– Со всеми? – тихо спросила она. – И с Валерианом?
У Валериана была замечательная косица, перевязанная разноцветными шнурками и перекинутая через плечо, выбритые наголо виски и длинные сережки в ушах. Выглядел он колоритным, но незнакомым.
– Но не с Валерианом, – тихо отозвалась я. – Наверное, мне лучше уйти…
– Сидеть! – рявкнула Вербена таким командным голосом, что мы с Зои одновременно выпрямили спины и вообще стали представлять собой пару благородных девиц на ярмарке невест. – Просто скажи, какой из них твой северянин… Хотя не надо, я и так уже догадалась. Вы, жадные аристократы, всегда забираете самое лучшее.
– Блондин не ее, – подсказала Зои.
– Вот и я о том же! – буркнула Вербена.
Мне стало почему-то очень неловко, но мысль поделиться Ноэлем с соседкой по этажу вызывала желание этой самой соседке надеть на голову мешок и устроить темную в чулане питейной.
Наверное, на этом тройном свидании глупее себя чувствовала только набитая соломой пыльная голова оленя с ветвистыми рогами, одиноко висящая посреди стены. Мы разместились по разным сторонам стола, поделенные на мальчиков и девочек, словно гроссмейстеры перед ответственной шахматной партией, и в ожидании заказанных напитков некоторое время перебрасывались дежурными фразами.
В общем-то, я прекрасно справлялась с ролью молчаливой страшненькой подружки, переглядываясь исключительно с оленьей головой, а потом принесли заказ, и Зои восторженно предложила:
– А давайте сыграем в игру!
Без преувеличений я вздрогнула.
– Каждый задаст по вопросу, – пустилась в пояснения она. – На положительный ответ игрок поднимает руку, на отрицательный выпивает… что вы там пьете?
Чай с малиной! Откуда она взяла эту детскую застольную игру?
– Превосходно! – подхватил Валериан с энтузиазмом, явно достойным случая получше. – Она точно нам поможет друг друга узнать.
– Да мы и так неплохо друг друга знаем, – хмыкнул Эйнар и, нахально мне подмигнув, добавил: – Особенно некоторые из нас.
Я хотела бы отдавить ему ногу под столом, но не могла дотянуться.
– Начинай, Чарли! – радостно предложила Зои.
Подозреваю, в этот момент у меня был такой же недоуменный вид, как у оленьей головы на стене.
– Почему я?
– Пусть поднимет руку тот, кто считает, что начинать должен кто-то другой, – немедленно ввернула игровую фразу Зои.
Полагаю, никогда еще мир не видел такой солидарности между суровыми северными гостями и прекрасными шай-эрским девами. Они с такой радостью глотали горячее вино, словно дружным коллективом страдали от жажды.
– Ладно… – подчинилась я желанию коллектива и спросила: – Пусть поднимет руку тот, кто сегодня отвечает за страшненькую подружку.
Вербена подавилась на вздохе.
– Что? – хмыкнула я. – Вы мне сами вчера сказали, что на свидании всегда есть безмолвная страшненькая подружка. За нее же кто-то отвечает?
С ухмылкой Эйнар поднял вверх указательный палец. Какое разочарование! Я до последнего надеялась, что Ноэля буквально силой заставили приехать в питейную, а в шаттл он садился не иначе как под действием страшного заклятия. Но он спокойно отхлебнул вина.
– В таком случае, пусть поднимает руку тот, кто сегодня за страшненькую подружку, – проговорил Эйнар, и ответ был очевиден. – Так и знал! Может, вместе сядем, Шарлотта?
– Нет! – низким голосом прорычала Зои, при смене мест попадавшая на стул рядом с Ноэлем. Факт, что ей предназначался вообще-то мой парень, вызывал оторопь, похоже, у нас обеих. – Чарли Тэйр, сиди где сидишь и даже не думай сдвигаться с места. Сегодня я страшненькая подружка!
– Тогда мы с Шарлоттой должны поменяться местами, – с иронией рассудил Эйнар, – я хочу оказаться в своей зоне ответственности.
Никогда не видела, чтобы Зои так сильно краснела и смущалась.
– Не отрывай зад от стула, – спокойно велел Ноэль на диалекте.
– Парни, что происходит-то? – подал голос Валериан.
Понятия не имею, как он умудрился пропустить громкий скандал с новогодним поцелуем, но бедняга явно был не в курсе.
– Друзья, у меня появился вопрос! – громко объявил на шай-эрском Эйнар. – Пусть поднимет руку тот, кто за этим столом никогда не состоял друг с другом в отношениях.
Пронзив шутника мрачными взглядом, мы с Коэном отхлебнули вино. Оно прокатилось по горлу горячим сладким комом и неприятно упало в желудок.
