– А ты как будто что-то знаешь, – прошипел он. – Все, что ты там себе надумала, – всего лишь твои фантазии. И я разобью их вдребезги. Это пойдет тебе на пользу.
На землю тяжело приземлилась капля воды, и Кён тут же уполз в поисках укрытия, решив, по всей видимости, что ради меня он под дождем мокнуть не будет. В тот же момент ко мне подбежала Эджон, осторожно дотронулась до моего локтя и прошептала:
– Соль-а, пойдем.
Но я не двинулась с места. Несколько капель упало мне на шею, и почти сразу струи дождя порывами пролились на землю. Факелы зашипели, и мир погрузился во тьму.
Шесть
На небе притаились серые облака, а улицы после вчерашнего ливня превратились в сплошную грязь. От жары и влажности я так вспотела, что к коже липло буквально все – грязь, волосы, одежда, еще грязь. И от беспокойства, охватившего мою душу, лучше мне не становилось. Все утро я только и делала, что оглядывалась через плечо. Дружки Кёна постоянно сверлили меня глазами, их взгляды покалывали мне плечи, поднимали волосы на затылке.
«Инспектор Хан был тем самым мужчиной в синих одеждах. – Крутились у меня в голове слова Кёна. – Именно его встретила служанка Сои».
«Один пьянчужка в гостинице все видел».
– Гостиница… – прошептала я.
Даже моя новая подруга Урим советовала зайти в гостиницу на перекрестке, если понадобится информация. Должно быть, служанка Сои забежала к госпоже Сон спросить, видела ли она или ее посетители госпожу О.
– Вечно витаешь в облаках и не работаешь, – голос старшей служанки вернул меня к действительности. – На еще одно наказание напрашиваешься? А ну-ка, ступай! Тебя все тамо ищут. Надо накрыть чай командору Ли и его гостю.
В груди тяжелым шаром перекатывались противоречивые чувства: очень уж мне не хотелось этим заниматься. Однако несколько мгновений спустя я тихо, как тень, шагала вслед за другими тамо по двору. Каждая из нас держала в руках по подносу. На моем были аккуратные тарелочки с закусками: тонко нарезанная маринованная свинина, мелко порезанные фрукты, мягкая спелая хурма, жареные овощи в специях. Я нетерпеливо стучала пальцем по краю подноса, и тарелки дрожали. Я знала, что где-то можно найти ответы, доказывающие вранье Кёна, доказывающие, что инспектор Хан не имеет никакого отношения к мужчине в синих одеждах, которого видела служанка Сои. Но все, что я могла сейчас делать, это, как мне и должно, разносить чай.
И когда мы вошли в гостевой зал, заполненный низким рокотом мужских голосов, мои шаги были все столь же тихими.
Командор Ли, скрестив ноги, сидел перед раскладной ширмой. У него была длинная жидкая черная борода; брови будто рассекали его лицо и вспыхивали по краям. Даже без бордового шрама он выглядел бы пугающе.
Гостя командора нельзя было назвать красивым, но внешность у него была запоминающаяся. Тонкие брови, похожие на листья ивы, остроугольное лицо с хитрыми глазами. Он походил на какого-нибудь поэта. Судя по одежде, жизнь его была полна роскоши: на нем была легкая нефритового цвета накидка без рукавов, под ней белый халат из рами, а на поясе повязана тонкая синяя бечевка.
Мы вместе с остальными тамо накрыли стол перед мужчиной, а потом, склонив головы, отошли к стене и сели на колени. Мы были невидимы. Обычно мы все слышали, но сегодня разговор прошел мимо меня, скатился, как дождь по крыше.
Я запомнила только две вещи.
Во-первых, нашем гостем был ученый Ан. Он прожил двадцать одну зиму, и он учил младшего брата госпожи О.
Во-вторых, Ан задал тысячу вопросов, и вся эта тысяча была об убийстве госпожи О. Он был другом семьи и, естественно, очень интересовался ходом расследования.
Нас отпустили, и мы на некоторое время задержались на террасе снаружи – на случай, если гостю или командору что-нибудь понадобится. Старшая служанка всегда учила нас становиться вне зоны слышимости, стоять неподвижно, как стол или стул, опускать головы, словно бы говоря: «Мы не смеем быть замеченными».
Но мой разум совсем не хотел оставаться неподвижным. Я уже вовсю раздумывала, как добраться до гостиницы.
* * *
Я никогда особо не представляла, к кому взываю, но в момент нужды у меня на губах сама собой зародилась молитва: «Пожалуйста, пускай я найду здесь ответы».
