Элла никогда не мечтала о карьере и успехе в бизнесе, но сестрой гордилась. Успехом она считала добросовестно выполненную работу, осознание того, что помогла человеку, пусть и в малом.

Будучи учителем, высшей наградой для себя она считала изумление и восторг в глазах ребенка, осознавшего, что из букв можно сложить слова: д-о-м — дом. Дом! Работая бариста, она готовила кофе и радовалась, что может сделать утро человека лучше и, возможно, спасти кому-то жизнь: Элла верила, что хороший кофе может быть спасением во многих ситуациях. Еще раньше она трудилась в книжном магазине. «Прочитайте эту книгу, она наверняка будет вам полезна». Наш мир — не самое счастливое место, она усвоила это с детства. Элла не могла изменить его глобально, но в мелочах была в состоянии сделать жизнь легче для себя и окружающих.

Теперь она мать и строила не карьеру, а семью, возводила невидимые стены, защищающие ее мир от невзгод.

В дальнем углу кухни в сумке зазвонил телефон. Элла не пошевелилась.

— Это твой телефон, — ткнула пальчиком в его сторону Таб.

— Знаю, милая.

— Надо ответить, мама.

— Пусть звонит, наш разговор для меня важнее.

— Но это может быть важно.

— Не важнее общения с тобой.

Элла поцеловала дочь, погладила по щеке, наслаждаясь прикосновением к мягкой коже, ароматом ванили и розы, а еще юности, задора и надежды. Взгляд дочери был пытливым, любопытным, она пребывала в том прекрасном возрасте, когда изучала мир и пыталась расставить в нем все по местам. Почему-почему-почему доводили до исступления многих матерей, но не Эллу. Напротив, она мечтала, чтобы это удивительное время длилось дольше, мечтала навсегда сохранить такие близкие и доверительные отношения с дочерью. Телефон она стала ненавидеть за его способность разразиться звонком в самый неподходящий момент и разрушить его очарование. Возмущало его бесцеремонное, навязчивое вторжение в жизнь, он мешал и пожирал время. Будь ее воля, она никогда бы не пользовалась мобильным, но Майкл настаивал, чтобы телефон всегда был при ней.

Мелодия стихла, но через несколько секунд звонок раздался вновь, едва дав Элле расслабиться.

Таб принялась возить по тарелке кусочек брокколи.

— А если это тетя Сэм?

— Она не станет звонить в середине дня: у нее очень много дел.

Впрочем, вдруг это действительно Сэм? Или Майкл? Всем известно, что телефон она носит с собой для звонков в экстренных случаях. Вдруг это именно такой случай?

Элла встала, переступила через куклу на полу, потом через горку платьев для нее и взяла сумку. Краем глаза она заметила, как дочь бросила кусочек брокколи под стол, и уже готова была высказаться по этому поводу, но увидела на дисплее имя сестры. Что случилось? Она никогда не звонит днем.

— Сэм? Если ты звонишь сказать, сколько раз мы еще будем ложиться спать до наступления Рождества, знай, листок с цифрами висит у нас на стене. Таб нарисовала таблицу, мы вычеркиваем каждый прошедший день.

— Я… Нет. Не в этом дело. Ты не смотрела телевизор?

— Нет. Я же днем никогда его не включаю. — Элла наклонилась и подняла с пола красный мелок. — С утра мы смотрели программу «Маленькие музыканты», где ведущая учила играть на тарелках, — у меня до сих пор звон в ушах. Потом мы гуляли в парке, а по дороге зашли в один милый магазинчик товаров для шитья и купили потрясающую золотую парчу, сошьем из нее бальное платье для Миллисент. Но сначала доделаем рождественские открытки.

— Миллисент? Ах да, кукла, вылетело из головы.

— Ты же сама ее подарила. Таб ее больше всех любит.

— Если любимая племянница просит купить куклу, она всегда ее получит.

Элла с улыбкой посмотрела на дочь, нахмурилась и покачала головой, видя, что та собирается отправить под стол еще кусочек такой полезной капусты.

— Ты ее балуешь. Впрочем, и я тоже.

— Это любовь, и Таб очень повезло. Послушай, Элла… мне надо кое-что тебе сказать.

Элла подошла к дочери, посмотрела на нее со всей строгостью, на которую была способна, и подняла с пола зеленый комок.

— Говори. И почему ты спрашивала о телевизоре? Я пропустила что-то важное? У тебя проблемы с компанией? Или ты нашла фильм, который мы будем смотреть в Рождество?

Молчание в трубке показалось неожиданно долгим.

— Это касается нашей матери.

Кусочек брокколи выскользнул из руки и приземлился на пол. Таб восторженно выбросила вверх кулачок.

Элла села, сохраняя на лице улыбку, чтобы не испугать дочь.

— Что с ней?

— Все в порядке, но она в больнице, — Саманта говорила спокойно, лишь констатируя факты. — Это же наша мать, ее ничем не проймешь. Я сама этим займусь, а тебя прошу не смотреть новости, чтобы не нервничать. Элла? Что ты молчишь? Тебе плохо?

Грудь неожиданно сильно сдавило.

— А как ты узнала? Она тебе звонила?

— Ее личный помощник сообщил моему секретарю.

Так связываются настоящие магнаты.


