Перевел левый глаз в режим тепловидения, затем в сканирующий, затем в проникающий режим – хоть и кустарщина, а все одно хорошо в Сопротивлении протезы умеют делать. Даром что приходится ждать их подолгу, пока их из Когуре привезут…
Пистолет по нынешним временам был староват – модифицированный маузер, которым офицеры Пакта пользовались еще лет десять назад. Маловат магазин, не самые мощные руны и не самый эффективный дожигатель… Но он был мне дорог. Как может быть дорог, например, извлеченный из груди осколок снаряда.
Автомат был куда как новее – и двух лет нет, как поступил на вооружение штурмовых отрядов Пакта, хех. Откуда он у Сопротивления? Ну, и среди алеманцев хватает тех, кто хотел бы жить не по средствам…
Для разнообразия это была не очередная вариация «федорова», к которому алеманцы испытывали прямо-таки иррациональную любовь, а некий образец под безликим обозначением СтГ-50. И без старых добрых клейм «патент князя или графа такого-то» – патентное право нынче кануло в прошлое. Калибр традиционный – шесть с половиной миллиметров, барабанный магазин на сотню зарядов синтетического Праха либо секторный на тридцать пять патронов. Переменный режим огня, трехзарядная подствольная мортира…
– Минута до выброски!..
Встал со своего места, приготовился прыгать первым – если что, то первым приземлиться и обеспечить поддержку должен буду именно я. Я тут и самый тяжелый, и пятый ранг здесь только у меня и у Василия, но он на пять лет моложе меня, да и опыта у него все же меньше… И вообще, мало кто сначала охотился на повстанцев, а затем и сам стал повстанцем. А при всей гибкости стратегов Пакта я до сих пор сталкиваюсь с тем, что они пользуются еще моими наработками по контрпартизанским действиям.
Аппарель транспортного самолета дрогнула и опустилась, завыл ветер. Я перевел левый глаз в ночной режим и надвинул на нормальный правый повязку.
– Пошли!..
Я разбежался и прыгнул в темноту ночного неба над Центральным Арафом.
Желудок, как обычно, подкатился к горлу. Я перекувыркнулся в воздухе, стабилизируя полет и бросая взгляд вниз. Встроенный в глаз дальномер рассчитал высоту – полторы версты.
Самое то.
Активировал ранец, и за спиной с негромким хлопком развернулись четыре крыла. Тихо загудел левитатор, законцовки крыльев чуть засветились голубоватым светом, и падение тотчас же начало замедляться.
Спустя несколько минут земля жестко толкнула в подошвы прыжковых ботинок, и я едва сохранил равновесие. Огляделся по сторонам.
Всюду, сколько хватало глаз, расстилалась полупустыня, поросшая жесткой травой и кривыми деревцами.
Посмотрел вверх, переводя глаз в режим сканирования, и в небе тотчас же загорелись маркеры других членов отряда.
Вокруг было тихо. Заклинание поиска не находило ничего крупнее змеи или скорпиона в радиусе версты. Теперь оставалось дождаться приземления остальных, собраться и выдвигаться вперед – за ночь надо было пройти два десятка верст до лагеря СС…
…Выстрел из пистолета, усиленный магией, снес химере голову, но это был последний патрон, а на меня уже бросилась гаена.
Увернуться не получалось, так что я схватил ее в полете за горло левой рукой и швырнул на камни. Впечатал подошву ботинка в башку твари, а следующим ударом проломил ей череп.
Отбросил Воздушным кулаком троицу рипперов, выгадывая пару мгновений на составление схемы чего-нибудь помощнее.
Двух тварей рассекло воздушным клинком, третьего я сжег огненной стрелой.
Руины колоннады впереди рухнули, снесенные громадной тушей паурака, у которого вместо раковины на спине почему-то была куча острых шипов в аршин длиной.
Из-за спины в левую руку прыгнул СтГ, я сунул разряженный маузер в кобуру, лязгнул цевьем подствольной мортиры и разнес гейста на части.
Сменил опустевший магазин автомата… И неожиданно понял, что мне удалось перебить всю группу тварей, что бросилась за мной.
Посмотрел на лежащий в полуверсте от меня на земле дирижабль, вокруг которого все еще кипел бой. Выжившие алеманцы и бойцы Сопротивления прекратили воевать друг против друга и теперь вместе держали оборону против вырывающихся из огромного пролома в земле тварей.
– Кузнецов! – Я прижал к шее ободок ларингофона. – Как вы там?
– Держимся! – сквозь грохот выстрелов прорвался голос Василия. – Но их слишком много!
