— Хм, — хмыкнул он плотоядно оглядывая мою фигуру. Мне прямо стыдно стало, будто бы я посреди улицы голая стою. Женщина во мне недовольно зашипела, а у меня зачесались кулаки, так захотелось святому отце фейс поправить. Вот ведь, старый охальник. Ведь мне в отцы годиться, а все туда же. А еще святой отец! Но я вовремя вспомнила про костер под ногами и сдержала злость. От этого, правда, покраснела так, что со стороны казалось, будто бы раздевающий взгляд святого отца, меня страшно смутил.

— Хватит девиц смущать, святой отец, — густым, сочным и гулким басом ответил Великий князь. У меня даже женщина встрепенулась и заинтересованно посмотрела в сторону князя. Этот голос будоражил, волновал и задевал какие-то струны в самом сердце. И тут я покраснела не от злости, а от того самого смущения.

— Уж, кто из нас, Великий князь, — фыркнул Святой отец, — девиц смущает. — И обратился ко мне, — иди сюда, дитя мое, не бойся. Можешь ты нам поклониться. Позволяем.

Что?! Да, больно надо! Думала я, выступая вперед и стараясь не идти, а плыть, как Светозаровы жены. Не знаю, что уж получилось, за спиной раздались сдавленные смешки, а Великий князь и святой отец, заулыбались, но я подползла ближе и склонилась в поклоне, приветствуя дорогих гостей. Не время качать права, подо мной разгораются дровишки, а у меня в мастерской сохнет бумага для будущих денег… ради такого можно и прогнуться.

А женщина еще умудрилась сверкнуть глазом Великому князю.

Он едва заметно улыбнулся и кивнул:

— Василисушка, — заговорил он, — отобедай сегодня с нами, красавица. А ты Светозар, вели женам платье для Василисушки получше подобрать.

Интересно, а чем им платье мое не угодило? Я, между прочим, самый лучший наряд для этой встречи надела.

— Прошу прощения, Великий князь. — пока я возмущалась, женщина взяла все в свои руки и снова поклонилась князю, касаясь рукой сердца, — но негоже человека судить по наряду. Святой отец в простой рясе рядом с вами стоит, а по силе и влиянию ничуть вас не слабее. Главное не то, что надето, а то что в сердце и душе человеческой. Красивое платье не изменит порочную душу, а убогий наряд не испортит чистую… позвольте мне остаться в своем платье, и я с радостью развлеку вас интересной беседой во время обеда.

— Хм, — хмыкнул Великий князь и кивнул, принимая мои условия.

— Хм, — эхом повторил святой отец и толкнул локтем князя, — хороша девка…

— Хороша, — ответил он, улыбаясь.

— Великий князь, святой отец, — спас меня святоша, — Светозар приготовил вам покои, где вы сможете отдохнуть перед обедом…

— Да, — согласился Светозар, — милости прошу в мой город…

На этом встреча закончилась и поезд потянулся за стены Летинска, длинной змеей прополз по улицам, теряя по дороге хвост, потому что жители потихоньку рассеивались, и втянулся во двор Светозарова дома.

Я тоже хотела было исчезнуть, но Марьюшка, как схватила меня в самом начале пути, так и не выпустила. Но зато пока шли, я все же смогла удовлетворить свое любопытство. Великий князь и святой отец на самом деле оказались братьями.

— Василиса, — возмущенно зашептала моя подруга, волоча меня за собой, — из какой дыры ты вылезла, что не знаешь о родстве святого отца и Великого князя? Даже в нашей деревне, самый убогий крестьянин знал об этом.

Марьюшка была права. Поэтому я прикусила язык и больше ничего не спрашивала. Нельзя, чтобы кто-то заподозрил, что я не местная.

Светозар специально провел гостей длинной дорогой, умудрившись за один раз показать все: и нашу организованную свалку, и будущие бани, и детский городок у храма и мою лавку. А чистые улицы и бочки для отходов, они заметили и сами.

Я так и шла сразу следом за гостями и святошей со Светозаром, вместе с его женами, поэтому все видела и слышала. Наши новшества, если и не привели в восторг высокую инспекцию, но все же понравились. И это вселяло надежду, что обереги будут приняты благосклонно.

А потом я принесу им бумагу… ее-то еще даже святоша не видел. Сюрприз будет для всех.

Как только мы вошли во двор, Марьюшка утащила меня к себе. И откуда в ее руках столько силы? Я же всю дорогу пыталась вырваться из ее хватки, но у меня ничего не получалось. Вот и сейчас, она швырнула меня на табуретку перед перед столиком, на котором стояли крошечные горшочки с местными красками. Зеркала только не было.

У Марьюшка была полированная металлическая пластина, которая заменяла здесь зеркало, но только маленькая. Примерно с тетрадный лист. И хранилось это «зерцало» в сундуке в мягкой тряпице. Жаль я не знаю, как делать стекло и зеркала. Дали бы мне время подготовиться к переселению, я бы не баул трусов собой захватила, а баул с учебниками.

