Жар ударил в голову. Вот это зашли!
– Товарищ лейтенант, это же деревенский староста… – взволнованно забубнил Дубровский, – к нему постоянно немцы приезжают… Помните, он открыл не сразу? Видать, ховал чего-то, чтобы мы не догадались. Вот сука, пришить бы всю семейку… Это Чусовой во всем виноват – зайдем, мол, в упитанную избушку…
– А че я-то? Я-то че? – возмущался Чусовой. – Я тут командую, что ли?
Шубин первым выбрался наружу. Сдавленно мяукнула кошка, промчалась чуть не по головам. Сколько их тут?
Лейтенант распластался в траве у дороги, подтянул к себе «ППШ». Перелезли остальные, пристроились рядом.
Водитель погасил фары, скрипнула дверца – человек спрыгнул с подножки. Из машины выгрузилось не меньше дюжины мужиков. Половина в немецкой форме, остальные в штатском – в кепках, пиджаках, с карабинами. Видно, форму для «господ полицейских» еще не подвезли. В отблесках лунного света белели повязки на рукавах. Группа протопала к калитке, по сторонам никто не смотрел.
– Пошли… – выдохнул Глеб.
Разведчики перекатились через дорогу, поползли по траве. От леса, что чернел за дорогой, их отделяли лишь развесистое дерево, напомнившее почему-то баобаб с детской картинки, и небольшой стог сена на открытом участке.
– Василий, здесь большевики! – надрывно закричал Силантий, вываливаясь на крыльцо. – Их трое, Красная Армия! Они где-то здесь, сбежали, когда вы подъехали! Осторожно, они вооружены! Спрашивали дорогу на Ратниково!
От крапивы и злости загорелись щеки. Глеб по-пластунски пополз к развесистому дереву. Долго же еще ползти. На открытой местности их перебьют как куропаток. А где блуждают люди Климова – черт знает! Вот так и теряет разведка лучших бойцов – потому что башка не думает и все настроено на русский авось!
Забегал народ на другой стороне дороги. Загорланил офицер в приказном тоне. Заматерелость полицаи, не зная, как себя вести в этой ситуации. Несколько человек побежали во двор, рассыпались на открытом пространстве. Другие кинулись обратно на дорогу.
– Я вижу их! – истошно заголосил полицай, судя по голосу, – Еще мальчишка, но наблюдательный. – Вон они, за дорогой ползут!
Остальные их еще не засекли, но уже открыли огонь. Пули свистели над головами, стрясали листву с дерева, до которого оставались считаные метры. Вспышки разражались в темноте.
Противник укрылся за грузовиком, оттуда изводил боезапас, те, что убежали во двор раньше, теперь спешили обратно, просачиваясь через калитку. Поблёскивали в лунном свете стальные каски, закружил водоворот, кувыркнулось земля. Глеб скатился к дереву, искромётно выразился Чусовой передёргивая затвор.
- Мужики, огонь!.. Не подниматься, отползаем к лесу.. Прикрывайте друг друга.
Глеб дополз до дерева, раскинул ноги. Пули тесали кору с разросшейся осины, выбивали брызги дёрна. Дубровский и Чусовой успели отползти - они находились на открытом пространстве, огрызались короткими очередями. Отросток корневой системы возвышался над землёй бугристой змейкой, Глеб упёр в него дисковый магазин для устойчивости, от пота взмокла пилотка, надвинутая на лоб. Шубин берёг патроны, выстреливал по два-три, огрызались товарищи - все живы, плевался руганью офицер.
Русская матерщина висела в воздухе - какая трогательная дружба народов. Огонь ППШ загнал противника за грузовик, автоматического оружия у них, похоже, не было - только карабины «маузер». Пули крошили деревянный борт грузовика, рвали металл, разлетелось стекло в кабине, машина просела - колесо порвалось в лохмотья. Выскочил из-за капота какой-то храбрец, вскинул карабин - как же не выслужиться перед господами немцами и опрокинулся, выронив маузер. Ещё один с белой повязкой на рукаве выбрался из-за машины, двинулся прижимаясь к забору, разворошил бурьян, тот заметался как степной ковыль во время сильного ветра, прополз немного, подскочил, сделав рывок, и рухнул всей нешуточной массой в груду чурок у ограды. Заготовленные дрова разметало, будто взрывом - чурки выкатились на дорогу, запрыгали как живые. По команде солдаты выбежали из-за машины, но встретили плотный огонь, охнул раненый, остальные побежали обратно, оторвалась искорёженная пулями крышка капота, забилась в воздухе.
- Резьба по металлу, товарищ лейтенант! - засмеялся Дубровский - нашёл время для шуток.
