Даже спустя тысячи лет, что мы живем бок о бок с магическими пустошами, – дэв его знает.
Харз мало отличается по составу от обычной нефти – углеводородная смесь с примесью кучи всего, но больше всего там есть обычного железа. Потому по науке харз и называется ферромагической жидкостью, поскольку часто появляется в местах, где была задействована мощная магия. И чаще всего – связанная с Той Стороной магия.
И, в отличие от нефти, харз не получится использовать в качестве обычного топлива – горит он почему-то крайне плохо. Зато его можно перегонять. И получать не бензин и керосин, а чистый Прах.
Беда вот только в том, что проще перегонять нефть. Проще получать синтетический бензин из угля. Проще даже лебен-бензин из рапса гнать, потому что харз не добыть бочками и цистернами, а после его перегонки получаются сущие крохи Праха. С тех пор как кристаллизованный Прах стали добывать в шахтах, даже алхимики перестали собирать харз.
Казалось бы – вот есть же свищи, что питают логова. Пусть из них и сочатся сухие крохи, но ведь такой источник сложно исчерпать – те же нефтяные колодцы в Ассирии чуть ли не восемь тысяч лет используют, и до сих пор полностью не исчерпали…
Но нет, свищ – это часть Ожога, что не имеет к нормальной природе никакого отношения.
Если начать раскапывать протоку харза, то в какой-то момент она просто исчезнет в земле. Как будто харз берется прямо из почвы… Но это не так.
В Ожоге всегда все не так.
Иногда даже интересно, а как бы выглядел мир без шрамов магических пустошей? Ладно мелочи вроде Печорского Ожога или Шварцвальда, но Сахара или Центральный Араф? Неужто на историю не может не повлиять отсутствие в центре континента гигантской непроходимой пустоши, полной гейстов и злой магии? Что-то сомневаюсь…
Но, как говорится, история не знает сослагательного наклонения, и факта Войны Гнева уже не отменить, как не отменить того, что Древние выжгли едва ли не треть мира и породили пустоши.
Шрамы на теле планеты, Ожоги и Арафы – следы от какого-то древнего невообразимого оружия, от которого даже названия не осталось. Может, оно и к лучшему; скорее всего, оно и к лучшему. Майя и саамы могут сколько угодно надувать щеки, рассказывая байки о своем древнем происхождении, но это все чепуха. Небось, когда те же саамы поселились на руинах Арктиды, то лет десять с открытыми ртами ходили, пялясь на все эти разрушенные храмы, пирамиды и обсерватории…
Я обогнул заросли кустов – обычного можжевельника на этот раз – и вышел к Черной речке.
Не из-за того Черная, что вместо воды в ней харз, а из-за того, что русло устлано черным вулканическим песком.
Теперь стоит подождать Вилли, вместе спуститься вниз по течению, соединиться с Хильдой и двигаться дальше – к лагерю около Старой Крепости.
Опустился на одно колено около сосны, прислонил к стволу дерева винтовку, снял с пояса флягу, сделал глоток крепкого чая… И замер.
Всем своим нутром я почувствовал на себе чей-то взгляд. Холодный, нечеловеческий и алчный.
Именно так смотрят своими алыми буркалами гейсты.
Виду не показал, аккуратно завинтил крышку фляги, убрал ее обратно… А сам в это время все разворачивал и разворачивал заклинание поиска.
Двадцать саженей… Тридцать… Сорок… Пятьдесят… Шестьдесят… Семьдесят…
Ничего.
Можно развернуть поисковой радиус еще шире, но слишком уж упадет разрешение. Поэтому я взял винтовку на изготовку и начал медленно вести стволом «мосинки» вдоль противоположного берега Черной речки, сузив поисковые чары из круга в узкий луч и усилив его до сотни саженей дистанции.
Где-то на самом пределе досягаемости мелькнуло багровое пятно ауры гейста… Мелькнуло и почти сразу же пропало.
Я опустил винтовку и погасил заклинание, продолжая пристально вглядываться в ту сторону, где заметил тварь. И просидел так до тех пор, пока не услышал позади едва слышные шаги, которые было бы не услышать без усиления слуха.
