Родители Келлы вместе с женихом с королевской точностью прибыли ровно к назначенному времени. Их Журавли, дружно вытянувшие шеи, увидели, как только Строгановы-Софьины вошли в ресторан.

- Ох, ты ж, - не удержался от комментариев дядя Витя. - Вырядился-то, а! - явно имел он в виду отца Келлы, облаченного в выходной шерстяной китель стального цвета с погонами, под которым виднелась светло-голубая рубашка и строгий черный галстук. - Нет, вы посмотрите, а! Папаша Синемордого - с тремя звездами!Тесть-то полковничек! Надо же. А с Зелибобой-то что? - пригляделся он к Ефиму, поняв, что тот теперь брюнет. - Пытается под нормального человека закосить?

Нинка захихикала. Келла был в джинсах и рубашке с длинными рукавами, прятавшими его татуировки. Под руку его вела мать, которая, как и Софья Павловна, надела костюм нежного лавандового цвета, правда, брючный.

- Витя, - тронула Виктора Андреевича за локоть жена. - Тише, услышать могут.

- А мне-то что, - отвечал дядя Витя спокойненько. - Если смогут услышать, значит, порадуемся, что родственнички не глухие.

- Папа, помни, ты мне обещал! - грозно сказал Нинка, которая просила ничего не говорить предкам Рыла о том, чем он занимается на самом деле.

- Я держу свои обещания, дочь, - торжественно объявил Виктор Андреевич и гнусно улыбнулся. Жена с подозрением посмотрела на него, но промолчала.

- Конечно, крайне странно, что родители не знают о том, что их драгоценный сынуля стучит по барабанам, как дятел но да ладно. Их дела, семейные.

- Па, а если бы я играл в рок-группе, ты бы был рад? - спросил Сергей.

- Я, между прочим, прогрессивный родитель, - с достоинством отвечал Виктор Андреевич, который в молодости сам слушал тяжелую музыку. - И рок уважаю. Вот если бы ты стал знаменитым музыкантом, я бы и слова не сказал. В отличие от папеньки Зелибобы. Что-то мне подсказывает, что их семья - семья идиотов.

- Витя, - укоризненно сказала Софья Павловна, а супруг лишь махнул рукой.

Келла, его родители и сестра приблизились к столу с Журавлями, поздоровались, и Келла вручил Софье Павловне, Ирке и Ниночке по букету хризантем - цветы заставила купить мать, сказав, что иначе неудобно. Строгановы-Софьины сели напротив Нины и ее семьи.Старшие братья Келлы и прочие родственники должны были приехать завтра утром - на само торжество.

Виктор Андреевич и Александр Михайлович смотрели друг на друга одинаково задумчиво и не слишком доброжелательно. Оба пока что молчали, зато их супруги разговорились - обе женщины отнеслись друг ко другу довольно приветливо, и в их разговор включилась болтливая Ирка. Таня и Сережа сразу друг друга заинтересовали, стали переговариваться и хихикать.

Келла сел напротив Нины, которая с деланной радостью понюхала свой букетик и мило поблагодарила жениха, а после, пряча телефон под столом, написала ему сообщение, в котором ясно давала понять, что уважает только розы, а сам Синий - козел. Он стал писать ей ответ, а Марина Сергеевна шикнула на сына, чтобы тот положил телефон и уделил время семье невесты. Ниночку это рассмешило, и она обозвала Келлу маменькиным сыночком - естественно, по телефону.

Виктор Андреевич и Александр Михайлович тем временем сосредоточенно ели бифштексы и сверлили друг друга подозрительными взглядами.

Первый терпеть не мог сотрудников органов правопорядка, полагая, что все они, как один, идиоты и взяточники, а второй весьма недолюбливал бизнесменов, небезосновательно считая всех их потенциальными преступниками.

- Может быть, тост поднимем? - весело поинтересовалась Ирка. - За счастье молодых!

Молодые посмотрели на нее довольно недружелюбно. Оба: и Келла, и Нинка сидели за столом с кислыми лицами. Келла нервничал, а Нинка ненавидела весь мир и даже больше.

Однако и они подняли бокалы с сухим красным вином, чтобы выпить за свою дальнейшую супружескую жизнь.

- Кислятина, - поморщился папа Келлы. Человеком он был прямым и привык говорить все, что думает.

