Не успел я ей что-то ответить, как она бросила трубку. Вот неужели у нее совсем нет гордости. Силком затащили меня в Загс и празднуют победу. Но ничего мы еще посмотрим, как ей будет житься со мной.

Через минут десять мне позвонила Надя и сообщила, что ее папаша ждет меня у себя в офисе. И, конечно же, он находился в самом центре на набережной реки Мойки. И тем более было здорово, что я передвигался на мотоцикле, с парковкой проблем почти не было. Я зашел в огромней здание старого фонда. И несмотря на то, что оно было довольно старое, внутри был сделан неплохой ремонт. Меня встретила девушка и с широкой улыбкой проводила на четвертый этаж к кабинету первого заместителя. Секретарь Геннадия Львовича брезгливо окинула меня взглядом. Еще бы. Под мышкой мотоциклетный шлем, грязные рваные джинсы, и кожаная косуха. Так себе экземплярчик. Я улыбнулся девушке, вальяжно уселся на мягкий диванчик в приемной и закинул ногу на колено. Я не сводил глаз с симпатичной секретарши. Интересно этот старый хрыч спит с ней. Я бы спал. Пышногрудая блондинка с невероятно сексуальной попкой, обтянутой элегантной юбкой карандаш. Лицо словно с картинки. Интересно он их набирают в модельном агентстве или на бирже труда. Если на бирже, покажите мне ее, и я там пропишусь. Я похабно улыбался ей, смущая бедную девушку. Она кидала на меня короткие взгляды, и каждый раз заливалась краской. Было бы здорово, если Геннадий Львович как обещал, пристроит меня на такую работу. Я обязательно заведу себе вот такую секретаршу, и пусть только слово попробует сказать. Не выдержав, девушка возмутилась:

– Что вы так на меня смотрите?

– Просто любуюсь красивой женщиной, разве это запрошено законом?

– За комплимент спасибо, но ведите себя скромнее, – строго добавила она.

– Поверь, крошка, я сама скромность, – подмигнул ей и снова розовый румянец покрыл ее щеки.

– Я вам не крошка! – воскликнула она. – И советую держать себя в руках, моему любовнику это не понравится.

– А любовник у нас случайно не Геннадий Львович?

– Случайно это вас не касается.

Девушка растеряно отвела глаза в сторону и начала нервно перебирать бумаги на своем столе. Значит, я попал в точку. Вот тебе и идеальный семьянин, борющийся за честь дочери.

– Ох, милая, ты даже не приставляешь, насколько меня это касается, – я поднялся с места и подошел к ее столу.

– Прекратите, эту фамильярность. Мы на брудершафт не пили. И тыкать тут не стоит! – возмутилась она.

А она дерзкая. Мне нравиться такие.

– Можем это исправить, – облокотился я руками на стол и ближе наклонился к ней. – Мой байк припаркован неподалеку. Во сколько ты заканчиваешь?

– Что бы я села на мотоцикл и тем более куда-то поехала с тобой?! Этого никогда не будет.

– Никогда не говори никогда, лапуль, – улыбнулся я.

Она раскрыла рот, чтобы в очередной раз мне возразить, но дверь кабинета первого заместителя отварилась, и девушка вскочила со своего места, а я через плечо взглянул на Геннадия Львовича.

– О, Николай, ты рано. Проходи в кабинет, я скоро подойду, – я оторвался от стола и схватил свой шлем с дивана. – Галенька, сделай ему кофе.

– Со сливками, пожалуйста, Галенька, – улыбнувшись, попросил я и зашел в кабинет будущего тестя.

Да уж, а эти чиновники жируют. Стол из резного красного дерева, ортопедический кожаный стул, MacBook, огромные часы, наверни-ка с позолотой и шкаф витрина с различными грамотами, медалями и кубками. Я подошел ближе к нему сложил руки за спиной и начал рассматривать так нескромно демонстрируемые награды. Нарцисс! Дверь распахнулась и Галенька принесла мой кофе.