– Ауру ты прячешь неплохо, – заметил я, не поворачивая головы. – Но топаешь как слон.
– Заметил, да? – разочарованно протянула Вилли, прекращая подкрадываться, и немедленно возмутилась: – И вовсе я не топаю!
– Топаешь, топаешь, – поднялся на ноги и отряхнул брюки. – Хорошо прошлась?
– А то! – Мина гордо похлопала по привязанной к поясу нижней челюсти…
– Урс? Неплохо… Это, значит, его ты той серией выстрелов прикончила?
– Ага, – кивнула сестра и кокетливо заковыряла землю носком ботфорта. – Не, ну он, конечно, небольшой был и в логове сидел…
– Ла-а-адно, можешь не скромничать. – Я рассмеялся и потрепал ее по голове. – Молодец! А теперь пойдем найдем Хильду.
Глава 10
Старая Крепость, разумеется, никакой крепостью не была – просто расставленные на земле по кругу здоровенные каменюки. Сооружение рукотворное, но на фортецию она не тянула и, скорее всего, никогда и не была. Но Хильда все равно пялилась на Крепость во все глаза. То есть блондинка как бы не подавала вида, но ей все равно было очень интересно – уж я-то своих сестер знаю как облупленных. Вилли-то у нас – деваха-рубаха, к миру нараспашку, эмоций не скрывает, а вот Хильда уже доросла до стадии, когда надо вести себя по-взрослому. Лицо там держать, рассуждать как умудренная опытом леди, ну и прочая инфантильная чепуха.
Впрочем, на охоте это с нее сошло, и кузина, в общем-то, была сама собой от макушки до пяток – шумная, шебутная, но веселая и жизнерадостная. Поэтому даже от Старой Крепости разинула рот при виде десятков торчащих из земли каменных глыб пятисаженной высоты.
Я, когда в первый раз это увидел, признаться, тоже по сторонам вовсю пялился, однако сейчас это был уже… да, шестой раз, когда я так глубоко забираюсь в глубь Ожога. Вилли была дважды, но конкретно здесь – тоже только в первый раз. Хильда же, дорвавшаяся до вожделенной большой охоты, сыто щурилась, как свистнувший кадку сметаны котяра, и вообще была чрезвычайно довольна жизнью.
Дядя ожидал нас в лагере, где уже успел развести костер и доварить на нем в котелке кашу, а сам сидел и небольшой пилкой отделял от куска черепа элха оба рога. Всю башку тащить в качестве доказательства – это больно жирно, вполне хватит и просто части черепа с пеньками от рогов. По ним знающий маг сможет определить, что это был элх, а не более мелкий хирш, ну и по кольцам на пеньках от рогов поймет, сколько зим пережил гейст.
– Обедаете, немного отдыхаем и продолжаем – вам за сегодня еще пару двойных верст надо проверить, – буркнул Райнхард.
– Нам? – уточнила Вилли.
– У меня будет своя охота. Раньше вечера не ждите.
– Что-то интересное? – оживилась Хильда.
– Расскажешь им? – Я взглядом указал на сестер.
Дядя вздохнул, отложил кусок черепа с одним оставшимся рогом и пригладил растрепанные волосы.
– Химера.
Хильда присвистнула.
– Вилли, характеристика.
Райнхард не был бы Райнхардом, если б не устраивал экзамен из всего, что только мог и даже не мог.
– Гейст старшего ранга, – с готовностью ответила Мина. – Чуть меньше и легче урса, но значительно более подвижный и живучий. Сдвоенный хребет, два сердца, очень прочный череп и нагрудная пластина. Убить сложно – нужно быстро поразить не менее четырех М-точек, иначе химера все равно сможет нанести удар. В ближний бой вступать крайне не рекомендуется, уничтожать только издали.
– Если почти о всех тварях говорится, что с ними не рекомендуется вступать в ближний бой, то на кой ляд я таскаю эту тяжесть? – Хильда похлопала по рукояти палаша, висящего на боку.
– Сначала – обед, – рыкнул дядя, прекращая лишние разговоры.
