– Мистер Пик, пожалуйста, нам нужно идти.
Он стряхивает руку. На смену испугу и шоку приходит злость.
– Я иду, – говорит он. – Я иду, ясно?
Выходя из дома, он внезапно ловит себя на том, что пропорции улицы изменились, что-то стало не так, ощущение надвигающегося хаоса. И тут появляются они: стая, настоящая хищная стая. Десяток мужчин и женщин с фотоаппаратами и микрофонами, все они, как по команде, рванули к ним. Констебль и инспектор инстинктивно прикрывают его руками и ведут сквозь толпу вперед.
– Мистер Пик, мистер Пик!
Они знают его имя. Откуда они знают его имя? Как они узнали, что это произойдет? Как они узнали?
Он поднимает взгляд и смотрит прямо в объектив фотоаппарата. Он широко распахивает глаза, и его ослепляет яркая белая вспышка. Что-то вновь вынуждает его опустить голову. Он в машине. Дверь машины закрыта. Рядом с окном лица и объективы. Автомобиль движется быстро, люди пытаются прикоснуться к нему. Они так близко, что Оуэн не понимает, почему колеса не давят им ноги. А потом он уже не на улице, он на главной дороге, и больше нет людей с фотоаппаратами, лишь обычные пешеходы, которые идут куда-то по своим делам. Оуэн откидывается на сиденье и шумно выдыхает.
– Кто им сказал? – спрашивает он, обращаясь к затылкам двух человек, сидящих впереди.
– Прессе? – уточняет женщина.
– Да. Кто им сказал, что вы идете за мной?
– Боюсь, я понятия не имею. Они знали, что мы обыскивали местность. Люди говорят. Мне жаль, что вам пришлось это испытать.
– Но… это будет в газетах, – говорит он. – Люди подумают, что это сделал я.
– Что сделали, мистер Пик?
Он смотрит на ее лицо в зеркало заднего вида. Она смотрит прямо на него. Снова та же леденящая кровь улыбка.
– Это! – говорит он. – То самое, за что вы меня арестовали.
– Вы не арестованы, мистер Пик. Еще нет.
– Тогда почему? – Он смотрит в окно, наблюдая, как маленькая девочка из бюро по выгулу собак пытается погрузить в кузов фургона гигантскую гончую. – Почему я здесь?
Он смотрит на себя в зеркало заднего вида. Его волосы немного подсохли. С одной стороны они короче, чем с другой, а сверху торчат. Кровь из пореза высохла и превратилась в огромную слезу, стекающую ему на бровь. Он выглядит ужасно. Кошмарно. И национальная пресса только что сфотографировала его в таком виде, когда его сажали на заднее сиденье полицейской машины, чтобы отвезти на допрос о пропавшей девушке-подростке. И это при том, что ему даже не нравятся девочки-подростки. И он даже не арестован. Он забыл дома телефон. Что, если Диана попытается отправить ему сообщение? Вдруг она думает, что он ее игнорирует?
А потом ему приходит в голову еще более пугающая мысль. Что, если его снимок завтра будет в газетах? С растрепанными волосами, ссадиной над бровью и во вчерашней одежде, похожий на жуткого извращенца, с заголовком, кричащим что-то вроде «ЭТО УБИЙЦА САФАЙР»?
Он громко стонет вслух.
– С вами все в порядке, мистер Пик?
– Нет! – отвечает он. – Боже. Нет, конечно, хуже некуда. Я попаду в газеты, хотя я даже не арестован! Это вообще законно?
– Да, мистер Пик, боюсь, это законно. Увы, но это так.
– Но все увидят мое лицо, а потом вы отпустите меня, и никого не будет волновать, что я этого не делал, но мое лицо они запомнят. Я никогда не найду работу, я… – Он представляет, как Диана сегодня вечером откроет в метро «Ивнинг Стэндард». – О боже!