Я, сцепив ладони, стояла перед гостиницей с соломенной крышей, к которой вела низенькая калитка из хвороста. Во дворе на помосте сидели люди, обмахивались веерами, курили трубки. Это место было одновременно и гостиницей, и трактиром. По обычаю здесь платили только за еду и напитки, а комнаты и конюшни были бесплатны.
– Чумо! Чумо! – прокричал один из мужчин внутрь гостиницы, потряхивая пустой бутылкой. Когда хозяйка не ответила, он нараспев произнес: – Госпожа Со-о-он!
Из здания вышла немолодая женщина с целым подносом винных бутылок. Волосы у нее были заплетены в пучок и закреплены шпилькой со сверкающим красным стеклом. Пока она обслуживала гостей, я постаралась как можно внимательнее рассмотреть ее. Я уже встречала госпожу Сон, когда бродила по улицам и показывала прохожим портрет брата, и сейчас наверняка должна была ее узнать. Но прежде чем я успела разглядеть ее лицо, женщина исчезла на кухне. Я села на помост и покрутила головой из стороны в сторону. Я надеялась, что она скоро вернется.
– Ты из полицейского ведомства? – вдруг услышала я голос.
Я обернулась и поняла, что все местные пьяницы и транжиры смотрят прямо на меня – единственную девушку на террасе, забитой низенькими столиками, бутылками рисового вина и мисками с горячим рисом и тушеным мясом. Мне помахал пожилой мужчина в грязно-белой накидке, с завязанными в высокий пучок волосами и длинной бородой серо-желтоватого цвета. Он, скрестив ноги, сидел за столиком слева от меня.
– Налей мне выпить, и я поведаю тебе все, что ты хочешь знать. Может быть, ты меня даже прежде видела: когда-то я был шутом и рассказывал всякие истории. Но, к сожалению, – он драматично вздохнул, и меня обдало запахом алкоголя, – меня выкинули из моей странствующей труппы.
«Потому что пил слишком много?» – подумала я, усаживаясь за стол. Теперь я сидела совсем близко к нему, и, пока я подливала ему вина из бутылки, пришлось задержать дыхание.
– Я пришла, потому что, как мне известно, госпожа Сон знает обо всем, что происходит в столице.
– О, она очень много всего знает. Все, кроме пути к одному мужскому сердцу, – он подернул губами, словно они у него так и чесались посплетничать.
– Вы о советнике Чхои? – посмотрела я на него.
– Так ты слышала, о чем толкуют!
– Не совсем.
– Что ж, что ж! Давай расскажу тебе одну историю о страсти и предательстве…
– Спасибо, но мне и быстрый пересказ сойдет, – я оглядела двор в надежде увидеть госпожу Сон. – У меня мало времени, господин.
Он отмахнулся от моей просьбы, как от назойливой мухи.
– Так вот, это история о любви между чиновником и кисэн, которая никогда не улыбалась. Советник Чхои был человеком азартным, и, когда он узнал, что ни один мужчина так и не смог вызвать улыбку у госпожи Сон, он ринулся в бой подобно генералу, который вот-вот захватит королевство. Месяц за месяцем он проявлял к ней всевозможные знаки внимания и не заметил, как со временем сам в нее влюбился. Одним днем, не желая больше держать эти чувства в себе, он признался ей в любви.
– И тогда она улыбнулась? – попробовала угадать я.
– Нет, она так и не улыбнулась. Вместо этого она пролила столько слез, что хватило бы на целое море. Они до сих пор любят друг друга, хотя прошло целых двадцать лет. Советник периодически заезжает, спрашивает о ее здоровье, о том, как прошел ее день. В его глазах столько страсти! Тем не менее она отказала ему, отказала и вышла замуж за хозяина гостиницы, – мужчина фыркнул. – Только подумай: сколько, должно быть, хорошего в этом месте, а?
– Получается, хозяина гостиницы она любила больше, чем советника, – отметила я.
– Айгу, она никого не любила больше, чем советника Чхои. В какой-то момент ей пришлось покинуть Дом ярких цветов, потому что для него она стала слишком стара, но упрямство не позволяло ей просить советника о помощи. Ей было просто некуда идти.
– А семья?
– Семья еще в детстве продала ее в школу кисэн.
– Ох…
Я слышала о школах кисэн, где восьмилетних девочек учили петь, танцевать, играть на музыкальных инструментах, читать и писать. Они росли без матерей и отцов, а их слезы утирали обещаниями об огромных поместьях со слугами – но только если они покорят сердце богатого мужчины.
