Глава 1




С утра ощущение счастья меня просто переполняло!

Даже обычную, рутинную уборку я проводила мурлыкая под нос себе какую-то модную попсу, что привязалась ко мне из рекламного ролика в инете. Сегодня большой день, десять лет со дня нашей свадьбы!

С ума сойти можно! Уже целых одиннадцать лет назад, после выпускного вечера в школе, я познакомилась с Сергеем.

У меня был прекрасный класс, дружный и веселый. На самом выпускном мы практически не пили. Но когда пошли встречать рассвет к озеру в парке, мальчишки взяли с собой две бутылки шампанского — просто, как символ взрослой жизни. Смешно… Мы были такие юные и беззаботные — мальчики в вечерних костюмах и девочки во взрослых платьях. Когда Мишка Поршин открывал шампанское, он ухитрился выстрелить прямо в лоб утреннему бегуну. Парень не обиделся, а рассмеялся и запросил компенсацию, ему плеснули глоток вина в пластиковый стаканчик и потребовали тост.

— За любовь в вашей жизни! — произнес он глядя мне в глаза.

Как мне тогда завидовали подруги и одноклассницы! Ни один из их кавалеров рядом не стоял с Сергеем. Взрослый, на восемь лет старше меня, молодой и успешный зам. директора пиар-агентства в крупной американской компании. Такой пост в его возрасте — просто фантастика! Он увез меня из маленького уральского провинциального городишки в Москву, в свою огромную квартиру в старинном доме, светлую, просторную, с высокими потолками и доверил мне делать ремонт, обставлять ее по своему вкусу, никогда не перечил моему выбору. Наоборот, всегда восхищался:

— У тебя идеальный вкус, Лиза!

Одиннадцать лет мы вместе! И, сказать по честному — ни разу серьёзно не ссорились.

И десять из них — я любящая жена и примерная домохозяйка. Зарабатывать деньги, по мнению Серенького, должен мужчина. Жена должна заниматься домом. И первые годы я занималась им просто истово. Я ходила на курсы кулинаров и кондитеров, я перебирала каталоги модных дизайнеров, отслеживала новинки бытовой техники, выбирала к каждому ужину нужное вино и наборы салфеток. Я вела наше мальнькое хозяйство с любовью и терпением. Я, по словам моего мужа — лучшая домохозяйка мира!

Мало кому так везет с мужем. Серенький у меня просто чудо! Он умён, хорош собой, внимателен и щедр. Он никогда не забывает ни одной даты — такой романтик!

Даже когда он уезжал в короткие командировки на два-три дня, он обязательно звонил и спрашивал, сильно ли я скучаю без него.

Когда умерла моя мама, он без единого слова отпустил меня на похороны и оплатил всё, полностью. Со мной, правда, поехать не смог — очень важный контракт подписывал. Но звонил каждый день и очень волновался за меня!

Единственный его недостаток это нежелание заводить детей. Точнее — пока заводить.

Перед свадьбой он сказал мне:

— Малыш, мы должны пожить для себя, посмотреть мир, просто нагуляться. Я хочу всю тебя, все твое внимание, всю любовь и нежность. Дети — это потом, когда я созрею.

Десять лет душа в душу! Мы даже не ссорились никогда. Я же женщина и будущая мать, я должна быть мудрее уставшего мужчины!

Он открыл мне целый мир! Европа и Азия, Индия и Китай, свадебное путешествие в Париж и Неделя высокой моды в Милане, пляжи Бали и карнавал в Бразилии. Каждый год два раза мы на две недели ехали или летели в сказку! Я знала уже два языка, кроме английского. Английский Сереженька и сам хорошо знал. А вот мои итальянский и немецкий нам очень пригодились в поездках. Но и потом, после отпусков, я не стала бросать занятия. Сережа не возражал, а я получала удовольствие от учебы. А он, мне казалось, гордился моими способностями. Сам он на английском до сих пор говорил с акцентом. Мне нравилась музыка итальянского и брутальная грубоватость немецкого. Возможно тогда, со второй попытки, я поступила бы в Питерский иняз, но любовь, переезд в Москву, ранняя и неожиданная смерть мамы… А вот для себя учу и довольна. Да и в поездках может еще понадобиться.

