– Ну, страшновато, да.
Монтальбано отлично его понимал.
– Хорошо, отправь Галло и Галлуццо. Кстати, в комиссариате где-то есть чемодан. Кажется, в гараже. Пусть захватят с собой.
Зря он велел положить ее на стол: писаниной заниматься стало негде, а чтобы отвечать на звонки по служебному телефону, приходилось прикасаться к кукле. Что было довольно противно. Все-таки ее из помойки достали. Лучше переложить на пол.
Он подхватил куклу под мышки, поднял – и в тот самый миг на пороге возник Мими Ауджелло.
– Пардон, вижу, вы заняты, зайду попозже. Кстати, когда в следующий раз надумаешь развлечься чем-то подобным, советую запираться на ключ.
– Мими, ладно тебе, не валяй дурака, заходи.
– Почему тебя интересует кукла Пальмизано?
– И ты туда же! Да это не кукла Пальмизано!
Рассказал, как было дело.
– Я отправил людей за второй куклой.
– Зачем?
– Хочу сравнить. Посмотреть, насколько они одинаковые.
– А тебе-то что с того?
– Мими, если до тебя не доходит, не знаю, чем помочь. Потом объясню.
Галло и Галлуццо принесли куклу Пальмизано; он положил ее на пол рядом с первой.
– Как две капли воды! Господи Иисусе! – восхищенно пробормотал Галло.
– Разве такое возможно?! – засомневался Галлуццо.
У Монтальбано было что сказать, но настал час обеда, и он не стал отвечать.
Хотел снова разложить бумаги на столе, но их было столько, что он сразу передумал и, выходя, велел Катарелле к его возвращению навести порядок в кабинете и раздобыть лупу.
Ел он совершенно без аппетита и заслужил попреки от Энцо.
– Сегодня вы меня совсем не порадовали, синьор комиссар.
В прогулке по молу не было нужды, так что он сразу вернулся в контору. Прошел к себе в кабинет – и едва не окочурился.
Катарелла рассадил кукол в кресла: чисто кумушки за неспешной беседой.
Чертыхаясь, он стащил их на пол, оставив проход в полметра. На столе, вновь заваленном бумагами, лежала лупа. Взял ее, встал на колени между куклами и стал разглядывать пустую глазницу куклы Грегорио. Потом глазницу второй, той, что из мусорного ящика. Потом оторвал круглую латку над пупком одной, повторил то же с другой.
Спустя некоторое время со стороны двери послышался голос Мими.
– Вы что-то поняли, Холмс?
– Да.
– И что же?
– Элементарно, Ватсон. Я понял, что вы скотина! – отозвался комиссар, садясь за стол.
– Серьезно, что ты там разглядывал в лупу? – спросил Мими.
– Проверял, могу ли получить ответ на заданный вопрос.
– А именно?
– Отвечу тебе вопросом. По-твоему, две вещи, изготовленные в одно время, но попавшие в разные места и разные условия – скажем, два велосипеда, – могут износиться, потерять детали, прохудиться одинаковым образом и в одних и тех же местах?
– Не понял.
– Еще один пример. Представь: две женщины пошли на рынок и купили две одинаковые кастрюли. Спустя тридцать лет мы находим одну. Побитая, без левой ручки, со сколами эмали, в донышке две дыры – одна три миллиметра, вторая – два с половиной, на расстоянии четырех сантиметров. Ясно?
– Ясно.
– А потом находим в мусорном баке вторую кастрюлю с теми же самыми приметами: нет левой ручки, скол, две дыры и так далее и тому подобное. По-твоему, возможно, чтобы две старые кастрюли, которыми пользовались две разные женщины, скорее всего с разной частотой, выглядели одинаково?
– Невозможно.
– А вот нашим куклам это, похоже, удалось. В том и загвоздка. Взгляни-ка сам.
– Уже. Все равно ничего не понимаю.
– Знаешь, какое тут единственно возможное объяснение?
– Сам скажи.
– У первой куклы, той, что нашли у Пальмизано, ветхость, потеря деталей, дыры – все это с ней случилось, скажем, по естественным причинам, в силу износа от частого использования. А у второй – той, что из ящика, – все дефекты созданы нарочно.
– Да ты шутишь!
– Ничуть. У кого-то была такая же кукла, как у Пальмизано, но в лучшем состоянии. Он увидел передачу «Телевигаты», записал и использовал как инструкцию, чтобы воссоздать те же дефекты на своей кукле.
– Почему ты так думаешь?
