– Позволь мне все рассказать, – он благородно держал дистанцию, сидя на своем байке.

Я понимала, что его откровения вряд ли что-то изменят, но мне хотелось верить ему. Когда вмешиваются чувства, здравый смысл отключается. Я смотрела на него и молчала, и он принял мое молчание за согласие выслушать его.

– Ты отвергла меня, – начал он, – а потом исчезла. Я искал тебя, но мои попытки не увенчались успехом. И на горизонте появилась Надя. Мы встречались в юности. Мне тогда было восемнадцать ей шестнадцать, а потом она уехала учиться. А отношения на расстоянии в таком возрасте невозможны, и мы расстались. Но спустя столько лет, она вновь появилась в моей жизни, а ты пропала. Ну и я решил отвлечься с ней. Закрутился роман, тяжелый и сложный. Для меня по крайне мере. А потом спустя полгода ты приехала на стрелку, и я понял, чего мне не хватало. Мне не хватала тебя. И я твердо принял решение расстаться с Надей. Но в тот вечер, когда ребята подстроили нашу встречу в баре, она сообщила о беременности. Я поэтому и пропал. Я должен был разобраться с этим. Я поехал к ней и заявил, что не люблю ее, но ребенка приму. Она устроила жуткий скандал, на который сбежались ее родители. Ну и ее папочка поставил мне ультиматум. Я должен был на ней жениться. Эти отношения тяготили меня. Все усугублялось тем, что ты была рядом. Протяни руку и возьми. Но я знал, ты меня не примешь. А потом случилось чудо и выяснилось, что не было никакого ребенка. Она наврала. Хотела удержать меня таким образом. Я хотел прейти к тебе, но не успел. Все выяснилось два дня назад.

Я смотрела на него и, пытаясь понять, правдива ли его история. Как же мне хотелось ему верить, но я так устала разочаровываться.

– Ты мне не веришь, так? – сделал он вывод.

– Я бы очень хотела тебе поверить…

– Кать, я люблю тебя.

Его слова вызвали бурю эмоций в моей душе. Дыхание участилось, руки задрожали, а глаза наполнились слезами. Я ждала этих слов, я хотела их услышать, но боялась обжечься. Он слез с мотоцикла, подошел ко мне и положил руку мне на скулу, заглядывая в глаза.

– Я и предположить не мог, что когда-нибудь испытаю, такие чувства. Кать, я, правда, люблю тебя.

– О, Ники!

Я поднялась на носочки и поцеловала его. Он прижал меня к себе и страстно ответил на поцелуй. Я зарылась пальчиками в его волосы и наслаждалась моментом. Его губы спустились на мою шею, мягкой волной, покрывая каждый сантиметр. Волна возбуждения побежала по позвоночнику, и от нетерпения из меня вырвался стон. Он прекратил ласкать меня. Он прикоснулся своим лбом к моему, закрыл глаза и прошептал.

– Я так долго мечтал об этом, – меня бросило в дрожь. – Ты замерзла, – прижал он меня к себе. – Иди домой выпей горячего чая, согрейся. Увидимся, Катя, – он хотел отпустить меня, я прижалась сильнее.

– Нет, не оставляй меня.

Я не хотела его отпускать. Я боялась, что он вновь исчезнет, и больше я его не увижу. А больше я этого пережить не смогу.

– Кать, поздно уже…

– Пошли ко мне, – выпалила я. – Вместе чай попьем, – улыбнулась я и заглянула ему в глаза.

– Не откажусь, булочка.

Я открыла дверь своей квартиры, шагнула в прихожую и замерла. Не привычно тихо и пусто стало тут. Я так привыкла, что меня встречает Цезарь, а сейчас его не было. Лишь одинокая лежанка пустовала в углу. Я глубоко вздохнула и оперлась плечом на стену. Ник заметил мое понурое состояние. Он подошел ко мне и указательным пальцем провел по моей щеке.

