, чтобы тихонечко смотреть, как тот будет выплывать и выпутываться. Многим такая манера не нравилась, Дмитрий это знал. Ну и что? Зато метод себя оправдывает и приносит плоды. Пусть не всегда, но иногда – это все равно лучше, чем вообще никогда.
Сташис
Тихий вечер в кругу семьи ожидаемо накрылся медным тазом. Степка сидел в наушниках перед компьютером, погруженный в какую-то онлайновую игру, Василиса поставила на стол горячий ужин и с четким «Пост сдал – пост принял!» радостно усвистала к своему Толику, едва Антон успел снять куртку и ботинки.
Жаркое было вкусным, пришлось даже второй раз накладывать. Под добавку отлично пролетела – ясным соколом – рюмка коньяку: захотелось не то чтобы расслабиться, какое уж тут расслабление с одной рюмочки-то, а просто ощутить внутри тепло, которое раньше приходило само собой, едва Антон переступал порог своей квартиры. Ведь были, были в его жизни такие годы, когда боль от потери жены и нерожденного ребенка утихла, а дети были еще маленькими, радовались приходу отца, без конца что-то рассказывали, жаждали его внимания, обнимали за шею, повисали на руках. А теперь… Нет, он не имеет права жаловаться на то, что Степа и Вася его не любят, это неправда, любят, конечно. Но любить человека и испытывать в нем потребность, как оказалось, совсем не одно и то же.
Ладно, нечего сопли жевать, как сложилось – так сложилось, он и сам в четырнадцать лет мечтал, чтобы старшие от него отстали, не дергали, не заставляли, ни о чем не спрашивали, не читали нотаций и дали жить своей мальчишеско-юношеской жизнью, в которой они все равно ничего не понимали.
Итак, что мы имеем на текущий момент? Два убийства, две жертвы – Чекчурин и Майстренко, две записки, в которых упоминается некий Учитель, две побочные фигуры – Екатерина Гурнова и Александр Масленков. Ну и два ДТП в анамнезе. По первому убийству информации собрано много, по второму пока еще кот наплакал.
Способ убийства: перелом в районе второго-третьего шейных позвонков, по первому трупу подтвержден, по второму – ждем результатов судебно-медицинской экспертизы.
Время убийства: поздний вечер или ночь, темно, малолюдно.
Место убийства: выбрано тщательно. По эпизоду Чекчурина проверили записи со всех камер наружного наблюдения и убедились, что ни на одну камеру место обнаружения трупа не попало. По Майстренко записи уже запросили, но еще не отсмотрели до конца, так что окончательный вывод делать рано.
Подход к месту убийства: здесь есть некоторые отличия, но незначительные. Чекчурин передвигался на автомобиле, ехал из ночного клуба туда, где обычно разживался «колесами», есть видео с камер на выходе из клуба, на клубной парковке, а также на улице, где он оставил машину, прошел несколько метров до арки и свернул в нее. А вот из арки во двор Чекчурин уже не попал, так и остался лежать в темном неосвещенном проходе. Кем бы ни был убийца, он скрывался с места преступления дворами, крышами или прятался в одной из квартир нескольких домов, подъезды которых выходили в два смежных двора. Оперативники из Юго-Западного округа клянутся и божатся, что смотрели несколько раз: Чекчурин покинул машину и свернул в арку в 1 час 26 минут, человек, обнаруживший тело и вызвавший полицию, проходил там в 2 часа 03 минуты, на камерах хорошо видно, как он выскакивает из темного прохода на освещенную улицу и звонит по телефону. Между этими моментами из арки никто не выходил. Но действительно ли это так? Нужно еще раз проверить.
