Иста подвинула мешки ко мне и продолжила теребить шерсть. Я пряла с огромным удовольствием — видеть, что твой труд дает плоды, становится чем-то очень нужным и важным — особое удовольствие. Веселка была давно в ходу, и дерево уже было гладким. Новые деревянные веретена и спицы после овечьей шерсти быстро пропитывались ланолином — овечьим жиром, и становились гладкими как надо, проблем с ними точно не возникнет.

Мы болтали, смеялись, она рассказывала о жизни с мужем, о том, как родилась Юта, и как она ждет своего мужа. Он вернется не раньше середины зимы, когда ложится снег, и васары покидают наши земли. Они зимуют ближе к Большому морю. Хоть солдаты и ищут их зимние станы, васары хорошо прячутся на побережье, и делают редкие вылазки, когда у них закончится пища. Но может вернуться и весной.

Иста, а почему у нас с Браном нет ребенка? Он не любит детей? — мне было удивительно, ведь по ее рассказам, семьи имеют по пять, а иногда и восемь детей.

— К вам еще не пришла Радана, но вы не торопили ее, потому что Бран всегда хотел большего — жить на берегу Большого моря, ходить в море и привозить неведомые вещи и оружие, — Иста загрустила, говоря о моем муже.

— Иста, не переживай, я не скучаю по нему, потому что не помню его, — мы сделали достаточно много работы в приятном разговоре. Прибежала Юта, и сказала, что готов обед. Смышленая и очень активная девочка. Я спросила сколько ей лет. Иста удивилась вопросу, тогда я спросила: сколько холодных живет Юта.

— Юта с нами десять холодных. Ее яркий будет через много ярких, когда не будет льда на воде — ответила Иста. Значит, примерно в начале весны… Нужно разобраться с календарем, и прийти к какому-то пониманию летоисчисления.





Глава 6




Мы пришли в дом, и пока Юта бойко накрывала на стол, я показала, как стращивать две нити. Для этого пришлось найти еще одну веселку, и половину нити перемотать на нее. Я положила их на пол, взяла два конца нитей, и слегка натягивая, смотала в клубок. Потом, бросила клубок в пустой котел, пропустила нить через ножку стола, отошла от него метра три, и села на табурет. К веселке примотала уже двойную нить, поставила веселку острой стороной на подол платья, и раскрутила ее между ладонями. Три метра нити передо мной скручивались в красивый и ровный жгут. Шерсть очень хорошего качества — пряжа получалась идеальной! Я встала и прошла вперед к котлу, накручивая готовый жгут на веселку, кольцо нитей вокруг ножки стола не давало ей размотаться. Вернулась на место, и продолжила сучить пряжу.

Юта быстро поняла, что можно ускорить процесс просто взяв жгутик у ножки стола и крепко зажав пальцами, привести ко мне. Мы быстро соединили нити и Юта с удовольствием вытянула руки вперед как я ей показала, чтобы я намотала на них готовую пряжу. Мотушка получилась отличная, бабуля на том свете точно сейчас счастливо жмурится от того, что ее наука пошла мне впрок.

Мои девочки были шокированы тем, что так быстро можно получить нити. В Сорисе точно такого не найти, нитки есть только вот эти, которыми сшито платье, и собственно, из которых соткан материал для него. Но они еще не знали самого главного — изделия из пряжи удобные и теплые. И самое главное — здесь их точно не делают!

Мы пообедали, я согрела воду, взяла мыло, и постирала мотушку. Пряжа стала светлее, и это еще мокрая. Это значит, сухая она будет просто белоснежной. Я развесила ее на солнце и пошла с Истой в загон — нужно вывести овцу и посмотреть, как она стрижет. Я нашла в мастерской несколько деревянных палочек непонятного назначения, они были достаточно крепкими, похожими на палочки для суши. Попросила Юту найти примерно такие, или найти это дерево. Она с удовольствием побежала на берег реки. Там росло что-то похожее на ивняк, только листья были круглые и толстенькие на самой вершинке ветки. Совершенно гладкая ветка это идеальный вариант для спиц.

