– Можно дослушать, а потом уже выводы делать? – зашипел Таш.

– Молчу! – тут же поклялась я и прижала ко рту пальцы.

– Отдыхают, – продолжил шош. – За шошечками ухаживают. У девочек хозяев не бывает. Так что с ними только в пансионе можно встретиться. И для шоша большая удача, если у хозяина появляется необходимость побыть одному. Я как раз этим воспользовался. У меня теперь малыш родится, когда у Жель период оплодотворения закончится. Правда, это еще не скоро будет. Она молоденькая совсем, я всего лишь второй ее партнер.

Я ахнула – столько вопросов сразу возникло! Однако, памятуя про обещание, ничего не сказала. Лишь искренне порадовалась за Таша. Он станет папой! Это же так здорово!

– Спрашивай. Все равно ведь потом пристанешь, – вздохнул Таш, посмотрев на мое загоревшееся энтузиазмом лицо.

Ох, это он зря сделал. Потому что я тут же выдала все, что меня интересовало.

Если у шошечек нет хозяев, то как детеныши попадают к раркам и в каком возрасте? Могут ли шоши жить сами по себе? Есть ли малыш у Хаса? Ревнует ли Таш свою Жель? И что будет дальше, когда она родит? Будут ли папы ухаживать за потомством? Каждый за своим детенышем или за всеми? Как они узнают, кто чей? Может ли у Таша появиться новая возлюбленная и другие детки? И кто вообще содержит пансион? Один ли он такой на Ракисе?…

Шош опешил от моей любознательности. Пробормотал: «Да я ж тебе это все до вечера рассказывать буду». Потом, видимо сообразив, что делать нам все равно нечего, запрыгнул на скамейку, устроился удобнее и положил голову мне на колени.

Я возражать не стала. Ему виднее, как себя вести. Запустила пальцы в шерстку, чтобы Ташу приятное сделать – он, как я уже выяснила, очень любит такую ласку. И слушала, узнавая так много нового!

Оказалось, раньше, до столкновения с амиотами, когда шошей было намного больше, уклад их жизни был иной. Пушистики обитали в природе, и шошечки всегда находились под защитой и охраной независимых шошей. Вот только как партнеров они их никогда не выбирали, потому что считали достойными только тех, у кого энергетический уровень был высоким. А ведь эту силу – ту, что давали эмоции – можно было только у других забирать. Вот те, кто хотел добиться благосклонности дамы сердца, и признавали рарков хозяевами. Сопровождали, помогали, сражались вместе с ними, защищали. Брали столько энергии, сколько мог впитать их организм. И, как только появлялась возможность, возвращались в стаю, чтобы продолжить свой род.

Война изменила всё. Шоши гибли вместе с рарками. Умирали от энергетического истощения, защищая своих хозяев. Но, даже если первым погибал рарк, питомец тоже не выживал. Разве что его организм принимал нового хозяина, но такие случаи были единичными.

Шошей становилось все меньше, а амиоты не отступали. Вскоре даже те, кто охранял шошечек, были вынуждены идти воевать. Они ведь так же, как и рарки, защищали свой мир.

Заботу о шошечках приняла на себя правящая тетрада. Четыре пансиона – по одному на каждой из планет, – построенных рядом со столицами. Самые лучшие условия жизни, максимально приближенные к естественным. Все, что нужно для выращивания и воспитания молодняка. И, несомненно, свободный доступ любому шошу, имеющему возможность на время оставить хозяина, чтобы устроить свою личную жизнь, навестить любимую или пообщаться с потомством.

Такова уж природа этих рыжих пушистиков: шоши-мальчики, в отличие от девочек, моногамны. Всю свою жизнь любят только одну шошечку. Ревновать ее к другим партнерам считают идиотизмом. Наоборот, как только чувствуют, что пыл партнерши угасает, сами помогают ей выбрать нового кавалера. Ведь чем больше их будет, тем больше потом появится малышей. Иногда деток рождается больше, чем у шошечки было партнеров. И это огромное счастье, потому что тогда и численность шошей увеличивается!

Само собой, в такой ситуации никто детей не персонализирует – они общие. Мама одна, отцов много. К тому же папы-шоши ведь не разом всем скопом в пансион наведываются – они со своими хозяевами живут. Ухаживать за малышами многодетным мамам помогают шоши-подростки из других семей. Играют с ними, учат. И сами учатся у всех взрослых шошей, которые в этот момент находятся в пансионе. А когда наступает время, выбирают себе хозяина и уходят из стаи, чтобы когда-нибудь снова в нее вернуться. Ну а те шошечки, детки которых уже выросли, наставляют и опекают молоденьких девочек. Своим партнерам они всегда рады и с удовольствием проводят время вместе. Правда, уже без возможности забеременеть.

Пока Таш рассказывал, я быстро просчитала, что такими темпами они свою численность удержат хорошо если на том же уровне, что сейчас. О значительном приросте можно только мечтать. Значит, шоши еще не скоро станут спутниками каждого рарка, а присутствие рядом питомца так и останется великой честью и большой ответственностью. Наверняка этого удостаиваются лишь те, кто имеет средства или высокую должность. Хотя…

– А как вы хозяев выбираете? – не удержалась и все же задала еще один вопрос. – Это какой-то особый ритуал?