Несчастный Валериан со страданием в лице тихо спросил:
– Что я еще должен узнать?
– Кроме того, что девушки неплохо говорят на диалекте? – с ехидцей отозвался Эйнар и обратился уже на шай-эрском: – Пусть поднимет руку тот, кто за этим столом находится в ссоре и только ищет повод помириться.
Мы с Ноэлем встретились глазами. Он отставил кружку и спокойно произнес:
– Давайте закончим эту игру.
– Пусть поднимет руку тот, кто хочет продолжить игру, – немедленно предложил Эйнар и издевательски ухмыльнулся в сторону Ноэля, когда все, кроме нас, задрали руки.
Пожалуй, лучшего момента, чтобы отправиться домой, придумать было невозможно. Девчонки для вида поуговаривали меня остаться еще ненадолго, но очевидно, что присутствие страшненькой подружки, на которую никто не должен обращать внимания, а по факту обращали абсолютно все, заметно портило веселый вечер с играми и флиртом.
– Раз надо, значит, надо, – вздохнула Вербена. – Понимаем: учеба сама себя не выучит. Мы не обижаемся, Чарли, правда.
Да кто бы сомневался!
– Встретимся в пансионе, подружка, – помахала мне на прощание Зои.
Снаружи стемнело, и на заваленных снегом улицах запалили фонари. Мостовые еще не чистили, вероятно, дожидаясь, когда стихия окончательно утихомирится и маги приведут дороги в порядок. Свободного извозчика удалось отыскать чудом.
Только я открыла дверцу и подхватила юбку, чтобы забраться в салон, как кто-то крепко сжал мою руку чуть повыше локтя и резко заставил развернуться. Пульс подскочил, голова закружилась. Мысленно я собралась отбиваться, но оказалось, что меня схватил Ноэль.
Он тяжело дышал, пальто было расстегнуто нараспашку. Спутанные волосы намокли от снега, и в размытом свете уличных фонарей тускло поблескивали светлые пряди-прожилки. Глаза казались почти черными и шальными.
– Вы едете? – позвал извозчик.
– Нет! – крикнул Ноэль и захлопнул дверцу. – Девушка остается.
Девушку настолько потрясло появление северянина, что она даже рта не открыла. Позволила отвести себя от края мостовой и со странной обреченностью проследила, как другие пассажиры, не колеблющиеся в выборе маршрута, быстро забрались в экипаж.
– Что случилось? – наконец спросила я.
– Я делаю ровно как ты хотела, Чарли. Видит бог, я очень стараюсь держаться от тебя подальше!
Он говорил на диалекте так быстро, что от меня ускользала большая часть произнесенных слов, удавалось уловить лишь общий смысл фраз.
– Подожди, – попыталась остановить его я.
– Знаю, что несправедливо втягивать тебя в еще одну дурную историю. Несправедливо вынуждать переживать последствия. Не стоило к тебе вообще приближаться, но я сорвался в тот вечер и подошел. Я не святой и не выплавлен из металла…
– Ноэль, стой! Ты говоришь на диалекте!
Замолчал, посмотрел недоуменно. Он перешел на шай-эрский с таким неожиданно сильным акцентом, который называть самобытным было бы большой лестью:
– Если захочешь, мы съездим в Норсент и ты увидишь, как я жил до тебя. Что мне еще сделать? Хочешь остаться друзьями? Я согласен, давай так и поступим, но у меня больше нет сил наблюдать за тобой со стороны.
– На самом деле я не хочу быть друзьями.
– Нет? – меняясь в лице, он вновь перешел на диалект.
– Нет.
Отойдя на пару шагов, он растерянно взлохматил влажные волосы. Огляделся вокруг, словно ища ответы в выросших на мостовых сугробах.
– То есть это конец, Чарли?
– В смысле – конец?!
Впервые в жизни меня напугало обычное слово, но в свое оправдание скажу, что в нем не содержалось ни одного позитивного звука. Даже на языке перекатывалось противно! Тут-то и стало ясно, что, в кои веки пожелав быть честной с собой и миром, я ляпнула какую-то страшную глупость.
– Я пытаюсь сказать… Мне кажется… я люблю тебя.
Глава 6
Жизнь по-взрослому
Слова о любви, когда их не ждут, звучат особенно неуклюжими и лишними, но признание уже вырвалось, проглотить его обратно было невозможно. Ноэль молчал и, верно, пытался вернуть дар речи. Пожалуй, такой длинной паузы не пережил бы ни один театральный спектакль, да и я перенесла исключительно из-за шока.
– Что? – наконец со вкрадчивой интонацией переспросил он.
– Люблю тебя… я…
Какое паршивое чувство: осознавать, что уже переживала нечто подобное, и помнить, каким чудовищным унижением закончился тот давешний разговор в летнем саду.
