Квартира Тропининых, обставленная в современном стиле хай-тек, из окон которой открывался чудесный вид, находилась совсем неподалеку от этого ресторана, но я не посмела прийти раньше. Выйдя на улицу, я бездумно шла по тротуару, не замечая ни ветра, ни накрапывающего дождя, ни осеннего цепкого холода. Я просто шла и думала: как же все это несправедливо. Я только нашла свою любовь. Но человек, который, казалось бы, должен хотеть счастья своему ребенку, решает это самое счастье у него отнять.
Неужели я настолько не пара Антону?
Я недостойна его?
Что мне сделать, чтобы стать достойной?
Разбогатеть? Кинуть пачки денег в лицо его матери? Осыпать ее с ног до головы золотом? Ни моя любовь, ни моя искренность, ни моя вера в него - неужели для нее это ничего не значит, и счастье Алла видит лишь в хрусте купюр и звоне монет?
Я не могла найти ответа, и все шагала, и шагала вперед.
Антон, который, видимо, уже вышел из самолета, звонил мне и писал сообщения в соцсети и мобильном мессенджере, но я не брала трубку и не отвечала. Не потому, что не хотела говорить с ним - напротив, я безумно соскучилась по его голосу, и по его взглядам, рукам, губам, хоть мы совсем недавно расстались. Я не хотела говорить ему о том, что пытается сделать его мать. А ведь стоило бы мне ответить на звонок, я бы расплакалась и все-все-все рассказала Антону.
Но пока что он не должен был этого знать. Он должен был писать песни, работать в студии, и быть счастливым.
В какой-то момент в мессенджере пришло сообщение от Кирилла - музыканта из «Лордов», что меня ужасно удивило. Я и не думала, что он напишет мне.
«Привет. Это Кирилл. Как дела, Катя? :)» - спросил он. И я ответила, надеясь, что переписка сможет отвлечь от горьких мыслей.
«Привет. Честно говоря, не думала, что ты напишешь. Дела хорошо, а как ты?»
«Вы с Нинкой классные :) Как я мог не написать? К тому же на русском со мной больше никто не общается. А дела отлично. Вечером концерт. Скоро поедем чекаться» - ответил он тотчас.
«В каком ты сейчас городе?» - из вежливости спросила я, переходя через лужу. «Бухарест. А ты еще в Москве?»
«Нет, вернулась сегодня. Бухарест красивый? Тебе там нравится?», - спросила я, печатая озябшими на ветру пальцами.
«Отели всего мира одинаковы» - сообщил он и поставил забавный смайлик.
«А погулять по городу тебе не хочется?» - поинтересовалась я.
«Мне хочется, чтобы меня оставили в покое фанаты :(, - самодовольно признался Кирилл. - Черт знает, как свалить из гостиницы. Они всюду!» - теперь он отправил рыдающий смайл. Мне бы его проблемы.
«И ты совсем не волнуешься перед концертом?» - спросила я. У Антона тоже спрашивала. Он - не волновался. Не боялся выступать перед публикой. Скорее, ждал начало выступлений, чтобы полностью раствориться в музыке и в чужих сердцах.
«Нет. Это моя работа :) Катя, что-то случилось?» - вдруг спросил он, поняв, видимо, что со мной что-то не так.
«Мне кажется, небо падает на меня» - призналась я. И как назло, наступила в глубокую лужу.
Кирилл не стал ничего спрашивать. Написал только:
«Держись, малышка!»
Но тотчас отправил второе сообщение:
«То есть, не подумай, что это флирт. Я так всегда говорю своей Гекате. Держись, что бы ни случилось, а плакать будешь потом. Договор?»
«Договор» - ответила я. И мне стало немного легче от его простых слов на экране телефона.
Да, сначала я должна решить эту проблему, а потом смогу переживать вволю. Кричать, реветь, жаловаться.
Все верно. Сейчас - терпи.
Мы переписывались до тех пор, пока Кезон не уехал на чексаунд, жалуясь, как его, бедного, тиранит его ненаглядная Геката. И за время переписки я немного отвлекалась от мыслей и чуть-чуть приободрилась.
