Я расхохоталась и протянула ей кофе. Подруга сменила гнев на милость и благодарно улыбнулась, принимая чашку. Она прикрыла глаза и вдохнула приятный аромат, а потом сделала осторожный глоток.

– Боже! Райский напиток! Спасибо, Долз… и, кстати, почему ты выглядишь как огурчик? Нет похмелья? Выспалась?

Подруга распахнула глаза и наигранно сурово рассмотрела мое лицо. Я перевела взгляд на колышущуюся штору. Балкон предусмотрительно открыла, чтобы нам обеим дышалось чуточку легче.

– Ясно, – уже не так бодро констатировала подруга, – ты совсем не ложилась.

Дениз посмотрела на тетрадь Амеди, которую я оставила на столе. Лицо подруги сделалось печальным, она тут же забыла о своем похмелье:

– Дай мне две минуты, я приведу себя в порядок, и мы поговорим.

Конечно, приводила она себя в порядок вовсе не две минуты, но ожидание меня нисколько не беспокоило. Единственное, пришлось готовить новый кофе, пить холодный малоприятное занятие. Дениз вышла из ванной немного посвежевшей, причесанной и облаченной уже в свою вчерашнюю одежду.

– Спасибо, что заставила меня умыться перед сном. – Она улыбнулась, присаживаясь за стол и буквально набрасываясь на еду. – И за то, что просушила одежду. Я вчера была не в состоянии о себе позаботиться.

Наблюдая за тем, с каким аппетитом Дениз поглощает завтрак, я улыбалась. Наверное, если бы не все пережитое в последнее время, я бы тоже сейчас страдала похмельем. Правда от еды бы точно отказалась, а вот на аппетит Дениз ничто не могло повлиять.

– А теперь рассказывай, Сандрин, – совершенно серьезно попросила она, намеренно сделав акцент на моем настоящем имени.

Подруга сполоснула за собой тарелку и бокал, а потом повернулась ко мне. Я закурила и задумалась, впервые за долгое время ощущая потребность высказаться. На Дениз я могла положиться полностью, она не раз доказывала, что ей можно доверять. Да, в последнее время мне везло с окружением. Появился Арман, который непостижимым образом занял мое сердце и не собирался его покидать, затем Тьери, с которым можно было смело отправляться и в огонь, и в воду, и даже на преступление. Но Дениз была рядом дольше и заслуживала знать правду как никто другой, тем более я точно знала, что мои секреты она будет хранить как свои собственные.

Я протянула подруге пачку сигарет и отодвинула для нее стул, тем самым давая понять, что разговор будет долгим. Страшно было только начинать, а потом слова полились из меня сплошным потоком. Начала с детства, с семьи, а потом рассказала о нападении, клинике и разрушенных мечтах.

Подруга слушала, не перебивая, и в какой-то момент забыла, что у нее между пальцев зажата сигарета. Окурок истлел и обжег кожу. Девушка затушила сигарету и тут же взяла новую. Я была благодарна за отсутствие ахов, вздохов и откровенной жалости. Дениз хмурилась, где-то сердилась, но продолжала внимательно слушать.

Я вскользь упомянула о нескольких годах в университете Прованса, о том, как привыкала жить одна в студенческие годы, но все равно постоянно приезжала в Марсель к родителям. Потом рассказала о переезде в Париж и о том, как попала во все это. Я достала из шкафа машинку и поставила ее перед Дениз. Конечно, о силах Армана и его семьи я умолчала. Это не самая безопасная информация для подруги. Выслушав все, что я смогла рассказать, Дениз некоторое время молчала, обдумывая услышанное и делая собственные выводы:

– Значит, в тетради Амеди написано, что Арман подозревался в изнасиловании… – уточнила она, хотя сама уже несколько раз перечитала заметки моего дорогого друга. – Вот сейчас отринь все чувства, что ты к нему испытываешь, и задайся вопросом, способен ли этот человек на подобное преступление?