Расстраивало меня только одно — Сереженькина семья меня так и не приняла. В чем-то я понимала его маму. Вместо блестящей столичной штучки сын привез провинциалку… Но ведь столько лет мы живем с ним дружно. А детям обязательно будет нужна бабушка! Возможно, с рождением наследников его мама смягчится.

Думаю, время детей пришло. Уже несколько дней я не принимала таблетки. Честно говоря, страсти постельные тоже поутихли. Особенно последнее время. Что-то там не ладилось у них на работе уже около года, он частенько переписывался из дома по вечерам, но мне, как всегда, говорил:

— Это не твоя забота, малыш. Твоя забота следить за нашим домом.

Я накрывала праздничный стол и думала, что сегодня, когда мы будем ужинать, самое время поговорить о детях. Последнее время Сережа стал немного холоден, у него, у бедняги, столько проблем.

Дольше обычного провозилась на кухне с клубничным парфе, его любимым и, когда ставила в холодильник, обратила внимание, как опускаются легкие сумерки…

Душ, легкий макияж, новое бельё, нежная пена белых кружев, чулки и новое же, тонкое шелковое платье цвета морской волны. Его Сергей еще не видел. Волосы я уложила в низкий узел на шее. И выпустила тонкий русый локон волной вдоль лица. Серёжа любил такие классические укладки.

Отключить духовку с мясом по-французски, достать из холодильника салат с тигровыми креветками…

Однако… Время восемь вечера, а он еще даже не позвонил!

— Алло, Серенький?

— Малыш, прости, сегодня я задержусь на работе. Ты же понимаешь, никому ничего нельзя поручить! Все приходится делать самому! Я всё помню, детка, но прости… Завтра я обязательно компенсирую тебе грустный вечер, обещаю!

Я расстроенно отложила телефон в сторону. Последнее время таких одиноких вечеров стало многовато…

Непонятный звук в тишине пустой квартиры привлек мое внимание. Где-то далеко смеялись и разговаривали. Телевизор я смотрю редко, компьютер не включала с утра.

Телефон, это звук из телефона… Странно, очевидно он не отключил трубку.

Я только хотела нажать отбой, как услышала голос Сергея:

— Иди сюда, малыш…

И женский голос ответил:


— А не боишься, что жена узнает?

— А чего мне боятся, Людочка? Что она может сделать-то?

— Да на развод подаст, и останешься нищим!

— Ха! Квартира у меня добрачная, машина записана на отца… У нее ничего нет! Даже свою квартиру в Мухосранске эта курица продала в браке, значит половина денег на её счету — мои, хоть там и копейки… Она никто и звать её никак! Иди лучше ко мне, детка. Обещаю, тебе понравится!

Тогда я и поняла выражение — мир рушится на глазах…

Сложно сказать, зачем и почему я это сделала, но мне срочно понадобилось на улицу. В квартире, мгновенно ставшей чужой и страшной я начала просто задыхаться, физически… Телефон я взять в руки так и не смогла. Мне было мерзко… Накинула плащ и, как была в туфлях на шпильках, выскочила из подъезда… Что-то вслед сказал вахтер, бывший военный, возможно — поздоровался. Я не понимала. Весь мир был где-то там, за грязным стеклом… Это стекло глушило звуки и смысл…

Зачем? За что — так? Я бы могла понять всё…

Новую любовь могла бы понять… Но не эту грязную и чудовищную ложь! Меня захлестывали волны отвращения. Скорее всего это не первый раз. Но я не понимала — за что? Я не плакала, слез просто не было. В парке, куда я дошла, было слишком светло и многолюдно. Я, как раненое животное, искала темноты и безопасности. Свернула с шумной аллеи и побрела по тропинке. Где-то недалеко, я помню, было декоративное озеро. И меня раздражал молодой парень, который шел вслед за мной. Опасности я не чувствовала — кругом люди, еще не ночь.

