Тоже мне, друзья.
К крикам добавился гомон, мерзкий хохот и даже звучные отрыжки. Студенты затопали ногами и забили руками по лавкам.
Нед рядом закашлялся, снова прикладываясь к своему пойлу.
— Заткнитесь немедленно! — не выдержав, я вскочила, готовая сразиться со всеми сразу.
В меня прилетел мятый комок пергамента, и я раздражённо пнула его сапогом обратно в толпу.
Не знаю, смогла бы я сдержаться, но на моё счастье в Церемониальный Pал вошла ректор Аддисад в сопровождении двух стязателей и работницы консульства. Той самой женщины, что была здесь в прошлом году. Я даже удивилась тому, что вспомнила её фамилию — Бранди. Секретарь Бранди.
Я осторожно опустилась обратно. Лёгкое отвращение кольнуло мелкими иглами затылок. Бордовая мантия и консульские весы напоминали мне о неприятных событиях и несправедливости всей системы власти в Квертинде. Я исподлобья оглядела возбуждённых студентов, которые переговаривались шёпотом и слегка постукивали ритм недавнего скандирования.
Надалия Аддисад встала за трибуну и негромко попросила тишины. Толпа на удивление быстро покорилась. Стало так тихо, что слышался только треск пламени десятков свечей в старинной нефритовой люстре и мелкая возня секретаря Бранди за столом. Я вздрогнула и чуть не вскочила снова, заметив рядом Неда. Отшатнулась, но он протянул мне свою фляжку в мятом холщовом чехле.
— Сорокиной дочери от амурного хлюпика, — невесело прошептал Нед.
Я хмыкнула, взяла фляжку и отвернулась к окнам.
Свет немного ослепил меня, но отсюда я даже увидела тонкие близкие башни святилищ и туманные пики гор. Вспомнилось беззаботное лето, прогулки по Кроуницу и тренировки с Джером. Мысли о менторе успокоили меня и даже как-то обрадовали. Захотелось немедленно увидеть его, прикоснуться, услышать его голос и почувствовать запах. В нём было моё спасение. От агрессивной тьмы, что разлилась в душе после убийства Кааса, от колючего презрения студентов, от собственных гнетущих мыслей. От всего того кошмара, которым теперь стала моя жизнь. Посомневавшись минуту, я всё же решила пригубить напиток.
Пойло оказалось очень жестким, спиртовым, с терпким горьким ароматом, отдающим чем-то лекарственным.
— Что это за гадость? — я захрипела, возвращая Неду фляжку.
— Полыний шторм, — Нед тоже глотнул, даже не скривившись.
Глаза его уже подёрнула пелена дурмана, и пахло от Неда почти как фляжки. К счастью, на нас никто не обращал внимания.
— Будешь ещё? — хлюпик протянул мне своё угощение.
Опьянеть мне не хотелось, но я решила всё-таки распробовать со второго глотка национальный напиток Кроуница, поэтому неохотно забрала вонючий сосуд. К тому же, не мешало немного расслабить мысли. По примеру Неду я снова отвернулась и зажмурилась от льющегося сквозь окна света.
— А, магистры, — прозвучало где-то внизу. — Прошу вас встать перед вашими факультетами.
Ну наконец-то. Я обрадовалась, услышав шорох мантий и стук сапог, но решила всё-таки приложиться к фляжке. Быстро закинув голову, я развернулась, и крепкий глоток застрял в горле вместе со сдавленным воплем. Я с силой протолкнула его в желудок, но громко закашлялась от шока, чем привлекла внимание всех, в том числе своего ментора.
Джер кинул на меня строгий взгляд, ведя под руку нового магистра факультета Вейна.
Невесомое синее платье струилось вдоль роскошной фигуры женщины, удачно облегая соблазнительные изгибы. Имя нового магистра жгло мою глотку не хуже полыньего шторма. В нём сосредоточились все добродетели мира и благочестие самой Девейны.
Элигия Велилльер.