В котелке обнаружилась гречневая каша с мясом – еда простецкая, но зато сытная и питательная. С нашими доходами, а особенно с образом жизни – не до изысков. Рябчики там с разными заморскими фруктами, оленина, лососина – это не к нашему столу… Хотя, как говорится, – кому и кобыла невеста. Говядину да курятину крестьяне видят не чаще, чем мы – красную рыбу да черную икру, то есть примерно никогда.
Быстро наложили себе порции по солдатским котелкам, не менее быстро все умяли и пошли к бьющему неподалеку ключу сполоснуть посуду.
– Ну что, как тебе первая большая охота? – полюбопытствовала Вилли.
– Во! – Хильда показала большой палец. – Ходить много приходится, но в целом я довольна.
– Ты много стреляешь и дерешься, и тебя за это не ругают, – хмыкнул я.
– Да!
– И у тебя теперь есть ожерелье из зубов урса.
– Да!
– И ты в нем прям как людоед с Закатных островов.
– Д… Нет! Ну ты упырь!
Хильда возмущенно плеснула в меня водой, но я успел увернуться, а вот сидевшая рядом на корточках Вилли – нет. Младшая кузина издала не менее возмущенный писк и тоже начала брызгаться в сестру.
– Вы там не на пикнике! – рявкнул издали дядя.
– Ругается, – изрекла Вилли.
– Да и дэв с ним, – заговорщически прошептала Хильда.
Я закатил глаза и вполголоса пробормотал:
– Я же все слышу, балда…
– Я же все слышу, балда! – рыкнул Райнхард.
Сестры дружно посмотрели на меня.
– А это твоя способность… – благоговейно произнесла Мина.
– Усиление, – вздохнул я.
– Да как вы так это легко делаете?! – все так же шепотом возмутилась Хильда, подобрала с земли камешек, сжала его в кулаке, и во все стороны брызнула каменная крошка. – Ладно вот так… Но каждый раз слух усиливать?!
– Зачем каждый-то? Усилила и поддерживаешь, а когда надо – разворачиваешь…
– Ты так легко об этом говоришь, как будто это просто! – продолжала возмущаться блондинка.
– Хм. – Я задумчиво потер нос. – А разве нет?
Харз мало отличается по составу от обычной нефти – углеводородная смесь с примесью кучи всего, но больше всего там есть обычного железа. Потому по науке харз и называется ферромагической жидкостью, поскольку часто появляется в местах, где была задействована мощная магия. И чаще всего – связанная с Той Стороной магия.
И, в отличие от нефти, харз не получится использовать в качестве обычного топлива – горит он почему-то крайне плохо. Зато его можно перегонять. И получать не бензин и керосин, а чистый Прах.
Беда вот только в том, что проще перегонять нефть. Проще получать синтетический бензин из угля. Проще даже лебен-бензин из рапса гнать, потому что харз не добыть бочками и цистернами, а после его перегонки получаются сущие крохи Праха. С тех пор как кристаллизованный Прах стали добывать в шахтах, даже алхимики перестали собирать харз.
Казалось бы – вот есть же свищи, что питают логова. Пусть из них и сочатся сухие крохи, но ведь такой источник сложно исчерпать – те же нефтяные колодцы в Ассирии чуть ли не восемь тысяч лет используют, и до сих пор полностью не исчерпали…
Но нет, свищ – это часть Ожога, что не имеет к нормальной природе никакого отношения.
Если начать раскапывать протоку харза, то в какой-то момент она просто исчезнет в земле. Как будто харз берется прямо из почвы… Но это не так.
В Ожоге всегда все не так.
Иногда даже интересно, а как бы выглядел мир без шрамов магических пустошей? Ладно мелочи вроде Печорского Ожога или Шварцвальда, но Сахара или Центральный Араф? Неужто на историю не может не повлиять отсутствие в центре континента гигантской непроходимой пустоши, полной гейстов и злой магии? Что-то сомневаюсь…
Но, как говорится, история не знает сослагательного наклонения, и факта Войны Гнева уже не отменить, как не отменить того, что Древние выжгли едва ли не треть мира и породили пустоши.