Хорошо, когда есть люди, которые могут поднять боевой дух и настроение, даже находясь за тысячи километров.
Два часа спустя, мокрая и дрожащая от холода, я направилась к дому Тропининых. Охрана пропустила меня без вопросов - узнала да и, наверное, Олег Иванович предупредил их.
Я остановилась около лифтов, бездумно нажимая на кнопку вызова. Когда один из них подъехал, оттуда вышла коротко стриженая черноволосая высокая девушка модельной внешности: ухоженная и красивая. Она, переписываясь с кем-то по телефону, случайно толкнула меня плечом.
- Извините, - не глядя на меня, сказала девушка, и я успела заметить яркую огромную серьгу в ее ухе - точно такие просто были и у Ниночки: этнический дизайн, выдержанный в золотистых, зеленых и голубых тонах волей-неволей привлекал взгляд.
Отец Антона уже ждал меня. Выглядел он бодро и даже как-то немного помолодевшим.
- Взял отпуск на пару дней, - пояснил мне Олег Иванович, приглашая в гостиную. Удивительно, но он, как и сын, поддерживал в квартире порядок. Конечно, несколько раз в неделю к ним приходила убираться женщина, следящая за домом, однако и в ее отсутствие ничего нигде не валялось.
Я села на диван, и хозяин квартиры предложил мне чай.
- И не отказывайтесь, Катя, - решительно сказал он. - Вы замерзли, я же вижу.
И я, пробуя осторожными мелкими глотками крепкий чай с бергамотом и не притрагиваясь к сладостям, которые Тропинин-старший достал специально для меня, поведала обо всем, что сегодня произошло.
Олег Иванович внимательно слушал и молчал.
- Мне очень неловко беспокоить вас, - сказала я после сбивчивого рассказа, - но мне больше не у кого спросить совета. Я не хочу бросать Антона. Но я боюсь, что Алла... - Я закусила губу. - Что-нибудь сделает моим родственникам.
Олег Иванович задумчиво покачивал ногой. Он был также, как и в прошлый раз, одет в рубашку с закатанными рукавами, но вместо брюк были домашние джинсы.
Мужчина молчал, словно обмозговывая что-то, а я, боясь, что он откажет мне, продолжила с неизвестно откуда появившимся пылом:
- Я понимаю, что не такую, как я, вы бы хотели видеть рядом с Антоном. Логичнее бы было предположить, что вы бы хотели видеть рядом с ним обеспеченную девушку, более целеустремленную, более образованную, более красивую, более стильную. А с ним я. - Я слабо улыбнулась, грея замерзшие руки об кружку. - Но, как бы смешно это не казалось, я его люблю. А он - меня. И мы счастливы. Я не могу все бросить, даже если я не ровня ему. - На моих глазах вновь появились слезы, и я украдкой смахнула их, надеясь, что веки не покраснели.
- Глупости, - вдруг сказал Олег Иванович и поднял на меня спокойный взгляд. - Все это глупости, Катя. Мне нет дела до того, какие девушки будут рядом с моими сыновьями - лишь бы эти оболтусы были счастливы. Деньги? - он отпил из своей кружки. - Катя, я столько заработал денег, что им хватит. И внукам моим хватит. Мне смысла нет устраивать свадьбы по договору, - ухмыльнулся вдруг он, словно вспомнив что-то.
Мне нечего было ответить, но я была рада услышать его слова.
- Я вот что скажу сейчас, Катя, - произнес мужчина со вздохом. - Отцом хорошим я никогда не был - вечно работа, работа, работа... Детьми занималась Алла, в том числе, и после развода. Я давал деньги, заезжал к ним раз в месяц с подарками - в общем, откупался. Нет, я их любил, но мне было некогда: бизнес, поездки, женщины - возможно, тебе, как особе юной, странно это слышать, но я говорю, как есть. С Аллой не сложилось, но появились большие деньги, а вместе с ними - большие соблазны. И я многое выпустил из виду. Многое упустил. Даже не знал, что Алла запретила Антону заниматься плаваньем. А ведь это я его в детстве плавать учил - сам когда-то плавал, даже КМС получил, но не сложилось у меня с этим, увы. Зато у Антохи складывалось. И я гордился им. Думал, что мой сын добьется успехов! Ведь он унаследовал любовь к воде от меня. Но я был слишком занят работой и новой женщиной, - был предельно откровенен со мной Тропинин-старший. - И все пропустил.