Моя и соседняя трибуны оживились мужским одобрительным гомоном, а я опять вскочила со своего места и едва не закричала от гнева и недоумения. Да как она смеет трогать руками Джера? Как он смеет подавать ей локоть?
На языке обозначился горький вкус предательства. Нет, этого просто не могло быть. Это какая ошибка, жестокая насмешка… При нашей последней встрече я сказала Элигии, что ей так и не представится шанса пообщаться с ним. И теперь её блестящие коготки так и порхали по плечам моего ментора, которого в прошлом году она хотела убить.
Магистры уже заняли свои места, а я выхватила фляжку прямо у пьющего Неда, и зелёная пена полилась по его подбородку. Амурный хлюпик рыкнул на меня, но отбирать полыний шторм не стал. Я отвернулась и сделала три огромных жадных глотка, не чувствуя вкуса. В голове приятно помутнело.
Эта женщина просто какое-то наваждение! Почему всегда, когда мои дела идут плохо, появляется она, как символ и обещание ещё больших осложнений? Ехидная, коварная, мерзкая дрянь! Иначе назвать её язык не поворачивался. Он вообще стал как-то плохо ворочаться.
В распахнутых воротах показались два знакомых штандарта, и в подрагивающую, торжественную тишину Церемониального Зала вошли первокурсники. Слаженный «Ах!» разнёсся над сводами, когда будущие маги увидели самый точный в мире детерминант Шарля, сверкающий своими прозрачными стенками под ветвистой люстрой. Я заёрзала от раздражения.
Ректор начала приветственную речь, я же смотрела только на затылок Джера. Мне хотелось потребовать от него объяснений, выяснить, как вышло так, что эта дамочка из Ордена Крона оказалась магистром моей академии? И почему он позволил ей себя трогать?
Надалия Аддисад рассказывала о пустых сосудах, о любимых детях Квертинда, о новых временах и сменяющихся эпохах. О важности традиций и верности самим себе. Все те слова, которые так впечатлили меня в прошлом году, сейчас казались просто ненужной болтовнёй, пустыми обещаниями. Могла ли наивная овечка Юна Горст, что стояла в прошлом году у этих же ворот, знать, кем она станет через год? Да она бы посмеялась в лицо не только опасности, но и любому, кто посмел бы сказать, что она совершит убийство и предательство. Или любому, кто рискнул бы сказать, что Юна Горст способна на ревность. Горячую, мучительную и острую ревность. О да, я ревновала!
— Нед, — прорычала я. — У тебя осталось ещё что-то во фляжке?
— Забористая хрень, — рыгнул в ответ Нед, протягивая мне сосуд с остатками зелёной пены.
Первокурсники уже начали по одному подходить к детерминанту, и воздух окрашивался в цвета склонностей. Ровно год назад я плясала вокруг нефритовых львов и ненавидела того, что назвал меня истеричной пустышкой. Сейчас я сидела за его спиной и каждой клеточкой своей души мечтала единолично владеть его вниманием. От злости и возмущения я резко перевернула фляжку и вылила остатки полыньего шторма в горло, даже не отворачиваясь. Попыталась сосредоточиться на церемонии, вытирая рот рукавом.
Высокая девочка с острым подбородком вздрогнула у детерминанта, когда тот явил ей зелёную молнию. Первокурсница испуганно посмотрела на Джера, прижимая к груди свой фамильный пергамент. Не истинный, судя по отсутствию свечения.
«Даже не смей думать о нём!» — хотелось мне крикнуть во всеуслышание, но я только тихо икнула. В прошлом году Джермонд Десент точно не пользовался таким интересом у женщин! Или я просто не обращала внимания?
Хмель разогнал мою кровь, забился в висках боевым маршем. Сталь Кааса захрипела, возглавляя этот бравый ритм моего собственного сердца и разума. Он не просто стучал сейчас в моей груди, а ревел сигнальным барабаном, требовал решительных действий.