– Я не понимаю, – призналась я. – Если госпожа Сон и советник любили друг друга, то почему же она стала хозяйкой гостиницы?
– Она была слишком красива, и ей это только вредило, – задумчиво проговорил мужчина, словно не услышав моего вопроса. Интересно, подумалось мне, я говорю с ним или все-таки с десятком разбросанных вокруг пустых бутылок? – Повезло тебе, что ты некрасивая.
Я постаралась не подать вида, что меня это задело.
– Так вы ответите или нет? Почему госпожа Сон и советник не вместе, аджосси?[34]
– Аджосси? – он коротко хохотнул. – Я уже давным-давно вышел из того возраста, чтобы ко мне так обращались. Да я тебе в дедушки гожусь!
– Аджосси! – я начинала злиться.
Наконец он ответил:
– Появилась другая женщина… Чумо! – завопил он и потряс пустой бутылкой, пытаясь привлечь внимание хозяйки.
Мне хотелось протянуть руку и вырвать из него конец истории, но в этот момент к нам вышла госпожа Сон. У нее был широкий лоб и острый подбородок, полные губы и томные мечтательные глаза. Глаза, которые следили за мной. Я поджала губы, будто надеясь скрыть блестевшие на них следы сплетен.
Госпожа Сон поставила новую бутылку на стол мужчины, а затем, посмотрев на мою щеку, натянула тонкие брови-ниточки.
– Что ты натворила? – спросила она меня.
Я удивленно моргнула.
– Прошу прощения?
Она постучала себе по щеке. Только сейчас я поняла, что чувствую прикосновения жаркого летнего воздуха на шраме. Я высвободила несколько прядок из косы и спрятала за ними уродливую отметину.
– Я искала брата. А когда не смогла найти даже его могилу, попыталась сбежать домой, – пробормотала я. – Меня поймали. Вот и все.
– Домой… – ее голос не дрогнул, но в темных глазах пронесся целый вихрь эмоций. – Значит, я не ошиблась: мы уже встречались. Ты та девчушка с рисунком. Так ты нашла могилу брата?
– Еще нет, госпожа.
– Покажи нам рисунок, если он до сих пор у тебя, – подал голос пьяница. – Может, я его видел.
– Да, – согласилась госпожа Сон, – покажи еще раз.
– Моего брата?
– Ты же поэтому пришла, нет?
– Поэтому, госпожа.
На землю тяжело приземлилась капля воды, и Кён тут же уполз в поисках укрытия, решив, по всей видимости, что ради меня он под дождем мокнуть не будет. В тот же момент ко мне подбежала Эджон, осторожно дотронулась до моего локтя и прошептала:
– Соль-а, пойдем.
Но я не двинулась с места. Несколько капель упало мне на шею, и почти сразу струи дождя порывами пролились на землю. Факелы зашипели, и мир погрузился во тьму.
Шесть
На небе притаились серые облака, а улицы после вчерашнего ливня превратились в сплошную грязь. От жары и влажности я так вспотела, что к коже липло буквально все – грязь, волосы, одежда, еще грязь. И от беспокойства, охватившего мою душу, лучше мне не становилось. Все утро я только и делала, что оглядывалась через плечо. Дружки Кёна постоянно сверлили меня глазами, их взгляды покалывали мне плечи, поднимали волосы на затылке.
«Инспектор Хан был тем самым мужчиной в синих одеждах. – Крутились у меня в голове слова Кёна. – Именно его встретила служанка Сои».
«Один пьянчужка в гостинице все видел».
– Гостиница… – прошептала я.
Даже моя новая подруга Урим советовала зайти в гостиницу на перекрестке, если понадобится информация. Должно быть, служанка Сои забежала к госпоже Сон спросить, видела ли она или ее посетители госпожу О.
– Вечно витаешь в облаках и не работаешь, – голос старшей служанки вернул меня к действительности. – На еще одно наказание напрашиваешься? А ну-ка, ступай! Тебя все тамо ищут. Надо накрыть чай командору Ли и его гостю.
В груди тяжелым шаром перекатывались противоречивые чувства: очень уж мне не хотелось этим заниматься. Однако несколько мгновений спустя я тихо, как тень, шагала вслед за другими тамо по двору. Каждая из нас держала в руках по подносу. На моем были аккуратные тарелочки с закусками: тонко нарезанная маринованная свинина, мелко порезанные фрукты, мягкая спелая хурма, жареные овощи в специях. Я нетерпеливо стучала пальцем по краю подноса, и тарелки дрожали. Я знала, что где-то можно найти ответы, доказывающие вранье Кёна, доказывающие, что инспектор Хан не имеет никакого отношения к мужчине в синих одеждах, которого видела служанка Сои. Но все, что я могла сейчас делать, это, как мне и должно, разносить чай.