Выдалась минутка, Глеб обернулся: часовой отползал, таяло в дымке серое пятно, забились язычки пламени из ствола, не стал дожидаться ответа – перекатился. Что-то выросло в стороне, пронеслось как ракета, упало - Дубровский, закатился за стог сена – укрытие, конечно, знатное. Шубин подавил нервный смешок, автомат подрагивал в руках, распахнулась калитка от удара ногой, двое или трое ввалились на участок.
Какие планы, ребята? Обогнуть сарай, полюбоваться на разведчиков с другого фланга?
Дурной пример, был видно заразительным - упругое туловище уже карабкалось по приставной лестнице. С физической подготовкой у полицая было всё нормально, а вот с мозгами… Скрюченная фигура отчётливо выделялась на фоне фиолетового неба, пуля нашла предателя, когда он уже готовился прыгнуть на конёк - нога сорвалась с последней перекладины, он закричал благим матом, загремел вниз, сбил своего товарища, лезущего следом. Других желающих повторить подвиг пока не наблюдалось. Продолжалась беспорядочная перестрелка: разбило стекло в избе Силантия, из дома прозвучал душераздирающий женский вопль, распахнулась дверь на крыльцо, с залихватским хрипом вывалился хромоногий хозяин, у него был припрятан MP 40.
Вот шельма!
Автомат дёргался в мозолистых руках, при этом Силантий визжал как лесопилка, пользы от него не было совершенно. Он спрыгнул с крыльца, грузно устремился к тому месту, где сарай соседствовал с оградой, зарылся в заросли жимолости, снова открыл огонь. Внёс свою лепту, поганец! Шубин вставил новый магазин и перенёс огонь - пули теребили жимолость, кучно ложились в тёмное пятно кустарника, результат особо не волновал, но он не мог не попасть. Замолк автомат, - приятных снов, гражданин Парамонов. Лейтенант подскочил как на пружине, пробежал несколько метров, покатился в траву - пуля ушла другой дорогой. Чусовой продолжал отползать и отстреливаться, Дубровский хлестал из под стога, не замечая, что над головой занимается пламя, потрескивает сухая трава.
Противник всё же решился: Все выжившие - человек восемь или десять выбежали из-за машины и бросились в атаку, паля на бегу. Они кричали с истеричным надрывом даже немцы. Толпа в считанные секунды миновала дорогу, стала рассыпаться, а тут ещё и патроны в магазине кончились, как на зло. Предостерегающее закричали товарищи - хоть зубами рви эту ненавистную мразь. Очевидно, этого момента и ждали разведчики в лесу. Огонь из шести стволов смел толпу - большинство не добежало даже до дерева, уцелевшие в панике заметались сломался пополам, солдат вермахта, засучил ногами, держась за простреленный живот. Трое бросились обратно, но попадали, нашпигованные свинцом, последний зачем-то кинулся к кабине грузовика, у которой была открыта дверца, взлетел на подножку - очередь пропорола спину и он уткнулся носом, в продавленное водительским задом, сиденье
- Это наши… К лесу!.. - закричал Шубин.
Разведчики понеслись, не сдерживая радости. На встречу выбежали люди Климова, наперебой закричали.
- Товарищ лейтенант, леший попутал, - оправдывался сержант. - Решили дорогу найти на Ратниково, пока вы там с местными чирикали - зачем время терять? Пошли на север, вдоль опушки, потом машина проехала, потом такое началось… Мы назад ломанулись… Вы все целы?
- А ты ослеп с перепуга, сержант? - хохотал Чусовой.
Но беда не ходит одна – с севера приближалась еще одна машина. Свет фар плясал по дороге, немецкая брань разносилась на всю округу.
Быстро же они среагировали, примчались на шум из соседней деревни.
- Уходим на Юг! - скомандовал Шубин. - Сто метров вдоль опушки и в лес!
Увы, прямая дорога до Ратниково теперь им была заказана - столько времени и нервов потратили впустую, ладно, хоть живы. Приближавшиеся немцы стреляли в воздух, поддерживая свой моральный дух, конкретных мишеней они пока не видели. Разведка улепётывала со всех ног, увязавшая в податливом глинозёме отстали Смертин с Баттаховым, открыли беглый огонь по разогнавшемуся грузовику - он перевозил как минимум отделение солдат. Водитель лихо выкрутил баранку, машину вынесло за пределы дороги, затрещал забор. Когда Глеб обернулся, она стояла в пятидесяти метрах от первого грузовика, смяв капотом ограду, трещали борта, разбиваемые сапогами пассажиров.