По эпизоду с Майстренко картина немного другая. Дело в том, что хоть и освободили Татьяну условно-досрочно, но права управлять транспортными средствами лишили на три года. Разумеется, это не означало, что, пока срок не вышел, она ездила на метро или на маршрутках. Ее сожитель, тот самый, который по уши завязан в торговле наркотиками, спокойно рассказал, что купил своей ненаглядной машинку, на которой та прекрасно каталась без прав, стараясь ничего не нарушать и не попадаться. Старания были так себе, и женщину несколько раз останавливали сотрудники ГИБДД, но верный друг тут же появлялся и разруливал вопрос, иными словами – откупался. Как-то вот везло ей, ни разу на честного полицейского не нарвалась. Когда срок истек – права восстановили. Однако соседи по дому Татьяну не любили, считали зарвавшейся хамкой, поскольку она парковала автомобиль там, где ей удобно, наезжала на любовно обихоженный, засаженный цветами газон, перекрывала возможность маневра другим машинам, и только и делали, что искали, к чему бы придраться. Кто-то прознал, что она в пьяном виде насмерть сбила человека, была лишена водительских прав, и началась форменная травля. Сначала проткнули шины, спустя пару месяцев разбили боковое стекло, потом регулярно краской писали на капоте всякие гадости или подкладывали кучи дерьма, как собачьего, так и человеческого. Татьяне это надоело, и она стала оставлять автомобиль далеко от дома, в гараже. И пусть приходилось идти пешком минут десять, зато машинка была в безопасности и чистоте. Вот на этом-то десятиминутном отрезке времени ее и встретил убийца. И снова: место ни с одной камеры не просматривается, да их, собственно говоря, там и нет вовсе. А если бы и были – освещения на данном участке практически никакого. Говорят: столица, Москва, ах и ох, а как присмотришься – такие дыры в ней находятся, что ни одной провинции не снилось. Камеры понавешали кругом, а больше половины из них или не работают, или не пишут: не увидел сразу – считай, не увидел никогда.
Гараж был техникой видеонаблюдения оснащен неплохо, на записи видно, как машина Майстренко въезжает с улицы в 23.41, женщина выходит оттуда в 23.47. Но дальше начиналась неконтролируемая территория. Последние пару минут до дома тоже просматриваются, но там Татьяна уже не появилась. Тело обнаружили утром, около половины восьмого.
Какой отсюда вывод? Убийца хорошо знал ситуацию с камерами, то есть имел доступ к соответствующей информации. По долгу службы? Тогда нужно искать зацепки в фирмах, обеспечивающих город средствами видеонаблюдения. А если не по службе, а за деньги? Тогда трясем охранников и тех, кто часами сидит перед мониторами. А уж как они сидят и как смотрят – всем отлично известно. И в том, и в другом случае работы – море.
Но благодаря упорству и настойчивости молоденького лейтенанта Вишнякова появилась надежда, что путь поисков можно сократить, а сферу – сузить. Олег Васильевич Масленков, отец человека, которого сбила Татьяна Майстренко. Почему Масленков-старший назвал Гурнову по фамилии? Откуда знает ее? Может быть, обычное совпадение, каких тысячи на каждом шагу. Ну, подумаешь, две семьи, в которых кто-то пострадал от ДТП, оказались знакомы между собой, большое дело! Но если это не совпадение, а что-то иное? Если визит Матвея Очеретина в действительности связан не со сбором материала для научного исследования, которое, в сущности, и проводить-то больше некому, а с выполнением заказа?
Выходит, Масленков или его жена – заказчик, а Очеретин – исполнитель? Щас, остается только шнурки погладить. Одного взгляда на Матвея достаточно, чтобы понять: в этом длинноногом худом тельце силы и выученности – ноль целых, ноль десятых. Кроме того, Антон успел заметить, что Очеретин левша. А судмедэксперт, проводивший вскрытие Чекчурина, вполне однозначно утверждал, что смертоносное движение, повлекшее смещение позвонков, произведено слева направо, то есть правшой. С другой стороны, по Майстренко заключения еще нет, да и сил на то, чтобы справиться с хрупкой неспортивной дамочкой, много не требуется. Тогда можно говорить о том, что либо исполнители разные и Татьяну убил именно Матвей, а Чекчурина – кто-то другой, либо Матвей – организатор, подыскивавший исполнителей. Или одного исполнителя.