Он со стуком поставил свою чашку на столик. И продолжил:
- А потом меня встречает тренер, мой старый знакомый - мы случайно пересеклись на улице - и говорит: «Олег Иваныч, зря вы так». Я спрашиваю: «Что - зря?». А он: «Зря вы так с Тохой. У него ведь могло сложиться все. Перспективы какие были! И по характеру - боец». Я сначала не понимал, Катя, а потом дошло, о чем толкует тренер: Алла забрала Антона из секции, запретила плавать. Сказала, что ему нужно заниматься и поступить в какой-то институт, чтобы заниматься семейным делом. Я, помню, приехал к ним, чтобы поговорить с Аллой, переубедить. Но дома не было никого, и я поднялся в спальню Антона. Увидел случайно тетрадь на столе, думал - школьная, решил посмотреть оценки - в кои-то веки. Открыл - а это что-то вроде дневника. Я читать-то не стал, но строки на первой странице увидел. Ему тогда сколько было? Четырнадцать? Или меньше? А он писал: «Зачем мне жить?». - Олег Иванович усмехнулся и потер лоб. По взгляду я поняла, что это воспоминание слишком сильно повлияло на него, хоть и не было в нем ничего особенного, на взгляд многих людей.
- Мне было в три раза больше лет, чем ему, сопляку. Но я ни разу не задавался таким вопросом. Мне тогда даже страшно стало. Вдруг чего натворит? Подросток, как-никак. Мало ли что сбредет в голову. Я увез Тоху к себе и мы серьезно поговорили. Предлагал ему вернуться, продолжить тренировки, а он сказал, серьезным таким тоном, как взрослый: «Я на соревнованиях не был. В молодежку не попадаю. Зачем мне это теперь?». С гонором он у меня, - с любовью добавил Олег Иванович. - В Адольских пошел характером. Что мать, что дядька, что Тоха. - Он улыбнулся мне. - Наверное, я тогда и решил, что не буду запрещать сыновьям жить так, как они хотят. Потому что лицо той женщины, с которой я тогда обо всем забыл, толком и не вспомню, а то, что у него было написано в дневнике - помню до сих пор. И лицо его помню, и глаза. Сколько лет прошло... Если Антон выбрал вас, Катя, я ни слова не скажу. Свадьба - так свадьба. Помогу. И с Аллой помогу.
- Мне стыдно, что с этой проблемой я пришла к вам, - опустила я взгляд. И вдруг заметила на полу, у ножки круглого дивана, знакомую сине-зеленую с золотом серьгу, поняв, кто был у Тропинина в гостях. И вдруг, несмотря ни на что, Аллу стало... жаль?
А может быть, она до сих пор любит Олега Ивановича, а тот так и продолжает встречаться с женщинами, даже с девушками, ровесницами своих детей. Может быть, это и имела в виду Адольская?
Святая женщина! Уберечь тебя хотела от горькой долюшки! Еще и огромную сумму предложила.
Но несмотря ни на что, я не чувствовала к отцу Антона неприязни. С кем он встречается - его дело.
- Вы правильно сделали, - продолжал тем временем Олег Иванович. - И я рад, что вы услышали меня в тот раз - с проблемами обращаться ко мне, а не к сыну. Он может дров наломать, а я спокойненько все решу. Значит, так. Есть у меня кое-что на супругу бывшую. По ее двойной бухгалтерии. Это ее остановит. Вы с ней поговорите или я сам?
- Я, - был мой ответ.
- Вот и славно, - остался доволен моим ответом Тропинин-старший. - Сейчас принесу вам копию кое-каких документов. Вы ей при встрече покажете. Не сомневайтесь - она присмиреет, уберет коготки, - сказал, отчего-то веселясь, Олег Иванович. Как будто бы предвкушал.
И правда, полчаса спустя я стояла у порога, держа в руках папку с нужными бумагами, в которых совершенно не разбиралась.