Мы с трудом закончили стричь одну овцу, хоть Иста ее стреножила, она дергалась, и я боялась поранить животное. Первобытные ножницы — два ножа соединенных клепкой, а между ручек натянут кусок кожи. Что они могли — только не распадаться. Нажав на ручки, приходилось пальцами обратно раздвигать ножи. Руки немели, между пальцев появились мозоли. Вот тебе и лучший стригаль!

Иста посмеялась надо мной, уверила, что я точно вспомню, и начала треножить вторую овцу. Это было просто адски неудобно, больно и не интересно. Бабушка стригла овец у сестры и я была еще маленькой, когда меня брали с собой. На ножницах у них была пружина, и им просто нужно было сжимать рукоятку. А тут, только настроишься, а овца дернется и все разлетается в руках.

Солнце садилось, когда мы услышали от реки голоса — отец возвращался с лошадьми. Юта побежала его встречать, а мы закрыли овец в загоне и пошли к реке помыться. Юта принесла нам мыло и полотенца и присоединилась к нам, уверив, что дед закрыл лошадей и сел ужинать, после чего собирается сразу лечь спать. Мы помылись и я решила просто поплавать. Оказалось, что девочки не умеют плавать. С Ютой все прошло быстрее — она начала плавать по собачьи уже минут через десять, а Иста боялась и никак не могла довериться мне — все время опускала ноги на дно, боясь его потерять. Мы с Ютой по-доброму смеялись над ней, но она попросила обязательно научить ее.

Высохли на плотике, оделись и вошли в дом. По храпу мы поняли, что дед заснул. Я принесла с улицы высохшую мотушку, Иста поставила греть ужин и чай. Солнце садилось. Я страшно устала, но решила-таки попробовать, мне не давала покоя мысль, что вязание можно сделать очень доходным. Да и ноги в холода будут в тепле.

Я села возле огня, позвала Юту, она с удовольствием принимала участие в новом, неизвестном для нее процессе. Я снова повесила мотушку ей на руки, развязала узелок, скрепляющий нити и мы смотали большой клубок прекрасной белоснежной пряжи.

Юта принесла ветки, которые нарубила на берегу. Я нарезала их сантиметров по пятнадцать. Зачистила ножом кору, и как могла заточила концы. Немного обожгла их над огнем. Получила шесть дикарских спиц. Они были сыроваты, но выбора особо не было. Юта села возле моих ног на низкую табуретку, и безотрывно следила за моими руками. Я посмотрела на ногу Юты, и набрала петли на четыре палочки. Иста сидела за столом, пила чай и с умилением смотрела на наш трудовой подряд.

Девочка заснула у меня на колене в тот момент, когда я довязала пятку. Перешла снова на 4 иголки — палочки. Руки привыкли, вот если бы не стрижка овец, дело шло бы значительно быстрее. Глаза слипались, время по ощущению было часов одиннадцать вечера. Но встали мы, наверное, часов в семь. Нужно спать. Утром обязательно закончу. Перенесли Юту в постель и я заснула как только голова коснулась подушки. Утром я услышала шаги отца — он не шумел по утрам в доме, а грел завтрак в мастерской. Я встала, сходила к реке. Было достаточно прохладно — овцы в загоне жались друг к другу. Вернулась в дом, подкинула веточек в оставшиеся со вчера угли, раздула костер под котлом с водой, и села с вязкой рядом с огнем.

Когда Иста и Юта встали, я уже заварила чай, нарезала хлеб и поставила греть кашу. Надо посмотреть на меню — может есть возможность разнообразить рацион? Я позвала к себе Юту, посадила на колено, и попросила девочек закрыть глаза. Легко наделся носок на детскую ножку. Белый, чуть пушистый, хоть и не высокий, он ввел в восторг и дочь и мать. Потом будем делать выше, а сейчас мне нужно показать им, что это нужная вещь.

— Слава Дохе, у меня будут пушистые сапоги! — кричала девочка, танцуя в одном носке на табурете, на пыльный пол она вставать не рискнула.

— Какая красота, Сири, — Иста аккуратно щупала носок, оттягивала его от ноги, немного щипая при этом Юту, и та смеялась.

Иста сняла с дочки носок, и стала его разглядывать, растягивать, просунув в него руку. Она отряхнула ногу от прилипших соломинок, и легко натянула носок. Пятка осталась ниже, он был маловат. Она поставила ногу в носке на табурет и двигала пальцами внутри пушистого чуда.