Час от часу не легче…
Теперь записки. Что по ним? Слово «Учитель» в обоих случаях написано с заглавной буквы. Текст выполнен на компьютере и распечатан на лазерном принтере. Дактилоскопия по первой записке нулевая, ничего пригодного для идентификации, по второй еще не готова. Кого исполнитель или исполнители назвали Учителем? Если Олега Масленкова, стало быть, это его ученики, но тогда при чем тут айтишник Матвей? Олег Васильевич преподает философию в вузе, в котором Очеретин никогда не учился. Зачем он нужен Масленкову для организации убийств, когда все потенциальные исполнители и так под рукой? Бред получается.
Нужно начинать рассуждения с другой точки.
И вообще, не стоит торопиться с выводами, имеет смысл подождать, когда Ромка и Витя Вишняков отзвонятся или отпишутся после повторного визита к Масленковым. Мозги к вечеру уже мало на что годятся. Если попытаться сейчас продолжать ими пользоваться, можно такого напридумывать, что потом вовек не разгребешь.
Махнуть, что ли, еще рюмашечку? Согреться внутри, дождаться сообщения от Романа и завалиться спать, чтобы завтра со свежими силами…
На кухне появился Степка, вид одновременно отстраненный и настороженный. Молча открыл холодильник, достал пакет томатного сока, вынул из шкафа упаковку сырных чипсов. Время к одиннадцати, а сын, похоже, ложиться не собирается.
– Тебе спать не пора? – мирно поинтересовался Антон. – Завтра в школу, не выспишься, будешь квелый.
– Никак нет, товарищ полковник, – отчеканил он. – Лейтенанту Вишнякову не завидую. Если позволил себе лишнее в общении с вами, то исключительно потому, что не ожидал такого открытого местничества здесь у вас, на Петровке. Теперь понятно, что у Виктора Вишнякова есть мощная поддержка, поэтому его и отобрали на дело Учителя, хотя у нас в Восточном есть классные опытные сыскари, от которых пользы было бы намного больше. Но вы выбрали именно Вишнякова. Скажете, я не прав?
Ты смотри, какие выносливые пошли молодые опера! Дело к ночи, глаза до дыр протерли, отсматривая видеозаписи, впереди прорва работы до самого утра, а у этого старлея хватает энтузиазма собачиться и права качать. Зарубин понимал, что надо бы рассердиться и резко поставить зарвавшегося пацанчика на место, тот уже давно границы перешел и ведет себя непозволительно, но… Во-первых, Сергей ужасно устал. А во-вторых, ему вдруг стало смешно.
Не в том дело, что старший лейтенант Есаков сам хотел бы познакомиться поближе с теми, кто раскрывает преступления, связанные с наркотиками. Нет, ребятушки, не в том. В своей последней фразе Есаков выдал себя с головой, и вся продуманная им комбинация насчет якобы несправедливости распределения нагрузки сразу полетела к чертям. «Но вы выбрали именно Вишнякова»… Вот что интересует его в первую очередь. Собственно, вряд ли это интересно ему самому, скорее всего, парень выполняет указание своего начальства, которое как раз и волнуется: не оказался ли у них в штате засланный казачок, имеющий поддержку в главке и сливающий туда информацию. Рассуждения о несправедливости распределения были самой обыкновенной разводкой для лохов. Тут главное – правильно начать, а потом плавно вырулить таким образом, чтобы Зарубин проговорился и назвал имя или должность того, по чьему указанию Витю Вишнякова откомандировали в МУР. Ну что ж, задумано, может, и грамотно, но выполнено из рук вон коряво. Эх, мальчик, мальчик, с кем ты надумал тягаться?
Зарубин сделал строгое лицо и подпустил в голос металла.
– Ты, старлей, забыл, что отобрали не только Вишнякова, но и тебя тоже. Хотя, как ты сам сказал, у вас есть сыщики поумнее и поопытнее. И у меня к тебе встречный вопрос: кто за тебя попросил? Кто за тобой стоит? Кто тебя тянет наверх с твоими-то скромными заслугами и никакими данными? Что, не нравится вопрос? Тогда не спрашивай того же самого про других. Удачи в работе, парни!
