- Моя фамилия - мой бренд, - гордо объявила Журавль.
- А я не у тебя спрашиваю, я у Келлы, - рассмеялся черноволосый парень. Нинке шутка тоже понравилась.
- Ефим Журавль. Норм.
И близнецы рассмеялись.
- Шутка за триста, - буркнул барабанщик.
- Может, на выход? - спросил Арин, который до этого молчал - смотрел лишь внимательно на Антона и Катю. Вид у него, как и всегда, был спокойным, даже немного меланхоличным, и взгляд зеленых глаз ничего не выражал.
Арина послушали, и вся компания двинулась к выходу. Впереди шагал Арин, следом за ним - Келла, который то и дело оборачивался на близнецов и Ниночку, как статный лебедь, плывущую между ними. Тот факт, что Журавль была выше братьев, их ничуть не смущал, и парни, явно чтобы раздразнить Келлу, флиртовали с ней. Катя и Антон, держась за руки, отставали ото всех, о чем-то тихо разговаривая.
Однако в аэропорту возникли некоторые трудности. Как оказалось, некоторое количество поклонников творчества группы «На краю» узнали о том, что парни временно возвращаются в родной город, и решили устроить встречу. Хорошо еще, что они приехали немного позднее, находились еще на улице перед терминалом, и их вовремя заметил Арин, который шел впереди всей компании. Он и братья сделали широкий жест - решили отвлечь своих поклонников от Келлы и Кея, дабы те со своими вторыми половинами смогли беспрепятственно добраться до стоянки.
Стоило Арину, Рэну и Филу оказаться на улице, как вся фанатская толпа бросилась к ним с радостными криками. А на других людей, в том числе, парней в капюшонах и темных очках, которых сопровождали две девушки, поклонники НК внимания не обращали.
Келла, Кей, Катя и Нина короткими перебежками добежали до стоянки. Выдохнули все четверо только в красном «Жуке» Ниночки, который, едва сумки были погружены в багажник, резво сорвался с места. Водить машину блондинке нравилось все больше и больше. И получалось у нее это лихо.
Усевшийся рядом с ней на переднее сидение Келла не преминул заметить:
- Ты прям как мужик, Королева. Приехала, встретила, увезла. И бита в багажнике, - вспомнилось ему. Они с Кеем биту зацепили, когда грузили сумки в багажник.
- Естественно. Я же не выхожу замуж, а женюсь, - фыркнула Нина.
Ефим сначала не совсем понял, что она имеет в виду, а когда Катя и Антон рассмеялись с заднего сидения, до него дошло, и он принялся самозабвенно ругаться с девушкой.
- Не захлопнешься - я тебя высажу, - пригрозила Журавль. Келла рассердился.
- Келла, а почему ты покрасил волосы? - пытаясь разрядить атмосферу, спросила Катя. Но лучше бы она этого не делала, потому что теперь в разговор вмешался обнимающий Катю Кей:
- Боится гнева родительского, - сказал он смиренно. - Примерный сынок. Кем ты там работаешь в Германии? Ведущим инженером? - явно издевался Антон, хотя голос его при этом был елейным.
- Неужели твои родители верят, что ты инженер? - весело поинтересовалась Нинка. - Ты же тупой. Слепа родительская любовь, воистину.
- Достали! Заткнитесь! - рявкнул ударник.
Кей внял его совету - они с Катей целовались, не замечая, как мрачно посматривает в зеркало заднего вида Нина.
- Хотите, я вас в мотель завезу? - спросила она, наконец.
- Отстань, - покраснела Катя, стараясь не показать, как сбилось у нее дыхание. Ее пальцы сжимали пальцы Антона, а тот голодными глазами смотрел на нее. И если раньше Келла бы веселился, глядя на парочку сзади, то теперь ему было не до смеха. С одной стороны, он хотел проделать нечто похожее со своей строптивой Королевой - слишком уж истосковался по женским ласкам, с другой - не хотел выглядеть так же глупо. Любовь он воспринимал как болезнь, наваждение.