– Ничего сложного, Дея. – В интонациях пушистого собеседника я четко уловила смешинку. – Любой рарк, который уверен, что готов к сотрудничеству с нами, может прийти к пансиону. Есть у нас там для этого специальное место. Он просто сидит, а свободные шоши к нему по очереди подходят. У кого организм отреагирует и начнет поглощать эмоции, с тем и будет связь. Бывает, что пришедший рарк так ни с чем и уходит. Значит, не родился еще его шош.

Любой? Ну-ну… Как-то я очень сомневаюсь, что «любого» допустят на территорию пансиона. Тут уже не шоши, а сами рарки запретов и препон напридумывают. С одной стороны, вроде как несправедливо получается. А с другой, содержать шоша затратно, не каждый потянет – Ньевор же сам сказал, что именно поэтому попросил Таша на время вернуться в стаю.

В общем, пищи для размышлений разговор дал мне более чем достаточно. И мы до самого ужина болтали, благо нарушать наше уединение ни Дьер, ни Хас не стали. Видимо, действительно делами занялись. Мы даже по парку прогуляться успели и в столовую первыми пришли.

Теперь она выглядела иначе. Стол для нас был накрыт всего один, и стоял он в самом центре зала, остальные были убраны, потому что сегодня утром уехали последние гости, только хозяин особняка со своим питомцем и я с Ташем остались. Практически пустое помещение казалось гигантским и неуютным. Как дагон здесь ест каждый день, я с трудом себе представляла.

– А нам обязательно сюда приходить? Может, можно попросить в комнату еду приносить? – шепотом спросила шоша и поежилась, настолько некомфортно себя почувствовала.

– Ты не в поселении, Дея, – привычно наставительно «просветил» Таш. – Здесь другие правила. И не болтай, ешь, Хас с Дьером идут.

Как он это узнал, я так и не поняла. Видеть точно не мог – вход был плотно занавешен, а вошли они только через минуту. Наверное, природное чутье у шошей на высоте, хоть они и не животные.

– Нас не дождались. Прискорбно, – констатировал дагон, придирчиво осмотрев стол и особенно пристально тарелку, стоящую рядом со мной. Из которой я действительно успела утащить и сжевать пару кусков окириса.

Я смутилась и хотела было руки на колени убрать, но не успела – мой защитник возмутился, впиваясь взглядом в своего пушистого брата.

– Так не было же вызова подчинения! Пусть Дьер оставит свои претензии при себе.

– Какой еще вызов? – зашипел Хас. – Дьер – дагон провинции, а она всего лишь…

– Сельская дурочка, – припечатал мой шош. – Вот и пусть твой хозяин либо отодвигает свою гордость и снисходит до вызова круглоухой, либо принимает все как есть.

– Таш говорит, что ты для Деи не авторитет, – ворчливо «перевел» дагону Хас.

Дьер хмыкнул, но промолчал, усаживаясь на свободный стул. Я же снова принялась за трапезу, сделав вид, что замешкалась исключительно по причине появления соседей по столу, а не из-за сказанного.

Какое-то время мы ели. Спокойно, сосредоточенно, не мешая друг другу. Я думала, что всех все устраивает, хотя меня саму нервировало присутствие чужих, малознакомых мне личностей. Ошиблась. В один «прекрасный» момент, отложив приборы, дагон неожиданно подался ко мне через стол.

– Дея, ты разговаривать умеешь?

Голос звучал недовольно. Определенно ему мое молчание не нравилось.

– Умею, – ответ выбрала лаконично нейтральный, чтобы не к чему было прицепиться. Того и гляди на вызов нарвешься. А я ходить по этому «лезвию» так и не научилась.

– Очень хорошо, – похвалил Шайхот и взялся за вилку. Впрочем, по-прежнему не выпуская меня из прицела темных глаз. – Тогда расскажи, чем занималась в парке.

– Ничем. Просто сидела, – осторожно ответила, прикидывая: может, он видел, как мы с Ташем общались? И ему это показалось подозрительным? Потому тему развивать не стала. Пусть сам претензии выскажет, если они у него имеются.

Наступившая тишина продержалась ровно пять секунд. Видимо не дождавшись от меня продолжения, дагон с раздражением бросил:


– Просто сидела и все? Ветки не ломала? Камни с дорожки в кусты не кидала? Почву не ковыряла? Скамейку не исцарапала? Пьежек не ловила? За прислугой не бегала?

Взглянув на Таша, который вопросами был озадачен ничуть не меньше, я осознала – дагон пытается меня разговорить. Считается ли это вызовом? Вряд ли. Может, ему просто скучно ужинать в тишине?

И любопытство начало побеждать – я рискнула пойти на контакт. Впрочем, оставаясь в своей роли и в готовности в любой момент диалог прекратить.

– Нет. А надо было? Я тогда завтра все это сделаю.

Дагон поперхнулся, посмотрел на меня ошалело и… расхохотался.