— Деньги давай!

— Что, простите?

— Сумку давай, тварь! — казалось, он близок к истерике…

Парня трясло и бегающий, рассеянный взгляд не мог остановится в одной точке. Наркоман?

— У меня нет сумки.

Он молча схватил меня за плащ на груди и начал выворачивать карманы. Декоративные карманы. Он злился, что не может попасть туда рукой. Я слабо трепыхалась, пыталась оттолкнуть и вдруг поняла, что нужно просто закричать и придет помощь. Кругом полно людей! И я закричала…

Боль не была сильной, я смотрела на пятно крови, которое расплывалось на светлой ткани плаща и не понимала, почему темнеет в глазах…

Зато становится так спокойно и безразлично…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​





‌‌‍Глава 2




Я очнулась от качки и запаха моря и от того, что кто-то тряс меня за плечо, скрипучим голосом взывая издалека:

— Элиза, Элиза…маои ирано… зайна, зайна, Элиза…

Открыла глаза…

Слишком четкие и странные были ощущения — море, влага, шершавое дерево у локтя…

Я лежала на матрасе, на шелковой скользкой простыне. Старая женщина, стащив с меня толстое одеяло, трясла за плечи, плакала и чего-то хотела…

— Зайна, гальдо, Элиза, зайна…

Я не понимаю что она говорит, совсем не понимаю… Она хочет, что бы я встала?!

Я села с большим трудом — боль в затылке каталась горячим игольчатым шаром. Слух возвращался. Звуки стали резче, ближе и страшнее…

Крошечная два на три деревянная клетушка, узковатая полка-кровать, окна нет. Сундуки или короба стопкой. Отдельно один большой, деревянный, окованный медными полосами ящик, на нем мягкая рухлядь. На стене крепятся два кованых подсвечника с горящими свечами. Старуха продолжала меня трясти и тянуть, но…

Я читала книги о попаданках. Изредка. Сережа считал их низкопробным чтивом и смеялся, если видел у меня в руках книгу в мягкой обложке. Мне приходилось убирать их с глаз.

Но сейчас осознание собственного попаданства пришло сразу. И это не по тому, что место странное. А потому, что я помню момент убийства там, дома… Совершенно отчетливо помню, как усыпала-уплывала в темноту и покой. И яркую вспышку света перед окончательной темнотой — тоже помню.

Сейчас мы плыли, это явно судно, меня качает и я не понимаю, что хочет женщина, куда тянет. Но мир не мой- темная коса, стекавшая по почти детскому плечу, по тонкому шелку белой сорочки, лучшее тому подтверждение. И лужица крови, подтекающая из под двери… Это именно кровь, ее запах вплетается в запахи моря и горящих свечей.

Тогда, в первые минуты, я не размышляла так долго, не вспоминала слова типа «ток-шоу», «розыгрыш», «обман». Все и так было слишком очевидно. Я просто приняла это — как данность. Это другой мир. Я попаданка. Там, за дверью, идет бой. Я хочу выжить.

За дверью слышались хрипы, глухое хеканье и удары металла о металл…Вот кто-то врезался в дверь так, что дерево затрещало…

Старуха прижалась ко мне и я ощутила кисловатый запах старческого немытого тела, близко увидела морщины, крошечные неопрятные комочки слизи в уголках старческих глаз, чуть поблескивал на щеке след сбежавшей слезы.

Внезапно женщина оттолкнула меня, засуетилась. Схватила с сундука тряпье и начала натягивать на меня, прямо на тонкий шелк ночной сорочки, платье. Толстый зеленый бархат, желтое шитьё тускло поблескивает в свете мечущихся огоньков свечи, нелепая шнуровка с боков. Зато мне становится теплее. Я все еще не могу решится подать голос. Мне кажется, что она сразу поймет… Тяжелое влажное сукно — плащ. Меховая опушка и металлическая застежка под подбородком.