Сквозь алую молнию детерминанта, которая прильнула к ладони очередного парня, я увидела скучающую Элигию. Возможно, при других обстоятельствах меня бы заинтересовал неудачливый студент, одарённый бесполезной в современном Квертинде изначальной склонностью. Но сейчас меня больше интересовало другое.
Я ничего не смыслила в играх страсти и женских уловках. В этом Элигия Велилльер меня превосходила, как и в дамской прелести. Сейчас она почти незаметно пробегалась глазами именно по моему факультету, задерживаясь на магистре.
Моё благоразумие висело на тоненьком волоске, рискующем разорваться, если я и дальше буду наблюдать за бывшей мейлори своей предательницы-матери. Поэтому я перевела взгляд на группу уже определившихся первокурсников за спиной Надалии Аддисад. Как назло, самой заметной среди них была та тощая и длинная девчонка, что явила сильную склонность Ревда. И она тоже с испугом и благоговением пялилась на Джера! Моего Джера!
Знаете, что, дамочки? Меня зовут Юна Горст, и я не собираюсь молча терпеть и смотреть, пока вы все пожираете глазами моего ментора!
Как можно осторожнее, чтобы не привлекать внимания, я спустилась вдоль зелёного ряда лавочек и неуклюже бахнулась рядом с Артуром. Тот с отвращением отшатнулся. Но зато теперь Джер был прямо передо мной.
Я боязливо дотронулась до кольца ментора и погладила его палец, спускаясь к кончику. Джер слегка повернул голову, но даже не взглянул на меня. Зато Элигия заметила мой жест и пришла в замешательство. А я улыбнулась ей в ответ как можно наглее.
— Юна, перестань, — процедил Джер.
Откуда он узнал, что это я? Он ведь даже меня не видел. Хотя, не Артур же. И не этот… как его там. Не важно. Имена старшекурсников путались в моей голове, а может, я и никогда их и не знала. Собственная решимость и неожиданная уверенность ободрили меня.
— Джер, — позвала я. — А если сейчас появится ещё одна первокурсница без склонности, ты обзовёшь её пустышкой?
— Помолчи, — тихо попросил Джер.
— Может, сделаешь своей второй мейлори? — пошутила я. — У тебя на шее ещё много места!
Я хихикнула. По-моему, вышло очень смешно. Кажется, даже ректор Аддисад оценила, заинтересованно высматривая меня за фигурой ментора. Я икнула и приветливо ей помахала. У меня прекрасный ректор! Боги, да как я могла жаловаться на жизнь ещё совсем недавно?
— Юна, — разражённо кинул Джер, — успокойся.
— Я спокойна, — мгновенно отозвалась я. — Когда ты рядом, мне спокойнее!
Вдруг я ощутила такую нежность, такую острую необходимость обнять Джера, что совершенно невозможно было сдерживаться. К тому же, голова кружилась, и мне очень хотелось приложить её к какой-нибудь опоре. Я крепко обхватила локоть ментора, прижимаясь щекой. Джер стряхнул меня, как надоедливую колючку репейника, и отошёл. Элигия напротив растянула губы в улыбке, глазея на слабенькую склонность исцеления какого-то первокурсника в детерминанте. Я не сомневалась, что эта улыбка предназначалась мне.
От пренебрежения друзей и даже Джера стало как-то болезненно обидно и захотелось расплакаться. Повыть белугой, растирая слёзы по щекам. Тем более, что глаза уже затянуло какой-то мутной пеленой. Но Юна Горст никогда не плачет, поэтому я лишь хлюпнула носом.
Интересно, а Джер ревновал меня когда-нибудь? Хотя, у него никогда не было повода. Не к амурному же хлюпику меня ревновать, в самом деле, которого я даже в танце уложила на лопатки?
— Артур, — подвинулась я ближе к Оуренскому, который почти свисал с другой стороны лавки. — Помнишь, как ты учил меня стрелять из лука? И как мы кромсали мишени в бестиатриуме? Было круто, ведь правда? Может, стоит повторить?
