Я неопределенно улыбнулась в ответ. Разбаловать Венсана больше все равно невозможно.
Вернулся Люк, вручил корзинку, в которую я поместила совершенно несчастного котенка, и предложил проводить хоть до самого дома.
– Зачем меня провожать? – запротестовала я. – Я телепортом отправлюсь. Недолго побуду, и назад.
– Жених должен провожать невесту, – возвестила инора Мюрре, которая выглядела уже не столь мрачно. Наверняка от мысли, что Сесиль вскоре покинет ее гостеприимный дом, пусть и ненадолго. – Опасно оставлять красивых инорит без присмотра, того и гляди, кто-нибудь попытается увести.
– О, у меня есть надежная охрана. Сесиль. Пока я с ней, ко мне точно никто не подойдет.
– Разве что вы обе начнете прыгать, – засомневалась инора Мюрре. – Чтобы бояться вашу Сесиль, ее сначала нужно узнать поближе.
Из корзинки донесся горестный всхлип. Только и умеет, что страдать. Пожалуй, инора Мюрре права, защиты от Венсана, что в кошке, что в его настоящем теле, я вряд ли дождалась бы. Впрочем, на нее я никогда и не рассчитывала.
– А к кому ты собралась везти Венсана? – спросил Люк, когда мы вышли.
«Да, неплохо было бы и со мной согласовать».
Но в тоне Венсана уже не было обычной напористости, а появилась даже некоторая обреченность.
– Покажу ему Шарля. Пусть знает, к чему привела его безответственность.
Люк отвел глаза в сторону. В такой ситуации любые слова неуместны, а вопрос, не стало ли лучше, вообще выглядел бы как насмешка. Но я твердо решила оставить Венсана с Шарлем на то время, что буду в нашей библиотеке. Пусть посидит, подумает и помолчит. Ему полезно.
Глава 24
Инора Леман с большим сомнением разглядывала принесенную мной кошечку и совершенно не желала понять, зачем нужно оставлять животное с больным. Ее упорство было странным: Венсан вел себя как положено воспитанному домашнему питомцу и даже изобразил что-то похожее на мурлыканье. Последнее было лишним, поскольку получилось почему-то угрожающим.
Пришлось пойти на хитрость и сказать, что это экспериментальная модель, обладающая особыми магическими свойствами по призыву души в тело. Я почти не лукавила: слишком сильна была надежда, что лже-Венсану удастся вернуть Шарля и произойдет это очень скоро. А чувство вины от вранья не шло ни в какое сравнение с чувством вины по отношению к тому Себастьену, что был сейчас в чужом теле. Он согласился мне помочь, а я хочу его уничтожить.
– Думаете, это поможет вашему брату? – скептически спросила сиделка. – Вот этот облезлый комок шерсти?
«Я не облезлый!»
Венсан в этот раз не подпрыгнул, а лишь возмущенно зашипел. Шипеть у него получалось намного лучше, чем мурлыкать.
– Какая-то она агрессивная, – с еще большим сомнением сказала инора Леман.
– Она понимает, что вы ее обижаете. Вам бы тоже не понравилось, если бы кто сказал, что у вас редкие волосы и кривые зубы.
Инора Леман возмущенно поджала губы, полностью скрыв за ними зубы. Кривыми они не были, но два верхних резца непрезентабельно выпирали вперед, придавая сиделке сходство с кроликом. Получился некрасивый намек, которого я не хотела.
– Сесиль просто побудет с Шарлем.
«Сесиль… Опять Сесиль. Не называйте меня так, Маргарита, – простонал Венсан, – а то я скоро выть начну».
Я его подняла с пола и зло прошептала: «Имейте совесть, Себастьен, помолчите. Можете вообще отдать управление хозяйке тела». Выть он начнет, видите ли…
– Может, будет лучше, если Сесиль побудет с вами? Не думаю, что ее пребывание с моим подопечным приведет к чему-нибудь хорошему.
