— Мм… — согласилась я, с трудом поднимаясь на ноги и направляясь к двери, за которой немного раньше обнаружила кровать. — А ты? — вспомнила я про мужчину, уже стоя на пороге комнаты.

Грэхх отсалютовал мне наполненным до самых краев бокалом. И когда успел добраться до бара?

— А у меня еще экзамен в Холодных подвалах, так что встретимся утром.

— Тогда пожелай мне спокойной ночи.

— Сладких снов, моя хани!

С трудом доплелась до кровати, не раздеваясь, рухнула на неразобранную постель и уснула под вой беснующейся вьюги за окном. Последней мыслью мелькнуло: «Нужно было соглашаться на банные процедуры, когда Альва предлагала».

Ночь прошла без сновидений. А открыв глаза и увидев над собой балдахин, я осознала — все, что произошло накануне, не сон, как бы дико и странно это ни звучало. Я действительно попала в иной мир.

И готова в нем остаться навсегда, в прошлом мне делать нечего. Похоже, окружающая меня сказка — новогодний подарок от снежинки, которой я загадала желание. Остается принять его с огромной благодарностью!

Определившись с будущим местожительством, я решила с сегодняшнего же дня начать приспосабливаться к новой родине.

Вопреки обещанию Грэхха встретиться утром, в гостиной я его не обнаружила. Обводя комнату взглядом, наткнулась на свое пальто и сапоги. Выглядели они в роскошной обстановке как грязное пятно на бальном платье, поэтому пришлось спешно спрятать их в самый дальний угол шкафа. Надеюсь, прислуга не заметит мои вещички, иначе снова попытается сжечь. Если бы кто-то спросил, зачем мне понадобилось хранить подобное старье, думаю, не смогла бы ответить что-либо более вразумительное, чем на память. На самом деле помнить о том, как когда-то приходилось носить пальтишко с чужого плеча и не иметь возможности заменить прохудившиеся сапоги на новые, мне не хотелось. И все же чувствовала, что с этой частичкой прошлого еще рано прощаться. А собственной интуиции я привыкла доверять.

Среди одежды Грэхха я подыскала сменную рубашку, в которую собиралась переодеться после душа. Но не пришлось. Вдоволь насладившись водными процедурами и завернувшись в огромный махровый халат, я довольная, распаренная и разморенная вышла из ванной и остолбенела. В гостиной набилось столько народу, что яблоку негде было упасть! А заправляла этим хаосом мама Лена.

Как только женщина заприметила меня, стоявшую с открытым ртом у двери в ванную, то моментально взяла в оборот. Несколько рук извлекли из халата мою вялую тушку и принялись обмерять со всех сторон. Одновременно, не позволяя даже задуматься о собственной наготе, не говорю уж про естественное смущение, мне подсовывали рулоны всевозможных тканей, пытаясь выяснить, какой цвет больше подходит к глазам и волосам, а также соответствует личному вкусу. Непрерывный щебет летел сразу отовсюду, оглушая и дезориентируя.

Наконец обрядив в готовую одежду, которую сразу же на мне и подшили, усадили за стол завтракать. Я к этому времени уже чувствовала себя выжатой как лимон, лишенный не только сока, но даже цедры.

— Зачем все это? — спросила я маму Лену, когда остальные девушки, забрав ткани, мерки и полуготовые выкройки, шумной стайкой выпорхнули из гостиной.

— Так бал же новогодний через две недели, — удивилась она моему вопросу.

— Бал? Новогодний? А почему так поздно?

— Почему поздно? Аккурат в канун Нового года.

— А на Земле он в эту ночь как раз наступил.

— Ах, точно! Как я могла забыть! Давно здесь живу, уж привыкла. Нет, деточка, на Гзоне другой календарь, через две недели и Новый год, и бал. Поэтому платье сейчас начинаем шить. Времени в обрез! Да и сменное белье с повседневной одеждой тебе не помешают.

— Это Грэхх распорядился? — обрадовалась я невероятной заботливости своего мужчины.

— Как же, Грэхх, — фыркнула мама Лена, — дождешься от него! Ректор академии каждый год делает подобные подарки хани выпускников. И не вздумай отказываться!

— Да я не…

— А то нашлись сегодня две фифы, которых нужно поуговаривать, прежде чем они на свою голую задницу подаренные панталоны натянут.

— Что вы! Не нужно меня уговаривать. Огромное спасибо за вещи! Все очень красивое и удобное.

— То-то же!

И довольная мама Лена отчалила, важно покачивая телесами.

А я, раз уж меня накормили и одели, решила устроить себе экскурсию по академии. В запасе всего четырнадцать, нет, уже тринадцать дней, нужно успеть заглянуть в каждый уголок. Вряд ли еще когда доведется побывать в таком интересном месте.

Распахнула дверь и чуть не столкнулась нос к носу с нерешительно переминающейся с ноги на ногу Альвой.

— Привет! Ты чего здесь?

— Я не подслушивала! Все двери зачарованные, и подслушивать в академии просто невозможно! — испуганно доложила она.

— Да мне ничего подобного и в голову не приходило, — опешила я от подобного заявления. — Просто хотела помочь, если что.

— А… я за посудой от завтрака, — стушевалась девочка.

— А ты отчего на взводе? Были прецеденты?

— А? — не поняла она.

— Кто-то обвинял в подобном? — пояснила я.