– Он поправиться и скоро вернется домой, – сказал он.

Я взглянула на него. Как так получается, что этот человек настолько хорошо понимает меня. Чувствует мое настроение. Я отлипла от стены и улыбнулась ему.

– Пойду, поставлю чайник, – мне, правда, хотелось выпить горячего чая, особенно в его компании.

Мы прошли на мою малюстинькую кухню, и я начала суетиться. Я выставила на стол остатки конфет, сахар и мед. К этому времени вскипел чайник. Я заварила две чашки и поставила одну перед Ники, сама села напротив.

– Очень вкусный чай, – похвалил напиток Ники, делая первый глоток. – Расскажи, как ты жила эти месяцы?

– Я ушла в работу с головой.

– Да, Вадим рассказывал, что ты практически ночуешь в театре.

– Работа отвлекает от дурных мыслей, – пояснила я.

– Да, понимаю, – задумчиво согласился он.

– Ты любил Надю? – неожиданно спросила я. Сама не знаю, зачем задала этот вопрос. Он отставил чашку и заглянул мне в глаза.

– Нет.

– И как же ты мог жить с ней тогда?

– Давай не будем о ней. Я хочу забыть эту историю.

– Хорошо, – согласилась я.

Дальше потянулось долгое молчание. Тишина давила на нас. Мы бы многое хотели сказать друг другу, но что-то мешало нам. Он протянул руку и сжал мои пальчики в своей ладони.

– Я, пожалуй, поеду.

Он хотел сказать еще что-то, но промолчал. Я согласно кивнула, и он поднялся, направляясь к выходу. Я пошла за ним. Он снял свою куртку с крючка и накинул на руку.

– До свидания, Катя, – как-то грустно сказал он.

– До свидания, Ники, – ответила я, не отводя от него глаз.


Мне хотелось остановить его, задержать, но почему-то я почувствовала, что он не хочет этого. Мы не знали, как вести себя друг с другом. Мы чувствовали неловкость. Он разорвал наш зрительный контакт первым. Он отвернулся и потянулся к ручке двери. Я тяжело вздохнула, он замер.

– Да, к черту все! – воскликнул он.

Он резко развернулся и буквально накинулся на меня. Он обнял мое лицо руками и страстно поцеловал. Я всхлипнула и обняла его за спину. А дальше… дальше все как в тумане. Вот его куртка падает на пол. Вот мы пятимся в мою спальню. Вот он сдергивает с себя футболку и валит меня на кровать.

Он самый нежный любовник в моей жизни. Самый чуткий, самый отзывчивый. Мое тело особенно остро реагировало на все его ласки, на его поцелуй. Мне не было так хорошо ни с кем. Он внимал всем моим желаниям и удовлетворял все мои потребности. И сейчас я жалею только об одном, что раньше не поддалась его чарам.

После фееричного, сногсшибательного секса я прижалась оголенным телом к нему. Он обнял меня, прижал к своей груди, которая вздымалась от тяжелого дыхания. Его разгоряченное тело дурманило меня. Он нежно поглаживал меня по спине, убаюкивая и утешая. Такой легкости и спокойствия, как в его объятиях, я не чувствовала давно. Моя душа успокоилась. Я отдалась в его власть. Я уткнулась носом в его грудь и позволила себе уснуть в объятиях любимого.





Глава 8.




Ники:

Это была лучшая ночь в моей жизни. Я и мечтать боялся о том, что Катя станет моей когда-нибудь. Но это свершилось, и это было невероятно. Таких острых чувств я не испытывал ни с кем. То ли виноваты глубокие чувства к ней, то ли длительное ожиданий, но это было не забываемо. Ее тело будто создано для меня. Каждой клеточкой она отзывалась на мои ласки. Каждый ее стон делал мои ощущения еще острее. Подобной страсти и нежности я не испытывал ни с одной девушкой. И сейчас чувствуя ее обжигающее дыхание на своей груди, прижимая ее обнаженное тело к себе, я чувствую безграничную радость и покой. Я поглаживаю ее оголенную спинку и чувствую, как она практически мурлычет в моих объятиях. Моя кошка. Я люблю ее, как никого никогда не любил. Она расслабилась и засопела. Я осторожно отлип от нее, взглянув в ее глаза. Она спала. Мирно посапывала. Я поцеловал ее в щеку и, уткнувшись в ее макушку носом, позволил себе провалиться в мир Морфея.