– Ух ты, вот это сервис, – подошел я ближе к ней. – И даже сливки нашлись.

– Угашайтесь, Николай.

– Для тебя я Ники, дорогая. – Она фыркнула, и отвернулась. – У вас тут мило, но жарковато, – я стянул косуху, демонстрируя свой подкаченный торс, который за последнее время пробрел шикарный вид, по крайне мере в футболке я выгладил вполне себе ничего. Еще необходимо немного поработать над рельефом, но я уже доволен результатом. Она не сводила с меня глаз, пялилась в наглую и это ни могло не радовать. – Что надоели дряблые, старые упыри?

– Что? – отвлеклась она, наконец, от моего торса и перевела взгляд на лицо.

– Так во сколько ты говоришь, заканчиваешь? – подошел я к ней и в наглую положил руку на ее талию, она отскочила назад.

– Я сегодня занята.

– Уже лучше, а когда будешь свободна?

– Никогда, – вздернула она носик.

– Да брось, детка, поверь, когда ты станешь старая и не такая красивая, ты пожалеешь, что не прокатилась с ветерком со мной на байке. – Она сомневалась, и я не стал ее мучить. – Не отвечай сразу. Подумай. А когда я закончу беседу с твоим боссом мы вернемся к этому разговору.

Она кивнула и ушла. Красивая девица и с зубками, как мне нравится. Но больше всего мне нравилось, как мы с Катей вот так пререкаться. Почему-то я вспомнил о ней? Опять она заполнила все мои мысли. С ней то мне уже точно не быть. Она никогда не согласиться на роль любовницы. Она девушку-то пережить не смогла. А готов ли я ее потерять вот так? Определенно нет. Она очень много значит для меня, и рядом с ней я бы точно и не подумал заигрывать с какой-то блондинкой. Что я делаю? Зачем вообще пришел сюда? Я угроблю свою жизнь. Никогда себе этого не прошу. И только я поднялся из гостевого кресла, намереваясь уйти, вошел Геннадий Львович. Я уставился на него и в очередной раз осек себя. Если я этого не сделаю, мою семью уничтожат, а этого допустить я не мог.

– Садись, поговорим, – сказал Геннадий Львович.

Я послушно опустился в кресло и сделал глоток уже слегка остывшего кофе, заботливо приготовленный Галиной. Черт! Пересластила. Красивая, а кофе делает дрянь. Я отставил чашку. Геннадий Львович обошел стол и уселся в свой кожаный трон.

– Ну, я тебя слушаю, – я взглянул на него, и передо мной всплыла картина убитой горем матери и понурое лицо брата.

– Ну, что папа, когда свадьбу сыграем? – надменно улыбнувшись, спросил я.

– Значит, созрел-таки? – довольно потирая руки, сказал он.

– Удобрили хорошо. У меня есть несколько условий.

– Я слушаю тебя.


– Во-первых, вы снимите все обвинения с моего отца и оставите в покое бизнес моего брата.

– Резонно. Это само собой разумеющееся. Не пряди ты сегодня им пришлось бы туго.

– Как раз поэтому я и здесь.

– Есть еще что-то?

– Да, я хочу сделать тест на отцовство, – Геннадий Львович нахмурился, что означало он злиться. – Поймите меня правильно. У нас с вашей дочерью сложные отношения и я знаю, что она общалась и с другими мужчинами. Я не знаю, спала ли она с ними. И, чтобы отмести все сомнения, мне нужен тест.

– Но ребенок должен родиться в браке, – заявил он.

– Я понимаю. Есть методика, позволяющая провести это исследование во время беременности. Рекомендованный срок четырнадцать, шестнадцать недель. На этом сроке это безопасно, но…

– Но? – наклонился он в мою сторону и оперся локтями на стол.

– До того момента пока тест не будет сделан, я не женюсь на ней, – он вскочил на ноги и направился в мою сторону. Неужели снова будет бить? – Это время как раз займет подготовка, – поспешил я оправдаться.