Ответить было сложно, ведь я не могла пояснить, что магия тоже сыграла здесь немаловажную роль. Она могла затуманить его разум настолько, что он совершил это чудовищное преступление.

– Я не знала его в то время, не могу сказать, каким он был и что мог сотворить, а что нет. Сейчас, глядя на него или же просто думая о нем, я не верю! Не хочу верить. Но страх преодолеть совсем не легко. Он все равно находит лазейки, выползает наружу и тащит за собой во тьму. Мне кажется, я с ума сойду от мыслей, которые буквально атакуют мою голову, терзают меня и не дают спать.

Я говорила горячо, взволнованно, заламывая руки и кусая губы. Расхаживала по крошечной кухне от стены к стене и пыталась не сорваться на плач.

– Я впервые полюбила, Дениз. – Резко застыла на месте и посмотрела в округлившиеся глаза подруги. – Впервые, понимаешь? Думала, не способна на такое и то, что мне дарил Амеди, – мой предел. Этого достаточно. Но Арман изменил все, я испытываю постоянную необходимость видеть его лицо, вдыхать его запах и касаться его тела. Это невероятно прекрасно и чудесно, и радостно… и больно. Все так запутанно, так странно. А если его прошлое не домыслы? Если он совершил этот поступок? Смогу я принять, простить, смириться? Нет, ты не думай… я не верю, но… но…

– Я понимаю, – успокоила меня подруга, – и боюсь, что тебе придется разобраться в этом. Человек так устроен. Ты будешь всецело на его стороне, будешь защищать, изо всех сил верить и доверять, но проклятые подозрения, которые уже прокрались в голову… С ними ты вряд ли что-то сможешь сделать. Ты можешь защищать Армана перед всей вселенной, но от собственных страхов не защитишь. Так разберись, призови его к ответу! И если сейчас он не может его дать в силу каких-то там проблем с памятью, пусть выяснит у семьи. Если раньше все это можно было скрывать, то сейчас самое время выяснить. Вы попали в такую передрягу, что выплыть сможете только вместе.

Дениз поднялась с места и подошла ко мне ближе.

– Твой страх понятен, милая, и он нормален. Ты всего лишь человек, а не бронебойная суперженщина. К тому же как давно вы знакомы? Всего ничего. Чувства чувствами, а в данной ситуации лучше голову держать холодной. Нырнешь в омут, когда все это разрешится. Рано или поздно этот кошмар закончится, и вы с Арманом сможете насладиться чувствами. Если, конечно, разрешится ваша проблема благополучно для всех…

Дениз отошла от меня и снова взялась за дневник Амеди, уже в десятый раз перечитала слова, написанные его рукой, и вдруг нахмурилась:

– А ты разве не говорила, что мать Армана помешана на нем? Что она излишне опекает его и буквально душит своей любовью?

– Да, так и есть, – рассеянно ответила я, все еще думая о предыдущей теме нашей беседы.

– А почему же Амеди написал, что слабость Жаклин – это Патрис?

Я не сразу осознала то, что сказала подруга, но, когда ее слова добрались до моего сознания, тоже нахмурилась и взяла из ее рук тетрадь:

– Да, написал… странно, я даже не обратила внимания. Возможно, он ошибся или что-то не так понял? – Я пожала плечами, не придавая этой мелочи значения.

– Да? Ну, может быть, – сказала подруга. – А что ты намерена делать с информацией о девочке?

– Ох, Дениз, даже не знаю, – честно призналась я, – прежде всего найду ее. Поговорю с ее учителями, посмотрю на обстановку. У девочки, скорее всего, больше никого нет, если это так, то по меньшей мере возьму на себя расходы по ее содержанию в пансионе. Может, если смелости хватит, познакомлюсь с ней.

Подруга благоразумно не стала возвращаться к избитой теме о моей невиновности в смерти Амеди. Она лишь кивнула и сказала, что выяснение, в каком пансионе живет Франсуаза, возьмет на себя, поскольку у меня и так забот пока хватало.