Он отпер свой кабинет и демонстративно громко хлопнул дверью, закрывая ее за собой. Но краем глаза успел заметить легкую мимолетную улыбку, промелькнувшую по лицу Колюбаева, так и не проронившего ни слова. Определенно, об этом парне имеет смысл подумать. Как его зовут-то? Кажется, Дмитрий. С кадрами прямо беда бедовая…
Колюбаев
Вот же балбес этот Женька Есаков! Говорил ему, говорил, втолковывал, объяснял – пользы по нулям. Все-таки сунулся к Зарубину со своими вопросами. Ладно уж, самому Колюбаеву мозг вынес разговорами о Вишнякове, но пытаться вести их с вышестоящими – это совсем берегов не чуять.
Они вошли в кабинет, где на одном столе стояли рядышком два включенных ноутбука. Устроились вокруг свободного стола, сделали чай покрепче, бросили в каждую чашку по два пакетика, взяли по ватрушке. Оба молчали, Есаков – сердито, Колюбаев – насмешливо. Он решил не начинать первым, ждал, когда напарник сам заговорит. И дождался.
– Ну скажи, Димон, я не прав, что ли?
– Я тебе уже сто раз отвечал, – пожал плечами Дмитрий Колюбаев. – Не надо лезть к начальству. Вообще никогда. Ни с чем. И тем более с вопросами о том, почему оно принимает такие решения.
Есаков злобно прищурился:
– То есть быть покорными овцами и послушно хавать все дерьмо, которое они нам скармливают? На все соглашаться и ни о чем не спрашивать?
– Именно. Целее будешь.
– Тупой козел этот Зарубин, – пробормотал Женя и принялся яростно пережевывать изрядный кусок ватрушки.
– Был бы он тупым, не усидел бы столько лет на должности, – невозмутимо заметил Дмитрий. – Опять же, был бы тупым – обязательно ответил бы на твой вопрос. А он не ответил. Значит, не тупой, раскусил тебя, как вишенку, и косточку выплюнул. Кончай уже этот балаган, Жень, ну в самом деле! Никто не расколется, никто тебе здесь не скажет, кто Вишнякова поддерживает. А если и скажут, так только с одной целью: подставить этого человека, спровоцировать свару между кабинетами. Начальники потом свои вопросы порешают и миром разойдутся, а крайним сделают тебя, поскольку информация от тебя пришла. Не лезь, свою выгоду ты все равно не получишь, а нахлобучить тебя могут отменно.
– Моя выгода в том, чтобы выполнить задание начальника, – упрямо возразил Есаков. – Ему надо знать, чей человек наш Витек.
– Ну и дурак, – беззлобно ответил Колюбаев. – Допивай давай, трудиться пора. И когда уже эту программу по распознаванию лиц нам поставят! Обещают, обещают, а толку – чуть.
Работать приходилось вручную. Сидели рядом, один делал стоп-кадр и проговаривал словесный портрет того, кто, по его мнению, мог бы оказаться нужной фигурой, второй запускал видео и выискивал подходящих людей на записях. Если находил – сличали лицо со стоп-кадром. Потом менялись. Метод не самый эффективный, но все остальные, более технологичные, они уже опробовали и пока никого не нашли. Есаков предложил этим и ограничиться, доложив начальству об отсутствии результата. Колюбаев не поддался. Искали-то в первую очередь того самого Матвея Очеретина, которого сегодня так удачно задержал Витя Вишняков, и если бы Матвей хотя бы на секунду мелькнул в кадре на видеозаписях с тех мест, где в последний день своей жизни побывали убитые Чекчурин и Майстренко, можно было бы с легкой душой констатировать быстрое раскрытие. И тогда вышло бы, что лейтенант Вишняков сыграл в этом раскрытии решающую роль, чуть ли не самую главную. Жене Есакову такого поворота страсть как не хотелось, поэтому он был бы рад и счастлив отчитаться о том, что Очеретина на видеозаписях не оказалось, стало быть, никакого раскрытия Витьку не видать. Все эти соображения были для Дмитрия Колюбаева столь же очевидными, сколь и смешными. Асом в работе по убийствам он себя не считал, да, в общем-то, им и не был, но в аппаратных играх разбирался неплохо.