– Мистер Пик. Давайте не будем делать скоропалительных выводов, договорились? Надеюсь, мы сможем отпустить вас через час или два. Уведомим прессу. Вряд ли они станут рассказывать историю, если в ней ничего нет. Так что давайте посмотрим, как у нас пойдут дела, ладно? – Инспектор вновь улыбается.
Оуэн откидывается, обхватывает руками живот и слегка покачивается. Окружающий мир кажется ему смирительной рубашкой, высасывающей весь воздух из его грудной клетки, сжимающей ему кости. Оуэн смотрит в окно на людей: нормальные люди, заняты нормальными делами. Ходят по магазинам. Идут на работу. Быть нормальным внезапно кажется самой чужеродной вещью в мире, чем-то таким, что он с трудом может себе представить.
– Мне понадобится адвокат? – спрашивает он.
– Это зависит от вас. У вас есть адвокат?
Друг Тесси, Барри, – юрист. Но он не адвокат Оуэна.
– Нет, – говорит он.
– Что ж, мы можем назначить вам адвоката, если понадобится.
– Нет, – говорит он. – Нет. Я уверен, что обойдусь и так.
– Все зависит от того, как дело пойдет дальше, да?
Оуэн кивает.
А потом, словно падающий с неба дом, его тень становится все больше и больше, летит все быстрее и быстрее, и он внезапно кое-что вспоминает.
В гардеробе, в ящике с нижним бельем. Засунутые туда в постыдной спешке после встречи с Брином, с намерением выбросить их в мусорное ведро на углу улицы в следующий раз, когда он выйдет из дома, а затем полностью забытые. Наркотики для изнасилования на свидании.
Оуэну под дых бьет лошадиная доза адреналина. Перед глазами все плывет. Сердце на миг останавливается, а затем как безумное бьется снова.
– О господи, – шепчет он.
– Все в порядке? – спрашивает инспектор Керри, глядя на него в зеркало.
– Думаю, меня сейчас… – Он закрывает рот рукой, внезапно понимая, что вот-вот блеванет. – Меня сейчас выр…
Инспектор Керри приказывает констеблю остановить машину. Они тормозят на обочине, у кромки травы. Инспектор Керри выходит и открывает дверь в тот момент, когда Оуэн наклоняется и его шумно и судорожно рвет. Он покрылся гусиной кожей, голова пульсирует. Он задыхается, и его снова рвет. Перед ним появляется инспектор Керри с салфеткой в руке и смотрит на него сверху вниз. Оуэн не может сказать, что написано на ее лице, жалость или отвращение. Он берет салфетку и промокает ею рот.
– С вами все в порядке? – спрашивает инспектор.
Оуэн кивает.
– Готовы ехать?
Он снова кивает. Она улыбается и ждет, когда он снова засунет ноги в машину, закроет дверь и вернется на пассажирское сиденье.
– Вы съели что-то нехорошее? – спрашивает инспектор мгновение спустя, глядя на него в зеркало. Прижав кулак ко рту, Оуэн кивает.
– Да, – говорит он. – Должно быть, я съел что-то нехорошее.
Она улыбается, но, похоже, не верит ему.
32
– Мам, – говорит Джорджия, без стука входя в ванную. – Его только что арестовали!
– Кто? Кого?
– Женщина-полицейский. Она вошла в дом на другой стороне улицы вместе с еще одним полицейским. Затем вышла с тем жутким типом. Его посадили в машину и увезли! Там журналисты и всякие зеваки, фоткают! Иди, взгляни сама!
Кейт вытирает руки о задние карманы джинсов. С тех пор как инспектор Керри разговаривала с ними, прошло два часа. Два часа с тех пор, как Роан ушел на работу. Кейт думала, что все заканчивается, но, видимо, это не так. Она вместе с Джорджией идет к входной двери.
Там толпятся люди, две небольшие съемочные группы пакуют свою аппаратуру. Кейт выходит на улицу, подходит к молодой женщине в желтой куртке с меховым капюшоном и спрашивает:
– Что случилось? Куда увезли этого мужчину?