Шрамы на теле планеты, Ожоги и Арафы – следы от какого-то древнего невообразимого оружия, от которого даже названия не осталось. Может, оно и к лучшему; скорее всего, оно и к лучшему. Майя и саамы могут сколько угодно надувать щеки, рассказывая байки о своем древнем происхождении, но это все чепуха. Небось, когда те же саамы поселились на руинах Арктиды, то лет десять с открытыми ртами ходили, пялясь на все эти разрушенные храмы, пирамиды и обсерватории…
Я обогнул заросли кустов – обычного можжевельника на этот раз – и вышел к Черной речке.
Не из-за того Черная, что вместо воды в ней харз, а из-за того, что русло устлано черным вулканическим песком.
Теперь стоит подождать Вилли, вместе спуститься вниз по течению, соединиться с Хильдой и двигаться дальше – к лагерю около Старой Крепости.
Опустился на одно колено около сосны, прислонил к стволу дерева винтовку, снял с пояса флягу, сделал глоток крепкого чая… И замер.
Всем своим нутром я почувствовал на себе чей-то взгляд. Холодный, нечеловеческий и алчный.
Именно так смотрят своими алыми буркалами гейсты.
Виду не показал, аккуратно завинтил крышку фляги, убрал ее обратно… А сам в это время все разворачивал и разворачивал заклинание поиска.
Двадцать саженей… Тридцать… Сорок… Пятьдесят… Шестьдесят… Семьдесят…
Ничего.
Можно развернуть поисковой радиус еще шире, но слишком уж упадет разрешение. Поэтому я взял винтовку на изготовку и начал медленно вести стволом «мосинки» вдоль противоположного берега Черной речки, сузив поисковые чары из круга в узкий луч и усилив его до сотни саженей дистанции.
Где-то на самом пределе досягаемости мелькнуло багровое пятно ауры гейста… Мелькнуло и почти сразу же пропало.
Я опустил винтовку и погасил заклинание, продолжая пристально вглядываться в ту сторону, где заметил тварь. И просидел так до тех пор, пока не услышал позади едва слышные шаги, которые было бы не услышать без усиления слуха.
– Ауру ты прячешь неплохо, – заметил я, не поворачивая головы. – Но топаешь как слон.
– Заметил, да? – разочарованно протянула Вилли, прекращая подкрадываться, и немедленно возмутилась: – И вовсе я не топаю!
– Топаешь, топаешь, – поднялся на ноги и отряхнул брюки. – Хорошо прошлась?
– А то! – Мина гордо похлопала по привязанной к поясу нижней челюсти…
– Урс? Неплохо… Это, значит, его ты той серией выстрелов прикончила?
– Ага, – кивнула сестра и кокетливо заковыряла землю носком ботфорта. – Не, ну он, конечно, небольшой был и в логове сидел…
– Ла-а-адно, можешь не скромничать. – Я рассмеялся и потрепал ее по голове. – Молодец! А теперь пойдем найдем Хильду.
Глава 10
Старая Крепость, разумеется, никакой крепостью не была – просто расставленные на земле по кругу здоровенные каменюки. Сооружение рукотворное, но на фортецию она не тянула и, скорее всего, никогда и не была. Но Хильда все равно пялилась на Крепость во все глаза. То есть блондинка как бы не подавала вида, но ей все равно было очень интересно – уж я-то своих сестер знаю как облупленных. Вилли-то у нас – деваха-рубаха, к миру нараспашку, эмоций не скрывает, а вот Хильда уже доросла до стадии, когда надо вести себя по-взрослому. Лицо там держать, рассуждать как умудренная опытом леди, ну и прочая инфантильная чепуха.
Впрочем, на охоте это с нее сошло, и кузина, в общем-то, была сама собой от макушки до пяток – шумная, шебутная, но веселая и жизнерадостная. Поэтому даже от Старой Крепости разинула рот при виде десятков торчащих из земли каменных глыб пятисаженной высоты.
Я, когда в первый раз это увидел, признаться, тоже по сторонам вовсю пялился, однако сейчас это был уже… да, шестой раз, когда я так глубоко забираюсь в глубь Ожога. Вилли была дважды, но конкретно здесь – тоже только в первый раз. Хильда же, дорвавшаяся до вожделенной большой охоты, сыто щурилась, как свистнувший кадку сметаны котяра, и вообще была чрезвычайно довольна жизнью.