Спустя час они доехали до дома Тропинина. Вместе с ним автомобиль покинула и Катя - эти двое не хотели ни на минуту расставаться, зная точно, что время -сокровище, которым не стоит разбрасываться.
А Нина рванула в район, в котором располагался дом Келлы.
- Помнишь, что завтра твои родители встречаются с моими? - спросила она.
- Такое не забудешь, - недовольно отвечал Келла, который совершенно не хотел, чтобы его родственники встречались с Журавлями. Но избежать этого было нельзя.
- И помни, что если ты или твой отец ляпните что-нибудь лишнее... - Он замолчал предостерегающе. Родители не должны были знать, чем он занимается на самом деле. Он даже специально для этого и перекрасился, чтобы выглядеть пристойно. И заранее снял пирсинг.
- Не ной, - весело отозвалась Нина. - Все будет гладко, как твой мозг.
- Журавль, а вот все-таки жаль, что ты не мужик. Я бы тебе всю морду разнес, - миролюбиво сказал Келла.
- Если бы я была мужиком, милорылый, ты бы был уже не жилец.
И они вновь стали перепираться, но как-то уже лениво, на автомате.
Уже перед тем, как выйти из автомобиля, Келла вдруг спросил тоном невинной, но крайне глумливой овечки:
- Кстати, а где поцелуй? Оставишь хоть след?
- А ноги тебе не облобызать? - ворчливо осведомилась девушка. - Ну ладно, так и быть. Подставляй щеку. Плюну, разотрешь - хороший след будет.
Она хотела добавить что-то еще, но ей не дали этого сделать: Келла слишком долго ждал подходящего момента - он обхватил лицо девушки грубоватыми ладонями и поцеловал, не обращая внимания на град ударов, доставшихся его плечам. Правда, била Ниночка не сильно, больше для проформы, а после сама превратила долгий поцелуй в жаркий - такой жаркий, что вдруг сама обо всем забыла. Ее пальцы вцепились ему в отросшие темные волосы, слегка царапая кожу длинными ухоженными ногтями.
Ее тянуло к нему с то же силой, с какой отталкивали остальные.
И все сильнее Нина чувствовала, что он - ее личная собственность, и делиться им она не собирается.
Поцелуй, казалось, высекал искры из обоих - искры жгучие, оставляющие болезненные следы на коже.
Келла, однако, отстранился вдруг, хотя это и далось ему с трудом.
Он выпустил из пальцев пряди ее волос, убрал ладонь с ее тонкого предплечья, которое с силой сжимал, и даже взгляд отвел от расстегнутой им лично куртки, больше похожей на кожаный тонкий пиджак, под которым пряталась блузка из воздушного полупрозрачного материала.
Блузка раздражала, и ее хотелось бы разорвать, но Келла сдерживал себя. Все, что он сделал - расстегнул первые три пуговицы подрагивающими от нетерпения пальцами и коснулся губами нежной кожи.
К тому же порванную одежду Демоница не простит и отомстит изощренно.
- Еще, - весьма недовольно шепнула Нина и потянула его к себе. Глаза ее блестели из-под темных густых ресниц, и хотелось продолжения, а ее вот так взяли и обломали. Так обламывать любила она сама.
Келла улыбнулся. Понял точно, что ей нравится.
- Завис, что ли? - процедила Нина сквозь зубы, переводя дыхание.
- Хватит, - все-таки сумел сказать Келла и добавил с триумфальной усмешкой:
- Будешь послушной девочкой - получишь еще.
С этими словами он, довольный, что уел, наконец, эту наглую девицу, вышел из машины, напевая что-то, и достал из багажника сумку.
- Смертник, - проговорила Нина яростно, понимая, что ее обманули.
- До завтра, кроха, - помахал ей барабанщик, открывая подъездную дверь. - Отлично выглядишь!
Однако зайти просто так в подъезд ему не удалось. Ниночка умудрилась незаметно шмыгнуть следом за Келлой и положила ему руку на плечо прямо перед лифтом.
- Ты меня пугаешь, - вздрогнул от неожиданности парень.
- Я сама себя пугаю, - сказала Нина угрожающе. - Иди сюда, козел. Попробуешь сбежать еще раз - пожалеешь.