– Вы имеете в виду Оуэна Пика? – Женщина, которую Кейт принимает за журналистку, засовывает провода в черный мешок и застегивает его.
– Я не знаю его имени… того типа, что живет напротив. Такой моложавый, с темными волосами?
– Да. Оуэн Пик. Его отвезли на допрос.
– По поводу Сафайр Мэддокс?
– Да. По всей видимости, они нашли за окном его спальни что-то из ее вещей, а также следы крови на стене и в траве.
– Боже мой. – Кейт зажимает ладонями рот. Она слышит, как дочь ахнула рядом с ней.
– Боже мой, она мертва? – спрашивает Джорджия.
Женщина пожимает плечами.
– Тело еще не найдено, но вероятность этого крайне высока.
– Боже, это так печально, – говорит Джорджия и добавляет: – Этот тип такой странный. Меня не сильно удивит, что он сделал что-то подобное.
Журналистка останавливается и смотрит на Джорджию.
– Еще не известно наверняка, что он виновен. Так что такие вещи лучше не говорить. – Она делает паузу, смотрит на дом Оуэна Пика, затем снова на Джорджию и говорит: – Хотя кто знает…
Кейт видит, как дочь смотрит в сторону дома. И вспоминает тот вечер несколько недель назад, когда Джорджия подумала, что Оуэн Пик шел за ней следом. Кейт вспоминает и другой вечер, несколько дней спустя, когда Тилли появилась на ее пороге и заявила, что на нее напали на другой стороне улицы. Кейт думает о череде нападений на женщин в их районе. Она вспоминает, что в День святого Валентина Роан видел Оуэна Пика, когда тот смотрел на их дом.
Она чувствует, как внутри нее поднимается тяжесть, тяжесть, которую Кейт едва осознавала до сих пор: тяжесть сомнения, тяжесть подозрений, мыслей о том, что мир в любой момент может обрушиться ей на голову.
* * *
Он стряхивает руку. На смену испугу и шоку приходит злость.
– Я иду, – говорит он. – Я иду, ясно?
Выходя из дома, он внезапно ловит себя на том, что пропорции улицы изменились, что-то стало не так, ощущение надвигающегося хаоса. И тут появляются они: стая, настоящая хищная стая. Десяток мужчин и женщин с фотоаппаратами и микрофонами, все они, как по команде, рванули к ним. Констебль и инспектор инстинктивно прикрывают его руками и ведут сквозь толпу вперед.
– Мистер Пик, мистер Пик!
Они знают его имя. Откуда они знают его имя? Как они узнали, что это произойдет? Как они узнали?
Он поднимает взгляд и смотрит прямо в объектив фотоаппарата. Он широко распахивает глаза, и его ослепляет яркая белая вспышка. Что-то вновь вынуждает его опустить голову. Он в машине. Дверь машины закрыта. Рядом с окном лица и объективы. Автомобиль движется быстро, люди пытаются прикоснуться к нему. Они так близко, что Оуэн не понимает, почему колеса не давят им ноги. А потом он уже не на улице, он на главной дороге, и больше нет людей с фотоаппаратами, лишь обычные пешеходы, которые идут куда-то по своим делам. Оуэн откидывается на сиденье и шумно выдыхает.
– Кто им сказал? – спрашивает он, обращаясь к затылкам двух человек, сидящих впереди.
– Прессе? – уточняет женщина.
– Да. Кто им сказал, что вы идете за мной?
– Боюсь, я понятия не имею. Они знали, что мы обыскивали местность. Люди говорят. Мне жаль, что вам пришлось это испытать.
– Но… это будет в газетах, – говорит он. – Люди подумают, что это сделал я.
– Что сделали, мистер Пик?
Он смотрит на ее лицо в зеркало заднего вида. Она смотрит прямо на него. Снова та же леденящая кровь улыбка.