— Мы на церемонии определения, — прорычал в ответ Артур. — Юна, ты что творишь?
— Ну и ладно, — обиделась я. — Твой брат мне всегда нравился больше. В нём есть авантюризм и азарт!
Я попыталась вернуть остроту своему зрению, сфокусировать его на соседней трибуне. Весьма преуспела в этом, потому что двое огненных магов — Виттор и Лоним — смотрели на меня неотрывно. От обожания, не иначе. А перед ними…
— Магистр Фаренсис! — выкрикнула я слишком громко, отчего даже консул Бранди перестала чиркать пером по фамильному пергаменту.
Кажется, на меня теперь смотрели все. Или почти все. Я глянула на Сирену. Та притихла, выпучив на меня круглые глаза. Лоним поймал мой взгляд и отрицательно покачал головой, отговаривая от меня затеи, которой у меня ещё даже не было. Кэймон лин де Фаренсис приложил палец к губам, призывая к тишине.
— Тшшшш, — я скопировала его жест, охотно соглашаясь с необходимостью спокойствия.
Даже зажала рот обеими руками, доказывая свою преданность дисциплине и правилам академии. И тихо-тихо-тихо, как крадущаяся мышка самой тёмной ночью, посеменила в сторону магов огня. Зацепилась пяткой о собственный сапог, едва устояв на ногах. Сглотнула икоту, перекинула косы через плечи и как можно соблазнительнее улыбнулась сражённому магистру Фаренсису.
Выгнула спину, медленно моргнула. Я была уверена, что выгляжу чертовски привлекательно. Оставалось убедиться, что Джер теперь тоже так считает. Но неожиданно пол рванул мне на встречу, словно я споткнулась на ровном месте! Ноги сами собой засеменили по плитам, и только у ворот до меня дошло, что меня волокут к выходу.
Полуденное солнце врезалось в глаза, и я зажмурилась.
— Пожалуйста, скажи, что ты не Джер, — слепо попросила я не то у своего пленителя, не то у каждого из богов Квертинда.
Открывать глаза не хотелось, но в моём пьяном сознании мгновенно возник Каас. Стязатель улыбался мне, откидывая ладонью рыжие пряди, рассказывал про полоумную дурочку Ванду Ностра и приглашал в Фуррион. Я мученически застонала.
— Посмотри на меня, — потребовал Каас голосом моего ментора. — Немедленно, Юна!
Я неохотно открыла один глаз. Боги точно отвернулись от меня, потому что это однозначно был Джермонд Десент. Кажется, совсем немного злой Джермонд Десент. Разъярённый. Не так, чтобы сильно… капельку. Капельку размером с океан. Но небольшой океан!
Джер грозно поднял ладони, хотел что-то сказать, но осёкся. Отвернулся, закрыл лицо на несколько секунд, ровно вдыхая. Неужели считал секунды?
— Просто скажи мне, что на тебя нашло в этот раз? — с тяжёлым выдохом, но как-то слишком спокойно развернулся ментор.
— У меня было трудное утро, которое слишком сильно повлияло на меня, — промямлила я себе под нос, оправдываясь, но тут же вспомнила о Элигии. — Зато твоё утро удалось на славу! Пока я изнывала от презрения и одиночества, тебе не давали скучать, да? А мне так нужен был ментооор!
На последнем слоге я сорвалась на визг и почесала нос. Тряхнула головой, прогоняя слёзы. Да что со мной? Я ведь не плакса!
— Я не узнаю тебя, — ментор подошёл ближе, схватил за плечи и заговорил быстро. — Ты никогда не была капризной. Неужели ты не подготовилась к тому, что они будут испытывать тебя? Что они…
Он снова осёкся, нахмурил брови и принюхался.
— Юна, чем ты умудрилась так накидаться? — Джер взял меня за подбородок, внимательно заглядывая в глаза.
— Ничем, — пискнула я, стараясь выдержать его взгляд и не упасть.
— Ты врёшь мне? — спросил Джер, приподнимая выше мою голову.