— Как хорошо, что вы смеетесь, значит все дома налаживается — раздался от входа голос деда.

— Дедушка, смотри, смотри что сделала Сири, — радостно кричала девочка, сдергивая носок с ноги Исты. Она натянула его на себя, и на одной ноге поскакала к деду. Чуть не упала, если бы он не поймал ее в шаге от себя.

Он поднял ее на руки, а она обняла его шею, и вытянула ногу в обновке вперед. Показала, что пальчиками можно двигать внутри, можно быстро снять и быстро надеть обратно.

— Где вы купили такие диковинные сапожки? — дед снял с Юты носок, поставил ее на пол, и стал рассматривать уже не белоснежную обувь.

— Это сделала Сири из весенней шерсти, — ответила Иста.

— Как это их шерсти? — он повернулся ко мне всем телом, не переставая мять и тянуть носок в руках.

— Она сначала делала вот так! — выбежала Юта на середину комнаты с веселкой в руках, и покрутила ее между пальцами, — а потом мы соединили две нитки, и она снова крутила их, только другой стороной, а потом мы намотали готовую нитку на руки, и постирали. Она стала белой. Потом намотали нитки на большой клубок, и Сири настрогала из куста палочки….

— Хаватит, хватит, Юта, завари нам травок, — перебил ее дед, и сел за стол. Показал нам движением руки, чтобы мы тоже присели за стол. Юта недовольно, но ни сказав ни слова против, поплелась к котлам.

— Мы можем делать не только вот такие носки, но и теплую одежду, шапки, — наконец решилась я на слово, — можем делать такие легкие и теплые одеяла.

— Где ты наумелась такому? — Севар посмотрел на меня, я видела, как брови его сходятся на переносице, скорее всего, врать придется особенно качественно.






Глава 7




— Отец, я сегодня с Истой теребила шерсть, и случайно скрутила ее. Подумала, что можно ее как-то скрепить. Всю ночь думала, и вот. А вязание мне просто приснилось. Доха во сне показала, что можно через одну петельку продевать другую петельку. Это проще, чем кажется на самом деле. И мы можем продавать не шерсть, а готовую одежду. — я говорила, и понимала, что его не проведешь, но надеялась, и открыто улыбалась.

— Доха благоволит к женщинам, которые хорошо ведут хозяйство, но никому еще не давала умения во сне. — Севар был искренне удивлен, но и напуган произошедшим. — Главное, не говорить никому, девочка, лучше скажи, что научила старуха из Сориса, когда продавали там олу.

Я мотнула головой в знак согласия. Он постоял еще с носком в руке, подумал, и вроде успокоившийся, сел за стол, на который Юта уже ставила кружки с отваром.

Иста выдохнула, и уселась за завтрак с нами. Через семь — десять дней созреет ол, и значит, с утра до вечера нужно будет работать в огороде. Нужно быстрее напрясть шерсти, и навязать разных вещей, чтобы показать скупщикам. А лучше, отвезти их в Сорис, и предложить на продажу купцам.

Весь день мы с Истой работали с пряжей. Она более тщательно растеребливала ее, старалась сделать ее пушистой. Юта тоже присоединилась к нам, и научилась складывать кудельки, которые я только и успевала, что привязывать к стене сарая. Она сматывала пряжу с моих импровизированных веретен, освобождая их под следующую нить. В обед я показала юте процесс вязания. И снова отправила за ветками растения для спиц.

Отец то и дело подходил и смотрел что я делаю. И у меня возникла идея.

— Отец, а можно из дерева сделать мне другие палочки для пряжи? — лисьим голосом я спросила его, надеясь заполучить пару настоящих веретен. — думаю, Юта тоже сможет прясть, и тогда мы будем делать это в два раза быстрее.

— Из дерева я почти все могу: и палочки, и телегу, и посуду. Из железа не могу, а из дерева — все, что нужно, — с гордостью ответил Севар, и даже как-то выпрямился, стал больше, — расскажи, какие палочки надо.

Мы вышли во двор, и я на пыльной земле нарисовала форму веретена. По веселке показала длину и толщину. Он с интересом к происходящему, сразу ушел в мастерскую.

