— Никто из моих детей не хочет управлять этим бизнесом, а я хочу уйти на пенсию, чтобы играть в гольф и проводить время с детьми и внуками, — он вытягивает свою руку и берет Эбби за руку.

— Я и так провел очень много времени вне семьи. Нет ничего важнее.

— Согласен, — говорит Джек мистеру Винчестеру, и Эбби обомлела до такой степени, что я удивлена, что она не растеклась здесь лужицей.

Я возвращаюсь на кухню и беру новую бутылку вина и поднос с хлебом. Когда я снова вхожу в столовую, Мистер Винчестер снова говорит.

— Я хочу, чтобы мой ипподром перешел семье, у которой есть возможности, — сказал он, а потом продолжил. — Я хочу, чтобы кто-то, кому достанется мой ипподром, будет ценить его и оберегать.

— Да, сэр, — говорит Джек, а потом смотрит на своего отца. Лицо мистера Гудвина стойкое и неподвижное.

— Честь очень важна, что скажешь? — спрашивает мистер Винчестер, пока трясет свой стакан так, что лед с грохотом перемещается внутри. Не могу поверить, что у такого человека как мистер Винчестер есть честь, если он позволяет своему сыну относится к девушкам, как к дерьму.

Джек понимает глаза и смотрит на меня.

— Я согласен, сэр. — Эбби смотрит на Джека, пока тот смотрит на меня, и сводит брови вместе.

— Я помню, как впервые встретил твоего отца, — говорит мистер Винчестер Джеку. — Это было на моем ипподроме, а он был еще тинэйджером. Твой отец сказал, как любит Чурчилл Даунс и как хочет владеть собственным ипподромом. Мне это понравилось. И поэтому я добровольно принимаю предложение вашей семьи насчет Райского Парка.

Я резко вдыхаю, и в горло перехватывает. Мистер Гудвин и Джек сидят с впечатленными выражениями лица, как типичные бизнесмены. Так дело в том, что мистер Гудвин хочет купить коммерческий ипподром. Вау. Я даже не могу представить, что у меня будет своя лошадь, а они хотят купить целый ипподром. Поэтому Джек подлизывался к Эбби Винчестер все это время. Что если мистер Винчестер захочет, чтобы Эбби вышла замуж за Джека, чтобы они сохранили Райский Парк в своей семье, так сказать? И вдруг мистер Винчестер щелкает пальцами и показывает пальцем на свой фужер. После того, как я наполняю его бокал, он не поблагодарил меня. Маркус посмотрел на меня похотливым взглядом, облизывая верхнюю губу. Извращенец. Винчестеры — краткое изложение всех богатых людей. Как горничные могут обслуживать таких кретинов все время?



***

Позже вечером, когда я вернулась в свою комнату, я бережно вытаскиваю свою коробку воспоминаний с верхней полки своего шкафа, открываю крышку и достаю пожелтевший и запачканный с годами конверт. Прежде чем умереть, мама написала мне письмо и попросила папу отдать мне его на мой шестнадцатый день рождения. Она рассказывала мне, какая я умная и красивая и что я могу достичь всего, чего захочу, приложив достаточно усилий, чтобы запечатлеть мое имя в истории. Мне нужно услышать эти слова после всего произошедшего сегодня. Все, о чем я могу думать, — глаза Маркуса, пялящиеся на моё платье. Мистер Гудвин практически сказал, что я недостаточно хороша для него. Почему, когда происходит что-то вроде этого, ты не можешь забыть это как бы не хотела?

Когда мистер Кейтс сообщил, что продаёт Муншадоу, я плакала и умоляла папу найти способ, чтобы купить ее и оставить со мной. Я ездила на ней каждый день перед школой и чистила ее после. Муншадоу заботилась обо мне, когда умерла мама, а я помогла начать ей двигаться дальше после смерти ее жеребенка. Я была ее домом, а она — моим. Несмотря на это, мистер Кейтс сказал, что она не стоит цены зерна, которым ее кормят. А папа не мог позволить себе купить ее. И потом ее увезли, а я позже услышала, что с ней случилось… Я быстро затрясла головой, плотно закрывая глаза. Эти отвратительные воспоминания навсегда заклеймили меня, каждый раз они взрываются в моей голове, а тело знобит и потеет, и мне хочется на кого-то накричать. Только если бы я могла вернуться назад во времени и потребовать у мистера Кейтса оставить Муншадоу, сказала бы ему, что буду работать бесплатно, пока это не позволит сохранить её.