Я вздохнул. К сожалению, самым логичным решением мне виделось и самое в то же время безумное…
– Слушай меня внимательно, Кузнецов, – достал из сумки пару эликсиров, выпил их один за другим, поморщился от горечи. – Сейчас я уведу за собой гейстов. Валите эсэсовцев и уходите к точке эвакуации.
– А ты?!
– Твари совсем бешеные – их надо уводить отсюда подальше. Если через неделю я не подойду – не ждите и улетайте.
– Не глупи, Винтер!..
– Сам не глупи, – огрызнулся я, чувствуя, как по телу растекается огонь. – Я смогу продержаться тут хоть год, вы – нет. Если что – я попробую выйти к Кыстау. Все, отбой.
Посмотрел в сторону базового лагеря СС, где сейчас боевая магия разила тварей десятками, но на подходе были еще сотни и сотни гейстов.
– Ко мне, – сказал я, зная, что они услышат меня, даже если я скажу это шепотом. – Идите ко мне.
Сотни тварей замерли на месте, а затем эта живая волна колыхнулась в мою сторону.
И я побежал.
Немногие знают, но человек – вообще-то очень выносливое существо. А вот большинство гейстов – совсем даже наоборот. Да, они способны быть невероятно быстрыми накоротке, но если нужно бежать десятки и десятки километров, то даже химера теряет всю свою резвость.
Я сразу же оторвался от тварей на пару верст, подстегнутый выпитым «хольцколе», но то и дело подстегивал их командами Гласом. Подчинить мне удалось бы от силы пару гейстов, убить Голосом – пару десятков, а вот повести за собой мог и пару тысяч…
И я побежал.
…Автомед опустел уже к полудню – запас стимуляторов там был небольшой и уж явно не рассчитанный на то, что кто-то будет бежать много часов подряд.
К вечеру я начал выдыхаться, несмотря на всю усиливающую и поддерживающую магию.
К ночи я держался на одних только эликсирах.
Как только опустилась тьма, то я почти моментально свалился на землю и провалялся не меньше получаса. Потом кое-как пришел в себя, выстроил восстанавливающий контур и погрузился в транс, восстанавливая силы.
К исходу третьего дня я понял, что надо попытаться дать бой упорно преследовавшим меня тварям, потому как стимулирующие и восстанавливающие эликсиры уже заканчивались, а на одной магии в таком темпе долго не протянуть. Бо́льшая часть средних и старших гейстов прекратили погоню, а вот больше полусотни высших продолжали гнаться за мной.
Дать бой было логичным решением, но успехом, в общем-то, не увенчалось.
Мне удалось свалить пяток химер, тойфеля и «бледную вдову», но затем пришлось снова убегать, потому как среди гейстов обнаружилась совершенно монструозная тварь, о которой я даже не читал никогда. Какой-то чудовищный гибрид сухопутного спрута и паурака, взявший от первого громадные щупальца, а от второго – восемь покрытых хитином лап и панцирь. Несмотря на то что размером она была с небольшой холм, передвигалась тварь на удивление быстро и погоню прекращать явно не желала. Я всадил в нее пять усиленных зарядов из СтГ и две гранаты, но она даже не почесалась! Хотя этого бы вполне хватило, чтобы остановить даже новейший тяжелый бронеход Пакта…
Пришлось снова бежать, уходя дальше на север – туда, где…
Туда, где по ощущениям словно бы билось исполинское черное сердце.
…Еще три дня дикой погони.
Еще дважды я давал бой, уже просто пытаясь уменьшить число преследующих меня тварей, а не прорваться обратно. И так уже было понятно, что ближайшие полгода я, скорее всего, проведу в пути из Арафа.
Конечно, не самые приятные полгода моей жизни, но и не самые худшие – дважды мне приходилось выбираться на своих двоих из Ожогов. Хуже всего было во второй раз, когда наш транспортник сбили над Сахарой, а до Карфагена надо было пройти больше двухсот верст…
Подходил к концу боекомплект. Оставалось лишь два магазина к автомату и по гранате – одна к мортире, вторая – ручная.
Кончились эликсиры. Перешел на одну только магию.
Начал мучать голод, а особенно – жажда. Пришлось пить «вютз», ловить попадающихся на пути мелких гейстов и жрать их. Сначала с непривычки тошнило, но потом немного пообвыкся. Мерзко и тяжело, конечно, а что делать-то?..
…К концу десятого дня я уже не бежал, а так – скорее просто плелся из последних сил. Панцирный спрут все не отставал, хотя и тоже сбавил темп. Учитывая, что кроме него в живых осталось не больше десятка тварей, можно было и попытаться прорваться… Но я чувствовал – не смогу.