На этот раз остановиться Келла не мог - объятия девушки пленили его с такой силой, что хотелось кричать, разбивая тишину на осколки. Он, выронив сумку, прижимал ее к себе почти с отчаянием, чувствуя, что внутри все натянуто, как струны, - того и гляди, они порвутся под ее пальцами, которые касались его обнаженной кожи под футболкой.
Губы обоих налились жаром, как будто бы целовали они раскаленную красную воду, и щеки пылали румянцем, и мышцы светло от нетерпимого напряжения. В головах царил легкий снежный иней, под которым плавали обрывки невоплощенных еще фантазий. Оба словно впали в транс, ничего не замечая вокруг, кроме губ и рук друг друга. И даже чуть не оставили сумку в лифте - так были заняты один другим.
Они еще долго целовались у двери, и Нина, заставив Келлу спиной опереться о стену и закрыть глаза, то нежно, почти невесомо касалась его, то заставляла вздрагивать от внезапных укусов - ей нравились перепады, и от легкости и плавности хотелось нестись на головокружительной скорости к властности и жесткости, крича его имя.
- Моя, - выдохнул Келла, не соображая, что делает и что говорит.
Спорить Нина не стала - ее губы были заняты обжигающим поцелуем, но лишь одно прикосновение, и Келле стало понятно, что это он - ее.
И сейчас он был не против этого.
В какой-то момент они поняли, что им просто жизненно необходимо попасть в квартиру, чтобы продолжить уже там, и Келла, отвечая на рваные поцелуи Нины и не отпуская ее талии одной рукой, открыл дверь, с трудом найдя ключи. В коридоре он насторожился и внезапно легонько стукнул сжатым кулаком по дверному проему.
- Таня, - одними губами сказал парень, слыша звук воды в ванной комнате.
И Нинка тотчас поняла, как ненавидит эту Таню, которая посмела быть в нужном месте в ненужное время.
- Не поймет, - только и сказала она и потянулась к нему.
Однако Келла ошибался. Дома у него была не Таня, вернее, не только Таня. Не успела Нина обнять парня, как из гостиной вдруг вышла невысокая, чуть полноватая женщина с темными короткими волосами и в очках. Выражение лица у нее было учительское, строгое, но на лице тотчас появилась теплая улыбка, едва она увидела парня.
- Ефим! - радостно воскликнула она.
Тот отлепился от Нины, которая тотчас повернулась полубоком, торопливо застегивая блузку, и обнял женщину. На глазах у нее появились слезы.
- Привет, ма, - бодро отрапортовал парень, отстраняясь и с улыбкой глядя на мать. - Я скучал! Эй, ты чего? - посмотрел на нее Ефим и растерялся даже. - Плачешь, что ли?
- Не плачу, - отмахнулась та сдавленно. - Просто соскучилась. Совсем недавно ты мне был по пояс, а вон уже какой вымахал. - И она погладила сына по небритой щеке.
Нинка, справившаяся с пуговицами, поправила растрепанные волосы и теперь скромно стояла у двери и не подавала никаких признаков жизни. Однако внутри девушка ужасно бесилась - как бы ни обзывала она Келлу и что бы про него ни говорила, ей до ужаса хотелось увидеть его и повторить то, что происходило между ними в пансионате. А ее так обломали - дважды.
- Кто пришел? - прогудел чей-то низкий зычный голос. И в прихожей появился высокий статный мужчина с коротко стрижеными волосами, резкими, но приятными чертами лица и цепким взглядом. По всей видимости, это был отец Келлы.
Ефим был неуловимо похож на него: одна фигура, один рост, похожие черты лица.
- Сынуля! - распахнул мужчина объятия.
- Батюшка! - в тон ему отвечал Келла - видимо, это было какое-то особенное шутливое семейное приветствие.
Отец и сын крепко обнялись. Мужчина хлопал его по плечам и говорил что-то, женщина улыбалась, а Нинка смотрела на них с кислым выражением лица.
«Приехали», - думала девушка, у которой внутри все дрожало от желания быть с этим овцебыком, а тут, откуда ни возьмись, появилась его семейка.