– Димон, а ты записку видел? – спросил вдруг Есаков.
– Видел, – кивнул Колюбаев. – Я же на труп Чекчурина выезжал. А что?
– Да ничего, интересно просто. Я не видел. На Майстренко Витек выезжал, он дежурил в те сутки.
– Ну, стало быть, потому его и взяли. Вообще не понимаю, чего твое руководство так озаботилось, у нас же закон: кто первый встал – того и тапки. Витька твоего отобрали, потому что он в дежурной группе был, на месте работал, неотложные мероприятия проводил. То есть в ситуации хотя бы минимально ориентируется. И меня точно так же. Я и на труп выезжал, и по Чекчурину мы с Хомичем четыре недели отпахали, только нас с места не сдергивали, потому что серии тогда еще не было. Или ты думаешь, что нас тоже мохнатая лапа сверху тянет?
– Мой шеф им таких профи предлагал, – не отступал Женя. – А они Витька выбрали. Почему?
– Да пошел ты! – взорвался Дмитрий. – Почему, почему… Задолбал уже! Вот тебя – почему выбрали? Ты что, классный профи? Сыщик со стажем? Да ты никто, правильно Зарубин сказал. Ты в полиции без году неделя. Ты что, всерьез полагаешь, что люди с Петровки могут приехать на «землю» и кого-то там куда-то отобрать? Ты вообще соображаешь или бредишь?
– Но ведь отобрали же!
Колюбаев сделал несколько глубоких вдохов, стараясь успокоиться. Ну чего он гонит на парнишку? Молодой, неопытный, ему что начальник в уши вдул – тому и верит.
– Теперь послушай меня, – сказал он, – объясняю в первый и в последний раз, и больше чтобы я никаких разговоров о Вишнякове не слышал, не то прибью. Надоело. Отбирал вас подполковник Сташис, он сам когда-то начинал в Восточном округе, для него там дом родной. Конечно, с тех пор много времени прошло, он на Петровке уже лет десять трубит, но связи остались. Его бывший шеф по Восточному теперь в министерском главке обретается, а твой нынешний начальник – его прямой ставленник.
– Чей ставленник? – не понял Есаков. – Сташиса?
Колюбаев досадливо поморщился:
– Да не Сташиса, а его бывшего начальника УВД, который теперь в главке. Вот поэтому Сташису и разрешили выбрать людей по своему усмотрению. Один начальник сверху позвонил другому начальнику, который пониже, и велел посодействовать. Ну, или не велел, а попросил, не суть важно.
Глаза у Евгения загорелись, он даже жевать перестал.
– А ты откуда знаешь?
– Я и не знаю, я два и два складывать умею. Вот ты, к примеру, что сделал первым делом, когда тебе объявили о прикомандировании на Петровку?
Есаков молчал, и Дмитрий совершенно однозначно прочел ответ на его лице. Конечно, он побежал к руководству за инструкциями. О прикомандировании сообщил ему начальник ОРЧ, а указание выяснить, кто поддерживает лейтенанта Вишнякова, поступило от зама по криминальной полиции, стало быть, к нему и побежал. К покровителю своему.
Ответа он дожидаться не стал, все и без того ясно.
– Вот именно, Женечка. А я знаешь что сделал в первую очередь? Не за указаниями поскакал, как ты, а выяснил служебную биографию Зарубина и Сташиса, то есть тех, кто мной в ближайшее время будет командовать, чтобы понять расстановку сил. Ну и поспрашивал кое-кого, кто может дать полезную информацию. Понял теперь, чем ты отличаешься от меня? Запомни, салага: ни один нормальный начальник никому не позволит распоряжаться вверенным ему личным составом. Ни один. Для того, чтобы позволить кому-то принимать кадровые решения через его голову, нужны особые обстоятельства. Например, указание сверху или дружеская просьба. Человек из министерства позвонил в Восточный и попросил разрешить Сташису отобрать, кого он захочет. Но не за просто же так, правда? Взамен твой зам по криминальной потребовал, чтобы второго человека взяли, кого он скажет. Сташис отобрал Витю Вишнякова, а в нагрузку ему сунули тебя. Получился взаимовыгодный обмен, никто не в обиде. Твой шеф прослышал, что здесь в «убойном» вот-вот появится новое руководство, начнутся кадровые перестановки, и самое время тебе показаться, произвести впечатление, прогнуться, обзавестись знакомствами на нужном уровне. Усек расклад?