Нет, положительно я зря сказала про ее зубы! Теперь она будет против любого моего предложения. Но я рассчитывала оставить Венсана здесь. Не брать же с собой в библиотеку? Совсем ни к чему ему знать о моих интересах. Да и не даст он мне нормально читать, разве что кошечка опять возьмет над ним верх.
– Но и к плохому не приведет, не так ли, инора Леман? – Я доброжелательно улыбнулась. – Конечно, в вопросах, касающихся исцеления моего брата, вы куда более компетентны, чем я. Но вы же понимаете, что мы обязаны испробовать все способы, чтобы его вернуть. Даже самые невероятные. Пусть это не принесет никакого результата, но мы в этом хотя бы будем уверены. Инора Леман, Шарль мне очень дорог.
– Но почему вы не хотите посидеть с этой кошкой?
– Тогда она будет отвлекаться на меня. А нужно, чтобы все ее внимание было отдано Шарлю.
«Он, Маргарита, – простонал Венсан. – Конечно, я буду отвлекаться на вас. А кто бы на моем месте не отвлекался?»
– Но вы уверены, что это животное не напакостит? – уже мягче спросила инора Леман. – Разумным оно не выглядит.
«Оно…»
«Оно» теперь выглядело совсем убитым. Возникло подозрение, что «она» для Венсана было все же предпочтительнее, чем такое вот бесполое местоимение.
– О, уверяю вас, инора Леман, оно ничего плохого не сделает, – торопливо заговорила я, убежденная, что согласие уже получено. – Мы посадим Сесиль на колени Шарлю, и оттуда она никуда не денется.
«А если денется, все оставшееся время до передачи в Совет проведет в корзинке, понятно, Себастьен?»
«Маргарита, неужели вы думаете, что я способен навредить Шарлю?» – оскорбился Венсан.
– Ну, хорошо, – сдалась сиделка, – хотя я раньше ни о чем подобном не слышала. Почему бы и не попробовать, в самом деле? Мне самой очень больно видеть, как столь молодой инор, которому бы еще жить и жить…
Она не закончила, но и без того было понятно, что подразумевается «угасает». Тело без души долго не существует, искры жизни из Шарля улетали, он становился все прозрачнее с каждым днем, пустой, остановившийся взгляд пугал, и все прекрасно понимали, что если ничего не предпринимать и дальше, пустая оболочка истончится до предела и скоро придется хоронить все, что осталось от брата.
Я осторожно посадила кошечку на колени к Шарлю. Венсан потоптался немного, старательно отводя взгляд, но не возопил о моей жестокости, как я ожидала, а свернулся клубочком и притворился, что спит.
– Как-то странно она себя ведет, – заметила сиделка. – Такое впечатление, что ей стыдно.
– О, это только впечатление.
«Вы жестоки, Маргарита. Конечно, я не могу без душевных терзаний смотреть на друга…»
Пока инора Леман подозрительно рассматривала идиллическую картину, я поторопилась выйти. Меня ждали библиотека и тайны инора Фарнье. Там есть если не его труды, часть которых наверняка попала под запрет, то хотя бы что-нибудь из биографии, мемуары современников или упоминания в справочниках. Слишком крупная он фигура, чтобы ничего не было. Возможно, что все это – пустая работа, никчемная трата времени, но мне нужно было занять себя, иначе в голову лезли самые мрачные мысли о судьбе Шарля, перемежаемые угрызениями совести из-за лже-Венсана.
Вскоре я сидела, обложившись кучей томов, из которых пыталась вытащить нужную информацию буквально по крупицам. Врагов у мэтра Фарнье оказалось предостаточно. Одному из них и удалось в конце концов изгнать душу из его тела. Надо же, а в официальной биографии указано, что он погиб в стычке с противником. И нигде не указано, что на стороне противника был наш маг, перебежавший, чтобы свести счеты и не опасаться преследований. Перебегал он несколько раз туда-сюда. Наверное, слишком мстительным оказался, а враги появлялись каждый раз с другой стороны. Я с интересом дочитала короткую статью об убийце мэтра Фарнье, которому последний раз перебежать не удалось: лишили магии и затем жизни. К сожалению, его тоже звали не Себастьеном. И вообще, никого из врагов мэтра Фарнье так не звали.