- Не бойтесь Аллу и держитесь уверенно. Может быть, она вас вообще проверяет, - напутствовал меня папа Антона, которому я была безмерно благодарна. - Не дайте себя сломать. И знайте, что я - на вашей стороне. Алла совсем выжила из ума, - посетовал он, - в юности была совсем другая. И даже очаровала моих родителей. А ведь они были против моей первой невесты, и я покорился, так сказать, их воле.
- Жалеете? - спросила я.
- Теперь уже нет. И знаете что, Катя, - сказал неожиданно Олег Иванович. - Вы красивая. Вы очаровательная. И моему оболтусу повезло вдвойне, что на него, несмотря на выкрутасы и сложный характер, польстилась такая чудесная девочка, как вы.
- Вы меня смущаете, - слабо улыбнулась я. - Это мне повезло, что у меня есть Антон.
- Какое-то слабое везение, но уж если любите друг друга.
Я промолчала, не зная, что сказать.
- Спасибо, - сказал Олег Иванович мне в спину, когда я уже оказалась в коридоре. Я удивленно обернулась.
- За что?
- За то, что не продали моего сына.
Из дома Тропининых я выходила уверенная в том, что смогу победить своего внезапного противника. Решить эту проблему следовало как можно скорее, потому как я чувствовала - сил, для того, чтобы держать себя в руках у меня остается все меньше и меньше.
А Антон продолжал мне звонить - восемнадцать непринятых звонков меня испугали и рассмешили одновременно. И я все же перезвонила ему - не вытерпела. Он ответил в ту же секунду. И был зол.
- Катя! Почему не берешь трубку? - спросил крайне раздражено и взволнованно Тропинин.
- Извини, я спала и не слышала, - ответила я. Всего лишь его голос, но как тепло становится внутри.
Мое солнце.
- Где спала? - жестким голосом уточнил он. - Я звонил вам домой. Твоя сестра сказала, что ты ушла.
Порыв ветра ударил мне в лицо, откинув волосы назад.
- У Нинки спала. Пришла к ней в гости сразу после самолета и случайно заснула, - с легкой душой соврала я, точно зная, что пока ничего не разрешится, ничего не стану говорить ему о его маме.
- Тогда спи дальше, - непонятно почему обиделся он.
- Антош, - мягко позвала его я. - Не злись. Извини, что так вышло.
Неужели я настолько не пара Антону?
Я недостойна его?
Что мне сделать, чтобы стать достойной?
Разбогатеть? Кинуть пачки денег в лицо его матери? Осыпать ее с ног до головы золотом? Ни моя любовь, ни моя искренность, ни моя вера в него - неужели для нее это ничего не значит, и счастье Алла видит лишь в хрусте купюр и звоне монет?
Я не могла найти ответа, и все шагала, и шагала вперед.
Антон, который, видимо, уже вышел из самолета, звонил мне и писал сообщения в соцсети и мобильном мессенджере, но я не брала трубку и не отвечала. Не потому, что не хотела говорить с ним - напротив, я безумно соскучилась по его голосу, и по его взглядам, рукам, губам, хоть мы совсем недавно расстались. Я не хотела говорить ему о том, что пытается сделать его мать. А ведь стоило бы мне ответить на звонок, я бы расплакалась и все-все-все рассказала Антону.
Но пока что он не должен был этого знать. Он должен был писать песни, работать в студии, и быть счастливым.
В какой-то момент в мессенджере пришло сообщение от Кирилла - музыканта из «Лордов», что меня ужасно удивило. Я и не думала, что он напишет мне.
«Привет. Это Кирилл. Как дела, Катя? :)» - спросил он. И я ответила, надеясь, что переписка сможет отвлечь от горьких мыслей.
«Привет. Честно говоря, не думала, что ты напишешь. Дела хорошо, а как ты?»
«Вы с Нинкой классные :) Как я мог не написать? К тому же на русском со мной больше никто не общается. А дела отлично. Вечером концерт. Скоро поедем чекаться» - ответил он тотчас.
«В каком ты сейчас городе?» - из вежливости спросила я, переходя через лужу. «Бухарест. А ты еще в Москве?»