– Да я… – начал было Есаков, но Колюбаев оборвал его:
– Вот не надо. Если я молчу и ничего не говорю о том, что ты внебрачный сын зама по криминальной, это не означает, что я об этом не знаю. Ты хочешь спросить, почему Сташис выбрал именно Витю, а не кого-то более опытного?
– Ты сам сказал: потому что он на труп выезжал, – пробурчал Евгений.
Дмитрий вздохнул. Парень безнадежен. Совсем безнадежен. Ничего, все впереди, поднаберется опыта, оботрется, заматереет со временем.
– Если бы ему кровь из носу нужен был тот, кто выезжал, он бы звонки не организовывал, пойми же наконец, тупая ты башка! Вишнякова так и так отдали бы, никуда не делись. Сташис не вчера родился, он прекрасно знает, как выполняются просьбы и как за них расплачиваются. Тут и без звонков результат заранее известен: если запрашивают двоих, то один – из дежурной группы, а второй – протеже начальства. Это самое простое решение, которое принимают руководители сплошь и рядом. Но в некоторых случаях комбинации бывают более сложными, и как раз в такую вы с Витьком и попали. Всё, хорош лясы точить, для тебя все эти заморочки пока что темный лес, не забивай себе голову, все равно не разберешься.
– Нет, погоди. Если Витьку все равно откомандировали бы, потому что он дежурил, то зачем Сташис его отбирал? Почему не попросил кого-то другого, кто ему действительно нужен? О какой комбинации речь?
Тьфу, балбес! Колюбаев демонстративно вытер губы и пальцы салфеткой, заботливо положенной в пакет с ватрушками, поставил пустую чашку на подоконник.
– Давай-ка к станку, старлей. И подумай вот о чем: не всегда ценность работника определяется весом того, кто его поддерживает. Иногда бывает и по-другому. Редко, конечно, но бывает.
Есакова ответ не устроил, это было очевидно, но капитану Колюбаеву было наплевать. Он любил напустить туману, наговорить непонятных слов, запутать собеседника и уйти в тину, чтобы тихонечко смотреть, как тот будет выплывать и выпутываться. Многим такая манера не нравилась, Дмитрий это знал. Ну и что? Зато метод себя оправдывает и приносит плоды. Пусть не всегда, но иногда – это все равно лучше, чем вообще никогда.
Сташис
Тихий вечер в кругу семьи ожидаемо накрылся медным тазом. Степка сидел в наушниках перед компьютером, погруженный в какую-то онлайновую игру, Василиса поставила на стол горячий ужин и с четким «Пост сдал – пост принял!» радостно усвистала к своему Толику, едва Антон успел снять куртку и ботинки.
Жаркое было вкусным, пришлось даже второй раз накладывать. Под добавку отлично пролетела – ясным соколом – рюмка коньяку: захотелось не то чтобы расслабиться, какое уж тут расслабление с одной рюмочки-то, а просто ощутить внутри тепло, которое раньше приходило само собой, едва Антон переступал порог своей квартиры. Ведь были, были в его жизни такие годы, когда боль от потери жены и нерожденного ребенка утихла, а дети были еще маленькими, радовались приходу отца, без конца что-то рассказывали, жаждали его внимания, обнимали за шею, повисали на руках. А теперь… Нет, он не имеет права жаловаться на то, что Степа и Вася его не любят, это неправда, любят, конечно. Но любить человека и испытывать в нем потребность, как оказалось, совсем не одно и то же.
