ГЛАВА 6




Стоя перед зеркалом, девочка тяжело дышала, рассматривая собственное отражение с маниакальным пристрастием.

— Не нравится? — удивилась я, втайне гордясь собственным шедевром. С подручными магическими средствами было бы сложно напортачить, но все-таки… Альва почему-то молчала.

А когда ее нижняя губа задрожала, я решительно протянула руки к блестящим локонам, уложенным в виде тиары на светлой головке:

Давай-ка разберу это безобразие, раз не пришлось по душе…

— Нет!!!

— Нет? Я быстро спрятала за спину ладони, испугавшись неожиданной агрессии, что блеснула в огромных глазищах. — Но ты же готова заплакать!

— От эмоций. Их так много! Я просто еле сдерживаюсь!

И действительно, губы Альвы то кривились, то улыбались, то искажались в зверином оскале. Она никак не могла совладать с собой.

— Понятно, пробормотала я, сбитая с толку.

Наступила длительная пауза Я уселась в кресло и флегматично уставилась в окно, где мягкие пушинки, тихо падая, снежной шалью укрывали и без того сияющую белизной равнину. Завороженная монотонной, но такой притягательной картиной, вздрогнула от тихого и проникновенного шепота.

— Я никогда не видела себя такой! И никто не видел. Даже в день моего первого в жизни бала. Быть может, если бы… он увидел меня такой… он не смог бы отказаться от меня…

— А-альва-а, — вздохнула я, — да разве за внешность любят?

— Мужчины — да.

И ни тени сомнения в голосе.

— Ладно тебе! Разве меня можно назвать красавицей? — прыснула я. — А ведь нашла же свою половинку.

— Ты красивая, — возразила девочка, — но не позволяешь людям это увидеть. Не знаю почему.

Я лишь покачала головой. Фантазерка! Можно подумать, я не созерцаю ежедневно собственную посредственную внешность в отражении зеркала. Даже если бы я была чудо как глупа и не понимала, кого студенты называют неудачной хани, напоминающей ощипанную курицу, то собственные глаза в любом случае не солгут. Но меня подобное никоим образом не волновало. Ведь у меня есть Грэхх, и мы любим друг друга. А что еще в жизни нужно?

Пообедав, Альва занялась моим внешним видом. Почему-то она загорелась идеей нарядить меня к балу самостоятельно, до прихода остальных девушек, появление которых планировалось к вечеру.

— Я все сделаю, не торопясь и от души, не нужно никого ждать, — увещевала меня девочка. — Ты не пожалеешь.

Я и не сопротивлялась, заразившись ее азартом. Мне вдруг нестерпимо захотелось быть если уж не красивой, то хотя бы очаровательной для своего сказочного принца. Уже сегодня вечером Грэхх станет только моим, освободившись от бремени учебы! И пусть он не сводит с меня восхищенного взгляда, гордясь, что вызвал из иного мира самую лучшую девушку на свете!

Альва постаралась на славу. Даже моя короткая стрижка в ее ловких руках стала кокетливой и привлекательной. При помощи магической пасты кожа приобрела сливочно-перламутровый оттенок. А ноготки девочка аккуратно подточила и отполировала до блеска.

Впервые в жизни мне искренне нравилось собственное отражение в зеркале.

— Жаль, косметики никакой нет, — посетовала Альва. — Мужская академия. Ничего не поделаешь. Макияж считается совершенно излишним.

Вечерело. Осыпав комплиментами и словами благодарности, я отпустила Альву наряжаться к Новому году, а сама направилась к зимнему саду.

Коридоры замка опустели — все разошлись по личным комнатам и покоям готовиться к балу. Чуть приподнимая пальцами нежный шелк платья, я наслаждалась его тихим шелестом по разноцветным плитам пола, представляя, как буду вскоре кружиться в объятиях Грэхха. Разлука с каждой минутой становилась все более невыносимой, поэтому я прибегла к уже привычному средству, моему спасению — замковому духу.