«Нет, вернулась сегодня. Бухарест красивый? Тебе там нравится?», - спросила я, печатая озябшими на ветру пальцами.
«Отели всего мира одинаковы» - сообщил он и поставил забавный смайлик.
«А погулять по городу тебе не хочется?» - поинтересовалась я.
«Мне хочется, чтобы меня оставили в покое фанаты :(, - самодовольно признался Кирилл. - Черт знает, как свалить из гостиницы. Они всюду!» - теперь он отправил рыдающий смайл. Мне бы его проблемы.
«И ты совсем не волнуешься перед концертом?» - спросила я. У Антона тоже спрашивала. Он - не волновался. Не боялся выступать перед публикой. Скорее, ждал начало выступлений, чтобы полностью раствориться в музыке и в чужих сердцах.
«Нет. Это моя работа :) Катя, что-то случилось?» - вдруг спросил он, поняв, видимо, что со мной что-то не так.
«Мне кажется, небо падает на меня» - призналась я. И как назло, наступила в глубокую лужу.
Кирилл не стал ничего спрашивать. Написал только:
«Держись, малышка!»
Но тотчас отправил второе сообщение:
«То есть, не подумай, что это флирт. Я так всегда говорю своей Гекате. Держись, что бы ни случилось, а плакать будешь потом. Договор?»
«Договор» - ответила я. И мне стало немного легче от его простых слов на экране телефона.
Да, сначала я должна решить эту проблему, а потом смогу переживать вволю. Кричать, реветь, жаловаться.
Все верно. Сейчас - терпи.
Мы переписывались до тех пор, пока Кезон не уехал на чексаунд, жалуясь, как его, бедного, тиранит его ненаглядная Геката. И за время переписки я немного отвлекалась от мыслей и чуть-чуть приободрилась.
Хорошо, когда есть люди, которые могут поднять боевой дух и настроение, даже находясь за тысячи километров.
Два часа спустя, мокрая и дрожащая от холода, я направилась к дому Тропининых. Охрана пропустила меня без вопросов - узнала да и, наверное, Олег Иванович предупредил их.
Я остановилась около лифтов, бездумно нажимая на кнопку вызова. Когда один из них подъехал, оттуда вышла коротко стриженая черноволосая высокая девушка модельной внешности: ухоженная и красивая. Она, переписываясь с кем-то по телефону, случайно толкнула меня плечом.
- Извините, - не глядя на меня, сказала девушка, и я успела заметить яркую огромную серьгу в ее ухе - точно такие просто были и у Ниночки: этнический дизайн, выдержанный в золотистых, зеленых и голубых тонах волей-неволей привлекал взгляд.
Отец Антона уже ждал меня. Выглядел он бодро и даже как-то немного помолодевшим.
- Взял отпуск на пару дней, - пояснил мне Олег Иванович, приглашая в гостиную. Удивительно, но он, как и сын, поддерживал в квартире порядок. Конечно, несколько раз в неделю к ним приходила убираться женщина, следящая за домом, однако и в ее отсутствие ничего нигде не валялось.
Я села на диван, и хозяин квартиры предложил мне чай.
- И не отказывайтесь, Катя, - решительно сказал он. - Вы замерзли, я же вижу.
И я, пробуя осторожными мелкими глотками крепкий чай с бергамотом и не притрагиваясь к сладостям, которые Тропинин-старший достал специально для меня, поведала обо всем, что сегодня произошло.
Олег Иванович внимательно слушал и молчал.
- Мне очень неловко беспокоить вас, - сказала я после сбивчивого рассказа, - но мне больше не у кого спросить совета. Я не хочу бросать Антона. Но я боюсь, что Алла... - Я закусила губу. - Что-нибудь сделает моим родственникам.
Олег Иванович задумчиво покачивал ногой. Он был также, как и в прошлый раз, одет в рубашку с закатанными рукавами, но вместо брюк были домашние джинсы.