К крикам добавился гомон, мерзкий хохот и даже звучные отрыжки. Студенты затопали ногами и забили руками по лавкам.
Нед рядом закашлялся, снова прикладываясь к своему пойлу.
— Заткнитесь немедленно! — не выдержав, я вскочила, готовая сразиться со всеми сразу.
В меня прилетел мятый комок пергамента, и я раздражённо пнула его сапогом обратно в толпу.
Не знаю, смогла бы я сдержаться, но на моё счастье в Церемониальный Pал вошла ректор Аддисад в сопровождении двух стязателей и работницы консульства. Той самой женщины, что была здесь в прошлом году. Я даже удивилась тому, что вспомнила её фамилию — Бранди. Секретарь Бранди.
Я осторожно опустилась обратно. Лёгкое отвращение кольнуло мелкими иглами затылок. Бордовая мантия и консульские весы напоминали мне о неприятных событиях и несправедливости всей системы власти в Квертинде. Я исподлобья оглядела возбуждённых студентов, которые переговаривались шёпотом и слегка постукивали ритм недавнего скандирования.
Надалия Аддисад встала за трибуну и негромко попросила тишины. Толпа на удивление быстро покорилась. Стало так тихо, что слышался только треск пламени десятков свечей в старинной нефритовой люстре и мелкая возня секретаря Бранди за столом. Я вздрогнула и чуть не вскочила снова, заметив рядом Неда. Отшатнулась, но он протянул мне свою фляжку в мятом холщовом чехле.
— Сорокиной дочери от амурного хлюпика, — невесело прошептал Нед.
Я хмыкнула, взяла фляжку и отвернулась к окнам.
Свет немного ослепил меня, но отсюда я даже увидела тонкие близкие башни святилищ и туманные пики гор. Вспомнилось беззаботное лето, прогулки по Кроуницу и тренировки с Джером. Мысли о менторе успокоили меня и даже как-то обрадовали. Захотелось немедленно увидеть его, прикоснуться, услышать его голос и почувствовать запах. В нём было моё спасение. От агрессивной тьмы, что разлилась в душе после убийства Кааса, от колючего презрения студентов, от собственных гнетущих мыслей. От всего того кошмара, которым теперь стала моя жизнь. Посомневавшись минуту, я всё же решила пригубить напиток.
Пойло оказалось очень жестким, спиртовым, с терпким горьким ароматом, отдающим чем-то лекарственным.
— Что это за гадость? — я захрипела, возвращая Неду фляжку.
— Полыний шторм, — Нед тоже глотнул, даже не скривившись.
Глаза его уже подёрнула пелена дурмана, и пахло от Неда почти как фляжки. К счастью, на нас никто не обращал внимания.
— Будешь ещё? — хлюпик протянул мне своё угощение.
Опьянеть мне не хотелось, но я решила всё-таки распробовать со второго глотка национальный напиток Кроуница, поэтому неохотно забрала вонючий сосуд. К тому же, не мешало немного расслабить мысли. По примеру Неду я снова отвернулась и зажмурилась от льющегося сквозь окна света.
— А, магистры, — прозвучало где-то внизу. — Прошу вас встать перед вашими факультетами.
Ну наконец-то. Я обрадовалась, услышав шорох мантий и стук сапог, но решила всё-таки приложиться к фляжке. Быстро закинув голову, я развернулась, и крепкий глоток застрял в горле вместе со сдавленным воплем. Я с силой протолкнула его в желудок, но громко закашлялась от шока, чем привлекла внимание всех, в том числе своего ментора.
Джер кинул на меня строгий взгляд, ведя под руку нового магистра факультета Вейна.
Невесомое синее платье струилось вдоль роскошной фигуры женщины, удачно облегая соблазнительные изгибы. Имя нового магистра жгло мою глотку не хуже полыньего шторма. В нём сосредоточились все добродетели мира и благочестие самой Девейны.
Элигия Велилльер.