- О, вы, наверное, к беленькой привыкли, - мигом отреагировал дядя Витя, который лично выбирал бутылку. И остановился, между прочим, на весьма дорогом напитке французского разлива какого-то там крайне удачного года! Положа руку на сердце, вино не нравилось и ему, но не пасовать же перед этой наглой рожей?!

- Или что там у вас в полиции пьют? Конфискованный коньяк? - продолжал дядя Витя.

- У нас в полиции не пьют, - сурово возразил Александр Михайлович.

- А выпивают, - вставил вовремя Журавль-старший.

- Выбивают, - поправили его сурово. - Показания. Не сталкивались с подобным? - в его голосе был неоднозначный намек.

- Да вот как-то не доводилось. Наблюдал только, как зубы в полиции выбивали. Давайте-ка я вам лучше водки закажу, - стал махать официанту дядя Витя.

- Не стоит, - стальной взгляд темных глаз поверг бы в некоторое смятение кого угодно, но только не Виктора Андреевича.

- Да это бесплатно, - махнул он рукой, явно издеваясь. - Угощаю, как принимающая сторона.

- Подачек не брал и брать не буду, - сообщил ему Александр Михайлович. Обстановка за столом накалялась.

- А быть может, вы нам расскажете, как познакомились? - попыталась разрядить атмосферу Марина Сергеевна, обратившись к сыну и его невесте.

- Расскажи, - тотчас переложил ответственность на невесту Келла.

- А? - не сразу поняла она. - А, как познакомились...

В ее памяти огнем тотчас вспыхнула сцена годичной давности, где она бегала от синеволосого придурка по гримерке, а после угрожала туфлей с острым каблуком. А потом он украл ее сумку и шантажировал.

- Нам тоже очень интересно, - поддержал Марину Сергеевну дядя Витя, явно издеваясь.

- Ну, знаете, все произошло так внезапно, любовь всегда внезапно стреляет в наши сердца. - Нина собралась с духом и начала:

- Это был теплый майский день...

- Ефим же вчера сказал, что вы в апреле познакомились, - удивленно приподнял бровь Александр Михайлович.

Девушка досадливо поморщилась.


- Ах, да, апрельским теплым вечером нас совершенно случайно свела судьба. Я пришла на концерт симфонического оркестра - исполняли Чайковского, и так вышло, что Ефим сидел рядом, в партере. Мы наслаждались музыкой и не замечали друг друга - я до сих пор думаю, что бы было, если бы так и не заметили? - Ниночка вздохнула горестно. - А после концерта я случайно забыла свою сумочку на сидении - так, знаете ли, прониклась Чайковским. Ефим увидел ее и догнал меня. Я была ему очень благодарна! Ведь в сумочке было все: и деньги, и документы... Так прозаично мы и познакомились, и Кел... Ефим пригласил меня на свидание. - Тут Ниночка опустила глаза, словно застеснявшись. - И так вышло, что мы стали встречаться... Совпадение взглядов, вкусов...

- Особенно музыкальных, - поддакнул музыкант, которому всегда нравилось, как складно врет Журавль.

- ... точек зрения... Ефим, - погладила Нина парня по щеке со сладенькой улыбочкой, - такой замечательный. Очень заботливый и нежный.

Виктор Андреевич закатил глаза. Нежности он в этом «гнусном панкообразном» не видел ни грамма. Только наглость. Небось, упивается, что знаменитость.

- И добрый. Как папа, - добавила девушка. И теперь уже Келла закатывал глаза. Быть похожим на дядю Витю ему совсем не хотелось. А доброты он в нем не находил совершенно. Александр Михайлович, кажется, тоже. Он неопределенно хмыкнул и вновь принялся за мясо.

- А как Ефим за тобой ухаживал? - спросила Таня. История любви Нины и брата казалась ей жутко романтичной. Она тоже хотела себе парня-музыканта. Даже просила Ефима познакомить ее с кем-нибудь из группы, но старший брат отчего-то яро воспротивился и заявил ей: «Лучше учись, а не дурью страдай!»

- Ефим дарил мне цветы и подарки. Мы гуляли по берегу ночной реки. И один раз даже были на крыше и смотрели на звезды... Ой, - спохватилась Ниночка, увидев, как волком на нее смотрит собственный отец, для которого прогулки дочери по каким-то там непонятным крышам в ночное время суток были дикостью. - Папа, не ругайся, это было всего раз... Мы смотрели на звезды, разговаривали о поэзии, философии...