- А я не у тебя спрашиваю, я у Келлы, - рассмеялся черноволосый парень. Нинке шутка тоже понравилась.
- Ефим Журавль. Норм.
И близнецы рассмеялись.
- Шутка за триста, - буркнул барабанщик.
- Может, на выход? - спросил Арин, который до этого молчал - смотрел лишь внимательно на Антона и Катю. Вид у него, как и всегда, был спокойным, даже немного меланхоличным, и взгляд зеленых глаз ничего не выражал.
Арина послушали, и вся компания двинулась к выходу. Впереди шагал Арин, следом за ним - Келла, который то и дело оборачивался на близнецов и Ниночку, как статный лебедь, плывущую между ними. Тот факт, что Журавль была выше братьев, их ничуть не смущал, и парни, явно чтобы раздразнить Келлу, флиртовали с ней. Катя и Антон, держась за руки, отставали ото всех, о чем-то тихо разговаривая.
Однако в аэропорту возникли некоторые трудности. Как оказалось, некоторое количество поклонников творчества группы «На краю» узнали о том, что парни временно возвращаются в родной город, и решили устроить встречу. Хорошо еще, что они приехали немного позднее, находились еще на улице перед терминалом, и их вовремя заметил Арин, который шел впереди всей компании. Он и братья сделали широкий жест - решили отвлечь своих поклонников от Келлы и Кея, дабы те со своими вторыми половинами смогли беспрепятственно добраться до стоянки.
Стоило Арину, Рэну и Филу оказаться на улице, как вся фанатская толпа бросилась к ним с радостными криками. А на других людей, в том числе, парней в капюшонах и темных очках, которых сопровождали две девушки, поклонники НК внимания не обращали.
Келла, Кей, Катя и Нина короткими перебежками добежали до стоянки. Выдохнули все четверо только в красном «Жуке» Ниночки, который, едва сумки были погружены в багажник, резво сорвался с места. Водить машину блондинке нравилось все больше и больше. И получалось у нее это лихо.
Усевшийся рядом с ней на переднее сидение Келла не преминул заметить:
- Ты прям как мужик, Королева. Приехала, встретила, увезла. И бита в багажнике, - вспомнилось ему. Они с Кеем биту зацепили, когда грузили сумки в багажник.
- Естественно. Я же не выхожу замуж, а женюсь, - фыркнула Нина.
Ефим сначала не совсем понял, что она имеет в виду, а когда Катя и Антон рассмеялись с заднего сидения, до него дошло, и он принялся самозабвенно ругаться с девушкой.
- Не захлопнешься - я тебя высажу, - пригрозила Журавль. Келла рассердился.
- Келла, а почему ты покрасил волосы? - пытаясь разрядить атмосферу, спросила Катя. Но лучше бы она этого не делала, потому что теперь в разговор вмешался обнимающий Катю Кей:
- Боится гнева родительского, - сказал он смиренно. - Примерный сынок. Кем ты там работаешь в Германии? Ведущим инженером? - явно издевался Антон, хотя голос его при этом был елейным.
- Неужели твои родители верят, что ты инженер? - весело поинтересовалась Нинка. - Ты же тупой. Слепа родительская любовь, воистину.
- Достали! Заткнитесь! - рявкнул ударник.
Кей внял его совету - они с Катей целовались, не замечая, как мрачно посматривает в зеркало заднего вида Нина.
- Хотите, я вас в мотель завезу? - спросила она, наконец.
- Отстань, - покраснела Катя, стараясь не показать, как сбилось у нее дыхание. Ее пальцы сжимали пальцы Антона, а тот голодными глазами смотрел на нее. И если раньше Келла бы веселился, глядя на парочку сзади, то теперь ему было не до смеха. С одной стороны, он хотел проделать нечто похожее со своей строптивой Королевой - слишком уж истосковался по женским ласкам, с другой - не хотел выглядеть так же глупо. Любовь он воспринимал как болезнь, наваждение.
Спустя час они доехали до дома Тропинина. Вместе с ним автомобиль покинула и Катя - эти двое не хотели ни на минуту расставаться, зная точно, что время -сокровище, которым не стоит разбрасываться.