У Валериана была замечательная косица, перевязанная разноцветными шнурками и перекинутая через плечо, выбритые наголо виски и длинные сережки в ушах. Выглядел он колоритным, но незнакомым.
– Но не с Валерианом, – тихо отозвалась я. – Наверное, мне лучше уйти…
– Сидеть! – рявкнула Вербена таким командным голосом, что мы с Зои одновременно выпрямили спины и вообще стали представлять собой пару благородных девиц на ярмарке невест. – Просто скажи, какой из них твой северянин… Хотя не надо, я и так уже догадалась. Вы, жадные аристократы, всегда забираете самое лучшее.
– Блондин не ее, – подсказала Зои.
– Вот и я о том же! – буркнула Вербена.
Мне стало почему-то очень неловко, но мысль поделиться Ноэлем с соседкой по этажу вызывала желание этой самой соседке надеть на голову мешок и устроить темную в чулане питейной.
Наверное, на этом тройном свидании глупее себя чувствовала только набитая соломой пыльная голова оленя с ветвистыми рогами, одиноко висящая посреди стены. Мы разместились по разным сторонам стола, поделенные на мальчиков и девочек, словно гроссмейстеры перед ответственной шахматной партией, и в ожидании заказанных напитков некоторое время перебрасывались дежурными фразами.
В общем-то, я прекрасно справлялась с ролью молчаливой страшненькой подружки, переглядываясь исключительно с оленьей головой, а потом принесли заказ, и Зои восторженно предложила:
– А давайте сыграем в игру!
Без преувеличений я вздрогнула.
– Каждый задаст по вопросу, – пустилась в пояснения она. – На положительный ответ игрок поднимает руку, на отрицательный выпивает… что вы там пьете?
Чай с малиной! Откуда она взяла эту детскую застольную игру?
– Превосходно! – подхватил Валериан с энтузиазмом, явно достойным случая получше. – Она точно нам поможет друг друга узнать.
– Да мы и так неплохо друг друга знаем, – хмыкнул Эйнар и, нахально мне подмигнув, добавил: – Особенно некоторые из нас.
Я хотела бы отдавить ему ногу под столом, но не могла дотянуться.
– Начинай, Чарли! – радостно предложила Зои.
Подозреваю, в этот момент у меня был такой же недоуменный вид, как у оленьей головы на стене.
– Почему я?
– Пусть поднимет руку тот, кто считает, что начинать должен кто-то другой, – немедленно ввернула игровую фразу Зои.
Полагаю, никогда еще мир не видел такой солидарности между суровыми северными гостями и прекрасными шай-эрским девами. Они с такой радостью глотали горячее вино, словно дружным коллективом страдали от жажды.
– Ладно… – подчинилась я желанию коллектива и спросила: – Пусть поднимет руку тот, кто сегодня отвечает за страшненькую подружку.
Вербена подавилась на вздохе.
– Что? – хмыкнула я. – Вы мне сами вчера сказали, что на свидании всегда есть безмолвная страшненькая подружка. За нее же кто-то отвечает?
С ухмылкой Эйнар поднял вверх указательный палец. Какое разочарование! Я до последнего надеялась, что Ноэля буквально силой заставили приехать в питейную, а в шаттл он садился не иначе как под действием страшного заклятия. Но он спокойно отхлебнул вина.
– В таком случае, пусть поднимает руку тот, кто сегодня за страшненькую подружку, – проговорил Эйнар, и ответ был очевиден. – Так и знал! Может, вместе сядем, Шарлотта?
– Нет! – низким голосом прорычала Зои, при смене мест попадавшая на стул рядом с Ноэлем. Факт, что ей предназначался вообще-то мой парень, вызывал оторопь, похоже, у нас обеих. – Чарли Тэйр, сиди где сидишь и даже не думай сдвигаться с места. Сегодня я страшненькая подружка!
– Тогда мы с Шарлоттой должны поменяться местами, – с иронией рассудил Эйнар, – я хочу оказаться в своей зоне ответственности.
Никогда не видела, чтобы Зои так сильно краснела и смущалась.
– Не отрывай зад от стула, – спокойно велел Ноэль на диалекте.
– Парни, что происходит-то? – подал голос Валериан.
Понятия не имею, как он умудрился пропустить громкий скандал с новогодним поцелуем, но бедняга явно был не в курсе.
– Друзья, у меня появился вопрос! – громко объявил на шай-эрском Эйнар. – Пусть поднимет руку тот, кто за этим столом никогда не состоял друг с другом в отношениях.
Пронзив шутника мрачными взглядом, мы с Коэном отхлебнули вино. Оно прокатилось по горлу горячим сладким комом и неприятно упало в желудок.