– Четко видно, что у куклы из мусорки глаз удален при помощи кругового надреза, выполненного лезвием, а у куклы Пальмизано резина глазницы истрепалась и обветшала сама собой, отчего глаз и выпал. И еще: на кукле из мусорки дырки проделаны шилом: если приглядеться через лупу, все они выглядят одинаково. А на первой кукле все дырки разные, одна побольше, другая поменьше…
– И зачем кому-то понадобилось тратить время на такое бессмысленное занятие?
– Может, какой-то смысл в этом есть, даже наверняка есть, просто мы его пока не отыскали.
4
Они снова уставились на кукол. Потом Монтальбано спросил:
– Ты что-нибудь знаешь про такие игрушки?
– Никогда в них не нуждался, – вскинулся Мими, задетый за живое.
– Даже не ставлю под сомнение. Твои таланты петуха в курятнике были и остаются бесспорными. Мне просто нужна общая информация.
Ауджелло призадумался.
– Один раз я видел документальный фильм по спутниковому ТВ. Эти две – устаревшие, примитивные образцы. Сейчас их делают из других материалов, типа пористой резины, они уже не надувные и выглядят как настоящие женщины. Очень впечатляюще.
– А эти две когда были сделаны?
– Ну, лет тридцать назад.
– Томмазео сегодня спрашивал, где их продают. Я вот не знаю, а ты?
– Ну, в интернете…
– Да при чем тут интернет! Я про эти спрашиваю. Про интернет ты скажи Томмазео, раз он загорелся завести себе такую. А тридцать лет назад где их можно было купить?
– Вряд ли их делали в Италии. В сдутом виде они ведь почти не занимают места. Так что наверняка их пересылали из-за границы бандеролью, так, чтобы никто не понял, что внутри, может, с надписью «одежда» или вроде того. Главное было сообщить адрес, куда отправлять заказ.
– Подытожим. Двое из Вигаты, Грегорио Пальмизано и некий другой тип, заказали с доставкой, почти одновременно, лет тридцать назад, две одинаковые куклы.
– Вроде так, да.
– Потом, спустя тридцать лет, тот, другой, увидел по телевизору куклу Пальмизано и подрихтовал свою, чтобы она стала точь-в-точь как та.
– Допустим, так, Сальво, но мы по-прежнему не можем ответить на вопрос, зачем он это сделал.
– И зачем избавился, выкинув в мусорный бак, – добавил комиссар.
Помолчали.
– Слушай, – вдруг произнес Мими, заглядывая в глаза Монтальбано. – А может, тебя опять заклинило?
Монтальбано отлично его понимал.
– Хорошо, отправь Галло и Галлуццо. Кстати, в комиссариате где-то есть чемодан. Кажется, в гараже. Пусть захватят с собой.
Зря он велел положить ее на стол: писаниной заниматься стало негде, а чтобы отвечать на звонки по служебному телефону, приходилось прикасаться к кукле. Что было довольно противно. Все-таки ее из помойки достали. Лучше переложить на пол.
Он подхватил куклу под мышки, поднял – и в тот самый миг на пороге возник Мими Ауджелло.
– Пардон, вижу, вы заняты, зайду попозже. Кстати, когда в следующий раз надумаешь развлечься чем-то подобным, советую запираться на ключ.
– Мими, ладно тебе, не валяй дурака, заходи.
– Почему тебя интересует кукла Пальмизано?
– И ты туда же! Да это не кукла Пальмизано!
Рассказал, как было дело.
– Я отправил людей за второй куклой.
– Зачем?
– Хочу сравнить. Посмотреть, насколько они одинаковые.
– А тебе-то что с того?
– Мими, если до тебя не доходит, не знаю, чем помочь. Потом объясню.
Галло и Галлуццо принесли куклу Пальмизано; он положил ее на пол рядом с первой.
– Как две капли воды! Господи Иисусе! – восхищенно пробормотал Галло.
– Разве такое возможно?! – засомневался Галлуццо.
У Монтальбано было что сказать, но настал час обеда, и он не стал отвечать.
Хотел снова разложить бумаги на столе, но их было столько, что он сразу передумал и, выходя, велел Катарелле к его возвращению навести порядок в кабинете и раздобыть лупу.
Ел он совершенно без аппетита и заслужил попреки от Энцо.
– Сегодня вы меня совсем не порадовали, синьор комиссар.
В прогулке по молу не было нужды, так что он сразу вернулся в контору. Прошел к себе в кабинет – и едва не окочурился.
Катарелла рассадил кукол в кресла: чисто кумушки за неспешной беседой.
Чертыхаясь, он стащил их на пол, оставив проход в полметра. На столе, вновь заваленном бумагами, лежала лупа. Взял ее, встал на колени между куклами и стал разглядывать пустую глазницу куклы Грегорио. Потом глазницу второй, той, что из мусорного ящика. Потом оторвал круглую латку над пупком одной, повторил то же с другой.