— Определенно по ее просьбе, хочет, чтобы мы были в курсе. Откуда она узнала, что ты в Бостоне?

В душе шевельнулось волнующее чувство. Может, это надежда на лучшее?

— Что с ней? Сердце?

— Нет, она получила травму.

— В машине?

— Нет, упала со стула и получила удар по голове одной из наград вскоре после интервью. Оператор не выключил камеру и снял во всех подробностях. Тебе лучше на это не смотреть.

— Мамочка! — Табита насупилась. — У тебя такое странное лицо. А разве у машины бывает сердце?

Элла старалась дышать нормально и совладать с лицом.

— Все в порядке, милая.

— Ты бледная. Может, тебе поесть брокколи, раз в них много витаминов?

Таб протянула последний кусочек, и Элла непроизвольно взяла его. Сейчас, как и всегда, когда думала о матери, она чувствовала себя слабой, беззащитной, растерянной. И еще виноватой. За то, что не смогла стать успешной, что разочаровала мать, так многим пожертвовавшую ради нее.

«Поверить не могу, что моя дочь сделала такой ужасный выбор!»

— В какой она больнице? — отыскав в сумке ручку, нацарапала на попавшемся листке продиктованное Самантой. — Могу быть на Манхэттене самое позднее через три часа.

Элла жила в Коннектикуте, в небольшом городке на берегу океана — популярном месте семейного отдыха. Большие города были от нее далеко, как и прошлая жизнь, уже почти забытая.

— Не надо, занимайся Таб. Зачем мучиться нам обеим? Я справлюсь. Шарлотта уже заказала билет из Логана в аэропорт Ла-Гуардия, к вечеру буду в больнице. Переночую в гостинице, сообщу тебе, как только поговорю с врачами и что-то выясню.

Элла уже открыла рот, чтобы спросить, почему сестра решила остаться в Нью-Йорке на ночь, но вовремя сообразила, что, учитывая время, у нее не будет выбора. Ей самой придется поступить так же, иначе предстоит возвращаться ночным поездом. Провести ночь без Таб будет сложно, ведь они не расставались с момента ее рождения, но поехать непременно следует.

— Я приеду, — уверенно произнесла Элла, чувствуя, как сильнее забилось сердце. — Только напишу сообщение Майклу.

— Нет, Элла. Во-первых, сообщать Майклу нет нужды, потому что ты никуда не едешь. А во-вторых, не надо говорить Майклу и приезжать тоже не надо.

Как соблазнительно позволить сестре разбираться одной, но она не сможет. Они всегда поддерживали друг друга, так было и будет. Она не оставит Саманту, та поступила бы точно так же.

— Спасибо, что беспокоишься, но со мной все хорошо. Она хотела видеть нас обеих, мы приедем вдвоем. Переночуем в одном номере в отеле, поболтаем. Подожди минутку. — Элла положила телефон на стол и быстро написала сообщение мужу. — Все. Отправлено.

— Стоит ли тебе ехать после того, что случилось в последнюю встречу, после того, что она тебе наговорила? — голос Саманты дрогнул. — Правда, Элла, не надо тебе приезжать.

— Она же… — Элла покосилась на Таб, сидевшую навострив ушки. — Пойми, я должна.

— Почему? Потому что мы ее дочери? Ей всегда было интереснее вдохновлять и поддерживать чужих людей, а не нас.

— Я знаю, но не хочу быть такой, как она. И не буду. Я просто не смогу с этим жить. Уверена, ты думаешь так же.

— Так же, — вздохнула Саманта. — Ладно. Встретимся в Нью-Йорке. Но прошу тебя, скажи, что ты не ожидаешь от этой встречи многого. Она не прижмет нас к груди, не скажет, как любит нас и гордится нами.

— Как считаешь, она извинится?

— Сомневаюсь, — помолчав, ответила Саманта. — Прошло пять лет.

— Но она сама просила нас приехать! — Элла понизила голос и отошла в дальний угол кухни, чтобы Таб не могла слышать каждое слово. — Она протянула нам руку, надеюсь, это добрый знак.

— Ты большая оптимистка. Похвальная черта, но иногда это меня пугает. Пока ведь неизвестно, почему она к нам обратилась. Если ты надеешься, что мы встретимся и отношения станут прекрасными, лучше не приезжай, не хочу, чтобы тебе опять было больно. Понимаю, тебе неудобно говорить из-за Таб, но ты поняла, что я имею в виду, так ведь?

— Да. Скажи, ты в порядке? — Элла посмотрела через плечо на Таб. — У тебя напряженный голос.

— Все нормально. Конечно, это не лучший день в жизни, но…

— Проблемы на работе или с Кайлом?

— Мы с Кайлом расстались. Я сама сделала выбор, но все же было сложно. Мамина теория не всегда работает.

Элла поджала губы, но промолчала. По ее мнению, у Кайла привлекательности было не больше, чем у залежалого фрукта, но говорить об этом сестре, разумеется, не следует. В личную жизнь Саманта никого не пускала, это была единственная тема, которую они никогда подробно не обсуждали.

— Как вообще ее помощник нашел твой номер? Мы обе переехали за то время, что не общались.

— Полагаю, в интернете.

— Представляю, как шокировал тебя этот звонок.