— Да. Две хани, двери их комнат друг против друга, обе кричали, что я их подслушиваю, даже поссорились, кого именно.

— Весело у вас тут, — рассмеялась я.


— Ага, не соскучишься, — подтвердила служанка так грустно, что у меня сердце зашлось от жалости, а смех застрял в горле.

— Альва, а в твои обязанности что входит?

— Прислуживать хани, выполнять их желания.

— А сопровождение считается прислуживанием? Я прогуляться решила. Может, пойдем вместе, показала бы мне, где что?

Глаза девочки заблестели.

— Я… да я с большим удовольствием!

— Никто не станет ругать? Других хани найдется кому обслуживать?

— Конечно, найдется! В обслуге много девушек, — заверила Альва, — просто я новенькая, и мне неприятная работа достается в первую очередь.

Ну надо же! И здесь дедовщина!

— Замечательно! Вот те, кто постарше да поопытнее, пусть и разбираются с неуживчивыми хани. А мы с тобой — гулять!

Вопреки моим опасениям, что девочка работает в академии недавно и потому наверняка сама плохо знает замок, проводником Альва оказалась отличным. Она не просто прекрасно ориентировалась в бесчисленных коридорах и переходах, но и оказалась кладезем легенд и баек касательно чуть ли не каждой местной достопримечательности, будь то картина или статуя.

— Можно подумать, что ты всю жизнь проработала местным гидом, — пошутила я, поднимаясь по винтовой лестнице башни, незабываемый вид с которой Альва обещала показать.

— А я общительная, — без всякого бахвальства сообщила девочка. — И любопытная. Вот смотри, как красиво.

Мы как раз вышли на площадку, и Альва закружилась, запрокинув голову и расставив руки в стороны.

— Осторожнее, — испугалась я, — здесь ни перил, ни парапета.

— Они здесь не нужны, разве ты не видишь, сюда даже ветер не попадает?

Я увидела. И застыла от восторга. Дух захватывало от снежной красоты и бескрайнего простора. Низкие серые облака убегали вдаль вместе с белым покрывалом пустыни. Куда ни глянь — везде снег и небо.

А вот холодно на открытом пространстве башни не было. Совсем. Ни малейшего движения воздуха. Да и сама каменная площадка не завьюженная.

— Магический купол, — пояснила Альва. — Его сделали после того, как давным-давно девушка, влюбленная в студента-подлеца, бросилась с этой башни.

Я подошла к самому краю площадки и заглянула в темную бездну. Жуть. Башня и без того высокая, а под ней еще и пропасть. Протянув руку, ощутила препятствие. Действительно купол, почти невидимый, и время от времени радужно переливается, будто мыльный пузырь.

— Странно. Тут же девушки не учатся… — задумалась я о страшном финале незнакомки, проводя пальцами по магической прозрачной стенке.

— Верно. Она и не училась, — поддакнула Альва.

— А! Она была из обслуги, — осенило меня, — а студент из богатой семьи… Верно?

— Верно. Здесь другие и не водятся.

Горькие слова заставили меня обернуться, хотя лучше бы я этого не делала. Глаза девочки отражали столько боли, разочарования и жизненной неприглядной правды, что хотелось зажмуриться и забыть подобный диссонанс — у юного и нежного создания не может быть таких глаз!

— Ты тоже успела хлебнуть горькой любви?

Что Альва ответила, я не поняла, видать, опять местный «переводчик» барахлил.

Спускались с башни молча, каждая думая о своем. Что-то не давало мне покоя, намекая на связь между рассказом Альвы и собственным положением в этом мире. Но стоило чуть ближе подобраться к разгадке, как мысль сбивалась на посторонние темы. Ну и ладно, не больно-то хотелось.

Тишину башни нарушали лишь наши гулкие шаги по лестнице да свистящие порывы ветра, задувающего в узкие бойницы — их магией не прикрыли, а потому время от времени под туфельками хрустел наметенный снег.

— И что, позвольте узнать, прекрасные мэдью делали на такой высоте?

Насмешливо-презрительный голос за спиной заставил меня подпрыгнуть от неожиданности. Я оступилась и наверняка полетела бы вниз головой, считая ступеньки, не подхвати меня вовремя сильная рука.

— Примеривались, где удобнее спрыгнуть, — буркнула я, высвобождаясь из чужих крепких пальцев.

— Ох, в таком случае прошу прощения, что так некстати помешал развлечению и не позволил упасть, ядовито усмехнулся молодой человек.

Я обернулась и наконец смогла рассмотреть своего «спасителя». Высокий, даже выше Грэхха, мускулистый и гибкий, с тонкими чертами лица и густыми светлыми локонами, в магическом освещении имеющими золотисто-зеленоватый оттенок. Но самым заметным в облике незнакомца были прозрачные, изумрудного цвета глаза хищника, осматривающие меня с нездоровым интересом. Мужчина мне напомнил змею — коварную, сильную, беспощадную.

Я вздрогнула и отшатнулась. По его тонким губам скользнула неприятная насмешка.

— Благодарю за помощь, — раздраженно произнесла я, удивляясь негативным эмоциям, которые вызвал мужчина, не успев появиться.

А кстати, откуда он тут взялся? За спиной незнакомца в каменной кладке зиял темный проход. Тайный старинный лаз? Или местные маги умеют прокладывать ходы в любой стене?

— Сожалею, что напугал, мэдью, — последнее слово он произнес с издевкой, — но моей хани срочно требуется Альва.