Спустя некоторое время со стороны двери послышался голос Мими.
– Вы что-то поняли, Холмс?
– Да.
– И что же?
– Элементарно, Ватсон. Я понял, что вы скотина! – отозвался комиссар, садясь за стол.
– Серьезно, что ты там разглядывал в лупу? – спросил Мими.
– Проверял, могу ли получить ответ на заданный вопрос.
– А именно?
– Отвечу тебе вопросом. По-твоему, две вещи, изготовленные в одно время, но попавшие в разные места и разные условия – скажем, два велосипеда, – могут износиться, потерять детали, прохудиться одинаковым образом и в одних и тех же местах?
– Не понял.
– Еще один пример. Представь: две женщины пошли на рынок и купили две одинаковые кастрюли. Спустя тридцать лет мы находим одну. Побитая, без левой ручки, со сколами эмали, в донышке две дыры – одна три миллиметра, вторая – два с половиной, на расстоянии четырех сантиметров. Ясно?
– Ясно.
– А потом находим в мусорном баке вторую кастрюлю с теми же самыми приметами: нет левой ручки, скол, две дыры и так далее и тому подобное. По-твоему, возможно, чтобы две старые кастрюли, которыми пользовались две разные женщины, скорее всего с разной частотой, выглядели одинаково?
– Невозможно.
– А вот нашим куклам это, похоже, удалось. В том и загвоздка. Взгляни-ка сам.
– Уже. Все равно ничего не понимаю.
– Знаешь, какое тут единственно возможное объяснение?
– Сам скажи.
– У первой куклы, той, что нашли у Пальмизано, ветхость, потеря деталей, дыры – все это с ней случилось, скажем, по естественным причинам, в силу износа от частого использования. А у второй – той, что из ящика, – все дефекты созданы нарочно.
– Да ты шутишь!
– Ничуть. У кого-то была такая же кукла, как у Пальмизано, но в лучшем состоянии. Он увидел передачу «Телевигаты», записал и использовал как инструкцию, чтобы воссоздать те же дефекты на своей кукле.
– Почему ты так думаешь?
– Четко видно, что у куклы из мусорки глаз удален при помощи кругового надреза, выполненного лезвием, а у куклы Пальмизано резина глазницы истрепалась и обветшала сама собой, отчего глаз и выпал. И еще: на кукле из мусорки дырки проделаны шилом: если приглядеться через лупу, все они выглядят одинаково. А на первой кукле все дырки разные, одна побольше, другая поменьше…
– И зачем кому-то понадобилось тратить время на такое бессмысленное занятие?
– Может, какой-то смысл в этом есть, даже наверняка есть, просто мы его пока не отыскали.
4
Они снова уставились на кукол. Потом Монтальбано спросил:
– Ты что-нибудь знаешь про такие игрушки?
– Никогда в них не нуждался, – вскинулся Мими, задетый за живое.
– Даже не ставлю под сомнение. Твои таланты петуха в курятнике были и остаются бесспорными. Мне просто нужна общая информация.
Ауджелло призадумался.
– Один раз я видел документальный фильм по спутниковому ТВ. Эти две – устаревшие, примитивные образцы. Сейчас их делают из других материалов, типа пористой резины, они уже не надувные и выглядят как настоящие женщины. Очень впечатляюще.
– А эти две когда были сделаны?
– Ну, лет тридцать назад.
– Томмазео сегодня спрашивал, где их продают. Я вот не знаю, а ты?
– Ну, в интернете…
– Да при чем тут интернет! Я про эти спрашиваю. Про интернет ты скажи Томмазео, раз он загорелся завести себе такую. А тридцать лет назад где их можно было купить?
– Вряд ли их делали в Италии. В сдутом виде они ведь почти не занимают места. Так что наверняка их пересылали из-за границы бандеролью, так, чтобы никто не понял, что внутри, может, с надписью «одежда» или вроде того. Главное было сообщить адрес, куда отправлять заказ.
– Подытожим. Двое из Вигаты, Грегорио Пальмизано и некий другой тип, заказали с доставкой, почти одновременно, лет тридцать назад, две одинаковые куклы.
– Вроде так, да.
– Потом, спустя тридцать лет, тот, другой, увидел по телевизору куклу Пальмизано и подрихтовал свою, чтобы она стала точь-в-точь как та.
– Допустим, так, Сальво, но мы по-прежнему не можем ответить на вопрос, зачем он это сделал.
– И зачем избавился, выкинув в мусорный бак, – добавил комиссар.
Помолчали.
– Слушай, – вдруг произнес Мими, заглядывая в глаза Монтальбано. – А может, тебя опять заклинило?