И когда мы вошли в гостевой зал, заполненный низким рокотом мужских голосов, мои шаги были все столь же тихими.
Командор Ли, скрестив ноги, сидел перед раскладной ширмой. У него была длинная жидкая черная борода; брови будто рассекали его лицо и вспыхивали по краям. Даже без бордового шрама он выглядел бы пугающе.
Гостя командора нельзя было назвать красивым, но внешность у него была запоминающаяся. Тонкие брови, похожие на листья ивы, остроугольное лицо с хитрыми глазами. Он походил на какого-нибудь поэта. Судя по одежде, жизнь его была полна роскоши: на нем была легкая нефритового цвета накидка без рукавов, под ней белый халат из рами, а на поясе повязана тонкая синяя бечевка.
Мы вместе с остальными тамо накрыли стол перед мужчиной, а потом, склонив головы, отошли к стене и сели на колени. Мы были невидимы. Обычно мы все слышали, но сегодня разговор прошел мимо меня, скатился, как дождь по крыше.
Я запомнила только две вещи.
Во-первых, нашем гостем был ученый Ан. Он прожил двадцать одну зиму, и он учил младшего брата госпожи О.
Во-вторых, Ан задал тысячу вопросов, и вся эта тысяча была об убийстве госпожи О. Он был другом семьи и, естественно, очень интересовался ходом расследования.
Нас отпустили, и мы на некоторое время задержались на террасе снаружи – на случай, если гостю или командору что-нибудь понадобится. Старшая служанка всегда учила нас становиться вне зоны слышимости, стоять неподвижно, как стол или стул, опускать головы, словно бы говоря: «Мы не смеем быть замеченными».
Но мой разум совсем не хотел оставаться неподвижным. Я уже вовсю раздумывала, как добраться до гостиницы.
* * *
Я никогда особо не представляла, к кому взываю, но в момент нужды у меня на губах сама собой зародилась молитва: «Пожалуйста, пускай я найду здесь ответы».
Я, сцепив ладони, стояла перед гостиницей с соломенной крышей, к которой вела низенькая калитка из хвороста. Во дворе на помосте сидели люди, обмахивались веерами, курили трубки. Это место было одновременно и гостиницей, и трактиром. По обычаю здесь платили только за еду и напитки, а комнаты и конюшни были бесплатны.
– Чумо! Чумо! – прокричал один из мужчин внутрь гостиницы, потряхивая пустой бутылкой. Когда хозяйка не ответила, он нараспев произнес: – Госпожа Со-о-он!
Из здания вышла немолодая женщина с целым подносом винных бутылок. Волосы у нее были заплетены в пучок и закреплены шпилькой со сверкающим красным стеклом. Пока она обслуживала гостей, я постаралась как можно внимательнее рассмотреть ее. Я уже встречала госпожу Сон, когда бродила по улицам и показывала прохожим портрет брата, и сейчас наверняка должна была ее узнать. Но прежде чем я успела разглядеть ее лицо, женщина исчезла на кухне. Я села на помост и покрутила головой из стороны в сторону. Я надеялась, что она скоро вернется.
– Ты из полицейского ведомства? – вдруг услышала я голос.
Я обернулась и поняла, что все местные пьяницы и транжиры смотрят прямо на меня – единственную девушку на террасе, забитой низенькими столиками, бутылками рисового вина и мисками с горячим рисом и тушеным мясом. Мне помахал пожилой мужчина в грязно-белой накидке, с завязанными в высокий пучок волосами и длинной бородой серо-желтоватого цвета. Он, скрестив ноги, сидел за столиком слева от меня.
– Налей мне выпить, и я поведаю тебе все, что ты хочешь знать. Может быть, ты меня даже прежде видела: когда-то я был шутом и рассказывал всякие истории. Но, к сожалению, – он драматично вздохнул, и меня обдало запахом алкоголя, – меня выкинули из моей странствующей труппы.
«Потому что пил слишком много?» – подумала я, усаживаясь за стол. Теперь я сидела совсем близко к нему, и, пока я подливала ему вина из бутылки, пришлось задержать дыхание.
– Я пришла, потому что, как мне известно, госпожа Сон знает обо всем, что происходит в столице.
– О, она очень много всего знает. Все, кроме пути к одному мужскому сердцу, – он подернул губами, словно они у него так и чесались посплетничать.