- Товарищ лейтенант, мы закончили… Провели, так сказать, регламентные работы, - сообщил, догнав группу Смертин. - Колесо прострелили, теперь они беспомощны.
Солдаты спешились, открыли хаотичный огонь, не стоило доводить до греха, в лесу преследовать не будут - кишка тонка. Разведчики всем скопом свернули в чащу, смяли подлесок.
- Направление – юго-запад! - скомандовал Шубин. - Выйдем по гипотенузой к шоссе.
Этот лес оказался далеко не подарком - плотность растительности - как в Сибирской Тайге, вязли ноги, корявые сучья вцеплялись в комбинезоны. Чаща вывела в разреженный сосняк, сделали передышку, тронулись дальше.
- Поспать бы сейчас, со свежими силами, - пошутил Конторович.
- Товарищ лейтенант, вы же грамотный человек, - Паша Карякин догнал Шубина: - Вот скажите блуд и заблудиться - однокоренные слова?
- Ты заблудился? - под дружный гогот спросил Дубровский.
- Почему только я? - смутился Паша. - Мы все, похоже заблудились.
Несколько минут оживленно обсуждали любовные похождения Карякина, кто-то видел его в компании некой кудрявой зенитчицы, другие засекли, как увлеченно он болтал с медсестрой из лазарета – маленькой, худенькой, с большими веснушками и вообще, довольно странно поглядывал на майора медицинской службы Симонян Маргариту Ашотовну - женщину безусловно достойную, но вдвое старше Карякина и недосягаемую, как любая из планет Солнечной системы.
- Дубины вы, стоеросовые!.. - отбивался Пашка. – Всё, что было - никакие не амурные похождения. Война кругом - некогда блудить. И вообще, пошли вы все.
- А чего сам-то пошёл? - ржал Баттахов.
За приятной беседой дорога укоротилась. В чаще включили фонари, стало легче, мешала только рация, которую волокли по очереди.
- Влад, Витя, вы такие красные, будто крапивой парились! - усмехнулся Ершов. Товарищ лейтенант, да и вы не лучше… Эка вас угораздило.
Лицо действительно пылало чесалось, страшно хотелось сменить его на другое. Через сорок минут ходьбы к звукам леса стали добавляться посторонние шумы: потрескивали мотоциклетные моторы, пару раз пронеслись автомобили. Приближалось шоссе, примыкающее с востока к Соловьевской переправе. Бронетанковая техника через Днепр не ходила, очевидно, переправа работала не в полную силу вследствие повреждений мостовых конструкций и усилий группы полковника Лизюкова, наносящей безболезненные, но ощутимые удары.
Группа Шубина вышла к шоссе в километре от Днепра - основы тригонометрии из головы пока не выветрились. Рослые сосняки опоясывали дорогу, подступали к обочинам, асфальт был неважного качества, но пока держался, в дорожном покрытии отсутствовали выбоины и воронки - немцы берегли дорогу для наступления на Москву. В текущий отрезок времени трасса была пуста, красноармейцы побежали по обочине - топот сапог отдавался в кронах сосен, на часах начало первого - от графика отстали, но не критично. Патрульный мотоцикл выехал с просёлочной дороге, густая растительность заглушила шум двигателя. Убрались в последний момент - кусты за ними ещё тряслись, когда переднее колесо мотоцикла выехало на трассу.
- Эй, кто там?.. Стоять!.. Стрелять будем! - грозно прокричал пулемётчик в люльке.
Куриной слепотой в тёмное время суток эти люди не страдали.
- Не стреляйте! - крикнул по-немецки Шубин. - Разведка 185-го пехотного батальона. Ищем русских диверсантов. Поступило сообщение, что они находятся в этом квадрате.
- Вы уверены? - насторожился немец.
- Да, нам так сообщили. Будьте осторожны.
- Хорошо, удачи!.. Эй, постойте… - в голосе немца ощущалось беспокойство. - Что за акцент у вас?
- Я из Праги.
- Хорошо. Спасибо за предупреждение.
- Уму непостижимо - полюбовно договорились с немцами, - проворчал поднос сержант Климов, когда красноармейцы, истекая потом откатились в лес. - Умеем же, когда захотим. И овцы целы, и волки сыты-пьяны. Вы правильно сделали, товарищ лейтенант, мы их плохо видели, а они бы жахнули из пулемета по кустам и собирай наши косточки. Кстати, произношение вам бы надо подтянуть, в нём явно слышится тамбовский акцент. Надо чаще общаться с носителями языка.
- Товарищ лейтенант, просвет впереди голубеет, - заволновался Баттахов обладавший самым острым зрением в группе. - Если это не Днепр, тогда что?