Ближе к обеду, когда зазвонил телефон, я с надеждой на то, что это мог быть Арман, подняла трубку:

– Слушаю.

– Долз! Привет, это Брис, Брис Аркур.

– Привет, Брис, – поздоровалась я, ощущая, как земля уплывает из-под ног. Звонок из полиции, хоть и от приятеля, не обещал ничего радужного. – Что-то случилось?

– Мы можем встретиться? – спросил он. В голосе мужчины прозвучало напряжение. Он не хотел говорить по телефону – тоже ничего хорошего. – Через час. Выпьем где-нибудь кофе и поговорим.

– Что-то случилось? – повторила я свой вопрос. Сердце ускорилось, мне стало жарко и душно.


– Никто не умер, – тут же сказал Брис, и волной накатило облегчение. – Ну так как?

– Хорошо, встретимся в кафе «Прокоп» в Латинском квартале, пойдет? – предложила я, зная, что мой приятель ценит это место, но посещает не часто, поскольку простому полицейскому оно не по карману.

– Отлично, жду через час, – сказал Брис и отключился.

– Что стряслось? – обеспокоенно спросила Дениз. – Чего вдруг понадобилось Брису?

– Не знаю, – задумчиво крутя в руке телефонную трубку, сказала я. – Но скоро выясню.

Сборы не заняли много времени, я наспех переоделась, привела волосы в порядок и совсем чуть-чуть подкрасилась. Да, кожа казалась слишком бледной и местами даже синюшной, но это все можно поправить долгим и крепким сном. Дениз отправилась домой, а потом собиралась заняться поисками пансиона, где жила дочь Амеди.

Я вошла в «Прокоп» спустя час и пять минут. Кафе это заведение называли скорее по сложившейся исторической традиции, поскольку «Прокоп» в далеком 1686 году впервые предложил своим посетителям кофе и мороженое. В то время подавать кофе в общественных заведениях, да еще и в маленьких фарфоровых чашечках, было еще не принято. Хозяином этого кафе был сицилиец Франческо Прокопио дей Кольтелли, его имя и дало название заведению.

Сейчас «Прокоп» стал рестораном с множеством залов и разнообразием блюд. Оказавшись в главном вестибюле с парадной лестницей, ведущей на второй этаж, я осмотрелась. Суетливый администратор тут же поинтересовался, что я желаю – плотно пообедать или же просто перекусить. На второй этаж, по обыкновению, сопровождали тех, кто выбирал первый вариант, а те, кто хотел выпить чашечку кофе или бокал вина, размещались на первом. На каждом этаже своя кухня и обслуживающий персонал. Залов, относящихся к кафе, несколько, а еще на первом этаже имелся бар и гардероб.

Я назвала фамилию приятеля, и мне указали на столик. Подниматься по лестнице не пришлось. Брис ждал меня, бездумно играя чашкой, которая неприятно шкрябала дном по блюдцу. Прежде чем сесть, я чуть надавила на руки приятеля. Чашка звякнула, а мужчина замер, глядя на меня во все глаза. Он мотнул головой:

– Прости, задумался.

– Ага, я заметила, – ответила я, скользя взглядом по лицам двух официантов, которых выдало выражение облегчения на лице.

Очень надеялась, что с виду казалась спокойной и собранной. Внутри же все дрожало, а потом натягивалось, будто струна, готовая вот-вот лопнуть. Я устала от плохих новостей. Поймала взгляд Бриса и дала понять, что жду объяснений. Мужчина вздохнул, велел принести еще кофе и выговорил:

– Ты только не волнуйся и не суетись, Долз.

Кислое лицо Бриса насторожило меня еще больше. Он провел рукой по волосам, чуть поправил галстук, а потом наконец сложил руки на столе.

– А ты не ходи вокруг да около, я и не буду волноваться.

– Хорошо, – сказал он. – Наверное, стоит начать с того, о чем ты меня просила в прошлую нашу встречу.