Смеялся он вовсе не злобно. Это был веселый смех, словно собеседник посчитал мои слова необычайно забавными. А когда успокоился…

– Не надо, – качнул головой, продолжая улыбаться. – Пусть парк останется целым и невредимым. А мы тебе другое развлечение подберем. Чем хочешь заняться?

Я насторожилась. Вопрос точно с подвохом! А я ума не приложу, что может пожелать круглоухая. Разве что какую-нибудь невыполнимую глупость?

– На орбиту можно? К Ньевору.

– На орбиту нельзя. – Шайхот в один миг стал серьезным. Подумал, все так же изучая меня взглядом, и поинтересовался: – Соскучилась?

Неопределенно передернув плечами, я опустила взгляд в тарелку и сосредоточилась на еде. Позиция «пусть понимает как хочет» будет самой правильной в моем положении.

– Таш! Хоть ты не молчи. – Хас решил внести свой вклад в выяснение моих потребностей. – Она при тебе на что-нибудь жаловалась? Пожелания высказывала? Чего ей хочется? Что Дее нужно?

– Смотря что вам нужно, – неопределенно хмыкнул мой шош, недвусмысленно обозначив ударением, каков истинный смысл вопросов.

– Ничего нам от нее не нужно! – возмутился Хас. Вот только мне послышалась легкая наигранность. Он словно испугался разоблачения.

– Ну так и отстаньте от девочки, – отрезал его брат.

– Таш не знает… – начал было жаловаться доносчик, но дагон его оборвал:

– Я понял.

– Что понял? – встряла я, старательно делая вид, что не слышу перепалки и уверена, что он со мной беседует.

– Что ты привыкла выполнять указания Ньевора. – Дьер предпочел не афишировать общение шошей. – Впрочем, это даже неплохо. Раз самостоятельность ты не проявляешь, значит, вреда от тебя будет меньше. Вот только все равно ума не приложу, чем тебя занять.

Я лишь руками развела. Типа если такой умный остроухий перед проблемой пасует, то что уж говорить обо мне, круглоухой глупышке.

– Что же придумать?… – Шайхот побарабанил пальцами по столу и вдруг спохватился, видимо вспомнив что-то важное. – Хас! А мы сегодня мриссу съели? Забыли? То-то я и чувствую, что тебя плохо слышу…

Мужчина вытащил из кармана рубашки прозрачную упаковку, разорвал и, посмотрев на моего шоша, неожиданно предложил:

– Таш? Может, ты тоже съешь? Нам будет легче.

– Обойдусь, – невежливо отозвался пушистик. И морду в сторону отвернул, чтобы Шайхот сам все понял.

– Ладно, – вроде бы даже не обиделся Дьер. Положил в рот один сморщенный крохотный шарик и на раскрытой ладони протянул Хасу второй. – Вот так, Дея, – улыбнулся, когда длинный тонкий язык ловко слизнул ягоду. – Другого способа общаться со своим шошем не существует. Так что это хорошо, что ты выиграла мриссу на празднике. Когда вернется Ньевор, сможет слышать Таша. Правда, недолго. У тебя же только один комплект. Это у вас в поселении мриссы много, а здесь, увы, она редкая и дорогая. Ты ведь сбором ягод занималась?

Вспомнив об обстоятельствах, которые сопровождали этот самый «сбор», я помрачнела. Понятно, что Шайхот имел в виду совсем иное – то, что круглоухие собирают и сушат мриссу, а потом сдают остроухим наверняка за какое-то вознаграждение. Но мне от этого было ничуть не легче.

Собеседник, по-своему расценив мою реакцию, сочувственно вздохнул:

– Жалеешь, что не знала об этом, когда уезжала в город с Ньевором? Могла с собой взять…

Он замолчал, на этот раз определенно выжидающе, однако я, не понимая, к чему он клонит, молчала. Никаких умных, то есть глупых мыслей в голову не приходило. Кроме одной – меня зачем-то подводят к осознанию, что я должна, нет, просто обязана желать много-много мриссы. Понятно, что не для себя, а ради Ньевора. Но к чему такая настойчивость? И именно сейчас?

Пауза затягивалась. Есть мы уже закончили, однако Дьер упорно сидел за столом, буравя меня взглядом.

– Кхм… – откашлялась я, так ничего и не надумав, а потому решив сначала обсудить все с Ташем в спокойной обстановке – Я спать пойду.

– А как же развлечение на завтра? – нахмурился и без того недовольный дагон.

– Так оно же не сегодня, – беспечно заявила я, поднимаясь. – Вот завтра о нем и подумаем.

Таш тут же спрыгнул с лежанки и первым отправился на выход. Поэтому, в отличие от меня, не услышал слова Хаса:

– Спокойно, Дьер, расслабься, дыши ровно. Прибить ее всегда успеешь…

Я бы посмеялась, если бы услышала эту фразу из уст человека. Потому что люди говорят такое исключительно в переносном смысле. А вот рарки… У них контекст прямой, оружие всегда под рукой, и применяют они его не особо раздумывая.

Потому из столовой я вышла, чувствуя, как потеют ладони, слабеют от страха ноги и шевелятся волосы на затылке. В моем воображении именно туда вот-вот должен был ударить смертоносный луч.