Глава четвертая
Это был Днепр. Не столь могущий, как на Украине, но уже не переплюйка, как под болото мшара Валдайской возвышенности, где великая река берёт начало. На подходе к Смоленску ширина Днепра составляла примерно сто метров, река была равнинная, течение медленное и спокойное. Днепр имел извилистое русло, образуя рукава, перекаты, небольшие островки и мели. Излучены соединялись узкими протоками, заросшими камышами.
Ночь была безлунная и спокойная, если не замечать отдалённую канонаду, в заводях плескались пескари и пели пелядь, размеренно текла вода, берега обильно заросли тальником в прибрежной растительности, имелись разрывы, кое-где белели узкие пляжи, возвышались обрывы. Шубин, Климов и Конторович залегли на краю косогора, зарывшись в прелый перегной, остальные остались в кустах за дорогой. Последняя пролегала за спиной, на небольшом возвышении тянулась вдоль берега, повторяя его изгибы и, в принципе, была пригодна для проезда легкового автотранспорта, глухой кустарник с балкой начинался сразу за дорогой, в нём и дожидалась основная часть команды. Шубин припал к биноклю - обстановка изменилась разительно, от воды исходила свежесть, которой так не хватало уже много дней, дышали полной грудью, упивались кислородом, разве, что не стонали от блаженства. Вдоль реки дул бодрящий ветерок.
- Хорошо-то как, товарищ лейтенант, - прошептал сержант. - Вот теперь и помереть не жалко.
- А воевать дядя Вася будет? - неодобрительно покосился Шубин.
- Так я же образно.
- Ты лучше помолчи… образно.
Левый берег, на котором они находились, также занимали немцы, но крупной техники тут не было - на узкой прибрежной полосе не разгуляешься, а возможность расширить плацдарм у немцев пока отсутствовала. Слева, метрах в семистах, за изгибом излучены, виднелась Соловьёвская переправа, вернее, что-то невнятное, громоздкое, перегородившее русло, это был каменный мост - немцы перед взятием объекта воздержались от его бомбёжки. Переправа им требовалась в целом виде, утюжили лишь подступы к мосту, где были постоянные заторы военных и гражданских, трупы вряд ли кто-то убирал, и что там сейчас, оставалось лишь догадываться. Возможно их сбрасывали в реку и они уплывали вниз по течению. Советские войска тоже не должны были подвергать переправу обстрелу - это напомнило бы рубку сука, на котором сидишь, однако повреждения конструкция получила. В окрестностях моста горели фонари, небольшие прожекторы, сновали тени, иногда даже доносились крики. Подступы к переправе на обоих берегах отсюда не просматривались - тонули в море безбрежной растительности. На западе озарялось небо, монотонно гудела канонада, немецкая артиллерия утюжила позиции окружённых армий. На юге за мостом тоже что-то поблёскивало, озарялись густые леса на правом берегу, можно было различить взрывы гранат, огонь из стрелкового оружия - о происходящем оставалось только догадываться: то ли обескровленный отряд полковника Лизюкова пытался пробиться к переправе, то ли немцы отгоняли его ещё дальше. Иногда казалось, что Лизюков действует не только на правом берегу, и и левом - возможно так и было - часть его формирования переправилась через Днепр на подручных плавсредствах и продолжала нервировать захватчиков. В остальном пространстве было тихо, присутствие войны не ощущалось, на дальнем берегу громоздились чёрные заросли тальника.
- Всё понятно, - пробормотал Глеб, отрывая от глаз бинокль. - Вернее ничего не понятно, но всё не так плохо, как могло быть.
- То есть имеются слабые основания к сдержанному оптимизму, - сумничал Конторович.
- Точно!.. - кивнул Глеб. - А самые умные и начитанные сейчас потащат рацию.
- Тихо!.. - вдруг выдохнул Климов.
Разведчики застыли, уткнулись носами в землю, послышалась гортанная немецкая речь, по дороге в южном направлении шёл патруль: позвякивали котелки и фляжки. Разведчики затаили дыхание, особой паники Глеб не чувствовал, если немцы заметят под ногами что-то нехарактерное для данной местности - для чего тогда люди в кустах, успеют выстрелить - тогда другое дело. Патруль никуда не спешил: солдаты шли прогулочным шагом, взвалив на плечи карабины, болтали о пустяках: кто-то сетовал, что царапина нарывает в этом жутком азиатском климате, другой посмеивался, что это начальная стадия сифилиса, после чего неизменно отвалится нос. Лежащих под ногами разведчиков они не заметили - патруль исчез за поворотом, затихли шаги и голоса.
