— Да, я именно про это, Рубен. Я к этому не готова. Но я не говорю тебе нет, — поспешила она уточнить, боясь его агрессивной реакции. — Просто мне хотелось бы какое-то время пожить вместе, прежде чем…
И затихла, опустив взгляд на собственную тарелку. Оказывается, она всё еще не в силах говорить об этом треклятом слове из четырех буков.
В этот момент услышала тяжелый вздох Рубена, посмотрела ему в глаза и внутренне сжалась, заметив, каким хмурым он стал.
А потом вдруг покачал головой и сказал то, чего она никак не ожидала от него услышать:
— Женя, милая, я не рассчитываю на интим, пока ты полностью не восстановишься после родов, — покачал головой Рубен.
«Фух, — выдохнула она, причем гораздо громче, чем хотелось бы. — Казнь отсрочена… Мама дорогая, неужели я только что назвала секс казнью?»
Глава 60. Трое
Рубен решил поселить Женю не в городской квартире, где обычно обитал последние годы, а в своем трехэтажном особняке в пригороде.
Свежий воздух, просторный двор, трехметровый забор, который может защитить от чего или кого угодно, — чем не крепость для его принцессы? Крепость, где он будет ее любить и заботиться о ней. И там же сделает своей королевой. Во всех смыслах!
Поначалу думал: будет периодически оставаться ночевать в городской квартире рядом с офисом — так проще избежать соблазна, да и утром не нужно стоять в пробках. Однако после возвращения Жени в Россию ни одного раза там и не побывал. Тянуло за город как магнитом.
А как иначе? Там же она! Вселенной ему подаренная. Его дорогая женщина.
Пусть не одна, а с Пиявкой, которая никак ее не отпускала.
Многие осудили бы Рубена, назови он Нонну Пиявкой вслух, но это прозвище для «внутреннего» пользования. Только про себя. Да и как по-другому назвать малявку, которая бесконечно ревела, если Женя вдруг смела положить ее в колыбель, а не держать всё время на руках.
«Будь это моя дочь, без сомнения была бы спокойней», — всё повторял он про себя.
Там, где Женя, теперь обязательно присутствовала и Нонна. Но Рубену всё равно было до чертиков приятно находиться рядом. Чем ближе к любимой, тем лучше.
А Нонна… пусть тоже будет. Привык.
Они частенько проводили вечера в гостиной за чаем и беседой обо всем на свете, смотрели фильмы в его домашнем кинотеатре или сидели в беседке во дворе. Рубен даже взял у повара пару уроков и научился жарить колбаски-гриль. Очень это было по-семейному — вот так ужинать на открытом воздухе в саду с будущей женой и ребенком. Душевно как-то. Он в этой компании морально отдыхал.
Были моменты, когда крики Нонны изрядно раздражали. Будь она его дочкой, наверняка имела бы более приятный голосок. Но чем богаты, тому и рады, что называется.
Рубен очень ждал времени, когда можно будет выйти с Женей куда-то дальше двора, появляться на людях, устраивать приемы. Хотя морально готов был проявить терпение: ребенок — это вам не игрушки.
Особенно к девчонке не приглядывался. Лежит себе у Жени на руках или в коляске и пусть лежит, всё равно в основном спит. Что на нее смотреть? Но отмечал, какой отличной мамой стала его драгоценная невеста.
На самом деле Рубен очень ценил в Жене это качество — ответственность. В отличие от его матери, невеста взяла полную ответственность за своего ребенка. С поражающим терпением возилась с ней, бесконечно пеленала, одевала в смешные костюмы. Даже фотосессию ей устроила — вот уж глупость. Нарядила в пачку и бусы и радовалась…
Слава богу, от него никаких телодвижений не требовалось. Всё, чего Женя от него хотела, — личное присутствие и, конечно же, материальная поддержка. Но тут-то он был только рад проявить щедрость, обеспечивал, баловал и невесту, и ее дочь вдоль и поперек.
Позаботился по полной программе. Объяснил Жене важность наличия телохранителей в доме, признался, что они окружали ее и во Франции.
— Ну не могу я тобой рисковать, — убеждал ее с чувством.
И Женя разрешила ему делать всё так, как он считал нужным.
Поэтому в доме прибавилось камер, а у входной двери теперь стояли два амбала. Россия не Франция — тут нужна наглядность. Вот с такой наглядностью никто к его любимой женщине не подойдет.
Потом нанял великолепного повара из итальянского ресторана, горничных, няню для Нонны, которая, впрочем, больше сидела без дела.
Рубен позаботился, чтобы и Женя, и Нонна оделись по последней моде, поручил это стилисту. Абсолютно не сдерживал невесту в тратах, хотя их, несмотря на полный карт-бланш, было не особенно много.
Однако в родительство морально не вкладывался.
Единственный человек, в кого он готов был вкладывать чувства, — Женя.
Всё-таки женщины — мечтательные создания и дальше собственного носа не видят. Рубен прожил с Женей в России целых два месяца, а она, кажется, до сих пор и не поняла, насколько он эмоциональный инвалид. Не требовала сюсюкать с ребенком, не нагружала ненужными знаниями о ее «достижениях» типа кряхтения, отличного аппетита и прочей ерунды, хотя ему в принципе нравилось, когда невеста с ним разговаривала. О чем угодно — лишь бы слышать ее голос и видеть улыбку. Действовало на него как гипноз.
Так и жили — Рубен любовался Женей, а Женя Нонной. Ну, и Рубеном временами.
И всё бы ничего, но… но.