Моя и соседняя трибуны оживились мужским одобрительным гомоном, а я опять вскочила со своего места и едва не закричала от гнева и недоумения. Да как она смеет трогать руками Джера? Как он смеет подавать ей локоть?
На языке обозначился горький вкус предательства. Нет, этого просто не могло быть. Это какая ошибка, жестокая насмешка… При нашей последней встрече я сказала Элигии, что ей так и не представится шанса пообщаться с ним. И теперь её блестящие коготки так и порхали по плечам моего ментора, которого в прошлом году она хотела убить.
Магистры уже заняли свои места, а я выхватила фляжку прямо у пьющего Неда, и зелёная пена полилась по его подбородку. Амурный хлюпик рыкнул на меня, но отбирать полыний шторм не стал. Я отвернулась и сделала три огромных жадных глотка, не чувствуя вкуса. В голове приятно помутнело.
Эта женщина просто какое-то наваждение! Почему всегда, когда мои дела идут плохо, появляется она, как символ и обещание ещё больших осложнений? Ехидная, коварная, мерзкая дрянь! Иначе назвать её язык не поворачивался. Он вообще стал как-то плохо ворочаться.
В распахнутых воротах показались два знакомых штандарта, и в подрагивающую, торжественную тишину Церемониального Зала вошли первокурсники. Слаженный «Ах!» разнёсся над сводами, когда будущие маги увидели самый точный в мире детерминант Шарля, сверкающий своими прозрачными стенками под ветвистой люстрой. Я заёрзала от раздражения.
Ректор начала приветственную речь, я же смотрела только на затылок Джера. Мне хотелось потребовать от него объяснений, выяснить, как вышло так, что эта дамочка из Ордена Крона оказалась магистром моей академии? И почему он позволил ей себя трогать?
Надалия Аддисад рассказывала о пустых сосудах, о любимых детях Квертинда, о новых временах и сменяющихся эпохах. О важности традиций и верности самим себе. Все те слова, которые так впечатлили меня в прошлом году, сейчас казались просто ненужной болтовнёй, пустыми обещаниями. Могла ли наивная овечка Юна Горст, что стояла в прошлом году у этих же ворот, знать, кем она станет через год? Да она бы посмеялась в лицо не только опасности, но и любому, кто посмел бы сказать, что она совершит убийство и предательство. Или любому, кто рискнул бы сказать, что Юна Горст способна на ревность. Горячую, мучительную и острую ревность. О да, я ревновала!
— Нед, — прорычала я. — У тебя осталось ещё что-то во фляжке?
— Забористая хрень, — рыгнул в ответ Нед, протягивая мне сосуд с остатками зелёной пены.
Первокурсники уже начали по одному подходить к детерминанту, и воздух окрашивался в цвета склонностей. Ровно год назад я плясала вокруг нефритовых львов и ненавидела того, что назвал меня истеричной пустышкой. Сейчас я сидела за его спиной и каждой клеточкой своей души мечтала единолично владеть его вниманием. От злости и возмущения я резко перевернула фляжку и вылила остатки полыньего шторма в горло, даже не отворачиваясь. Попыталась сосредоточиться на церемонии, вытирая рот рукавом.
Высокая девочка с острым подбородком вздрогнула у детерминанта, когда тот явил ей зелёную молнию. Первокурсница испуганно посмотрела на Джера, прижимая к груди свой фамильный пергамент. Не истинный, судя по отсутствию свечения.
«Даже не смей думать о нём!» — хотелось мне крикнуть во всеуслышание, но я только тихо икнула. В прошлом году Джермонд Десент точно не пользовался таким интересом у женщин! Или я просто не обращала внимания?
Хмель разогнал мою кровь, забился в висках боевым маршем. Сталь Кааса захрипела, возглавляя этот бравый ритм моего собственного сердца и разума. Он не просто стучал сейчас в моей груди, а ревел сигнальным барабаном, требовал решительных действий.
