Я кивнула, встала на цыпочки и поцеловала его в губы.

– Благодарю.

– Обращайся. Кстати, я позвонил парню, который занимался безопасностью нашего офиса. Тебе установят сигнализацию. Я отправил к нему много клиентов, поэтому установка бесплатно, а плата за обслуживание будет за счет компании.

– Что?! Нет!

– Поздно. Сигнализацию установят на следующей неделе. Он меня оповестит, в какой день. Мне нужен будет ключ, чтобы впустить его, или тебе придется присутствовать самой.

– Чейз, мне не нужна сигнализация.

– Ты права, тебе она не нужна. Но мне так будет спокойнее, особенно когда я буду уезжать в командировки.

– Но…

Он опустил голову и заткнул мне рот поцелуем.

– Прошу тебя. Позволь мне это сделать. Мне так будет лучше.

Я уставилась на него, а потом в итоге сдалась.

– Хорошо.

– Спасибо.

Я вытащила из ящика запасные ключи, велела ему расслабиться, а сама пошла на кухню приготовить на завтрак омлет. Мы позавтракали в гостиной перед телевизором, глядя «Доброе утро, Америка!», а потом улеглись на диване. Хотя мы и поспали немного в больнице, но сидя, так что не отдохнули.

Я зевнула:

– У тебя, кажется, классная сестра.

– Заноза в заднице, но хороший человек.

Он несколько раз глубоко вдохнул и шумно выдохнул, а потом его дыхание начало замедляться. Через несколько минут, когда я думала, что он спит, Чейз заговорил сонным голосом:

– Из нее выйдет отличная мама. Как и из тебя однажды.





Глава двадцать пятая




Чейз – семь лет назад



Я не мог улыбаться.

– Спасибо, что пришли. – Я пожал очередную безликую руку. Следующий.

– Да, она была красивой девушкой. – Следующий.

– Я справлюсь. Спасибо. – Следующий.

Когда же это кончится.

Я должен был ехать с мамой Пейтон и ее сестрами с панихиды на кладбище, но, когда задние двери лимузина закрылись, мне внезапно стало не хватать воздуха. Я не мог дышать. Черт, я не мог дышать! В груди все горело огнем, и я понимал, что еще две секунды, и я начну хватать ртом воздух. Я открыл дверь, сделал пару глотков свежего воздуха, а потом вышел под предлогом, что нужно сопроводить родителей.

Начался дождик, все торопились из церкви к припаркованным автомобилям. Я, низко наклонив голову, прошел мимо рядов машин незамеченным. Я просто шел. Через пять или шесть кварталов дождик превратился в ливень. Я промок насквозь, но ничего не чувствовал. Ни черта! Снаружи и внутри я был совершенно сухим.

Я плохо понимал, что делаю, наверное, поэтому решил зайти в потрепанный бар в полумиле от церкви в противоположном направлении от кладбища и уселся на стул.

– Виски с колой. И еще просто виски.

Старый бармен осмотрел меня с ног до головы и кивнул. Я стянул мокрый черный пиджак и бросил на пустой стул рядом.

В баре был лишь еще один посетитель – какой-то старик, сидел понурившись у барной стойки с пустой кружкой в руках.

– Что с ним? – спросил я бармена, когда тот принес мне напитки. Бармен посмотрел через мое плечо.


– Это Барни, – сказал он таким тоном, будто это все объясняло.

Я кивнул, взял бокал и выпил. Жидкость обожгла мне горло так же, как воздух – легкие в лимузине. Я поставил пустой бокал и глазами показал на него бармену.

Наливая новую порцию, он заметил:

– Сейчас всего половина одиннадцатого.

Мой телефон зазвонил, я выудил аппарат из кармана и бросил на стойку, нажав отбой, даже не глянув, кто звонит, затем снова выпил. Во второй раз не так обжигающе, как в первый. Мне понравилось это ощущение.

– Еще.

Бармен замялся.

– Не хочешь поговорить о своей проблеме?

Посмотрев на Барни, я покачал головой:

– Я Чейз.





* * *


Земляная насыпь была укрыта зеленым брезентом. Навесы для присутствующих на похоронах еще не убрали, но все давно разошлись. Все, кроме одного человека, который стоял у могилы в одиночестве. Я пропустил начало церемонии, а окончание посмотрел издалека, с того места, где меня высадило такси. Предпочитая попрощаться без посторонних, я решил, что дождусь, когда этот опоздавший отчалит.

Алкоголь замедлил реакции, поэтому у меня ушла почти минута узнать его в лицо, когда он повернулся. Честер Моррис. Папаша Пейтон. Мы никогда не встречались лично, я видел его только на фото, но был уверен, что это он, в основном потому, что Пейтон очень на него похожа. Мое сердце, вяло бившееся в груди, внезапно бешено заколотилось о ребра.

Как он вообще осмелился прийти?

Это он виноват.

Мать его, только он.

Без лишних размышлений я двинулся по мокрой траве к могиле. Честер смотрел вниз и не заметил меня.

– Она следила за бездомным.

Он повернулся, понятия не имея, кто я, и кивнул.

– Я прочел в газете.

– А знаете, почему она следила за ним? – Я повысил голос. – Потому что считала своим долгом помочь каждому бездомному в этом городе!

– Ты кто такой?

Я пропустил вопрос мимо ушей.

– После того как вы бросили ее и сестренок с матерью, Пейтон практически жила несколько лет в ночлежке.

Мне нужно было кого-то обвинить, а ее бесполезный папаша, этот кусок дерьма, отлично годился в качестве мишени. На самом деле, чем дальше я думал об этом, тем больше убеждался, что это не просто пьяная мысль, завладевшая одурманенным мозгом. Ее отец и впрямь был виноват.

Наконец Честер изобразил обиду.

– Это несправедливо.

– Да что вы? А мне кажется, очень даже справедливо. Каждый сам делает выбор. Вы думаете, что можно бросить семью и не отвечать за свои поступки? За последствия? – Я подошел ближе и ткнул пальцем ему в грудь. – Вы их бросили. Они каждый вечер ели в ночлежке. Она умерла, пытаясь помочь кому-то, кто тоже питался в ночлежке. И это никакое, черт побери, не совпадение.

Он прищурился.

– А ты ее богатый женишок, да?

Я не ответил, поскольку он не заслуживал ответа. Я с отвращением покачал головой.

– Я ухожу.

Он перекрестился. Взглянул на меня последний раз и зашагал прочь, а потом остановился и обернулся:

– А где ты был, когда на нее напали? Тычешь в меня пальцами и винишь за случившееся двадцать лет назад. Если ты ищешь, кого бы привлечь к ответственности, может, стоит посмотреть в зеркало?