Утром я проснулся в сладкой эйфории. Такого замечательного утра я не припомнил. Я потянулся и кинул руку на соседнее место, которое к моему удивлению оказалось пустым. Я резко сел, не обнаружив Катю рядом. В комнате ее не было. И как-то сразу стало тревожно. Я глянул на час, время восемь утра. Неужели она так рано просыпается? Если да, то это проблема. Я поднялся с кровати, напялил трусы и джинсы, и направился на поиски моей Кати. Во второй комнате ее не было. На кухне кипел чайник, я выключил его и налил себе бокал воды. Я оперся ладонью на столешницу и стоя спиной к входу, принялся поглощать освежающую жидкость. Маленькие ручки пробежались по моей голой спине и обняли за торс, затем ее теплые губы коснулись моего позвоночника. Мурашки побежали по моему телу, в сердце разгорелось тепло, а в животе началось странное трепетание. Я поставил бокал на столешницу и развернулся к ней. Она поцеловала меня в губы.

– Доброе утро, – промурлыкала она, мило улыбаясь. Ее глаза блестели и излучали счастье.

– Доброе, булочка, – ответил я ей и обнял за тонкую талию. – Что заставило тебя подскочить в такую рань?

– Мне на работу надо, – ответила она, прижимаясь щекой к моему плечу.

– На работу? В субботу? – удивился я.

– Угу, – промурлыкала она.

– Я рассчитывал, что это день мы проведем вместе.

– Я всего на пару часиков. Нужно закончить кое-какие дела. В понедельник очередной кастинг. Нужно подготовиться.

– Тебе никто не говорил, что ты слишком много работаешь?

– Все говорят. – Оторвалась она от меня и распахнула холодильник. – Будешь завтракать? Я могу сделать омлет.

– С удовольствием попробую твой омлет.

На ней был надет трикотажный спортивный костюмчик, который облегал ее попку. Я не сдержался и подошел к ней сзади. Я обнял ее за талию, запустил руки под свободную кофточку, ощущая ладонями бархатную кожу, и поцеловал в шею. Я хотел прикасаться к ней, хотел целовать ее. Она вздохнула и откинула голову мне на плечо.

– Ники, я уже опаздываю, – блаженно произнесла она.

– У тебя выходной сегодня, ты не можешь опоздать.

– С утра театр пустой, и я смогу спокойно завершить дела, а потом набьется народу, и не дадут нормально поработать.

– Тогда я тебя отвезу.

– Нет, Ники. Еще рано, отдыхай. Я ненадолго. Ты и оглянуться не успеешь, как я вернусь.

– Не хочу тебя отпускать. Хочу быть рядом. Мы и так слишком много времени потеряли.

– Ну, если ты настаиваешь, – улыбнулась она и чмокнула меня в щеку.

Она приготовила завтрак, который я слопал за секунду. Было очень вкусно. Я принял душ, и мы направились к моему байку, который я так небрежно вчера бросил во дворе. Обычно я так не поступаю, но вчера думать мне было некогда.

– Привет, дружище, – прошелся ладонью по бензобаку.

– Ты с ним разговариваешь? – удивилась она.

– Иногда, – надел на нее шлем. – Запрыгивай, булочка.

– Насчет этого, – садясь сзади меня, сказала Катя, – может, прекратишь называть меня булочкой.

– Неа, – ухмыльнулся я.

– Ник! – возмутилась она. – Мне не нравиться. Я чувствую себя огромной пышкой, когда ты меня так называешь.