Спустя еще два дня я это не чувствовал – знал точно.
Почти сутки я потратил на то, чтобы преодолеть сплошную зону исковерканных Арафом земель – бьющие из земли потоки огня, летающий в воздухе ядовитый пух, перемалывающие все и вся гравитационные ловушки, озера кислоты и живые молнии…
Панцеркракен отстал и залег перед этими тянущимися до самого горизонта полями смерти, одновременно перекрыв единственный более-менее безопасный проход. Так что мне не оставалось ничего иного, кроме как идти дальше…
…Последний крохотный оазис остался в двух днях пути позади. Я провел около этой грязной лужи целый день, пока она не иссякла. А теперь закончилась и набранная во флягу мутная вода.
Обеззараживающая таблетка убила всякую дрянь, но чище от этого вода не стала, зато приобрела привкус бензина.
Полупустыня все тянулась и тянулась, превращаясь в пустыню самую настоящую – ни травы, ни кустарников, ни даже вездесущих мелких гейстов. Все чаще и чаще налетали пыльные бури, которые приходилось пережидать на земле, накрывшись магическим пологом.
Остановились надежные швейцарские часы, компас перестал показывать на север.
Сквозь затянутое пыльными облаками небо перестало пробиваться солнце, все время царили багровые сумерки.
Время словно замерло, и я потерял счет дням.
Безумный выжженный мир вокруг сжался до единственной точки равновесия – ока бури, в котором все шагал и шагал я.
Куда я шел? Зачем я шел?
Два самых главных вопроса, что я задаю себе вот уже больше тридцати лет…
Сейчас я шел к гряде холмов впереди. То есть как и все годы до этого – в никуда. Это так привычно, что даже не составляет никакого труда – просто иди и придешь. Может быть. Когда-нибудь.
– Пришло время.
Земля идет вверх – холмы низкие, но местами приходится карабкаться. Интересно, что за ними?..
Хотя нет – неинтересно. За ними все равно что-то есть, но ничего интересного там не будет… Просто еще один этап в бесконечной гонке на выживание. В гонке, призом которой является не победа, а избавление от этого опостылевшего мира…
– Иди ко мне.
Истощенный не меньше тела разум начинает выкидывать странные фокусы.
Чтобы погрузиться в транс, больше не нужно ходить в Камделире. Чтобы видеть преддверие Той Стороны, больше не нужно погружаться в транс.
Пистолет по нынешним временам был староват – модифицированный маузер, которым офицеры Пакта пользовались еще лет десять назад. Маловат магазин, не самые мощные руны и не самый эффективный дожигатель… Но он был мне дорог. Как может быть дорог, например, извлеченный из груди осколок снаряда.
Автомат был куда как новее – и двух лет нет, как поступил на вооружение штурмовых отрядов Пакта, хех. Откуда он у Сопротивления? Ну, и среди алеманцев хватает тех, кто хотел бы жить не по средствам…
Для разнообразия это была не очередная вариация «федорова», к которому алеманцы испытывали прямо-таки иррациональную любовь, а некий образец под безликим обозначением СтГ-50. И без старых добрых клейм «патент князя или графа такого-то» – патентное право нынче кануло в прошлое. Калибр традиционный – шесть с половиной миллиметров, барабанный магазин на сотню зарядов синтетического Праха либо секторный на тридцать пять патронов. Переменный режим огня, трехзарядная подствольная мортира…
– Минута до выброски!..
Встал со своего места, приготовился прыгать первым – если что, то первым приземлиться и обеспечить поддержку должен буду именно я. Я тут и самый тяжелый, и пятый ранг здесь только у меня и у Василия, но он на пять лет моложе меня, да и опыта у него все же меньше… И вообще, мало кто сначала охотился на повстанцев, а затем и сам стал повстанцем. А при всей гибкости стратегов Пакта я до сих пор сталкиваюсь с тем, что они пользуются еще моими наработками по контрпартизанским действиям.
Аппарель транспортного самолета дрогнула и опустилась, завыл ветер. Я перевел левый глаз в ночной режим и надвинул на нормальный правый повязку.
– Пошли!..
Я разбежался и прыгнул в темноту ночного неба над Центральным Арафом.
Желудок, как обычно, подкатился к горлу. Я перекувыркнулся в воздухе, стабилизируя полет и бросая взгляд вниз. Встроенный в глаз дальномер рассчитал высоту – полторы версты.
Самое то.
Активировал ранец, и за спиной с негромким хлопком развернулись четыре крыла. Тихо загудел левитатор, законцовки крыльев чуть засветились голубоватым светом, и падение тотчас же начало замедляться.