– Товарищ лейтенант, это же деревенский староста… – взволнованно забубнил Дубровский, – к нему постоянно немцы приезжают… Помните, он открыл не сразу? Видать, ховал чего-то, чтобы мы не догадались. Вот сука, пришить бы всю семейку… Это Чусовой во всем виноват – зайдем, мол, в упитанную избушку…
– А че я-то? Я-то че? – возмущался Чусовой. – Я тут командую, что ли?
Шубин первым выбрался наружу. Сдавленно мяукнула кошка, промчалась чуть не по головам. Сколько их тут?
Лейтенант распластался в траве у дороги, подтянул к себе «ППШ». Перелезли остальные, пристроились рядом.
Водитель погасил фары, скрипнула дверца – человек спрыгнул с подножки. Из машины выгрузилось не меньше дюжины мужиков. Половина в немецкой форме, остальные в штатском – в кепках, пиджаках, с карабинами. Видно, форму для «господ полицейских» еще не подвезли. В отблесках лунного света белели повязки на рукавах. Группа протопала к калитке, по сторонам никто не смотрел.
– Пошли… – выдохнул Глеб.
Разведчики перекатились через дорогу, поползли по траве. От леса, что чернел за дорогой, их отделяли лишь развесистое дерево, напомнившее почему-то баобаб с детской картинки, и небольшой стог сена на открытом участке.
– Василий, здесь большевики! – надрывно закричал Силантий, вываливаясь на крыльцо. – Их трое, Красная Армия! Они где-то здесь, сбежали, когда вы подъехали! Осторожно, они вооружены! Спрашивали дорогу на Ратниково!
От крапивы и злости загорелись щеки. Глеб по-пластунски пополз к развесистому дереву. Долго же еще ползти. На открытой местности их перебьют как куропаток. А где блуждают люди Климова – черт знает! Вот так и теряет разведка лучших бойцов – потому что башка не думает и все настроено на русский авось!
Забегал народ на другой стороне дороги. Загорланил офицер в приказном тоне. Заматерелость полицаи, не зная, как себя вести в этой ситуации. Несколько человек побежали во двор, рассыпались на открытом пространстве. Другие кинулись обратно на дорогу.
– Я вижу их! – истошно заголосил полицай, судя по голосу, – Еще мальчишка, но наблюдательный. – Вон они, за дорогой ползут!
Остальные их еще не засекли, но уже открыли огонь. Пули свистели над головами, стрясали листву с дерева, до которого оставались считаные метры. Вспышки разражались в темноте.
Противник укрылся за грузовиком, оттуда изводил боезапас, те, что убежали во двор раньше, теперь спешили обратно, просачиваясь через калитку. Поблёскивали в лунном свете стальные каски, закружил водоворот, кувыркнулось земля. Глеб скатился к дереву, искромётно выразился Чусовой передёргивая затвор.
- Мужики, огонь!.. Не подниматься, отползаем к лесу.. Прикрывайте друг друга.
Глеб дополз до дерева, раскинул ноги. Пули тесали кору с разросшейся осины, выбивали брызги дёрна. Дубровский и Чусовой успели отползти - они находились на открытом пространстве, огрызались короткими очередями. Отросток корневой системы возвышался над землёй бугристой змейкой, Глеб упёр в него дисковый магазин для устойчивости, от пота взмокла пилотка, надвинутая на лоб. Шубин берёг патроны, выстреливал по два-три, огрызались товарищи - все живы, плевался руганью офицер.
Русская матерщина висела в воздухе - какая трогательная дружба народов. Огонь ППШ загнал противника за грузовик, автоматического оружия у них, похоже, не было - только карабины «маузер». Пули крошили деревянный борт грузовика, рвали металл, разлетелось стекло в кабине, машина просела - колесо порвалось в лохмотья. Выскочил из-за капота какой-то храбрец, вскинул карабин - как же не выслужиться перед господами немцами и опрокинулся, выронив маузер. Ещё один с белой повязкой на рукаве выбрался из-за машины, двинулся прижимаясь к забору, разворошил бурьян, тот заметался как степной ковыль во время сильного ветра, прополз немного, подскочил, сделав рывок, и рухнул всей нешуточной массой в груду чурок у ограды. Заготовленные дрова разметало, будто взрывом - чурки выкатились на дорогу, запрыгали как живые. По команде солдаты выбежали из-за машины, но встретили плотный огонь, охнул раненый, остальные побежали обратно, оторвалась искорёженная пулями крышка капота, забилась в воздухе.
- Резьба по металлу, товарищ лейтенант! - засмеялся Дубровский - нашёл время для шуток.