– Еще условия? – встал он рядом со мной и сложил руки на груди.

– Нет.

– Что ж, а теперь послушай меня. В твоих словах есть смысл и я, возможно, соглашусь на твои условия. Но если ты за это время выкинешь хоть что-нибудь, я уничтожу твою семью. А я это могу, ты уже убедился. Свадьбу сыграем после теста.

– Спасибо за понимание.

– Со мной лучше дружить, сынок, и все у тебя будет отлично. – Я поднялся с кресла, намереваясь уйти. – Погоди. Завтра придешь к нам, и мы обсудим подробности за семейным ужином.

– Знаете, Геннадий Львович, я только донного не могу понять. Она же знает, как я отношусь к ней, зачем ей это?

– Ах да, насчет этого. Ты должен будешь убедить ее и мою жену в искренности своих чувств. Они должны думать, что ты все осознал и решился, на этот шаг.

– Убедить? Но как? Я уже озвучил свое мнение.

– Ну, из этой истории тебе придется выкручиваться самому. И да жена и дочь не знает о мелких неприятностях, постигших твою семью. И я, надеясь не узнают.

– Но вы-то знаете мое отношение к ней и неужели позволите ей выйти за человека, которому плевать на нее.

– Речь идет о чести семьи. Моя дочь не может родить без мужа.

– А я-то думал, вы ее любите.

– И я действительно люблю ее. И ты сделаешь все лишь, бы она была счастлива. Потому что, если хоть одна слезинка упадет из ее глаз, ты труп.

– Хочу расставить все точки над «и», между нами. Что бы вы ни говорили, я здесь только из-за своей семьи и поверьте, вы пожалеете о том, что настояли на этой свадьбе, – приблизился к нему.

– Поверь, если пожалею я, тебе тоже не сладко придется.

– Посмотрим.

Я развернулся и пошел к выходу, махнув ему рукой из-за спины. Закрыл за собой дверь и прислонился к ней, взглянув на Галину.

– И как ты с ним работаешь? – спросил я девушку.

– Он хорошо платит, – ответила она.

– Ага, и подарки щедрые дарит, – указал на бриллиантовый браслет, который на зарплату секретарши явно не купишь. Она смутилась. Я оторвался от двери. – Ну так, ты обдумала мое предложение?

– Да, – гордо заявила она.

– И? – наклонился к ней через стол.

– Пошел отсюда, – грубо ответила она.

– Ну и зря, – расплылся в улыбке.

– Ты еще здесь? – услышал за спиной голос Геннадия Львовича. Я стиснул зубы и закатил глаза.

– Уже ухожу.

– Не забудь завтра ужин в семь.

– Конечно.

И я ушел, но домой не поехал. Я бессмысленно колесил по городу, пока не стемнело. Нужно было выспаться. Завтра на работу, а потом еще и этот дурацкий ужин. Может правильно говорят: «стерпится с любиться»? Но я не желал терпеть! Но был вынужден, ради близких. И потом с Надей не все так плохо было. После ее возращения, нам вроде было хорошо. Она бомба в сексе, но скоро я и этого лишусь. И что останется? Мы даже музыку разную предпочитаем. Но я должен был пойти на их условия. И сделаю все, лишь бы мою семью оставили в покое. И поэтому на следующий день в семь вечера я сидел за их столом. Обстановка была напряженная. Все переглядывались и старались избегать прямого контакта со мной. А что касается меня. Я был разбит и подавлен. Сегодня решиться моя судьба, и я знал какие слова сказать, чтобы Надя сбежала, но я не мог. Я должен был убедить ее в искренности своих чувств, которых не было. И сейчас я четко осознал свое будущие. Во лжи и притворстве. В жизни с нелюбимой, и ненавидящим меня тестем. Я надеялся, что ребенок, мой ребенок, сможет заполнить все мои мысли, и я как-то научусь жить с этой женщиной.