Спустя несколько минут земля жестко толкнула в подошвы прыжковых ботинок, и я едва сохранил равновесие. Огляделся по сторонам.
Всюду, сколько хватало глаз, расстилалась полупустыня, поросшая жесткой травой и кривыми деревцами.
Посмотрел вверх, переводя глаз в режим сканирования, и в небе тотчас же загорелись маркеры других членов отряда.
Вокруг было тихо. Заклинание поиска не находило ничего крупнее змеи или скорпиона в радиусе версты. Теперь оставалось дождаться приземления остальных, собраться и выдвигаться вперед – за ночь надо было пройти два десятка верст до лагеря СС…
…Выстрел из пистолета, усиленный магией, снес химере голову, но это был последний патрон, а на меня уже бросилась гаена.
Увернуться не получалось, так что я схватил ее в полете за горло левой рукой и швырнул на камни. Впечатал подошву ботинка в башку твари, а следующим ударом проломил ей череп.
Отбросил Воздушным кулаком троицу рипперов, выгадывая пару мгновений на составление схемы чего-нибудь помощнее.
Двух тварей рассекло воздушным клинком, третьего я сжег огненной стрелой.
Руины колоннады впереди рухнули, снесенные громадной тушей паурака, у которого вместо раковины на спине почему-то была куча острых шипов в аршин длиной.
Из-за спины в левую руку прыгнул СтГ, я сунул разряженный маузер в кобуру, лязгнул цевьем подствольной мортиры и разнес гейста на части.
Сменил опустевший магазин автомата… И неожиданно понял, что мне удалось перебить всю группу тварей, что бросилась за мной.
Посмотрел на лежащий в полуверсте от меня на земле дирижабль, вокруг которого все еще кипел бой. Выжившие алеманцы и бойцы Сопротивления прекратили воевать друг против друга и теперь вместе держали оборону против вырывающихся из огромного пролома в земле тварей.
– Кузнецов! – Я прижал к шее ободок ларингофона. – Как вы там?
– Держимся! – сквозь грохот выстрелов прорвался голос Василия. – Но их слишком много!
Я вздохнул. К сожалению, самым логичным решением мне виделось и самое в то же время безумное…
– Слушай меня внимательно, Кузнецов, – достал из сумки пару эликсиров, выпил их один за другим, поморщился от горечи. – Сейчас я уведу за собой гейстов. Валите эсэсовцев и уходите к точке эвакуации.
– А ты?!
– Твари совсем бешеные – их надо уводить отсюда подальше. Если через неделю я не подойду – не ждите и улетайте.
– Не глупи, Винтер!..
– Сам не глупи, – огрызнулся я, чувствуя, как по телу растекается огонь. – Я смогу продержаться тут хоть год, вы – нет. Если что – я попробую выйти к Кыстау. Все, отбой.
Посмотрел в сторону базового лагеря СС, где сейчас боевая магия разила тварей десятками, но на подходе были еще сотни и сотни гейстов.
– Ко мне, – сказал я, зная, что они услышат меня, даже если я скажу это шепотом. – Идите ко мне.
Сотни тварей замерли на месте, а затем эта живая волна колыхнулась в мою сторону.
И я побежал.
Немногие знают, но человек – вообще-то очень выносливое существо. А вот большинство гейстов – совсем даже наоборот. Да, они способны быть невероятно быстрыми накоротке, но если нужно бежать десятки и десятки километров, то даже химера теряет всю свою резвость.
Я сразу же оторвался от тварей на пару верст, подстегнутый выпитым «хольцколе», но то и дело подстегивал их командами Гласом. Подчинить мне удалось бы от силы пару гейстов, убить Голосом – пару десятков, а вот повести за собой мог и пару тысяч…
И я побежал.
…Автомед опустел уже к полудню – запас стимуляторов там был небольшой и уж явно не рассчитанный на то, что кто-то будет бежать много часов подряд.
К вечеру я начал выдыхаться, несмотря на всю усиливающую и поддерживающую магию.
К ночи я держался на одних только эликсирах.
Как только опустилась тьма, то я почти моментально свалился на землю и провалялся не меньше получаса. Потом кое-как пришел в себя, выстроил восстанавливающий контур и погрузился в транс, восстанавливая силы.
К исходу третьего дня я понял, что надо попытаться дать бой упорно преследовавшим меня тварям, потому как стимулирующие и восстанавливающие эликсиры уже заканчивались, а на одной магии в таком темпе долго не протянуть. Бо́льшая часть средних и старших гейстов прекратили погоню, а вот больше полусотни высших продолжали гнаться за мной.