Выдалась минутка, Глеб обернулся: часовой отползал, таяло в дымке серое пятно, забились язычки пламени из ствола, не стал дожидаться ответа – перекатился. Что-то выросло в стороне, пронеслось как ракета, упало - Дубровский, закатился за стог сена – укрытие, конечно, знатное. Шубин подавил нервный смешок, автомат подрагивал в руках, распахнулась калитка от удара ногой, двое или трое ввалились на участок.
Какие планы, ребята? Обогнуть сарай, полюбоваться на разведчиков с другого фланга?
Дурной пример, был видно заразительным - упругое туловище уже карабкалось по приставной лестнице. С физической подготовкой у полицая было всё нормально, а вот с мозгами… Скрюченная фигура отчётливо выделялась на фоне фиолетового неба, пуля нашла предателя, когда он уже готовился прыгнуть на конёк - нога сорвалась с последней перекладины, он закричал благим матом, загремел вниз, сбил своего товарища, лезущего следом. Других желающих повторить подвиг пока не наблюдалось. Продолжалась беспорядочная перестрелка: разбило стекло в избе Силантия, из дома прозвучал душераздирающий женский вопль, распахнулась дверь на крыльцо, с залихватским хрипом вывалился хромоногий хозяин, у него был припрятан MP 40.
Вот шельма!
Автомат дёргался в мозолистых руках, при этом Силантий визжал как лесопилка, пользы от него не было совершенно. Он спрыгнул с крыльца, грузно устремился к тому месту, где сарай соседствовал с оградой, зарылся в заросли жимолости, снова открыл огонь. Внёс свою лепту, поганец! Шубин вставил новый магазин и перенёс огонь - пули теребили жимолость, кучно ложились в тёмное пятно кустарника, результат особо не волновал, но он не мог не попасть. Замолк автомат, - приятных снов, гражданин Парамонов. Лейтенант подскочил как на пружине, пробежал несколько метров, покатился в траву - пуля ушла другой дорогой. Чусовой продолжал отползать и отстреливаться, Дубровский хлестал из под стога, не замечая, что над головой занимается пламя, потрескивает сухая трава.
Противник всё же решился: Все выжившие - человек восемь или десять выбежали из-за машины и бросились в атаку, паля на бегу. Они кричали с истеричным надрывом даже немцы. Толпа в считанные секунды миновала дорогу, стала рассыпаться, а тут ещё и патроны в магазине кончились, как на зло. Предостерегающее закричали товарищи - хоть зубами рви эту ненавистную мразь. Очевидно, этого момента и ждали разведчики в лесу. Огонь из шести стволов смел толпу - большинство не добежало даже до дерева, уцелевшие в панике заметались сломался пополам, солдат вермахта, засучил ногами, держась за простреленный живот. Трое бросились обратно, но попадали, нашпигованные свинцом, последний зачем-то кинулся к кабине грузовика, у которой была открыта дверца, взлетел на подножку - очередь пропорола спину и он уткнулся носом, в продавленное водительским задом, сиденье
- Это наши… К лесу!.. - закричал Шубин.
Разведчики понеслись, не сдерживая радости. На встречу выбежали люди Климова, наперебой закричали.
- Товарищ лейтенант, леший попутал, - оправдывался сержант. - Решили дорогу найти на Ратниково, пока вы там с местными чирикали - зачем время терять? Пошли на север, вдоль опушки, потом машина проехала, потом такое началось… Мы назад ломанулись… Вы все целы?
- А ты ослеп с перепуга, сержант? - хохотал Чусовой.
Но беда не ходит одна – с севера приближалась еще одна машина. Свет фар плясал по дороге, немецкая брань разносилась на всю округу.
Быстро же они среагировали, примчались на шум из соседней деревни.
- Уходим на Юг! - скомандовал Шубин. - Сто метров вдоль опушки и в лес!
Увы, прямая дорога до Ратниково теперь им была заказана - столько времени и нервов потратили впустую, ладно, хоть живы. Приближавшиеся немцы стреляли в воздух, поддерживая свой моральный дух, конкретных мишеней они пока не видели. Разведка улепётывала со всех ног, увязавшая в податливом глинозёме отстали Смертин с Баттаховым, открыли беглый огонь по разогнавшемуся грузовику - он перевозил как минимум отделение солдат. Водитель лихо выкрутил баранку, машину вынесло за пределы дороги, затрещал забор. Когда Глеб обернулся, она стояла в пятидесяти метрах от первого грузовика, смяв капотом ограду, трещали борта, разбиваемые сапогами пассажиров.