К вечеру у нас было 4 новых веретена. Мы обожгли их немного, чтобы были менее шершавыми, но пара мотушек, и они пропитаются жиром от шерсти, будут гладкими, словно ими пользуются уже не один месяц. Можно учить Исту и Юту — так дело пойдет быстрее. Вечером мы садились за вязание. Юта вязала одеяло — мы сделали более толстые и длинные спицы, страстили не две, а четыре нити. Получалось полноценное — толстое и очень теплое одеяло. Юту было не оторвать от процесса, она сидела, высунув язык, и с каждым рядом у нее получалось все быстрее и быстрее.

Через две недели у нас был большой и разнообразный ассортимент для рынка. Юта сама пришла к тому, что лучше вязать не на одной длинной палке, а держать петли на нескольких коротких — так полотно наиболее гибко, и держать его на весу не приходится. Эта девочка имеет гибкий ум, и это отлично! Одеяла, носки и шапки разных размеров. Я настояла, чтобы сразу после уборки ола мы поехали на рынок в Сорис. Отец сдвигал говорящие за него брови, но я решила заходить с козырей, прежде, чем он ответит отказом, и объяснила, что тогда, местные не прознают о том, что мы занимаемся вязанием, и не возникнет ненужных вопросов.

Такая причина его устроила, но он продолжал мяться. Он подтвердил поездку, но очень жалел, что нельзя совместить ее с поездкой для продажи олы. Ехать в Сорис надо не меньше пяти ярких, перед средним морем нужно оставить лошадь на постой, и садиться на попутный лапах. Море на лапахе можно пройти за пол ночи, скорее всего, морем они называют большое озеро. Или объезжать среднее море еще день. Мы решили, что обсудим это еще раз сразу после уборки ола.

Мы так сильно были увлечены работой с шерстью, что торопились совмещать ее с домашними делами. Уставали, и засыпали, как только голова коснется подушки.

Я со страхом ждала дня, когда нужно будет убирать ол. Я не представляла сколько сил и времени нужно на уборку такой территории. Но этот день наступил. Мы проснулись от громкого хохота Севара утром.

— Наша Доха решила сделать нам подарок видать, раз дала знания Сири, и большой урожай ола. Ох и знатная выйдет ола, — он гремел котлами, видимо, ставил греть воду на отвар.

Мы с Истой одновременно выбежали из комнат, завязывая на ходу передники. Поздоровались с Севаром. Оказывается, он на лошадях уже пропахал леху, и надо срочно завтракать, поить и выпускать овец, и идти в поле.

Я приготовила на завтрак большую сковороду омлета. Яйца и молоко мы меняли на олу. Блюдо удивило моих новых родственников, и мне пришлось сказать, что я случайно пролила в яйца молоко. Вроде такой вариант сработал, и вопросов мне не задавали. Как же я соскучилась по привычной еде. А еще, очень хотелось мяса и сыра, кофе с сыром по утрам.

Весь день мы провели на грядке. Поднимали вывернутые плугом из земли корни, стряхивали клубни на землю. Каждое растение давало восемь — десять, похожих на картофель, но кривоватых корнеплодов. Половину лехи мы обработали уже ближе к вечеру, а еще предстояло собрать ол с грядки. Отец запряг лошадь в телегу с высоким коробом, и привел ее к гряде. Мы собирали клубни в плетеные из растущего у реки куста, корзины. Высыпали в телегу. Через каждые два метра отец перегонял лошадь. Достаточно удобно, только вот как переваливать потом из телеги в хранилище, или где там они хранят урожай.

Третью телегу мы собрали уже практически в полной темноте. Я пошла с отцом к пристрою возле мастерской. Он подвел лошадь к стене пристроя, приладил к телеге деревянный желоб, и вытащил из стенки короба на телеге одну доску, шириной как раз подходящую к желобу. Клубни начали сыпаться по желобу, но ему пришлось помогать им палками. Видимо, в пристрое есть яма, потому что уклон был заметно ниже уровня земли.

Ужинали мы уже при свете костра. Иста испекла на углях много свежего ола, добавила веток, подвесила над огнем котел с водой. Отец принес к столу кувшин, и разлил по кружкам.