— В последний раз пришла тебя послушать, — прошептала я, нежно прикоснувшись к резным тяжелым дверям. — Завтра вручение дипломов выпускникам, после чего все разъедутся по домам. А я с Грэххом. Вряд ли еще встретимся, но я тебя ни за что не забуду!

Песнь духа разлилась сладким сиропом, растравливая во мне тоску. По Грэхху или от предстоящего расставания с Хайнене, кто знает. В этот момент для меня реки печали слились в единый поток. За несколько прошедших дней дух замка стал мне близким и очень дорогим существом. Хотя и происходило общение при помощи песен, но, кажется, меня раньше никто так хорошо не понимал, как Хайнене.

Когда дивный голос затих, я задумчиво произнесла:

— Знаешь, мне твоя песня напомнила другую, земную.

Двери заинтересованно скрипнули.

— Ты хочешь ее услышать? — удивилась я.

В ответ — новый, уже утвердительный скрип.

— Ну хорошо, попробую, — не стала ломаться я. — Но не жди от меня каких-либо приемлемых вокальных данных. Я в музыкальной школе не училась. Да и вообще, стадо мамонтов на ушах изрядно потопталось.


Сначала я пела скованно, смущаясь и переживая, что кто-то услышит и придет насмешничать. Но чуть позже вошла во вкус под легкие дверные хлопки, подбадривающие меня, вспомнила песни на новогоднюю и зимнюю тематику, исполнила пару романсов, а под конец — любимый попсовый шлягер.

Совершенно выдохнувшись, уже собиралась сообщить об этом Хайнене, и тут двери зимнего сада плавно закрылись, выдворяя меня. Я даже не успела подумать, чем не угодила замковому духу, когда в стене напротив вдруг образовался проход, явно приглашая следовать куда-то.

Страшно не было. Недоверие также отсутствовало. Я решительно шагнула в темный проем, сгорая от любопытства, что же хочет показать мне Хайнене.

Мои осторожные шаги гулким эхом разносились по темной винтовой лестнице. От стен шел холод, но я все равно касалась шершавых камней кончиками пальцев, боясь оступиться в темноте.

— Что ж так темно-то, — наконец не выдержав, проворчала я. — Так и шею свернуть недолго.

В тот же момент над моей головой возникло несколько магических шаров, освещая путь.

— Спасибо, — поблагодарила я дух замка, — так гораздо лучше.

Шары согласно мигнули.

Дальнейшее восхождение мне далось гораздо быстрее и легче. Уже не нужно было нащупывать ногами ступеньки и старательно сохранять равновесие, которое в темноте терялось.

Мое маленькое путешествие закончилось напротив какой-то дверки. Она сама приоткрылась, впустив меня в чью-то комнату. То, что забрела на чужую территорию, я поняла сразу, как только заметила захламленный папками и свитками письменный стол. Дернулась обратно, но дверь-предательница захлопнулась перед моим носом. Вот дела!

Неужели подстава?

Я заметалась по небольшому кабинету, но вокруг были лишь книжные стеллажи до потолка да высокие створчатые окна, за которыми вьюжила зима. Даже маленькая дверка, через которую я вошла, пропала из виду. Западня?

В попытке успокоиться остановилась и несколько раз сделала глубокие вдохи и выдохи. Паника слегка отпустила, позволив рассмотреть, где же я.

Судя по количеству окон со всех сторон, уютная комната находилась в одной из башен замка. Чай в изящной чашечке исходил паром — хозяин вышел совсем недавно и, уверена, вскоре вернется. Напротив стола приветливо горел камин. Я подошла поближе, рассматривая безделушки на каминной полке. Внимание привлекла забавная вещица со странным циферблатом и множеством стрелок — звук от нее исходил наподобие тиканья земных часиков. Я завороженно слушала перестук в незнакомом механизме, не сводя глаз с мелькающих стрелок.

Как интересно.

Я медленно протянула руку к незащищенному стеклом металлическому диску. Для чего? Не помню. Но отвлеклась на собственные пальцы, вернее, мой взгляд прилип к одному — тому, что сначала был с кольцом, а затем с татуировкой. Рисунок, ранее яркий и броский, сейчас таял на глазах.