- Товарищ лейтенант, мы закончили… Провели, так сказать, регламентные работы, - сообщил, догнав группу Смертин. - Колесо прострелили, теперь они беспомощны.
Солдаты спешились, открыли хаотичный огонь, не стоило доводить до греха, в лесу преследовать не будут - кишка тонка. Разведчики всем скопом свернули в чащу, смяли подлесок.
- Направление – юго-запад! - скомандовал Шубин. - Выйдем по гипотенузой к шоссе.
Этот лес оказался далеко не подарком - плотность растительности - как в Сибирской Тайге, вязли ноги, корявые сучья вцеплялись в комбинезоны. Чаща вывела в разреженный сосняк, сделали передышку, тронулись дальше.
- Поспать бы сейчас, со свежими силами, - пошутил Конторович.
- Товарищ лейтенант, вы же грамотный человек, - Паша Карякин догнал Шубина: - Вот скажите блуд и заблудиться - однокоренные слова?
- Ты заблудился? - под дружный гогот спросил Дубровский.
- Почему только я? - смутился Паша. - Мы все, похоже заблудились.
Несколько минут оживленно обсуждали любовные похождения Карякина, кто-то видел его в компании некой кудрявой зенитчицы, другие засекли, как увлеченно он болтал с медсестрой из лазарета – маленькой, худенькой, с большими веснушками и вообще, довольно странно поглядывал на майора медицинской службы Симонян Маргариту Ашотовну - женщину безусловно достойную, но вдвое старше Карякина и недосягаемую, как любая из планет Солнечной системы.
- Дубины вы, стоеросовые!.. - отбивался Пашка. – Всё, что было - никакие не амурные похождения. Война кругом - некогда блудить. И вообще, пошли вы все.
- А чего сам-то пошёл? - ржал Баттахов.
За приятной беседой дорога укоротилась. В чаще включили фонари, стало легче, мешала только рация, которую волокли по очереди.
- Влад, Витя, вы такие красные, будто крапивой парились! - усмехнулся Ершов. Товарищ лейтенант, да и вы не лучше… Эка вас угораздило.
Лицо действительно пылало чесалось, страшно хотелось сменить его на другое. Через сорок минут ходьбы к звукам леса стали добавляться посторонние шумы: потрескивали мотоциклетные моторы, пару раз пронеслись автомобили. Приближалось шоссе, примыкающее с востока к Соловьевской переправе. Бронетанковая техника через Днепр не ходила, очевидно, переправа работала не в полную силу вследствие повреждений мостовых конструкций и усилий группы полковника Лизюкова, наносящей безболезненные, но ощутимые удары.
Группа Шубина вышла к шоссе в километре от Днепра - основы тригонометрии из головы пока не выветрились. Рослые сосняки опоясывали дорогу, подступали к обочинам, асфальт был неважного качества, но пока держался, в дорожном покрытии отсутствовали выбоины и воронки - немцы берегли дорогу для наступления на Москву. В текущий отрезок времени трасса была пуста, красноармейцы побежали по обочине - топот сапог отдавался в кронах сосен, на часах начало первого - от графика отстали, но не критично. Патрульный мотоцикл выехал с просёлочной дороге, густая растительность заглушила шум двигателя. Убрались в последний момент - кусты за ними ещё тряслись, когда переднее колесо мотоцикла выехало на трассу.
- Эй, кто там?.. Стоять!.. Стрелять будем! - грозно прокричал пулемётчик в люльке.
Куриной слепотой в тёмное время суток эти люди не страдали.
- Не стреляйте! - крикнул по-немецки Шубин. - Разведка 185-го пехотного батальона. Ищем русских диверсантов. Поступило сообщение, что они находятся в этом квадрате.
- Вы уверены? - насторожился немец.
- Да, нам так сообщили. Будьте осторожны.
- Хорошо, удачи!.. Эй, постойте… - в голосе немца ощущалось беспокойство. - Что за акцент у вас?
- Я из Праги.
- Хорошо. Спасибо за предупреждение.
- Уму непостижимо - полюбовно договорились с немцами, - проворчал поднос сержант Климов, когда красноармейцы, истекая потом откатились в лес. - Умеем же, когда захотим. И овцы целы, и волки сыты-пьяны. Вы правильно сделали, товарищ лейтенант, мы их плохо видели, а они бы жахнули из пулемета по кустам и собирай наши косточки. Кстати, произношение вам бы надо подтянуть, в нём явно слышится тамбовский акцент. Надо чаще общаться с носителями языка.
- Товарищ лейтенант, просвет впереди голубеет, - заволновался Баттахов обладавший самым острым зрением в группе. - Если это не Днепр, тогда что?
