– Другой? В чем?

– Ну… не знаю. Более радостный, что ли.

– Радостный? Я? Как Дед Мороз?

– С тобой что-то происходит. Я это вижу. У тебя какая-то новая девушка?

На минуту повисла тишина. Интересно, что он ответит. В глубине души мне хотелось, чтобы он ответил утвердительно, чтоб услышать, как он заявляет об этом вслух своей лучшей подруге. С другой стороны, он ведь говорит с вице-президентом по работе с персоналом на моей работе, наверное, это не лучший кандидат, чтобы выслушивать подобные заявления.

– Это не твое дело, но да, у меня кое-кто появился.

– И ты был на свидании больше одного раза?

– Я не собираюсь обсуждать это с тобой.

– Когда ты нас познакомишь?

– Когда я буду готов.

– То есть в скором времени она нарисуется?

Чейз фыркнул:

– Что ты хотела обсудить? Потому что ты меня отвлекла от важного занятия.

– Отлично. Но ты любишь, когда я тебя отвлекаю, и ты это знаешь.

Я слышала шаги, затем повернулась ручка, и снова стало тихо, но дверь не закрылась. Голос Саманты был серьезным, и почему-то я мысленно нарисовала, как она стоит в дверях и смотрит через плечо.

– Я рада, что ты двигаешься дальше, Чейз. Надеюсь, все получится, и я с ней познакомлюсь. – Она помолчала секунду и мягко добавила: – Может, пришло время демонтировать алтарь.

Я подождала несколько минут, прежде чем, колеблясь, приоткрыть дверь. Чейз открыл дверь и смотрел на рекламный щит на другой стороне улицы.

Он не повернулся, когда заговорил:

– Прости.

– Мы слишком далеко зашли. Не стоило… – я осеклась.

Он молчал. Я связала перемену настроения с тем, что только что слышала. Хотя у меня ничего подобного и не было, но мне кажется, разговоры о покойной бывшей невесте расстроят кого угодно. Поэтому Чейз удивил меня, когда повернулся и сказал:

– Я хочу этого.

– Секса в офисе?

Уголок его рта искривился.

– И этого тоже. Но сейчас не об этом.

– Нет?

Он покачал головой:

– Я хочу, чтобы мы с тобой были вместе. Сэм заходила поговорить о Пейтон. Детектив, которая ведет ее дело, и ей позвонила. Ежегодный звонок, когда она сообщает, что по делу все еще работают, но новостей нет.

– Мне жаль. Она звонила тебе на прошлой неделе. Тебе, наверное, тяжело.

Он кивнул:

– Да, всегда было тяжело. Я не говорю, что сейчас легко. Но обычно после упоминания дела Пейтон я забиваюсь в какой-то темный уголок. Я ожидал, что, когда Сэм выйдет за дверь, я почувствую себя несчастным, когда все это на меня обрушится. Я сделал глубокий вдох в ожидании, и знаешь, что произошло?

– Что?

– Я почувствовал на себе твой запах.

Я несколько раз моргнула.

– Я не понимаю.

Он пожал плечами:

– Я тоже. Но мне чертовски нравится, когда от тебя пахнет мной.

Он выглядел таким искренним, несмотря на всю странность сказанного.


– И от этого тебе легче?

Его улыбка стала шире:

– Ага.

– Ну ладно. – Я старалась не раскраснеться окончательно. – Мне правда надо вернуться к работе.

– Поужинаем сегодня?

– С удовольствием. Давай ты придешь ко мне, и я что-нибудь приготовлю.

– Так даже лучше. Не придется ждать до дома, чтобы раздеть тебя.





* * *


За эти годы я научилась принимать свой невроз. Заглядывание под кровать, за шторку в душе и в каждый шкаф стало частью обыденной жизни. Я не пыталась ничего изменить. Это стало частью моей личности. Многие женщины проявляют излишнюю осторожность, особенно если живут в Нью-Йорке. А сейчас я входила в квартиру вместе с Чейзом и надеялась, что хотя бы сегодня навязчивые состояния возьмут отгул. Я открыла верхний замок, затем сунула ключ в следующий. Решив покончить с этим раньше, чем мы окажемся в квартире, я резко развернулась и прямо в коридоре призналась:

– У меня целый ритуал, когда я прихожу домой.

Чейз нахмурился:

– Ладно…

– Я тебе уже говорила, что у меня бзик на безопасности. Я проверяю за шторкой в душе, открываю все шкафы, заглядываю под кровать и под диван. – Я замолчала и принялась грызть ноготь указательного пальца. – Своеобразный ритуал, и я выполняю все это в определенном порядке, причем минимум дважды, иногда больше, если не успокаиваюсь после второй проверки, но чаще хватает всего двух заходов.

Он молчал несколько секунд, вопросительно глядя на меня, но поняв, что я серьезно, кивнул:

– Покажи мне, как надо, и после первой проверки я беру на себя вторую.

Я понятия не имела, что ожидаю услышать, но никакой другой ответ не мог бы сделать меня счастливее. Он не стал потешаться над моими страхами или принижать их, вместо этого он собирался поучаствовать. Я приподнялась на цыпочки и нежно поцеловала его в губы.

– Спасибо.

Таллула, разумеется, ждала. Зеленые глаза светились в темноте. Если у меня когда-нибудь будет свой дом, я буду сажать это чудище на подоконник, чтобы отпугивать ребятишек на День Всех Святых. Я включила свет, и Уродливая Киска уставилась на Чейза и облизнулась.

Знаю, Уродливая Киска, он восхитителен.

– Господи, вживую она еще страшнее, – сказал Чейз.

Я взяла Таллулу с дивана в прихожей, встала на колени и проверила под ним, начав первый круг. Чейз тихо двигался следом. После последнего контрольного пункта я повернулась к нему:

– Вот.

Он поставил бутылку вина, которую держал в руках, на кухонный стол и забрал у меня Киску.

– Я сейчас.

Наблюдать, как он повторяет мой ритуал, было комично. Должно быть, он решил, что держать кошку на руках – часть ритуала, я не стала его разубеждать, потому что… как ни странно, мне ужасно понравилось наблюдать, как здоровый парень ходит и проверяет шкафы на предмет наличия внутри грабителей, прижимая к груди лысую кошку. Не каждый день такое увидишь.

Закончив, он наклонился, отпустил Таллулу и пошел на кухню, где начал открывать все ящики подряд. Найдя штопор, Чейз заговорил, открывая пробку:

– Ну, как я справился?

– Идеально. Ты нанят. Ты можешь проводить обыск моей квартиры каждый вечер, если хочешь.

Он с громким хлопком вытащил пробку из бутылки.

– Осторожнее. Я могу поймать тебя на слове.

Поскольку мой холодильник оказался даже более пустым, чем я думала, мы заказали еду из китайского ресторана. Я выбрала цыпленка «гунбао», а Чейз – лапшу с креветками. Мы сидели на полу в гостиной, ели палочками прямо из коробочек, время от времени меняясь.

– Как думаешь, Сэм знает? – спросила я.

– Про нас?

– Ага.

– Не. Она прямолинейна. Если бы знала, то сказала.