– Это! – говорит он. – То самое, за что вы меня арестовали.
– Вы не арестованы, мистер Пик. Еще нет.
– Тогда почему? – Он смотрит в окно, наблюдая, как маленькая девочка из бюро по выгулу собак пытается погрузить в кузов фургона гигантскую гончую. – Почему я здесь?
Он смотрит на себя в зеркало заднего вида. Его волосы немного подсохли. С одной стороны они короче, чем с другой, а сверху торчат. Кровь из пореза высохла и превратилась в огромную слезу, стекающую ему на бровь. Он выглядит ужасно. Кошмарно. И национальная пресса только что сфотографировала его в таком виде, когда его сажали на заднее сиденье полицейской машины, чтобы отвезти на допрос о пропавшей девушке-подростке. И это при том, что ему даже не нравятся девочки-подростки. И он даже не арестован. Он забыл дома телефон. Что, если Диана попытается отправить ему сообщение? Вдруг она думает, что он ее игнорирует?
А потом ему приходит в голову еще более пугающая мысль. Что, если его снимок завтра будет в газетах? С растрепанными волосами, ссадиной над бровью и во вчерашней одежде, похожий на жуткого извращенца, с заголовком, кричащим что-то вроде «ЭТО УБИЙЦА САФАЙР»?
Он громко стонет вслух.
– С вами все в порядке, мистер Пик?
– Нет! – отвечает он. – Боже. Нет, конечно, хуже некуда. Я попаду в газеты, хотя я даже не арестован! Это вообще законно?
– Да, мистер Пик, боюсь, это законно. Увы, но это так.
– Но все увидят мое лицо, а потом вы отпустите меня, и никого не будет волновать, что я этого не делал, но мое лицо они запомнят. Я никогда не найду работу, я… – Он представляет, как Диана сегодня вечером откроет в метро «Ивнинг Стэндард». – О боже!
– Мистер Пик. Давайте не будем делать скоропалительных выводов, договорились? Надеюсь, мы сможем отпустить вас через час или два. Уведомим прессу. Вряд ли они станут рассказывать историю, если в ней ничего нет. Так что давайте посмотрим, как у нас пойдут дела, ладно? – Инспектор вновь улыбается.
Оуэн откидывается, обхватывает руками живот и слегка покачивается. Окружающий мир кажется ему смирительной рубашкой, высасывающей весь воздух из его грудной клетки, сжимающей ему кости. Оуэн смотрит в окно на людей: нормальные люди, заняты нормальными делами. Ходят по магазинам. Идут на работу. Быть нормальным внезапно кажется самой чужеродной вещью в мире, чем-то таким, что он с трудом может себе представить.
– Мне понадобится адвокат? – спрашивает он.
– Это зависит от вас. У вас есть адвокат?
Друг Тесси, Барри, – юрист. Но он не адвокат Оуэна.
– Нет, – говорит он.
– Что ж, мы можем назначить вам адвоката, если понадобится.
– Нет, – говорит он. – Нет. Я уверен, что обойдусь и так.
– Все зависит от того, как дело пойдет дальше, да?
Оуэн кивает.
А потом, словно падающий с неба дом, его тень становится все больше и больше, летит все быстрее и быстрее, и он внезапно кое-что вспоминает.
В гардеробе, в ящике с нижним бельем. Засунутые туда в постыдной спешке после встречи с Брином, с намерением выбросить их в мусорное ведро на углу улицы в следующий раз, когда он выйдет из дома, а затем полностью забытые. Наркотики для изнасилования на свидании.
Оуэну под дых бьет лошадиная доза адреналина. Перед глазами все плывет. Сердце на миг останавливается, а затем как безумное бьется снова.
– О господи, – шепчет он.
– Все в порядке? – спрашивает инспектор Керри, глядя на него в зеркало.