Несчастный Валериан со страданием в лице тихо спросил:
– Что я еще должен узнать?
– Кроме того, что девушки неплохо говорят на диалекте? – с ехидцей отозвался Эйнар и обратился уже на шай-эрском: – Пусть поднимет руку тот, кто за этим столом находится в ссоре и только ищет повод помириться.
Мы с Ноэлем встретились глазами. Он отставил кружку и спокойно произнес:
– Давайте закончим эту игру.
– Пусть поднимет руку тот, кто хочет продолжить игру, – немедленно предложил Эйнар и издевательски ухмыльнулся в сторону Ноэля, когда все, кроме нас, задрали руки.
Пожалуй, лучшего момента, чтобы отправиться домой, придумать было невозможно. Девчонки для вида поуговаривали меня остаться еще ненадолго, но очевидно, что присутствие страшненькой подружки, на которую никто не должен обращать внимания, а по факту обращали абсолютно все, заметно портило веселый вечер с играми и флиртом.
– Раз надо, значит, надо, – вздохнула Вербена. – Понимаем: учеба сама себя не выучит. Мы не обижаемся, Чарли, правда.
Да кто бы сомневался!
– Встретимся в пансионе, подружка, – помахала мне на прощание Зои.
Снаружи стемнело, и на заваленных снегом улицах запалили фонари. Мостовые еще не чистили, вероятно, дожидаясь, когда стихия окончательно утихомирится и маги приведут дороги в порядок. Свободного извозчика удалось отыскать чудом.
Только я открыла дверцу и подхватила юбку, чтобы забраться в салон, как кто-то крепко сжал мою руку чуть повыше локтя и резко заставил развернуться. Пульс подскочил, голова закружилась. Мысленно я собралась отбиваться, но оказалось, что меня схватил Ноэль.
Он тяжело дышал, пальто было расстегнуто нараспашку. Спутанные волосы намокли от снега, и в размытом свете уличных фонарей тускло поблескивали светлые пряди-прожилки. Глаза казались почти черными и шальными.
– Вы едете? – позвал извозчик.
– Нет! – крикнул Ноэль и захлопнул дверцу. – Девушка остается.
Девушку настолько потрясло появление северянина, что она даже рта не открыла. Позволила отвести себя от края мостовой и со странной обреченностью проследила, как другие пассажиры, не колеблющиеся в выборе маршрута, быстро забрались в экипаж.
– Что случилось? – наконец спросила я.
– Я делаю ровно как ты хотела, Чарли. Видит бог, я очень стараюсь держаться от тебя подальше!
Он говорил на диалекте так быстро, что от меня ускользала большая часть произнесенных слов, удавалось уловить лишь общий смысл фраз.
– Подожди, – попыталась остановить его я.
– Знаю, что несправедливо втягивать тебя в еще одну дурную историю. Несправедливо вынуждать переживать последствия. Не стоило к тебе вообще приближаться, но я сорвался в тот вечер и подошел. Я не святой и не выплавлен из металла…
– Ноэль, стой! Ты говоришь на диалекте!
Замолчал, посмотрел недоуменно. Он перешел на шай-эрский с таким неожиданно сильным акцентом, который называть самобытным было бы большой лестью:
– Если захочешь, мы съездим в Норсент и ты увидишь, как я жил до тебя. Что мне еще сделать? Хочешь остаться друзьями? Я согласен, давай так и поступим, но у меня больше нет сил наблюдать за тобой со стороны.
– На самом деле я не хочу быть друзьями.
– Нет? – меняясь в лице, он вновь перешел на диалект.
– Нет.
Отойдя на пару шагов, он растерянно взлохматил влажные волосы. Огляделся вокруг, словно ища ответы в выросших на мостовых сугробах.
– То есть это конец, Чарли?
– В смысле – конец?!
Впервые в жизни меня напугало обычное слово, но в свое оправдание скажу, что в нем не содержалось ни одного позитивного звука. Даже на языке перекатывалось противно! Тут-то и стало ясно, что, в кои веки пожелав быть честной с собой и миром, я ляпнула какую-то страшную глупость.
– Я пытаюсь сказать… Мне кажется… я люблю тебя.
Глава 6
Жизнь по-взрослому
Слова о любви, когда их не ждут, звучат особенно неуклюжими и лишними, но признание уже вырвалось, проглотить его обратно было невозможно. Ноэль молчал и, верно, пытался вернуть дар речи. Пожалуй, такой длинной паузы не пережил бы ни один театральный спектакль, да и я перенесла исключительно из-за шока.
– Что? – наконец со вкрадчивой интонацией переспросил он.
– Люблю тебя… я…
Какое паршивое чувство: осознавать, что уже переживала нечто подобное, и помнить, каким чудовищным унижением закончился тот давешний разговор в летнем саду.