Был ли мой Себастьен жертвой эксперимента над вражеским магом? Но чего тогда хотел добиться мэтр Фарнье, заключив душу в артефакт, где она протомилась несколько веков? И томилась ли? Кто знает, как идет время для души, разлученной с телом. Может, все это воспринимается лишь как краткий миг сна без сновидений?
Я задумалась. Как вообще можно использовать чужую душу, кроме как для вселения в другое тело? И почему ее тогда не вселить сразу? Не было подходящего тела? Или его нужно было подготовить каким-то особым образом? Идея была идиотской, но других не возникало.
Оставив бесплодные размышления, я продолжила изучать биографию древнего мага. Отличий от краткой биографии пока не находилось, разве что удалось найти портрет дочери. И здесь меня ожидало ужасное разочарование. Инорита была красивой, и не просто красивой – очень красивой. Если это было результатом эксперимента ее отца, то к нему в очередь должны были выстраиваться, чтобы повторить эксперимент. Я раскрыла несколько книг, где были портреты семейства Фарнье, и начала сравнивать родителей с дочерью. Странное дело, нельзя сказать, что она не похожа на отца и мать, общие черты явно присутствовали, но то, что у них выглядело явным уродством, у нее гармонично вписывалось в общую картину. Да, в такую девушку наверняка влюблялись с первого взгляда. И Себастьен… Настроение резко испортилось. Зачем я только нашла ее портрет? Надеюсь, у нее хотя бы были проблемы с Даром, а то ужасно несправедливо, когда некоторые получают все, что только можно.
Я перевернула страницу. Нет, Дар у нее был чуть ли не максимальный, и мэтр Фарнье удачно пристроил ее за своего ученика, тоже довольно успешного, да еще и с деньгами и титулом. Правда, фамилия мне ничего не сказала: скорее всего, никто из носителей не пережил масштабных Магических войн, когда имеющих Дар убивали в первую очередь. Немного утешало, что звали ее Сесиль, совсем как мелкую рыжую кошечку, приютившую душу Себастьена Венсана, правда, не по своей воле. Спасибо Каролине, придумавшей столь замечательное имя!
Я захлопнула книгу, повествующую про дочь, и вернулась к мэтру Фарнье. И не зря вернулась, поскольку речь зашла о его недвижимости. До начала войн было у древнего магистра три дома, два из которых сейчас находились в разрушенных городах, нынче относящихся к Степи, а вот третий… Вот это сюрприз! Третий нынче принадлежал Себастьену Венсану.
Становилось понятно, почему вселенец смог найти замаскированную пентаграмму, о которой владелец дома понятия не имел. Маг о ней знал. Получается, Себастьен не мог быть врагом мэтра Фарнье: врагам такого не доверяют. С друзьями у древнего магистра тоже как-то не сложилось – упоминались лишь временные союзы. Вообще, как я поняла, несмотря на свой талант и успешность как мага, инором мэтр Фарнье был весьма неприятным, длительное знакомство с такими не поддерживают, а, раздружившись, пытаются забыть как можно скорее. Конечно, если не удалось убить.
Но Себастьен был в курсе некоторых секретов мага. Был ли он родственником? Я вновь посмотрела на неприятное, высокомерное лицо мага. Близких родственников у него не было, а дальнему он вряд ли доверял бы. Нет, Себастьен, скорее, ученик. Ученик, которому дали временный доступ, превратившийся в постоянный.
К сожалению, ни в одном из томов не нашлось списка учеников мэтра Фарнье, отмечены были лишь те, что внесли хоть какой-то вклад в развитие магической науки, имена и фамилии других история не сохранила. Среди упомянутых все так же не было ни одного Себастьена, но я была уверена, что нахожусь на правильном пути.