Ладно, нечего сопли жевать, как сложилось – так сложилось, он и сам в четырнадцать лет мечтал, чтобы старшие от него отстали, не дергали, не заставляли, ни о чем не спрашивали, не читали нотаций и дали жить своей мальчишеско-юношеской жизнью, в которой они все равно ничего не понимали.
Итак, что мы имеем на текущий момент? Два убийства, две жертвы – Чекчурин и Майстренко, две записки, в которых упоминается некий Учитель, две побочные фигуры – Екатерина Гурнова и Александр Масленков. Ну и два ДТП в анамнезе. По первому убийству информации собрано много, по второму пока еще кот наплакал.
Способ убийства: перелом в районе второго-третьего шейных позвонков, по первому трупу подтвержден, по второму – ждем результатов судебно-медицинской экспертизы.
Время убийства: поздний вечер или ночь, темно, малолюдно.
Место убийства: выбрано тщательно. По эпизоду Чекчурина проверили записи со всех камер наружного наблюдения и убедились, что ни на одну камеру место обнаружения трупа не попало. По Майстренко записи уже запросили, но еще не отсмотрели до конца, так что окончательный вывод делать рано.
Подход к месту убийства: здесь есть некоторые отличия, но незначительные. Чекчурин передвигался на автомобиле, ехал из ночного клуба туда, где обычно разживался «колесами», есть видео с камер на выходе из клуба, на клубной парковке, а также на улице, где он оставил машину, прошел несколько метров до арки и свернул в нее. А вот из арки во двор Чекчурин уже не попал, так и остался лежать в темном неосвещенном проходе. Кем бы ни был убийца, он скрывался с места преступления дворами, крышами или прятался в одной из квартир нескольких домов, подъезды которых выходили в два смежных двора. Оперативники из Юго-Западного округа клянутся и божатся, что смотрели несколько раз: Чекчурин покинул машину и свернул в арку в 1 час 26 минут, человек, обнаруживший тело и вызвавший полицию, проходил там в 2 часа 03 минуты, на камерах хорошо видно, как он выскакивает из темного прохода на освещенную улицу и звонит по телефону. Между этими моментами из арки никто не выходил. Но действительно ли это так? Нужно еще раз проверить.
По эпизоду с Майстренко картина немного другая. Дело в том, что хоть и освободили Татьяну условно-досрочно, но права управлять транспортными средствами лишили на три года. Разумеется, это не означало, что, пока срок не вышел, она ездила на метро или на маршрутках. Ее сожитель, тот самый, который по уши завязан в торговле наркотиками, спокойно рассказал, что купил своей ненаглядной машинку, на которой та прекрасно каталась без прав, стараясь ничего не нарушать и не попадаться. Старания были так себе, и женщину несколько раз останавливали сотрудники ГИБДД, но верный друг тут же появлялся и разруливал вопрос, иными словами – откупался. Как-то вот везло ей, ни разу на честного полицейского не нарвалась. Когда срок истек – права восстановили. Однако соседи по дому Татьяну не любили, считали зарвавшейся хамкой, поскольку она парковала автомобиль там, где ей удобно, наезжала на любовно обихоженный, засаженный цветами газон, перекрывала возможность маневра другим машинам, и только и делали, что искали, к чему бы придраться. Кто-то прознал, что она в пьяном виде насмерть сбила человека, была лишена водительских прав, и началась форменная травля. Сначала проткнули шины, спустя пару месяцев разбили боковое стекло, потом регулярно краской писали на капоте всякие гадости или подкладывали кучи дерьма, как собачьего, так и человеческого. Татьяне это надоело, и она стала оставлять автомобиль далеко от дома, в гараже. И пусть приходилось идти пешком минут десять, зато машинка была в безопасности и чистоте. Вот на этом-то десятиминутном отрезке времени ее и встретил убийца. И снова: место ни с одной камеры не просматривается, да их, собственно говоря, там и нет вовсе. А если бы и были – освещения на данном участке практически никакого. Говорят: столица, Москва, ах и ох, а как присмотришься – такие дыры в ней находятся, что ни одной провинции не снилось. Камеры понавешали кругом, а больше половины из них или не работают, или не пишут: не увидел сразу – считай, не увидел никогда.