Пришлось немного напрячь память, поскольку из-за насыщенности событиями моя жизнь превратилась в настоящий бардак. О чем я просила Бриса? Ах да, точно! Я просила, чтобы он влез в дела Гобера.

– Ты узнал то, о чем я просила? – чуть было не подпрыгнула я.

– Узнал я совсем немного и даже не знаю, поможет ли тебе эта информация, – скривился он. – В дело я, само собой, не заглядывал, но кое-что разузнать все же удалось. Две девушки, которых ты обнаружила, не были первыми.

И снова молот обрушился на голову. Я зажмурилась, не веря в услышанное. Пришлось выждать пару минут, прежде чем мысли улеглись в голове.

– То есть как не первые?

– Гобер поручил паре парней покопаться в прошлых делах. Он искал все, что могло напомнить эти убийства. Как оказалось, были еще жертвы. Пять девушек, две из которых даже не опознаны. Характер убийств примерно тот же, раны немного отличаются, но возраст от семнадцати и до двадцати двух. Все девушки были изнасилованы и брошены в одном нижнем белье.

– Почему никто не связал их раньше? – ужаснулась я.

– Во-первых, все пять девушек были убиты в течение года, а не друг за другом, как здесь. Во-вторых, это иной слой общества, а точнее, сироты, проститутки, словом, те, кого искать некому. Это еще не всё. Как я слышал, Гобер считает, что самым первым делом этого мерзавца было нападение на девушку в Марселе. Не знаю подробностей, но слышал, что она осталась жива.

Меня бросило в жар, я сделала жадный глоток воды и от поспешности чуть не поперхнулась. Это получается, Гобер меня считает первой жертвой? Несмотря на то что тело как будто пылало, внутри все сжалось от холода. Рука дрогнула, и я предпочла поставить стакан обратно на стол, чтобы не опрокинуть. Насколько я помнила, комиссар уже связывал меня с этими преступлениями, считая соучастницей. Когда он успел вычеркнуть меня из списка подозреваемых? То есть раньше он считал, что из-за пережитого нападения я могла присоединиться к Арману, которого комиссар считал главным подозреваемым, и, следуя какому-то извращенному замыслу, помогала ему насиловать и убивать. А теперь он, видимо, думал, что человек, который когда-то напал на меня, был тем самым, который убил всех этих девушек.

Я сглотнула, схватилась за стол и почувствовала приближение панической атаки. Горло сдавило. Тот человек, что напал на меня здесь? Это он кружит вокруг меня, играет со мной, издевается? Быть того не может. Прошло столько лет, и я изо всех сил пыталась оставить эту историю позади.

– Долз, ты как? Нормально? Стала белой как полотно, – вывел меня из ступора Брис.

Я глубоко вдохнула, отгоняя страшные мысли до тех пор, пока не останусь совсем одна. Взять себя в руки стоило мне титанических усилий.

– Это все, что ты узнал?

– Да, я говорил, что негусто и, возможно, тебе ничем не поможет, – ответил Брис, взлохмачивая свои идеально зачесанные волосы цвета соломы.

Принесенный официантом кофе меня нисколько не интересовал, я отставила его в сторону и посмотрела на собеседника:

– Это из-за этой информации я не должна была волноваться?

– Не совсем, – вновь сник Брис. – Просто я решил ею поделиться прежде чем твои эмоции заставят тебя мчаться в полицейский участок.

– А зачем мне мчаться туда? – нахмурилась я.

– Твой отец арестован, – выдохнул он.

– Что? – Я вскочила с места. – Ты почему сразу не сказал? За что он арестован?

– Сядь, и я расскажу, – строго сказал Брис, а когда я не подчинилась, повысил голос: – Сядь!

Сердце рвалось из груди, тревожно колотясь в сумасшедшем темпе. Бриса таким суровым я еще никогда не видела, хотя мы с ним хорошо знакомы. Стоп, тогда откуда он узнал, что Бастиан Идо мой отец?