- Откуда нашему Фимке что-то о поэзии знать? - искренне удивился его отец. Он отлично помнил, как сын прогуливал литературу. А учительница, которая была их соседкой с третьего этажа, приходила жаловаться.

- Между прочим, любимый поэт Фимы - Маяковский, - пропела Нинка, и Келла мрачно на нее глянул - в поэзии, тем более, футуристов, у него был большой пробел. - Он, знаете, мне декламировал на крыше: «Ведь, если звезды зажигают -значит - это кому-нибудь нужно?». А я слушала, смотрела в небо и думала, как мне безумно повезло, что он у меня есть.

- Какая тонко чувствующая натура, - покачал головой Виктор Андреевич не без издевки. - А продекламируй мне еще какой-нибудь стих? Вот чтобы душу вынуло!

- Легко, - мигом сориентировался Келла. И выдал:

Звезды - души богов ушедших,

Что мерцают во тьме небесной:

Злых, кровавых и сумасшедших.

И на небе им очень тесно.

Нина мигом узнала, что декламирует жених, и пнула его под столом, чтобы он заткнулся. Ибо дальше должно было говориться о бойне, которую устроили эти самые боги-звезды, падая на землю и разрывая ее на части, сея хаос и разруху. Это была одна из первых песен «На краю», которую Журавль, к слову, очень любила.

Келла вовремя замолчал, поняв, что никто не оценит кровавых подробностей - плод фантазий Кея.

- Что это за поэт? - удивился весь стол.

- Антон Тропинин, - ответил Келла, смеша Ниночку. - Серебряный век, все дела.

- Что-то я такого не припомню, - изумленно сказала его мать, поэзию любившая, хоть в школе она и преподавала математику.

- А это малоизвестный поэт. Младосимволист, - подсказала Нина, - так сказать, второй плеяды. А еще Ефим мне песни пел, - вдруг добавила она. - Ужасно романтично.

Услышав это, дядя Витя поморщился, а Сергей едва не рассмеялся - помнил этот цирк.

- И писал признания на асфальте, - продолжала мстительно Журавль. - И даже звезды с неба обещал подарить.

- Дарить звезды с неба - удел алкоголиков, - довольно громко заявил дядя Витя, навлекая на себя гневный взгляд будущего свата и недовольный - зятя.

- Ой, папочка, перестань. Келла очень нежный, - не переставала Нина. - Знаете, у нас с ним как-то так просто все получилось, как будто бы так и должно было быть, - улыбнулась она родителям жениха. Келла не выдержал и под злобным взглядом дяди Вити встал, подошел к девушке, поднял ее с места и обнял. Видя это, даже Александр Михайлович немного оттаял. Невестка нравилась ему куда больше ее папаши с противной ряхой. Таких хлыщей, ворующих миллионы, отец Келлы привык щелкать, как блох.

- Так просто... - задумчиво повторила Нина и склонила голову к плечу Келлы. Тот умудрился звонко поцеловать ее в лоб. А после, потеснив невесту, сел на диванчик рядом с ней.

- Как романтично, - захлопал дядя Витя.

- Все гениальное просто, - согласилась Марина Сергеевна, приняв рассказ за чистую монету. И мама Ниночки тотчас согласилась с ней. - Жаль, что вы мало видитесь, - вздохнула она. - Ефим теперь в Германии...Ты переедешь к нему после свадьбы, Ниночка?

- Мы еще думаем, как быть, я ведь учусь, - похлопала та ресницами.

- А, зятек, расскажи-ка поподробнее, чем ты там в Германии занимаешься? - невовремя встрял дядя Витя.

Келла недовольно взглянул на тестя.

- Работу работаю, папа, - отвечал он хмуро.

- А какую, Ефим Александрович? Ты ведь инженер? - явно решил поиздеваться над ним всласть Журавль-старший, прекрасно помнящий о том, что родня Зелибобы не знает о его музыкальной карьере. И что только за дураки? Как такое можно не заметить?

Сам Виктор Андреевич, конечно же, считал себя знатоком душ собственных отпрысков.

Келла попытался перевести разговор, но Журавль вновь стал его доставать.

- Что там у тебя за работа-то такая? Сколько получаешь? Перспективы карьерные есть? - дразнил он зятя. А Александр Михайлович решил вдруг, что будущий тесть намекает на то, что профессия у его сына простая и денег много простому инженеру не заработать.

«Нечета твой нищий олух моей красавице», - читал папа Келлы в голубых глазах Виктора Андреевича и злился все больше и больше.