Я дышала в такт мерного тиканья, застыв с протянутой рукой. И все смотрела, смотрела, смотрела… Хотя татушка давно исчезла.

Не знаю, сколько времени так простояла, словно под гипнозом. Пришла в себя, услышав старческий голос за пределами комнаты. Явно возвращался хозяин. Что-то он скажет, обнаружив меня?

Скрип. Я отскочила испуганным зайцем от неожиданно распахнувшейся знакомой мне дверки. Других намеков было не нужно. Не медля ни секунды, бросилась в спасительный темный проход. Дверь за моей спиною закрылась, и я с облегчением привалилась к ней спиной.

Кровь билась в висках так сильно, что заглушала голос, ставший еще ближе и четче. Кажется, я его где-то уже слышала. Пытаясь выровнять дыхание и унять оглушительное сердцебиение, во втором говорящем опознала… Грэхха. Никаких сомнений. Теперь собеседники разговаривали в том самом кабинете, из которого я только что улизнула, — слышимость преотличная!

— …И все же я недоволен тобой, мой мальчик, — кряхтел старик, судя по звукам, усаживаясь в скрипучее кресло.

— Отчего же, мэд Бенабеус?

Впервые за все время моего пребывания в здешнем мире сексуальный голос Грэхха не вызвал у меня дикого восторга. Напротив, нотки превосходства над собственным учителем звучали даже неприятно.

— Ты нарушаешь установленные правила поведения с хани!

— Глупости эти правила. Совершенно не имеющие смысла. Вот увидите, все и так прекрасно получится.

Что у него получится? Какие правила он нарушает? И как это связано со мной? Ведь разговор обо мне, верно?

— Правила и рекомендации создавались веками в нашей академии лучшими выпускниками, прошу заметить, с успехом прошедшими десять ступеней и заполучившими великую силу! — все больше горячился старик.

— Прошу заметить, — с насмешливым пафосом в тон ему ответил Грэхх, — что я — один из них. Я лучший выпускник, сумевший вызвать хани.

— Уж не знаю, как тебе это все-таки удалось, — проворчал ректор, — но лучшим я бы тебя не назвал. Средний уровень — твердо, но никак не высший. Хотя мог бы, мог. Даже в последние дни ты совершенно легкомысленно кутил и развлекался с девчонками.

Какая интересная информация. Так вот где он пропадал все это время! Но почему я не чувствую ревности?

— В то время как следовало бы обхаживать хани или хотя бы повторить пройденный материал, хочу тебе напомнить — гобою пройденный трижды.

— Я же все равно сдал экзамены.

— Да, сдал. Благодаря попустительству преподавателей, которые многим обязаны твоему отцу.

— Самое главное — сдал. А завтра еще и пройду подтверждение на силу.

Ты уверен? Силу можно добавить, лишь обладая знаниями, а ты даже в мелочах не хочешь следовать по проторенному пути. Мыслимо ли отвергать мудрость опытных магов с подобной самонадеянностью?

Вот я завтра и дополню эту мудрость, внесся собственные существенные коррективы, — рассмеялся Грэхх.

Для чего мне слушать чужой неинтересный разговор? С какой целью привел меня дух замка именно сюда? О чем столь важно услышать? Что Грэхх разгильдяй, какого еще поискать? Я и сама со временем разобралась бы. Да и не отменяют его недостатки того, что мужчина как-никак предоставил мне комфортное место проживания, заботился. У себя, даже если бы мир не выкинул меня куда-нибудь за ненадобностью, имеющимися на данный момент благами я, увы, не могла похвастаться. Поэтому сетовать на нерадивого выпускника не собиралась. Ну не вырос он еще психологически, разве это преступление? Иные люди до старости обладают детсадовским мышлением, что не делает их лучше или хуже остальных.

— Эх, такая девочка, — посетовал ректор академии, — такое расточительство.