Гараж был техникой видеонаблюдения оснащен неплохо, на записи видно, как машина Майстренко въезжает с улицы в 23.41, женщина выходит оттуда в 23.47. Но дальше начиналась неконтролируемая территория. Последние пару минут до дома тоже просматриваются, но там Татьяна уже не появилась. Тело обнаружили утром, около половины восьмого.
Какой отсюда вывод? Убийца хорошо знал ситуацию с камерами, то есть имел доступ к соответствующей информации. По долгу службы? Тогда нужно искать зацепки в фирмах, обеспечивающих город средствами видеонаблюдения. А если не по службе, а за деньги? Тогда трясем охранников и тех, кто часами сидит перед мониторами. А уж как они сидят и как смотрят – всем отлично известно. И в том, и в другом случае работы – море.
Но благодаря упорству и настойчивости молоденького лейтенанта Вишнякова появилась надежда, что путь поисков можно сократить, а сферу – сузить. Олег Васильевич Масленков, отец человека, которого сбила Татьяна Майстренко. Почему Масленков-старший назвал Гурнову по фамилии? Откуда знает ее? Может быть, обычное совпадение, каких тысячи на каждом шагу. Ну, подумаешь, две семьи, в которых кто-то пострадал от ДТП, оказались знакомы между собой, большое дело! Но если это не совпадение, а что-то иное? Если визит Матвея Очеретина в действительности связан не со сбором материала для научного исследования, которое, в сущности, и проводить-то больше некому, а с выполнением заказа?
Выходит, Масленков или его жена – заказчик, а Очеретин – исполнитель? Щас, остается только шнурки погладить. Одного взгляда на Матвея достаточно, чтобы понять: в этом длинноногом худом тельце силы и выученности – ноль целых, ноль десятых. Кроме того, Антон успел заметить, что Очеретин левша. А судмедэксперт, проводивший вскрытие Чекчурина, вполне однозначно утверждал, что смертоносное движение, повлекшее смещение позвонков, произведено слева направо, то есть правшой. С другой стороны, по Майстренко заключения еще нет, да и сил на то, чтобы справиться с хрупкой неспортивной дамочкой, много не требуется. Тогда можно говорить о том, что либо исполнители разные и Татьяну убил именно Матвей, а Чекчурина – кто-то другой, либо Матвей – организатор, подыскивавший исполнителей. Или одного исполнителя.
Час от часу не легче…
Теперь записки. Что по ним? Слово «Учитель» в обоих случаях написано с заглавной буквы. Текст выполнен на компьютере и распечатан на лазерном принтере. Дактилоскопия по первой записке нулевая, ничего пригодного для идентификации, по второй еще не готова. Кого исполнитель или исполнители назвали Учителем? Если Олега Масленкова, стало быть, это его ученики, но тогда при чем тут айтишник Матвей? Олег Васильевич преподает философию в вузе, в котором Очеретин никогда не учился. Зачем он нужен Масленкову для организации убийств, когда все потенциальные исполнители и так под рукой? Бред получается.
Нужно начинать рассуждения с другой точки.
И вообще, не стоит торопиться с выводами, имеет смысл подождать, когда Ромка и Витя Вишняков отзвонятся или отпишутся после повторного визита к Масленковым. Мозги к вечеру уже мало на что годятся. Если попытаться сейчас продолжать ими пользоваться, можно такого напридумывать, что потом вовек не разгребешь.
Махнуть, что ли, еще рюмашечку? Согреться внутри, дождаться сообщения от Романа и завалиться спать, чтобы завтра со свежими силами…
На кухне появился Степка, вид одновременно отстраненный и настороженный. Молча открыл холодильник, достал пакет томатного сока, вынул из шкафа упаковку сырных чипсов. Время к одиннадцати, а сын, похоже, ложиться не собирается.
– Тебе спать не пора? – мирно поинтересовался Антон. – Завтра в школу, не выспишься, будешь квелый.