– Думаю, меня сейчас… – Он закрывает рот рукой, внезапно понимая, что вот-вот блеванет. – Меня сейчас выр…
Инспектор Керри приказывает констеблю остановить машину. Они тормозят на обочине, у кромки травы. Инспектор Керри выходит и открывает дверь в тот момент, когда Оуэн наклоняется и его шумно и судорожно рвет. Он покрылся гусиной кожей, голова пульсирует. Он задыхается, и его снова рвет. Перед ним появляется инспектор Керри с салфеткой в руке и смотрит на него сверху вниз. Оуэн не может сказать, что написано на ее лице, жалость или отвращение. Он берет салфетку и промокает ею рот.
– С вами все в порядке? – спрашивает инспектор.
Оуэн кивает.
– Готовы ехать?
Он снова кивает. Она улыбается и ждет, когда он снова засунет ноги в машину, закроет дверь и вернется на пассажирское сиденье.
– Вы съели что-то нехорошее? – спрашивает инспектор мгновение спустя, глядя на него в зеркало. Прижав кулак ко рту, Оуэн кивает.
– Да, – говорит он. – Должно быть, я съел что-то нехорошее.
Она улыбается, но, похоже, не верит ему.
32
– Мам, – говорит Джорджия, без стука входя в ванную. – Его только что арестовали!
– Кто? Кого?
– Женщина-полицейский. Она вошла в дом на другой стороне улицы вместе с еще одним полицейским. Затем вышла с тем жутким типом. Его посадили в машину и увезли! Там журналисты и всякие зеваки, фоткают! Иди, взгляни сама!
Кейт вытирает руки о задние карманы джинсов. С тех пор как инспектор Керри разговаривала с ними, прошло два часа. Два часа с тех пор, как Роан ушел на работу. Кейт думала, что все заканчивается, но, видимо, это не так. Она вместе с Джорджией идет к входной двери.
Там толпятся люди, две небольшие съемочные группы пакуют свою аппаратуру. Кейт выходит на улицу, подходит к молодой женщине в желтой куртке с меховым капюшоном и спрашивает:
– Что случилось? Куда увезли этого мужчину?
– Вы имеете в виду Оуэна Пика? – Женщина, которую Кейт принимает за журналистку, засовывает провода в черный мешок и застегивает его.
– Я не знаю его имени… того типа, что живет напротив. Такой моложавый, с темными волосами?
– Да. Оуэн Пик. Его отвезли на допрос.
– По поводу Сафайр Мэддокс?
– Да. По всей видимости, они нашли за окном его спальни что-то из ее вещей, а также следы крови на стене и в траве.
– Боже мой. – Кейт зажимает ладонями рот. Она слышит, как дочь ахнула рядом с ней.
– Боже мой, она мертва? – спрашивает Джорджия.
Женщина пожимает плечами.
– Тело еще не найдено, но вероятность этого крайне высока.
– Боже, это так печально, – говорит Джорджия и добавляет: – Этот тип такой странный. Меня не сильно удивит, что он сделал что-то подобное.
Журналистка останавливается и смотрит на Джорджию.
– Еще не известно наверняка, что он виновен. Так что такие вещи лучше не говорить. – Она делает паузу, смотрит на дом Оуэна Пика, затем снова на Джорджию и говорит: – Хотя кто знает…
Кейт видит, как дочь смотрит в сторону дома. И вспоминает тот вечер несколько недель назад, когда Джорджия подумала, что Оуэн Пик шел за ней следом. Кейт вспоминает и другой вечер, несколько дней спустя, когда Тилли появилась на ее пороге и заявила, что на нее напали на другой стороне улицы. Кейт думает о череде нападений на женщин в их районе. Она вспоминает, что в День святого Валентина Роан видел Оуэна Пика, когда тот смотрел на их дом.
Она чувствует, как внутри нее поднимается тяжесть, тяжесть, которую Кейт едва осознавала до сих пор: тяжесть сомнения, тяжесть подозрений, мыслей о том, что мир в любой момент может обрушиться ей на голову.
* * *