Мужчина молчал, словно обмозговывая что-то, а я, боясь, что он откажет мне, продолжила с неизвестно откуда появившимся пылом:
- Я понимаю, что не такую, как я, вы бы хотели видеть рядом с Антоном. Логичнее бы было предположить, что вы бы хотели видеть рядом с ним обеспеченную девушку, более целеустремленную, более образованную, более красивую, более стильную. А с ним я. - Я слабо улыбнулась, грея замерзшие руки об кружку. - Но, как бы смешно это не казалось, я его люблю. А он - меня. И мы счастливы. Я не могу все бросить, даже если я не ровня ему. - На моих глазах вновь появились слезы, и я украдкой смахнула их, надеясь, что веки не покраснели.
- Глупости, - вдруг сказал Олег Иванович и поднял на меня спокойный взгляд. - Все это глупости, Катя. Мне нет дела до того, какие девушки будут рядом с моими сыновьями - лишь бы эти оболтусы были счастливы. Деньги? - он отпил из своей кружки. - Катя, я столько заработал денег, что им хватит. И внукам моим хватит. Мне смысла нет устраивать свадьбы по договору, - ухмыльнулся вдруг он, словно вспомнив что-то.
Мне нечего было ответить, но я была рада услышать его слова.
- Я вот что скажу сейчас, Катя, - произнес мужчина со вздохом. - Отцом хорошим я никогда не был - вечно работа, работа, работа... Детьми занималась Алла, в том числе, и после развода. Я давал деньги, заезжал к ним раз в месяц с подарками - в общем, откупался. Нет, я их любил, но мне было некогда: бизнес, поездки, женщины - возможно, тебе, как особе юной, странно это слышать, но я говорю, как есть. С Аллой не сложилось, но появились большие деньги, а вместе с ними - большие соблазны. И я многое выпустил из виду. Многое упустил. Даже не знал, что Алла запретила Антону заниматься плаваньем. А ведь это я его в детстве плавать учил - сам когда-то плавал, даже КМС получил, но не сложилось у меня с этим, увы. Зато у Антохи складывалось. И я гордился им. Думал, что мой сын добьется успехов! Ведь он унаследовал любовь к воде от меня. Но я был слишком занят работой и новой женщиной, - был предельно откровенен со мной Тропинин-старший. - И все пропустил.
Он со стуком поставил свою чашку на столик. И продолжил:
- А потом меня встречает тренер, мой старый знакомый - мы случайно пересеклись на улице - и говорит: «Олег Иваныч, зря вы так». Я спрашиваю: «Что - зря?». А он: «Зря вы так с Тохой. У него ведь могло сложиться все. Перспективы какие были! И по характеру - боец». Я сначала не понимал, Катя, а потом дошло, о чем толкует тренер: Алла забрала Антона из секции, запретила плавать. Сказала, что ему нужно заниматься и поступить в какой-то институт, чтобы заниматься семейным делом. Я, помню, приехал к ним, чтобы поговорить с Аллой, переубедить. Но дома не было никого, и я поднялся в спальню Антона. Увидел случайно тетрадь на столе, думал - школьная, решил посмотреть оценки - в кои-то веки. Открыл - а это что-то вроде дневника. Я читать-то не стал, но строки на первой странице увидел. Ему тогда сколько было? Четырнадцать? Или меньше? А он писал: «Зачем мне жить?». - Олег Иванович усмехнулся и потер лоб. По взгляду я поняла, что это воспоминание слишком сильно повлияло на него, хоть и не было в нем ничего особенного, на взгляд многих людей.
- Мне было в три раза больше лет, чем ему, сопляку. Но я ни разу не задавался таким вопросом. Мне тогда даже страшно стало. Вдруг чего натворит? Подросток, как-никак. Мало ли что сбредет в голову. Я увез Тоху к себе и мы серьезно поговорили. Предлагал ему вернуться, продолжить тренировки, а он сказал, серьезным таким тоном, как взрослый: «Я на соревнованиях не был. В молодежку не попадаю. Зачем мне это теперь?». С гонором он у меня, - с любовью добавил Олег Иванович. - В Адольских пошел характером. Что мать, что дядька, что Тоха. - Он улыбнулся мне. - Наверное, я тогда и решил, что не буду запрещать сыновьям жить так, как они хотят. Потому что лицо той женщины, с которой я тогда обо всем забыл, толком и не вспомню, а то, что у него было написано в дневнике - помню до сих пор. И лицо его помню, и глаза. Сколько лет прошло... Если Антон выбрал вас, Катя, я ни слова не скажу. Свадьба - так свадьба. Помогу. И с Аллой помогу.