Прежде чем я поняла что делаю, я выбегаю из Хиллкрест в направлении Гринбрэир, рассекая холодный ночной воздух. В конюшне я включаю фонарь и иду к четвертому стойлу справа. Пара светящихся коричневых глаз смотрит в мои. Звезда сохраняет дистанцию, пока я не щелкаю языкам, и вот он уже рядом со мной, нюхая своим носом изгиб моей шеи и забирая все плохие воспоминания.





Глава 10. Гонка и большой шаг




— Ты можешь лучше, чем сейчас! Это полное дерьмо, Барроу. Полное дерьмо!

Кричит на меня Гил, когда я проезжаю комментаторскую и ухмыляюсь, как сумасшедшая. Я веду Звезду к нему, а копыта коня топчут грязь.

— Заткнись, Гил. Ты знаешь, что это было прекрасно, — папа трясет головой с моего поведения, но Гил смеется. — Какое у меня время?

— 1:43, — говорит папа, одаривая улыбкой. — Звезда справился действительно хорошо.

— Слышал это, приятель? — говорю я, почесывая потную шею жеребца. Звезда прижимает уши к голове и фыркает, когда папа чешет его нос. Папа смеется и отталкивает морду коня от себя.

— Я знаю, почему вы со Звездой так хорошо поладили. Ты была такой же капризной девчушкой, когда только начинала ходить. — Я улыбаюсь, а Звезда мотает головой в разные стороны. Он размахивает хвостом взад и вперед.

— Пойдем тебя немного покормим, — говорю я лошади, щелкая языком, чтобы подогнать его к легкому галопу, проезжая мимо трибун и огромных зеленых часов Ролекс. По пути в конюшню, я вижу Джека, стоящего со своим отцом. Его отец что-то пишет в записной книжке, а Джек зевает и смотрит на время. Никто из них не приветствует меня и Звезду, и это нормально, что все привыкают к моему взаимопониманию с лошадьми. Мы — новость прошлой недели.

Новость этой недели: выиграет ли Звезда сегодня в Киниленде. Он побежит в Догвудс, гонке для лошадей, которые не выигрывали больше двух раз. Я бы сказала, что он должен выстрелить, учитывая его родословную и весь наш труд. Приз составляет $85 000. Это должно быть проще простого, учитывая то, как он показал себя на прошлой неделе. Пастух на аппалуза пони[18] медленно проезжает ко мне. Она улыбается и почесывает загривок Звезде, пока пони и Звезда нюхают друг друга.

— Какая прекрасная лошадь, — говорит женщина, позволяя Звезде понюхать ее запястье. Жеребец кусает ее пальцы, выглядя при этом очень глупо. Он ржет и нюхает ее бедро. — Ты и флиртуешь, да?

Мои глаза сужаются.

— Обычно нет.

— Удачи сегодня, — говорит пастух Звезде, а я сжимаю подпругу лошади обеими шпорами, чтобы он начал двигаться к конюшне.

Я встречаю папу и Рори там, Звезда остывает после тренировки, а я помогаю чистить лошадей перед их гонками. У меня хорошее предчувствие насчет сегодняшнего дня. Киниленд — прекрасный ипподром, он рядом с заводом Maker’s Mark[19] и расположен на самых прекрасных холмах, которые я только видела. Шотландия может поцеловать Лексингтон в зад, это точно.

Работая владельцем Кедар Хилл, Джек внес Лаки Страйк в список на гонку Форт Харрод, приз которой составляет полмиллиона. Каждый раз, когда я видела Джека на этой неделе, он говорил об этом, и предельно ясно, что он хочет впечатлить отца, рискнув и одержав большую победу. Примерно за полчаса до гонки Звезды, Брайант Тоунсенд заходит в стойло, чтобы проверить, как идут дела. Как только он заходит, конь нападает на него.

— Тпру! — я тяну на себя узду лошади. — Нет, — я поворачиваю его к окну, где он сможет смотреть на деревья.

— Я начинаю принимать это на свой счет, — говорит Брайант Звезде, сжимая свои перчатки.

— Я бы не стала. Я думаю, что знаю, что не так с ним, — и уверена в этом, потому что раньше встречала лошадей, которые боялись газонокосилок, велосипедов и одуванчиков, поэтому я не тяну и рассказываю Брайанту.


Папа и Рори засовывают головы в стойло.

— Ты знаешь почему он такой боязливый? — спрашивает папа.

— Мужчины пугают его.

Брови папы взметаются вверх.

— Эм, Витфилд, Тоунсенд, убирайтесь отсюда и позвольте Саванне подготовить лошадь к гонке самой. Встретимся в загоне.