Сквозь алую молнию детерминанта, которая прильнула к ладони очередного парня, я увидела скучающую Элигию. Возможно, при других обстоятельствах меня бы заинтересовал неудачливый студент, одарённый бесполезной в современном Квертинде изначальной склонностью. Но сейчас меня больше интересовало другое.
Я ничего не смыслила в играх страсти и женских уловках. В этом Элигия Велилльер меня превосходила, как и в дамской прелести. Сейчас она почти незаметно пробегалась глазами именно по моему факультету, задерживаясь на магистре.
Моё благоразумие висело на тоненьком волоске, рискующем разорваться, если я и дальше буду наблюдать за бывшей мейлори своей предательницы-матери. Поэтому я перевела взгляд на группу уже определившихся первокурсников за спиной Надалии Аддисад. Как назло, самой заметной среди них была та тощая и длинная девчонка, что явила сильную склонность Ревда. И она тоже с испугом и благоговением пялилась на Джера! Моего Джера!
Знаете, что, дамочки? Меня зовут Юна Горст, и я не собираюсь молча терпеть и смотреть, пока вы все пожираете глазами моего ментора!
Как можно осторожнее, чтобы не привлекать внимания, я спустилась вдоль зелёного ряда лавочек и неуклюже бахнулась рядом с Артуром. Тот с отвращением отшатнулся. Но зато теперь Джер был прямо передо мной.
Я боязливо дотронулась до кольца ментора и погладила его палец, спускаясь к кончику. Джер слегка повернул голову, но даже не взглянул на меня. Зато Элигия заметила мой жест и пришла в замешательство. А я улыбнулась ей в ответ как можно наглее.
— Юна, перестань, — процедил Джер.
Откуда он узнал, что это я? Он ведь даже меня не видел. Хотя, не Артур же. И не этот… как его там. Не важно. Имена старшекурсников путались в моей голове, а может, я и никогда их и не знала. Собственная решимость и неожиданная уверенность ободрили меня.
— Джер, — позвала я. — А если сейчас появится ещё одна первокурсница без склонности, ты обзовёшь её пустышкой?
— Помолчи, — тихо попросил Джер.
— Может, сделаешь своей второй мейлори? — пошутила я. — У тебя на шее ещё много места!
Я хихикнула. По-моему, вышло очень смешно. Кажется, даже ректор Аддисад оценила, заинтересованно высматривая меня за фигурой ментора. Я икнула и приветливо ей помахала. У меня прекрасный ректор! Боги, да как я могла жаловаться на жизнь ещё совсем недавно?
— Юна, — разражённо кинул Джер, — успокойся.
— Я спокойна, — мгновенно отозвалась я. — Когда ты рядом, мне спокойнее!
Вдруг я ощутила такую нежность, такую острую необходимость обнять Джера, что совершенно невозможно было сдерживаться. К тому же, голова кружилась, и мне очень хотелось приложить её к какой-нибудь опоре. Я крепко обхватила локоть ментора, прижимаясь щекой. Джер стряхнул меня, как надоедливую колючку репейника, и отошёл. Элигия напротив растянула губы в улыбке, глазея на слабенькую склонность исцеления какого-то первокурсника в детерминанте. Я не сомневалась, что эта улыбка предназначалась мне.
От пренебрежения друзей и даже Джера стало как-то болезненно обидно и захотелось расплакаться. Повыть белугой, растирая слёзы по щекам. Тем более, что глаза уже затянуло какой-то мутной пеленой. Но Юна Горст никогда не плачет, поэтому я лишь хлюпнула носом.
Интересно, а Джер ревновал меня когда-нибудь? Хотя, у него никогда не было повода. Не к амурному же хлюпику меня ревновать, в самом деле, которого я даже в танце уложила на лопатки?
— Артур, — подвинулась я ближе к Оуренскому, который почти свисал с другой стороны лавки. — Помнишь, как ты учил меня стрелять из лука? И как мы кромсали мишени в бестиатриуме? Было круто, ведь правда? Может, стоит повторить?