Но если Себастьен был учеником, по какой причине учитель мог столь жестоко с ним обойтись? Внезапно передо мной встало лицо дочери мага: брови чуть высокомерно вздернуты, полные чувственные губы кривятся в насмешке над моей тупостью. Ну конечно же! Девушка на портрете выглядит как воплощение Богини. Да к ней в очередь выстраивались самые завидные женихи Шамбора. А уж ученики точно были влюблены поголовно.
Мэтр Фарнье наверняка желал для своей дочери блестящего будущего. Планировал рождение одаренных внуков, подбирал зятя. И если бы вдруг завязался ненужный роман, не задумываясь, убрал бы неподходящего кандидата. Не испытывал этот инор ни малейших терзаний от того, что делал, если это приносило определенную выгоду.
Но! Если он не убил, а разделил тело и душу, значит ли это, что собирался их потом воссоединить? Скорее всего да. В ученики он абы кого не брал, а талантливыми магами не разбрасываются, Совет магов за этим непременно бы присмотрел, пусть тогда он не имел такой силы, как сейчас. Выдал бы мэтр Фарнье дочь замуж и вернул бы ученика. Я опять открыла том, где была описана история Сесиль. Замуж она вышла почти сразу после начала Первой магической войны, когда два других дома мэтра Фарнье уже попали в зону боевых действий, а сам он, по всей видимости, испытывал финансовые трудности, поскольку еле сумел удрать, почти ничего не сохранив. Принес ли брак ожидаемую выгоду? Кто знает, в книге об этом ничего не говорится. Но даже если и принес, мэтру Фарнье вскоре все уже стало без разницы: за Гранью мирские заботы отступают.
Я понимала, что строю предположения на весьма шаткой основе, но пока все равно было не за что зацепиться. Кроме того, эта версия все равно ничего не давала. Даже если я права и маг собирался воссоединить душу и тело ученика, то он явно не успел, а родного тела Себастьена давно уже нет. Оправдывает ли это захват чужого? Да, если бы оно было свободно, нет – если происходит вытеснение владельца. Я прекрасно отдавала себе отчет, что мои чувства к лже-Венсану вышли за рамки простой благодарности, прямо сказать – я влюбилась по уши и мне ужасно хотелось, чтобы он остался. Но нужно быть круглой дурой, чтобы идти на поводу у таких чувств: очень было похоже, что ученик в моральном плане недалеко ушел от учителя и тоже ставил собственную выгоду куда выше всего остального. Только было совершенно непонятно, почему он вдруг решил помочь моему брату…
Глава 25
Я поставила на место все взятые книги. Дальше изучать смысла нет – больше ничего оттуда не почерпну. Но из библиотеки уходить не торопилась. Почему-то теперь, в привычной обстановке, мне упорно казалось, что я упустила что-то очень важное, что-то, напрямую касающееся меня и нынешних проблем моей семьи, казалось, что я и раньше встречала фамилию Фарнье, только было это для меня на тот момент совсем не важно.
Поскольку биографиями темных магических личностей я никогда не увлекалась, то, скорее всего, фамилия попалась, когда, чтобы найти что-то, способное помочь Шарлю, я просматривала подряд все книги, имеющие хоть малейшее отношение к возвращению душ.
Я закрыла глаза, положила пальцы на виски, пытаясь сосредоточиться и вспомнить, что именно я читала. Но ничего не вспоминалось. Хоть заново просматривай. Глупо, но почему-то я была убеждена, что это очень важно. Едва ли не важней, чем полученная информация о мэтре Фарнье, которая не принесла ровным счетом ничего, разве что появились ничем не подтвержденные предположения о личности Себастьена.