А Нина рванула в район, в котором располагался дом Келлы.
- Помнишь, что завтра твои родители встречаются с моими? - спросила она.
- Такое не забудешь, - недовольно отвечал Келла, который совершенно не хотел, чтобы его родственники встречались с Журавлями. Но избежать этого было нельзя.
- И помни, что если ты или твой отец ляпните что-нибудь лишнее... - Он замолчал предостерегающе. Родители не должны были знать, чем он занимается на самом деле. Он даже специально для этого и перекрасился, чтобы выглядеть пристойно. И заранее снял пирсинг.
- Не ной, - весело отозвалась Нина. - Все будет гладко, как твой мозг.
- Журавль, а вот все-таки жаль, что ты не мужик. Я бы тебе всю морду разнес, - миролюбиво сказал Келла.
- Если бы я была мужиком, милорылый, ты бы был уже не жилец.
И они вновь стали перепираться, но как-то уже лениво, на автомате.
Уже перед тем, как выйти из автомобиля, Келла вдруг спросил тоном невинной, но крайне глумливой овечки:
- Кстати, а где поцелуй? Оставишь хоть след?
- А ноги тебе не облобызать? - ворчливо осведомилась девушка. - Ну ладно, так и быть. Подставляй щеку. Плюну, разотрешь - хороший след будет.
Она хотела добавить что-то еще, но ей не дали этого сделать: Келла слишком долго ждал подходящего момента - он обхватил лицо девушки грубоватыми ладонями и поцеловал, не обращая внимания на град ударов, доставшихся его плечам. Правда, била Ниночка не сильно, больше для проформы, а после сама превратила долгий поцелуй в жаркий - такой жаркий, что вдруг сама обо всем забыла. Ее пальцы вцепились ему в отросшие темные волосы, слегка царапая кожу длинными ухоженными ногтями.
Ее тянуло к нему с то же силой, с какой отталкивали остальные.
И все сильнее Нина чувствовала, что он - ее личная собственность, и делиться им она не собирается.
Поцелуй, казалось, высекал искры из обоих - искры жгучие, оставляющие болезненные следы на коже.
Келла, однако, отстранился вдруг, хотя это и далось ему с трудом.
Он выпустил из пальцев пряди ее волос, убрал ладонь с ее тонкого предплечья, которое с силой сжимал, и даже взгляд отвел от расстегнутой им лично куртки, больше похожей на кожаный тонкий пиджак, под которым пряталась блузка из воздушного полупрозрачного материала.
Блузка раздражала, и ее хотелось бы разорвать, но Келла сдерживал себя. Все, что он сделал - расстегнул первые три пуговицы подрагивающими от нетерпения пальцами и коснулся губами нежной кожи.
К тому же порванную одежду Демоница не простит и отомстит изощренно.
- Еще, - весьма недовольно шепнула Нина и потянула его к себе. Глаза ее блестели из-под темных густых ресниц, и хотелось продолжения, а ее вот так взяли и обломали. Так обламывать любила она сама.
Келла улыбнулся. Понял точно, что ей нравится.
- Завис, что ли? - процедила Нина сквозь зубы, переводя дыхание.
- Хватит, - все-таки сумел сказать Келла и добавил с триумфальной усмешкой:
- Будешь послушной девочкой - получишь еще.
С этими словами он, довольный, что уел, наконец, эту наглую девицу, вышел из машины, напевая что-то, и достал из багажника сумку.
- Смертник, - проговорила Нина яростно, понимая, что ее обманули.
- До завтра, кроха, - помахал ей барабанщик, открывая подъездную дверь. - Отлично выглядишь!
Однако зайти просто так в подъезд ему не удалось. Ниночка умудрилась незаметно шмыгнуть следом за Келлой и положила ему руку на плечо прямо перед лифтом.
- Ты меня пугаешь, - вздрогнул от неожиданности парень.
- Я сама себя пугаю, - сказала Нина угрожающе. - Иди сюда, козел. Попробуешь сбежать еще раз - пожалеешь.