— Василиса, — Марьюшка достала из сундука платье, — вот это тебе, кажется впору будет. Примерь. Сейчас мы из тебя такую красоту сотворим, сам святой отец не устоит.

— Нет, — покачала я головой, — спасибо тебе, подружка, но я, пожалуй, в своем пойду. Я же обещала гостей беседой развлекать, а не взгляд радовать…

Ага… а то я не знаю, что женщина, в представлении мужчин, может быть либо умной, либо красивой. Лично для меня в этот раз предпочтительнее быть умной. Мне же нужно им еще про бумагу задвинуть так, чтобы они мне поверили.

Как же я ошибалась… Но поняла я это только тогда, когда села за стол.

Великий князь и святой отец сидели во главе стола. Рядом со святым отцом расположился святоша, а за ним еще какие-то мужчины в рясе. Наверное, они тоже приехали, потому что их я в городе раньше не видела.

Светозар сидел со стороны Великого князя. А за ним все его жены. Потом бояре и приближенные, и только потом я… Фактически мое место оказалось прямо напротив гостей, но слишком далеко, чтобы вести беседу.

Праздничный обед должен был плавно перейти в ужин, и я вяло ковыряла еду в тарелке. Есть уже не хотелось, хотелось пойти в лабораторию и посмотреть, что там с моей новой бумагой. Но вместо этого я сидела и слушала неясный гул и смех на другом конце длинного стола и готовилась потихоньку слинять из пиршественного зала.

Мои соседи увлеклись беседой. Святоши слева на полном серьезе обсуждали сколько демонов могут поместиться на кончике булавки.

Справа, бояре из свиты Великого князя спорили о том, как низко должны им кланяться простолюдины.

А я улучила момент и незаметно выскользнула из-за стола. Хватит. У меня уже уши в трубочку сворачиваются и смех разбирает.

Но сбежать не удалось. Только я тихой сапой вылезла из-за стола, как раздался голос Святого отца:

— Куда же ты, Василиса? Неужто наше общество тебе не по нраву?

Вот ведь! И ведь даже не смотрел в мою сторону! Как заметил. Но раз уж так, то…

— Даже не знаю, — сокрушенно вздохнула я и потупила глазки, — что вам ответить, святой отец. От моего места, — я кивнула опустевшее место на скамье, — до вашего общества слишком далеко, чтобы оценить его привлекательность.


Приехавшие святоши разом возмущенно ахнули, бояре посмотрели недовольно, а святой отец с Великим князем переглянулись и расхохотались.

— Есть истина в твоих словах, — согласился со мной святой отец, когда отсмеялся. И кивнул святоше из своей свиты, сидевшему рядом с нашим святошей, — пересядь! А ты, Василиса, — махнул он рукой, подзывая меня, — иди сюда. И то верно, держать такую языкастую да красивую девку лучше под рукой.

Вот это уже другое дело! Я радостно поскакала на новое место. Там я, во-первых, буду знать, что они говорят о моих новшествах, во-вторых, смогу по необходимости вставить словечко, и, в-третьих, наведу мосты по поводу бумажных дел.

— Василиса, — Великий князь обратился ко мне, как только я примостила попу на место, — Светозар говорит, что идея привлечь нищих и бродяг к уборке города, расставить мусорные бочки и вывозить мусор строго в одно место принадлежит тебе?

— Великий князь, — склонила я голову, — я бы могла сказать, что это так и есть, и вы никогда бы не узнали правду. Но я не хочу вам лгать. Я просто дочь купца, и всю свою жизнь прожила в деревне и не видела ничего, кроме окрестных лесов и полей. Но вот мой отец, упокой Бог его душу, объехал весь белый свет и повидал много стран и народов. Все, о чем вы говорите, это его идеи. Он рассказывал мне о них, возвращаясь из путешествий. А я всего лишь попыталась воплотить их в жизнь…

Свалила я вину на папочку. А чего? Он же должен когда-то принести мне пользу? Вот пусть теперь отдувается.

— Кхм-кхм, — кашлянул Великий князь и взглянул на меня с подозрением, — но купцов, Василиса, много. Однако, никто из них не додумался до того, что ты сотворила.

Он не сказал, но я четко поняла, что речь не о чистоте в городе… вернее, не только чистоте, но и об оберегах тоже.

— Князей, Великий князь, тоже много, — улыбнулась я, — но Великий только один. Мой отец был купцом, но он умел видеть то, что скрыто от глаз других людей.

— Ох, и хитра ты, купчиха, — фыркнул святой отец, — ты, брат, посмотри, как ловко вывернулась. А мне что скажешь, Василиса? Почему обереги твои от демонов защищают не хуже кирки? Может это происки дьявола, чтобы род человеческий извести?