Дать бой было логичным решением, но успехом, в общем-то, не увенчалось.
Мне удалось свалить пяток химер, тойфеля и «бледную вдову», но затем пришлось снова убегать, потому как среди гейстов обнаружилась совершенно монструозная тварь, о которой я даже не читал никогда. Какой-то чудовищный гибрид сухопутного спрута и паурака, взявший от первого громадные щупальца, а от второго – восемь покрытых хитином лап и панцирь. Несмотря на то что размером она была с небольшой холм, передвигалась тварь на удивление быстро и погоню прекращать явно не желала. Я всадил в нее пять усиленных зарядов из СтГ и две гранаты, но она даже не почесалась! Хотя этого бы вполне хватило, чтобы остановить даже новейший тяжелый бронеход Пакта…
Пришлось снова бежать, уходя дальше на север – туда, где…
Туда, где по ощущениям словно бы билось исполинское черное сердце.
…Еще три дня дикой погони.
Еще дважды я давал бой, уже просто пытаясь уменьшить число преследующих меня тварей, а не прорваться обратно. И так уже было понятно, что ближайшие полгода я, скорее всего, проведу в пути из Арафа.
Конечно, не самые приятные полгода моей жизни, но и не самые худшие – дважды мне приходилось выбираться на своих двоих из Ожогов. Хуже всего было во второй раз, когда наш транспортник сбили над Сахарой, а до Карфагена надо было пройти больше двухсот верст…
Подходил к концу боекомплект. Оставалось лишь два магазина к автомату и по гранате – одна к мортире, вторая – ручная.
Кончились эликсиры. Перешел на одну только магию.
Начал мучать голод, а особенно – жажда. Пришлось пить «вютз», ловить попадающихся на пути мелких гейстов и жрать их. Сначала с непривычки тошнило, но потом немного пообвыкся. Мерзко и тяжело, конечно, а что делать-то?..
…К концу десятого дня я уже не бежал, а так – скорее просто плелся из последних сил. Панцирный спрут все не отставал, хотя и тоже сбавил темп. Учитывая, что кроме него в живых осталось не больше десятка тварей, можно было и попытаться прорваться… Но я чувствовал – не смогу.
Спустя еще два дня я это не чувствовал – знал точно.
Почти сутки я потратил на то, чтобы преодолеть сплошную зону исковерканных Арафом земель – бьющие из земли потоки огня, летающий в воздухе ядовитый пух, перемалывающие все и вся гравитационные ловушки, озера кислоты и живые молнии…
Панцеркракен отстал и залег перед этими тянущимися до самого горизонта полями смерти, одновременно перекрыв единственный более-менее безопасный проход. Так что мне не оставалось ничего иного, кроме как идти дальше…
…Последний крохотный оазис остался в двух днях пути позади. Я провел около этой грязной лужи целый день, пока она не иссякла. А теперь закончилась и набранная во флягу мутная вода.
Обеззараживающая таблетка убила всякую дрянь, но чище от этого вода не стала, зато приобрела привкус бензина.
Полупустыня все тянулась и тянулась, превращаясь в пустыню самую настоящую – ни травы, ни кустарников, ни даже вездесущих мелких гейстов. Все чаще и чаще налетали пыльные бури, которые приходилось пережидать на земле, накрывшись магическим пологом.
Остановились надежные швейцарские часы, компас перестал показывать на север.
Сквозь затянутое пыльными облаками небо перестало пробиваться солнце, все время царили багровые сумерки.
Время словно замерло, и я потерял счет дням.
Безумный выжженный мир вокруг сжался до единственной точки равновесия – ока бури, в котором все шагал и шагал я.
Куда я шел? Зачем я шел?
Два самых главных вопроса, что я задаю себе вот уже больше тридцати лет…
Сейчас я шел к гряде холмов впереди. То есть как и все годы до этого – в никуда. Это так привычно, что даже не составляет никакого труда – просто иди и придешь. Может быть. Когда-нибудь.
– Пришло время.
Земля идет вверх – холмы низкие, но местами приходится карабкаться. Интересно, что за ними?..
Хотя нет – неинтересно. За ними все равно что-то есть, но ничего интересного там не будет… Просто еще один этап в бесконечной гонке на выживание. В гонке, призом которой является не победа, а избавление от этого опостылевшего мира…
– Иди ко мне.
Истощенный не меньше тела разум начинает выкидывать странные фокусы.
Чтобы погрузиться в транс, больше не нужно ходить в Камделире. Чтобы видеть преддверие Той Стороны, больше не нужно погружаться в транс.