На этот раз остановиться Келла не мог - объятия девушки пленили его с такой силой, что хотелось кричать, разбивая тишину на осколки. Он, выронив сумку, прижимал ее к себе почти с отчаянием, чувствуя, что внутри все натянуто, как струны, - того и гляди, они порвутся под ее пальцами, которые касались его обнаженной кожи под футболкой.
Губы обоих налились жаром, как будто бы целовали они раскаленную красную воду, и щеки пылали румянцем, и мышцы светло от нетерпимого напряжения. В головах царил легкий снежный иней, под которым плавали обрывки невоплощенных еще фантазий. Оба словно впали в транс, ничего не замечая вокруг, кроме губ и рук друг друга. И даже чуть не оставили сумку в лифте - так были заняты один другим.
Они еще долго целовались у двери, и Нина, заставив Келлу спиной опереться о стену и закрыть глаза, то нежно, почти невесомо касалась его, то заставляла вздрагивать от внезапных укусов - ей нравились перепады, и от легкости и плавности хотелось нестись на головокружительной скорости к властности и жесткости, крича его имя.
- Моя, - выдохнул Келла, не соображая, что делает и что говорит.
Спорить Нина не стала - ее губы были заняты обжигающим поцелуем, но лишь одно прикосновение, и Келле стало понятно, что это он - ее.
И сейчас он был не против этого.
В какой-то момент они поняли, что им просто жизненно необходимо попасть в квартиру, чтобы продолжить уже там, и Келла, отвечая на рваные поцелуи Нины и не отпуская ее талии одной рукой, открыл дверь, с трудом найдя ключи. В коридоре он насторожился и внезапно легонько стукнул сжатым кулаком по дверному проему.
- Таня, - одними губами сказал парень, слыша звук воды в ванной комнате.
И Нинка тотчас поняла, как ненавидит эту Таню, которая посмела быть в нужном месте в ненужное время.
- Не поймет, - только и сказала она и потянулась к нему.
Однако Келла ошибался. Дома у него была не Таня, вернее, не только Таня. Не успела Нина обнять парня, как из гостиной вдруг вышла невысокая, чуть полноватая женщина с темными короткими волосами и в очках. Выражение лица у нее было учительское, строгое, но на лице тотчас появилась теплая улыбка, едва она увидела парня.
- Ефим! - радостно воскликнула она.
Тот отлепился от Нины, которая тотчас повернулась полубоком, торопливо застегивая блузку, и обнял женщину. На глазах у нее появились слезы.
- Привет, ма, - бодро отрапортовал парень, отстраняясь и с улыбкой глядя на мать. - Я скучал! Эй, ты чего? - посмотрел на нее Ефим и растерялся даже. - Плачешь, что ли?
- Не плачу, - отмахнулась та сдавленно. - Просто соскучилась. Совсем недавно ты мне был по пояс, а вон уже какой вымахал. - И она погладила сына по небритой щеке.
Нинка, справившаяся с пуговицами, поправила растрепанные волосы и теперь скромно стояла у двери и не подавала никаких признаков жизни. Однако внутри девушка ужасно бесилась - как бы ни обзывала она Келлу и что бы про него ни говорила, ей до ужаса хотелось увидеть его и повторить то, что происходило между ними в пансионате. А ее так обломали - дважды.
- Кто пришел? - прогудел чей-то низкий зычный голос. И в прихожей появился высокий статный мужчина с коротко стрижеными волосами, резкими, но приятными чертами лица и цепким взглядом. По всей видимости, это был отец Келлы.
Ефим был неуловимо похож на него: одна фигура, один рост, похожие черты лица.
- Сынуля! - распахнул мужчина объятия.
- Батюшка! - в тон ему отвечал Келла - видимо, это было какое-то особенное шутливое семейное приветствие.
Отец и сын крепко обнялись. Мужчина хлопал его по плечам и говорил что-то, женщина улыбалась, а Нинка смотрела на них с кислым выражением лица.
«Приехали», - думала девушка, у которой внутри все дрожало от желания быть с этим овцебыком, а тут, откуда ни возьмись, появилась его семейка.