Началось! Я незаметно вдохнула, и слегка обозначила улыбку, хотя внутри все затряслось от страха. Святой отец дружелюбно улыбался и делал вид, что все это не больше, чем шуточная беседа. Но я видела, как на мгновение блеснули холодным, расчетливым льдом его глаза из-под маски доброго священника. Нет, святой отец, отправляющий людей на костер, а я помнила рассказ святоши, не может быть добрым. Никак. Никогда. Он может только претворяться веселым шутником, хохочущим над глупыми шутками.

И от того, что я сейчас отвечу, будет зависеть мое будущее. Либо я буду работать и зарабатывать деньги себе и храму, либо меня просто напросто сожгут, как ведьму.

— Святой отец, — я снова начала медленно и осторожно переводить стрелки на других, — а разве женщин кирка деревянная защищает, а не крест святой, которым святоша в храме ящик осеняет? Разве не молитва святоши покой женщин хранит? Разве не Бог людей от демонов бережет?

Великий князь, внимательно слушавший нас, громко фыркнул в точности, как брат до этого:

— Хитра купчиха, твоя правда, брат…

— А почему храму девять десятин прибыли отдаешь? — перебил его Святой отец, подозрительно глядя на меня. А я порадовалась своей предусмотрительности.

— Потому что обереги мои без благословения святоши всего лишь кусочек ткани, святой отец. Так же, как кирка — всего лишь деревянный ящик. И каждый получает то, что заслуживает. Я за ткань, а храм за веру.

Великий князь стукнул по столу и расхохотался, бояре сдержанно улыбались, святоши же молча ждали реакцию святого отца. А он смотрел на меня пристально и молчал.

И я тоже не отводила от него глаз. Если уж мне придется попасть на костер, то я лучше сдохну, чем буду умолять о снисхождении. Да, это было глупо и безрассудно, но когда я злилась, мне было плевать на доводы разума. А сейчас я злилась.

— Ты не похожа на остальных женщин, — задумчиво произнес он.

— Сомневаюсь, святой отец, что вы знакомы со всеми, чтобы это утверждать.

Он удивился. Я четко это увидела.

— А ты не боишься, что я отправлю тебя на костер?

— Боюсь, — честно ответила я, продолжая смотреть прямо ему в глаза, — но думаю, что могу принести гораздо больше пользы храму и лично вам, если останусь жива. Я уверена, святоша говорил вам о наших планах по поводу сиротских приютов и социальных центров. Это укрепит веру. Но это еще не конец. Идеи моего отца, — я постучала пальцем по виску, обозначая место их хранения, — еще не закончились.

— Говорил, — кивнул святой отец, — но мне нужны гарантии, что ты не обманешь, не бросишь храм на полпути, выйдя замуж за какого-нибудь купца.

— Я не пойду в монашки! — воскликнула я, мгновенно сообразив, что свяжет меня с храмом на веки вечные. Вот уж точно, лучше сразу в костер.

— Нет, — покачал он головой, — не пойдешь. Не годишься ты, Василиса, в монашки. — Я с облегчением выдохнула. — Ты пойдешь за меня замуж.

Что?! Замуж за святого отца?! Челюсть стукнулась об коленки и упала на пол. Мозг пребывал в ступоре, пытаясь понять — а не заснула ли я за столом после бессонной ночи?

А вот общество восприняло слова святого отца неоднозначно. Великий князь смотрел на меня с пренебрежением. Светозар открыл рот и с интересом ждал, что я отвечу. Наш святоша уставился в тарелку и скреб вилкой, как будто бы там ко дну прилипла золотая гинна.

Но никто не был удивлен. И это было еще большим шоком. А что так можно было?! А вдруг я все же ослышалась?

И только женщина во мне не потеряла самообладания.

— Простите, святой отец, — мягко и, как обычно, слегка растянуто произнесла она и виновато улыбнулась, опустив глаза, — но я вынуждена вам отказать.

И взгляд полный сожаления и раскаяния за содеянное прямо на священника. И тот заморгал, проглотив слова, которые собирался произнести.

Светозар довольно фыркнул. Великий князь вскинул бровь, а святоша наконец перестал царапать тарелку. А моя женщина с той же жалобно-печальной интонацией продолжала:

— Ваше предложение, огромная честь для меня, святой отец. Но, увы, сердце мое отдано другому.

И тут до моего ошарашенного мозга дошло! Раз святой отец может жениться, значит и святоша тоже! Я изо всех сил пнула святошу под столом и решительно сказала, перехватывая инициативу:

— Святой отец, мы со святошей решили пожениться, — Я еще раз незаметно пнула своего «жениха», чтобы он не смел отказываться. — Мы любим друг друга, и он буквально вчера сделал мне предложение.

От такой новости «жених» поперхнулся и закашлялся. И Светозар тоже… И святой отец… И даже Великий князь… а этот-то чего?