Глава четвертая
Это был Днепр. Не столь могущий, как на Украине, но уже не переплюйка, как под болото мшара Валдайской возвышенности, где великая река берёт начало. На подходе к Смоленску ширина Днепра составляла примерно сто метров, река была равнинная, течение медленное и спокойное. Днепр имел извилистое русло, образуя рукава, перекаты, небольшие островки и мели. Излучены соединялись узкими протоками, заросшими камышами.
Ночь была безлунная и спокойная, если не замечать отдалённую канонаду, в заводях плескались пескари и пели пелядь, размеренно текла вода, берега обильно заросли тальником в прибрежной растительности, имелись разрывы, кое-где белели узкие пляжи, возвышались обрывы. Шубин, Климов и Конторович залегли на краю косогора, зарывшись в прелый перегной, остальные остались в кустах за дорогой. Последняя пролегала за спиной, на небольшом возвышении тянулась вдоль берега, повторяя его изгибы и, в принципе, была пригодна для проезда легкового автотранспорта, глухой кустарник с балкой начинался сразу за дорогой, в нём и дожидалась основная часть команды. Шубин припал к биноклю - обстановка изменилась разительно, от воды исходила свежесть, которой так не хватало уже много дней, дышали полной грудью, упивались кислородом, разве, что не стонали от блаженства. Вдоль реки дул бодрящий ветерок.
- Хорошо-то как, товарищ лейтенант, - прошептал сержант. - Вот теперь и помереть не жалко.
- А воевать дядя Вася будет? - неодобрительно покосился Шубин.
- Так я же образно.
- Ты лучше помолчи… образно.
Левый берег, на котором они находились, также занимали немцы, но крупной техники тут не было - на узкой прибрежной полосе не разгуляешься, а возможность расширить плацдарм у немцев пока отсутствовала. Слева, метрах в семистах, за изгибом излучены, виднелась Соловьёвская переправа, вернее, что-то невнятное, громоздкое, перегородившее русло, это был каменный мост - немцы перед взятием объекта воздержались от его бомбёжки. Переправа им требовалась в целом виде, утюжили лишь подступы к мосту, где были постоянные заторы военных и гражданских, трупы вряд ли кто-то убирал, и что там сейчас, оставалось лишь догадываться. Возможно их сбрасывали в реку и они уплывали вниз по течению. Советские войска тоже не должны были подвергать переправу обстрелу - это напомнило бы рубку сука, на котором сидишь, однако повреждения конструкция получила. В окрестностях моста горели фонари, небольшие прожекторы, сновали тени, иногда даже доносились крики. Подступы к переправе на обоих берегах отсюда не просматривались - тонули в море безбрежной растительности. На западе озарялось небо, монотонно гудела канонада, немецкая артиллерия утюжила позиции окружённых армий. На юге за мостом тоже что-то поблёскивало, озарялись густые леса на правом берегу, можно было различить взрывы гранат, огонь из стрелкового оружия - о происходящем оставалось только догадываться: то ли обескровленный отряд полковника Лизюкова пытался пробиться к переправе, то ли немцы отгоняли его ещё дальше. Иногда казалось, что Лизюков действует не только на правом берегу, и и левом - возможно так и было - часть его формирования переправилась через Днепр на подручных плавсредствах и продолжала нервировать захватчиков. В остальном пространстве было тихо, присутствие войны не ощущалось, на дальнем берегу громоздились чёрные заросли тальника.
- Всё понятно, - пробормотал Глеб, отрывая от глаз бинокль. - Вернее ничего не понятно, но всё не так плохо, как могло быть.
- То есть имеются слабые основания к сдержанному оптимизму, - сумничал Конторович.
- Точно!.. - кивнул Глеб. - А самые умные и начитанные сейчас потащат рацию.
- Тихо!.. - вдруг выдохнул Климов.
Разведчики застыли, уткнулись носами в землю, послышалась гортанная немецкая речь, по дороге в южном направлении шёл патруль: позвякивали котелки и фляжки. Разведчики затаили дыхание, особой паники Глеб не чувствовал, если немцы заметят под ногами что-то нехарактерное для данной местности - для чего тогда люди в кустах, успеют выстрелить - тогда другое дело. Патруль никуда не спешил: солдаты шли прогулочным шагом, взвалив на плечи карабины, болтали о пустяках: кто-то сетовал, что царапина нарывает в этом жутком азиатском климате, другой посмеивался, что это начальная стадия сифилиса, после чего неизменно отвалится нос. Лежащих под ногами разведчиков они не заметили - патруль исчез за поворотом, затихли шаги и голоса.