— Мы сегодня славно потрудились, и нужно хорошо отдохнуть. Это ола с прошлого года. Она должна поздороваться с новым олом, — сказал Севар, снял кожуру с печеного клубня, выпил залпом кружку, и закусил олом.

Мы повторили за ним. Каково же было мое удивление, когда я поняла, что пью практически белое сухое вино! Господи, неужели есть хоть что-то приятное в этом мире. Это конечно не красное, но тоже прекрасно. Клубень оказался очень вкусным. Печеным он был намного нежнее и сочнее, нежели жаренным. Угли раскрыли его сладость. Это в сотню раз вкуснее, чем печеные яблоки, и сладость так приятно запить сухим вином! Да, я ошибалась, это не брага.

Следующий день был копией предыдущего, только вышли в поле и закончили мы раньше, успели помыться в реке, переодеться. Иста накрывала на стол, доставала из ямки в кухне все самое вкусное. На столе была плошка с медом, сливками, вареные яйца, печеный ол, и кусочки сухого, тонко нарезанного мяса. Она наломала мяса в четыре больших плошки, нагрела немного олы, и залила горячим вином. Вот это поворот. Неужели это можно есть?

Мы садились за ужин, который оказался праздничным. День уборки урожая необходимо было отметить всей семьей. Если вчера мы выпили олы «с устатка», как говорила моя бабушка, выпивая рюмку коньяка после работы в огороде, то сегодня вечером нас ждал небольшой праздник. Через неделю мы запланировали поездку в Сорес.

Мы действительно пировали — мясо, размоченное в вине было очень вкусным, практически ресторанным блюдом. Больше никогда не буду называть олу брагой, это полноценное белое вино, только вкус был больше ягодный, чем виноградный, оказалось, при брожении добавляют мед и цветы травы. Эту травку отец держал в секрете, и поэтому, его ола имела такой успех на рынках.

Юта поужинала, и села возле костровища. Подкинула веток, уложила на колени уже достаточно большое, связанное лично ею одной одеяло, и продолжила вязание. Пальчики двигались уверенно, петли выходили одинаковыми, и изделие получалось очень ровным и красивым. «Надо будет начать украшать изделия, покажу ей как можно вязать косы» — подумала я. Иста вязала носки, я вязала первый свитер. Он будет моим подарком отцу. Это очень долгий процесс, и свитера мы отложим на потом, а сейчас нужно осилить как можно больше носков, шапок и одеял. Пока мы покажем только простые вещи.

Ола сделала свое дело — голова приятно кружилась, плечи перестали болеть от тяжелой работы. Довольные урожаем и приятным вечером мы быстро заснули. Следующая неделя будет очень напряженной, но меня ждала поездка, и это радовало — наконец-то я узнаю больше об этом мире. Но завтра я планировала познакомиться с деревней, понять, чем занимаются здесь. За рукоделием у нас с Истой было очень много время на разговоры, а точнее, на ее рассказы.





Глава 8




Иста рассказала как зовут соседей, и в каком доме можно купить молоко, яйца, муку. В деревне у одного хозяина была небольшая мельница, и муку использовали только для хлеба и каши. У другого были поля с растением, из которого он отжимал масло, но на всю деревню не хватало, и приходилось докупать масло на рынках в Сорисе — все свозили туда продукты своего труда. Осенний рынок был самым богатым.

В наших землях пяти карлов есть рынок, на который приезжали жители окрестных деревень. Он был в половине ночи езды на восток — на землях нашего карла, в деревне Клоум. «Но даже ночи не хватит, чтобы доехать до границы с восточным карлом» — несколько горделиво заявила Иста. Все-таки у нее есть гордость за свою землю.

Она достала из кувшина в кухне небольшой мешочек и запустила в него руку. Вынула руку с горстью железных кружков и ромбов. Наконец я увидела деньги, а то уже начинала думать, что здесь в ходу только бартер. Ромб называется «суал», на него можно купить пять мешков муки или десять десятков яиц. Мешок был мерой, и был размером примерно метр на полметра. Десять суалов стоит овца. Корова стоит пятьдесят суалов. Круглый называется «рам», и монета разменивает суал. В суале десять рамов. Монетки грубые, но на них есть уже стертая, и не понятная гравировка. Я спросила Исту что было изображено на монете, она сказала, что не знает, да и не зачем это знать.