– Вы о советнике Чхои? – посмотрела я на него.
– Так ты слышала, о чем толкуют!
– Не совсем.
– Что ж, что ж! Давай расскажу тебе одну историю о страсти и предательстве…
– Спасибо, но мне и быстрый пересказ сойдет, – я оглядела двор в надежде увидеть госпожу Сон. – У меня мало времени, господин.
Он отмахнулся от моей просьбы, как от назойливой мухи.
– Так вот, это история о любви между чиновником и кисэн, которая никогда не улыбалась. Советник Чхои был человеком азартным, и, когда он узнал, что ни один мужчина так и не смог вызвать улыбку у госпожи Сон, он ринулся в бой подобно генералу, который вот-вот захватит королевство. Месяц за месяцем он проявлял к ней всевозможные знаки внимания и не заметил, как со временем сам в нее влюбился. Одним днем, не желая больше держать эти чувства в себе, он признался ей в любви.
– И тогда она улыбнулась? – попробовала угадать я.
– Нет, она так и не улыбнулась. Вместо этого она пролила столько слез, что хватило бы на целое море. Они до сих пор любят друг друга, хотя прошло целых двадцать лет. Советник периодически заезжает, спрашивает о ее здоровье, о том, как прошел ее день. В его глазах столько страсти! Тем не менее она отказала ему, отказала и вышла замуж за хозяина гостиницы, – мужчина фыркнул. – Только подумай: сколько, должно быть, хорошего в этом месте, а?
– Получается, хозяина гостиницы она любила больше, чем советника, – отметила я.
– Айгу, она никого не любила больше, чем советника Чхои. В какой-то момент ей пришлось покинуть Дом ярких цветов, потому что для него она стала слишком стара, но упрямство не позволяло ей просить советника о помощи. Ей было просто некуда идти.
– А семья?
– Семья еще в детстве продала ее в школу кисэн.
– Ох…
Я слышала о школах кисэн, где восьмилетних девочек учили петь, танцевать, играть на музыкальных инструментах, читать и писать. Они росли без матерей и отцов, а их слезы утирали обещаниями об огромных поместьях со слугами – но только если они покорят сердце богатого мужчины.
– Я не понимаю, – призналась я. – Если госпожа Сон и советник любили друг друга, то почему же она стала хозяйкой гостиницы?
– Она была слишком красива, и ей это только вредило, – задумчиво проговорил мужчина, словно не услышав моего вопроса. Интересно, подумалось мне, я говорю с ним или все-таки с десятком разбросанных вокруг пустых бутылок? – Повезло тебе, что ты некрасивая.
Я постаралась не подать вида, что меня это задело.
– Так вы ответите или нет? Почему госпожа Сон и советник не вместе, аджосси?[34]
– Аджосси? – он коротко хохотнул. – Я уже давным-давно вышел из того возраста, чтобы ко мне так обращались. Да я тебе в дедушки гожусь!
– Аджосси! – я начинала злиться.
Наконец он ответил:
– Появилась другая женщина… Чумо! – завопил он и потряс пустой бутылкой, пытаясь привлечь внимание хозяйки.
Мне хотелось протянуть руку и вырвать из него конец истории, но в этот момент к нам вышла госпожа Сон. У нее был широкий лоб и острый подбородок, полные губы и томные мечтательные глаза. Глаза, которые следили за мной. Я поджала губы, будто надеясь скрыть блестевшие на них следы сплетен.
Госпожа Сон поставила новую бутылку на стол мужчины, а затем, посмотрев на мою щеку, натянула тонкие брови-ниточки.
– Что ты натворила? – спросила она меня.
Я удивленно моргнула.
– Прошу прощения?
Она постучала себе по щеке. Только сейчас я поняла, что чувствую прикосновения жаркого летнего воздуха на шраме. Я высвободила несколько прядок из косы и спрятала за ними уродливую отметину.
– Я искала брата. А когда не смогла найти даже его могилу, попыталась сбежать домой, – пробормотала я. – Меня поймали. Вот и все.
– Домой… – ее голос не дрогнул, но в темных глазах пронесся целый вихрь эмоций. – Значит, я не ошиблась: мы уже встречались. Ты та девчушка с рисунком. Так ты нашла могилу брата?
– Еще нет, госпожа.
– Покажи нам рисунок, если он до сих пор у тебя, – подал голос пьяница. – Может, я его видел.
– Да, – согласилась госпожа Сон, – покажи еще раз.
– Моего брата?
– Ты же поэтому пришла, нет?
– Поэтому, госпожа.