— Мы на церемонии определения, — прорычал в ответ Артур. — Юна, ты что творишь?
— Ну и ладно, — обиделась я. — Твой брат мне всегда нравился больше. В нём есть авантюризм и азарт!
Я попыталась вернуть остроту своему зрению, сфокусировать его на соседней трибуне. Весьма преуспела в этом, потому что двое огненных магов — Виттор и Лоним — смотрели на меня неотрывно. От обожания, не иначе. А перед ними…
— Магистр Фаренсис! — выкрикнула я слишком громко, отчего даже консул Бранди перестала чиркать пером по фамильному пергаменту.
Кажется, на меня теперь смотрели все. Или почти все. Я глянула на Сирену. Та притихла, выпучив на меня круглые глаза. Лоним поймал мой взгляд и отрицательно покачал головой, отговаривая от меня затеи, которой у меня ещё даже не было. Кэймон лин де Фаренсис приложил палец к губам, призывая к тишине.
— Тшшшш, — я скопировала его жест, охотно соглашаясь с необходимостью спокойствия.
Даже зажала рот обеими руками, доказывая свою преданность дисциплине и правилам академии. И тихо-тихо-тихо, как крадущаяся мышка самой тёмной ночью, посеменила в сторону магов огня. Зацепилась пяткой о собственный сапог, едва устояв на ногах. Сглотнула икоту, перекинула косы через плечи и как можно соблазнительнее улыбнулась сражённому магистру Фаренсису.
Выгнула спину, медленно моргнула. Я была уверена, что выгляжу чертовски привлекательно. Оставалось убедиться, что Джер теперь тоже так считает. Но неожиданно пол рванул мне на встречу, словно я споткнулась на ровном месте! Ноги сами собой засеменили по плитам, и только у ворот до меня дошло, что меня волокут к выходу.
Полуденное солнце врезалось в глаза, и я зажмурилась.
— Пожалуйста, скажи, что ты не Джер, — слепо попросила я не то у своего пленителя, не то у каждого из богов Квертинда.
Открывать глаза не хотелось, но в моём пьяном сознании мгновенно возник Каас. Стязатель улыбался мне, откидывая ладонью рыжие пряди, рассказывал про полоумную дурочку Ванду Ностра и приглашал в Фуррион. Я мученически застонала.
— Посмотри на меня, — потребовал Каас голосом моего ментора. — Немедленно, Юна!
Я неохотно открыла один глаз. Боги точно отвернулись от меня, потому что это однозначно был Джермонд Десент. Кажется, совсем немного злой Джермонд Десент. Разъярённый. Не так, чтобы сильно… капельку. Капельку размером с океан. Но небольшой океан!
Джер грозно поднял ладони, хотел что-то сказать, но осёкся. Отвернулся, закрыл лицо на несколько секунд, ровно вдыхая. Неужели считал секунды?
— Просто скажи мне, что на тебя нашло в этот раз? — с тяжёлым выдохом, но как-то слишком спокойно развернулся ментор.
— У меня было трудное утро, которое слишком сильно повлияло на меня, — промямлила я себе под нос, оправдываясь, но тут же вспомнила о Элигии. — Зато твоё утро удалось на славу! Пока я изнывала от презрения и одиночества, тебе не давали скучать, да? А мне так нужен был ментооор!
На последнем слоге я сорвалась на визг и почесала нос. Тряхнула головой, прогоняя слёзы. Да что со мной? Я ведь не плакса!
— Я не узнаю тебя, — ментор подошёл ближе, схватил за плечи и заговорил быстро. — Ты никогда не была капризной. Неужели ты не подготовилась к тому, что они будут испытывать тебя? Что они…
Он снова осёкся, нахмурил брови и принюхался.
— Юна, чем ты умудрилась так накидаться? — Джер взял меня за подбородок, внимательно заглядывая в глаза.
— Ничем, — пискнула я, стараясь выдержать его взгляд и не упасть.
— Ты врёшь мне? — спросил Джер, приподнимая выше мою голову.