Я кормлю Звезду пшеницей и даю попить немного, прежде чем перекидываю седло через свое плечо, и мы направляемся в загон. Когда я подхожу, то вижу, как папа тихо разговаривает с Джеком.

— Пирожок, расскажи, что со Звездой не так по твоему мнению.

— Я думаю, что он боится мужчин…

Выражение лица Джека становится озадаченным и заинтригованным. Он смотрит на Звезду и сужает свои глаза.

— Пап, помоги мне надеть на него седло, — говорю я, но Джек трясет ему головой, достает свой телефон из кармана и отходит от нас, разговаривая. Вау, никогда бы не подумала, что Джек способен оставить проблему без решения. Папа сохраняет дистанцию от Звезды, а я начинаю проверять, как затянуты ремни. Я привязываю его поводья к столбу и иду на другую сторону, начиная надевать на него седло. Как только я закидываю седло, Звезду становится все сложнее и сложнее контролировать без помощи второго конюха. Он начинает скакать, выглядя при этом глупо. И тут Джек снова входит в загон, но на этот раз вместе с Шелби, на которой надеты юбка и кожаные ботинки. Он подзывает меня к себе пальцем. Я оставляю Звезду, привязанным к столбу, и иду узнать, что он хочет.

— Ты знала, что у Шелби сегодня тринадцатый день рождения?

— Нет, — отвечаю я. — С днем рождения!

— Спасибо, — говорит она, но ее щечки розовеют.

— И теперь, когда ей уже тринадцать, настало время начать работать, — говорит Джек, обнимая ее сзади.

— Что? Я не буду работать в свой день рождения!

— Будешь.

— Ты не можешь заставить меня.

— Я начальник конюшни в этом году, — говорит Джек.

— Если ты заставишь меня работать, я расскажу, что ты до сих пор спишь со своей уже изношенной куклой Энди под подушкой.

Конюхи замолчали. Лошади замерли. Все посмотрели на Джека. Я взорвалась от смеха вместе со всеми остальными.

— Поношенный Энди? — говорю я.

Он надувает щеки, как бурундук.

— Не могла бы ты помочь Саванне, пожалуйста? — просит он сестру раздраженно. — Нам очень нужна твоя помощь.

— Правда?

— Я думаю, что Звезда ненавидит парней, — говорю я. — А мне нужно надеть на него седло и проверить все ремни.

— Ох. Хорошо, почему ты сразу так не сказал? Я думала, что ты хочешь, чтобы я чистила стойла или еще что-нибудь. — Шелби скользящей походкой проходит вокруг Звезды в своей юбке.

Другие конюхи, кажется, забавляются, что дочь владельца заботится о лошади. Звезда ведет себя, как настоящий джентльмен, пока мы с Шелби не заканчиваем надевать седло. И прежде чем я понимаю, настало время гонки. Брайант Тоунсенд садится на лошадь, и Звезда начинает себя вести, как избалованный ребенок, пока они медленной рысью направляются к стартовой площадке. Джек подзывает меня к себе, чтобы мы прошли вместе к финишной линии. Наши отцы и Гил плетутся позади нас, а Шелби вернулась на трибуны к маме.

— Стой со мной, — говорит Джек. А затем он кладет руку на мое плечо и сжимает его, не отрывая глаз от старта.

Створки стойл с грохотом распахиваются, и лошади врываются в гонку. Звезда стартует чисто и мчится вместе с другими лошадьми.

— Да! — кричит Джек. Табун преодолевает первый поворот вместе, оставляя за собой облако пыли. Поле полностью заполнено лошадьми. Звезда остается в группе лидеров на втором повороте.

— Ты можешь, давай мальчик! — воплю я.

Рэд Делайт мчится впереди табуна, обгоняя Дрима и оставляя его третьим. Звезда движется на седьмой позиции. На прямой, когда они уже приближаются к финишной линии, я хватаюсь за руку Джека, подпрыгивая на пальцах.

— Давай! — кричу я и, клянусь, Звезда посмотрел на меня и ускорился на полную мощность. Он обогнал Рэйсин-флаг и Миксд-аппил, но все-таки финишировал пятым. Проклятье.

Я падаю на землю, закрывая глаза. Как он мог проиграть? Я успокаивала все время до начала гонки. Он был счастлив, сыт и полон желания стартовать.

— 1:47, — слышу я, как говорит Гил.

Черт. Он прибавит четыре секунды. Я накрываю руками лицо и молюсь, чтобы мистер Гудвин не заставил Джека продать Звезду. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста. Я чувствую мягкое прикосновение к своему локтю, меня поднимают с земли. Джек поднимает мой подбородок и смотрит мне в глаза.

— Сколько ты весишь?