Рубену очень не хватало любви. Плотской, ритмичной, регулярной. Казалось, чем ярче он показывал Жене свой интерес — дарил цветы или приглашал на поздний ужин, тем активней она от него закрывалась.
А ее тело… Максимум, что он видел, — это голая грудь, которая выдавалась Пиявке по первому требованию и почти тут же закрывалась пеленкой.
О, как он завидовал этой счастливой малышке! Сам бы с удовольствием втянул в рот грудь Жени. Молока ему не надо, но само ощущение упругой женской груди во рту слишком манило, чтобы оставаться равнодушным.
«До чего дошел! Я завидую мелкой Пиявке…» — качал он головой, когда в один из вечеров Женя при нем кормила ребенка.
А если просить ее не делать этого при нем, тогда они вообще перестанут проводить вместе время, ведь Нонна, кажется, задалась целью есть триста раз в день. Женя только и знала, что худеть, а эта всё щеки наедала. Как можно быть такой обжорой?
Рубен терпел. Скрежетал зубами, но старался не подавать виду. Однако твердо уверился в том, что будь Нонна его дочкой, наверняка была бы скромнее в притязаниях на мамину грудь.
Глава 61. Рубен и Нонна
Этот выходной начинался так же, как и все предыдущие.
Рубен с нетерпением ждал Женю в столовой, а за столом яблоку негде было упасть. Омлет, блинчики с джемом, вафли, сладкие булочки, фруктовый салат, тарталетки с красной и черной икрой. Все эти вкусности для нее, любимой, — пусть лакомится. Сам-то полжизни ограничивался яичницей с беконом и грибами, а сладкое и вовсе не любил.
Хотел пригласить Женю прогуляться, ведь на дворе июнь — самое время наслаждаться солнцем. Да и разговор предстоял серьезный: апрель сменил май, июнь тоже скоро закончится, наступит середина лета, а свадьбу так и не сыграли.
Рубен был настроен решительно: обсудить дату, место для свадебного путешествия и желательно, о-о-очень желательно назначить дату репетиции брачной ночи. В конце концов, он же человек, мужчина! Неужели она этого не понимала? Или ей настолько всё равно?
Женя, как обычно, к завтраку опоздала. И вместо того чтобы выслушать предложение Рубена, сама обратилась к нему с просьбой:
— Я с девочками договорилась идти в SPA… Всего три-четыре часика, а Нонна в последнее время стала спокойней и побудет с няней. А я так давно никуда не выходила… Рубен, можно? Ты побудешь дома это время?
— При чем тут я, если ты оставляешь ребенка с няней? — тут же напрягся он.
— Ну… когда ты рядом, мне в принципе намного спокойней… — развела руками Женя.
— Но ты-то будешь в SPA. Получается, я не буду рядом с тобой! — окончательно разозлился он, не понимая ее логики.
— Ты будешь рядом с Нонной! — выдала свой железный аргумент Женя. — Это всё, о чем прошу: чтобы ты был рядом. Не волнуйся, пожалуйста, я няне дала все инструкции, сцедила молоко. Меня не будет всего ничего. Няня возьмет ее погулять во двор, и Нонна скорее всего всё время проспит. Ты же знаешь, как она пускает пузыри на свежем воздухе…
Рубен увидел, как сильно ей хотелось пойти. Мысленно проорался, побуравил невесту грозным взглядом, а потом подумал: отдохнет девчонка с подругами, потом и поговорить с ней будет проще, вернется в хорошем настроении. Тем более первый раз о таком просила, правда давно никуда не выбиралась. И благосклонно кивнул, хотя хотелось запретить.
— Спасибо, милый! — зацвела улыбкой Женя.
Быстро впихнула в себя омлет с вафлей и уехала на закрепленной за ней машине с водителем.
Как чувствовал, что не стоило отпускать. Как чувствовал…
Примерно через полчаса после того как Женя уехала, в кабинет Рубена ворвалась няня с Нонной наперевес:
— Рубен Русланович, я дико извиняюсь, но…
— Но-но, вы что это собрались сделать? — охнул он, когда полная женщина с гулькой на голове попыталась всучить ему ребенка. — Понимаете, у меня сын дома упал. Всё серьезно! Бабушка в больницу повезла, мне срочно надо к ним!
Рубен уставился на няню непонимающим взглядом:
— Не вижу срочности. Вы же сказали, ваш сын с бабушкой…
— Да как вы не разберете, ему же мама нужна! Мама! — затараторила няня с выпученными глазами.
Рубен всё равно не проникся важностью момента. Он ведь тоже в детстве много раз падал, даже руку как-то ломал, и ничего. Мама ему была не нужна. А тут…
— Что мне с ней делать? — пробасил, всё же взяв Пиявку на руки.
— Ничего не делайте, да и Евгения Анатольевна вернется к трем. Нонну я покормила, скорее всего, она до этого времени просто проспит. Покачайте ее немного и уложите. Всё, мне надо бежать…
— Вас отвезут, если что-то будет нужно, передадите водителю, — сжалился над няней Рубен.
Проводил взглядом и посмотрел на внимательно изучавшую его взглядом Нонну. Можно было, конечно, позвонить Жене и вызвать ее домой. Но о каком хорошем настроении для серьезного разговора тогда могла идти речь? Пусть отдохнет, хоть немного расслабится со своими подругами.
— Покачать тебя, значит… Ну… И как? — спросил он Нонну, будто та могла ему ответить.
Попытался сымитировать движения Жени, но, видимо, не было у него таланта к качанию детей, потому что Нонна почти сразу разрыдалась горючими слезами. Плакала громко, пронзительно и продолжительно.
— Снежана! — тут же взревел Рубен.