- Мне стыдно, что с этой проблемой я пришла к вам, - опустила я взгляд. И вдруг заметила на полу, у ножки круглого дивана, знакомую сине-зеленую с золотом серьгу, поняв, кто был у Тропинина в гостях. И вдруг, несмотря ни на что, Аллу стало... жаль?
А может быть, она до сих пор любит Олега Ивановича, а тот так и продолжает встречаться с женщинами, даже с девушками, ровесницами своих детей. Может быть, это и имела в виду Адольская?
Святая женщина! Уберечь тебя хотела от горькой долюшки! Еще и огромную сумму предложила.
Но несмотря ни на что, я не чувствовала к отцу Антона неприязни. С кем он встречается - его дело.
- Вы правильно сделали, - продолжал тем временем Олег Иванович. - И я рад, что вы услышали меня в тот раз - с проблемами обращаться ко мне, а не к сыну. Он может дров наломать, а я спокойненько все решу. Значит, так. Есть у меня кое-что на супругу бывшую. По ее двойной бухгалтерии. Это ее остановит. Вы с ней поговорите или я сам?
- Я, - был мой ответ.
- Вот и славно, - остался доволен моим ответом Тропинин-старший. - Сейчас принесу вам копию кое-каких документов. Вы ей при встрече покажете. Не сомневайтесь - она присмиреет, уберет коготки, - сказал, отчего-то веселясь, Олег Иванович. Как будто бы предвкушал.
И правда, полчаса спустя я стояла у порога, держа в руках папку с нужными бумагами, в которых совершенно не разбиралась.
- Не бойтесь Аллу и держитесь уверенно. Может быть, она вас вообще проверяет, - напутствовал меня папа Антона, которому я была безмерно благодарна. - Не дайте себя сломать. И знайте, что я - на вашей стороне. Алла совсем выжила из ума, - посетовал он, - в юности была совсем другая. И даже очаровала моих родителей. А ведь они были против моей первой невесты, и я покорился, так сказать, их воле.
- Жалеете? - спросила я.
- Теперь уже нет. И знаете что, Катя, - сказал неожиданно Олег Иванович. - Вы красивая. Вы очаровательная. И моему оболтусу повезло вдвойне, что на него, несмотря на выкрутасы и сложный характер, польстилась такая чудесная девочка, как вы.
- Вы меня смущаете, - слабо улыбнулась я. - Это мне повезло, что у меня есть Антон.
- Какое-то слабое везение, но уж если любите друг друга.
Я промолчала, не зная, что сказать.
- Спасибо, - сказал Олег Иванович мне в спину, когда я уже оказалась в коридоре. Я удивленно обернулась.
- За что?
- За то, что не продали моего сына.
Из дома Тропининых я выходила уверенная в том, что смогу победить своего внезапного противника. Решить эту проблему следовало как можно скорее, потому как я чувствовала - сил, для того, чтобы держать себя в руках у меня остается все меньше и меньше.
А Антон продолжал мне звонить - восемнадцать непринятых звонков меня испугали и рассмешили одновременно. И я все же перезвонила ему - не вытерпела. Он ответил в ту же секунду. И был зол.
- Катя! Почему не берешь трубку? - спросил крайне раздражено и взволнованно Тропинин.
- Извини, я спала и не слышала, - ответила я. Всего лишь его голос, но как тепло становится внутри.
Мое солнце.
- Где спала? - жестким голосом уточнил он. - Я звонил вам домой. Твоя сестра сказала, что ты ушла.
Порыв ветра ударил мне в лицо, откинув волосы назад.
- У Нинки спала. Пришла к ней в гости сразу после самолета и случайно заснула, - с легкой душой соврала я, точно зная, что пока ничего не разрешится, ничего не стану говорить ему о его маме.
- Тогда спи дальше, - непонятно почему обиделся он.
- Антош, - мягко позвала его я. - Не злись. Извини, что так вышло.