Да! Я чуть не вскрикнула от радости, когда все же вспомнила тоненькую брошюрку. Тогда ее я просмотрела мельком. Там были описания давно утерянных заклинаний и ритуалов, настолько давно, что никто уже и не надеялся их восстановить. Чуть подрагивающими руками вытащила нужное с полки. Да, вот этот ритуал, на двадцать пятой странице!
«Действенный, но довольно опасный способ был предложен мэтром Фарнье. Требовалось привлечение двух магов. Один – близкий, и необязательно по крови, к ушедшему. Второй – для страховки первого». Дальше шло описание ритуала, участницей которого меня сделал лже-Венсан, и оно было настолько точным, что у меня даже сомнений не возникло на этот счет. Утверждалось, что отправляться за Грань должен лишь тот, кто ради возврата близкого готов на все, иначе отправляющийся может сам не вернуться в свое тело. «Не так уж вы и любите своего брата, Марго». Вспомнились издевательские слова, брошенные мне в спину, но теперь они приобрели несколько другой смысл. Была ли это проверка, необходимость в которой отпала после проведения тестового ритуала? Ведь линия, которая могла привести меня к брату, казалась очень мощной.
Я продолжила чтение. Упоминались нити-лучи, связывающие души, и утверждалось, что чем они толще и ярче, тем более вероятен благоприятный исход. Про цвет связующих нитей не говорилось ничего, кроме как что он может быть разным, в зависимости от чувств, которые испытывает отправляющийся к ушедшему, и страхующий и отправляющий друг к другу. При отсутствии чувств между страхующим и отправляющимся первый не мог вытащить второго; даже если тому удавалось найти нужную душу, то вернуться он уже не мог.
Я вспомнила яркий зеленый луч, соединяющий меня и лже-Венсана. Значит ли это, что мы друг к другу неравнодушны? Ведь в описании ясно сказано, что чем прочнее чувства, тем сильнее и толще связующая за Гранью нить. Наша нить напоминала скорее канат, толстый прочный канат, способный выдержать значительную нагрузку. Перед глазами встали руки, перебирающие этот канат, когда лже-Венсан притягивал меня к себе, и я опять чуть не вскрикнула. В моем воспоминании руки были совсем не такими, как у Венсана настоящего: более смуглые и крепкие. Тогда я не обратила на это внимания, но сейчас…
В голову пришла совершенно дикая идея. Если мы в том мире присутствовали лишь душами, то значит, я могла увидеть Себастьена таким, какой он есть? Точнее, каким был много-много лет тому назад? При мысли, сколько лет на самом деле нас разделяет, стало страшно. Мы не должны были встретиться, никак не должны. Его время уже прошло, давно прошло, и если бы не трагическая случайность, быть бы ему за Гранью, где давно покойным инорам самое место. И все же… все же, почему я не посмотрела тогда? Слишком сильно волновалась в предвкушении добраться до Шарля? Я чувствовала себя совершенно несчастной и разбитой. Упустить случай увидеть настоящее лицо Себастьена! Какая же я дура!
Разве что будет шанс при новом ритуале? Но к чему он мне? К чему мне видеть инора, которого я, будем смотреть правде в глаза, собираюсь обмануть? Меня не успокаивало даже то, что врал и он, поскольку теперь я была уверена, что он-то врал для самосохранения и действительно мог и хотел помочь моему брату. И я была бы счастлива в ответ помочь и ему, если бы только это было возможно.
Но оставлять в Шамборе древнего магистра, который, не задумываясь, присвоил чужие тело и имущество, нельзя. Вряд ли он ограничится только этим: у нас есть и куда более сильные и богатые маги. Да даже если бы и ограничился: захват чужого тела – это преступление, которое должно быть наказано, а захваченное должно быть возвращено хозяину. Нет, как мне ни больно об этом думать, но Себастьена нужно отправить за Грань.
Я чувствовала себя ужасно несчастной, поскольку понимала, что жертва слишком велика: с лже-Венсаном из моей жизни уйдет и кусок моей собственной души, который уже ничем и никем не заменится.