Дядя ожидал нас в лагере, где уже успел развести костер и доварить на нем в котелке кашу, а сам сидел и небольшой пилкой отделял от куска черепа элха оба рога. Всю башку тащить в качестве доказательства – это больно жирно, вполне хватит и просто части черепа с пеньками от рогов. По ним знающий маг сможет определить, что это был элх, а не более мелкий хирш, ну и по кольцам на пеньках от рогов поймет, сколько зим пережил гейст.
– Обедаете, немного отдыхаем и продолжаем – вам за сегодня еще пару двойных верст надо проверить, – буркнул Райнхард.
– Нам? – уточнила Вилли.
– У меня будет своя охота. Раньше вечера не ждите.
– Что-то интересное? – оживилась Хильда.
– Расскажешь им? – Я взглядом указал на сестер.
Дядя вздохнул, отложил кусок черепа с одним оставшимся рогом и пригладил растрепанные волосы.
– Химера.
Хильда присвистнула.
– Вилли, характеристика.
Райнхард не был бы Райнхардом, если б не устраивал экзамен из всего, что только мог и даже не мог.
– Гейст старшего ранга, – с готовностью ответила Мина. – Чуть меньше и легче урса, но значительно более подвижный и живучий. Сдвоенный хребет, два сердца, очень прочный череп и нагрудная пластина. Убить сложно – нужно быстро поразить не менее четырех М-точек, иначе химера все равно сможет нанести удар. В ближний бой вступать крайне не рекомендуется, уничтожать только издали.
– Если почти о всех тварях говорится, что с ними не рекомендуется вступать в ближний бой, то на кой ляд я таскаю эту тяжесть? – Хильда похлопала по рукояти палаша, висящего на боку.
– Сначала – обед, – рыкнул дядя, прекращая лишние разговоры.
В котелке обнаружилась гречневая каша с мясом – еда простецкая, но зато сытная и питательная. С нашими доходами, а особенно с образом жизни – не до изысков. Рябчики там с разными заморскими фруктами, оленина, лососина – это не к нашему столу… Хотя, как говорится, – кому и кобыла невеста. Говядину да курятину крестьяне видят не чаще, чем мы – красную рыбу да черную икру, то есть примерно никогда.
Быстро наложили себе порции по солдатским котелкам, не менее быстро все умяли и пошли к бьющему неподалеку ключу сполоснуть посуду.
– Ну что, как тебе первая большая охота? – полюбопытствовала Вилли.
– Во! – Хильда показала большой палец. – Ходить много приходится, но в целом я довольна.
– Ты много стреляешь и дерешься, и тебя за это не ругают, – хмыкнул я.
– Да!
– И у тебя теперь есть ожерелье из зубов урса.
– Да!
– И ты в нем прям как людоед с Закатных островов.
– Д… Нет! Ну ты упырь!
Хильда возмущенно плеснула в меня водой, но я успел увернуться, а вот сидевшая рядом на корточках Вилли – нет. Младшая кузина издала не менее возмущенный писк и тоже начала брызгаться в сестру.
– Вы там не на пикнике! – рявкнул издали дядя.
– Ругается, – изрекла Вилли.
– Да и дэв с ним, – заговорщически прошептала Хильда.
Я закатил глаза и вполголоса пробормотал:
– Я же все слышу, балда…
– Я же все слышу, балда! – рыкнул Райнхард.
Сестры дружно посмотрели на меня.
– А это твоя способность… – благоговейно произнесла Мина.
– Усиление, – вздохнул я.
– Да как вы так это легко делаете?! – все так же шепотом возмутилась Хильда, подобрала с земли камешек, сжала его в кулаке, и во все стороны брызнула каменная крошка. – Ладно вот так… Но каждый раз слух усиливать?!
– Зачем каждый-то? Усилила и поддерживаешь, а когда надо – разворачиваешь…
– Ты так легко об этом говоришь, как будто это просто! – продолжала возмущаться блондинка.
– Хм. – Я задумчиво потер нос. – А разве нет?