Перселл произнес две строчки стихотворения, услышанного однажды и необъяснимым образом запавшего ему в душу. Он не знал ни автора, ни остальных строк и знать не хотел.

I should have been a pair of ragged claws Scuttling across the floors of silent seas[19].

Он не шептал слова, но звукоизоляция здесь была такой совершенной, что слова гасли, не успев долететь до дальней стены.

Перейти из этого больного, упаднического века в трансгуманистическое будущее, подняться над ограничениями рода человеческого, стать богом. Для этого надо думать, как бог. А боги не признают ограничений.

Он стоял, потягивая ароматную водку со льдом, осматривал комнату и думал о ее подобающем убранстве, которое отвечало бы зову нового времени и той первозданной силе, что проявится здесь. Его силе.

Перселл вдруг ощутил, как нечто бросает ему пугающий вызов, искушая поддаться тайной жизни запретных наслаждений в этой святая святых, но так, чтобы наслаждения не одержали над ним верх и ничуть не изменили его облик и личность, знакомые внешнему миру.

Сколько развлечений его ждет, если он примет этот вызов, как уже принимал множество других, приведших его к непрерывно растущему успеху. Перселл думал об этом, и на его губах играла улыбка.





111


К двум часам дня все того же четверга шериф Хейден Экман убедил себя, что ситуация разрешилась как нельзя лучше. Тио Барбизон был прав. До чего же легко, когда ты чья-то собственность. Никакой ответственности, только делай то, что тебе велят. В шесть приедут люди Барбизона, заберут трупы и вещдоки и привезут ему на подпись состряпанную версию недавних событий, устраивающую генерального прокурора. Он подпишет эту бумагу, и тогда начнется его новая жизнь.

Экман сидел в гостиной, развалившись в кресле, и неспешно глотал вторую порцию виски, когда зазвонил его личный мобильник. Вызов исходил от полицейского Рида Хаффина – одного из тех, кого шериф сам выбирал себе в помощники.

– Шериф, я только что узнал от одного из наших парней. Оказывается, вчера ночью, когда мы охраняли дом этой Букмен, там находился доктор Конрой.

Хейден выпрямился.

– Мы обыскались Карсона. Джиму Хармону пришлось одному возиться с убитыми на станции кондиционирования. За каким чертом он поперся к Меган Букмен?

– Никто не знает. Его «эксплорер» стоял у переднего крыльца. Потом уехал. Это было еще до рассвета. Прикажете поискать его? Может, наведаться к нему домой?

– Мне надо посоветоваться, – ответил Хейден.

– С кем? – удивился Хаффин.

– С собой, – нашелся шериф, поняв, что едва не сболтнул лишнего. – Я хотел сказать: надо подумать, как поступить. Карсон не должен был там появляться, ни по служебным делам, ни вообще. Но он у нас парень с закидонами. Порывистый. Я сам с ним разберусь.

– Я просто подумал, что вам надо знать об этом.

– Теперь знаю, – сказал Хейден и отключился.

Через полминуты раздался новый звонок. От Риты Карриктон.

– Я немного поспала, – сообщила она. – А ты?

– Нет. Может, я теперь вообще не засну. Я слишком закручен.

– Тогда я приеду и раскручу тебя. Я горячая, как адская сковородка. Вся ночная заваруха, все это насилие… Не знаю почему, но меня это возбуждает.

Хейден взглянул на ручные часы. До появления людей Барбизона оставалось почти четыре часа. Покувыркаться с Ритой – это единственный способ расслабиться. Может, ему удастся поспать пару часиков до приезда гостей из Сакраменто. Чтобы держаться с ними как надо, отдых ему не помешает.

– Приезжай, – сказал он Рите.

– Буду через двадцать минут.

Шериф поспешил в ванную, где принял пятьдесят миллиграммов виагры, запив виски.

Потом он отключил сигнализацию и сходил в гараж – за деньгами, лежавшими в багажнике его патрульной машины, и курткой с зашитыми бриллиантами.

Вернувшись в кухню, он бросил куртку на стул, а деньги вывалил на кухонный островок.

Рите незачем знать, что он теперь принадлежит Тио и, скорее всего, Перселлу. Быть чьей-то собственностью – это хорошо. Он знал, что хорошо. Но Риту в этом понадобится убеждать. Она замучает его болтовней. Хейдену сейчас совсем не хотелось разговаривать. Он хотел, чтобы Рита вышибла из него мозги. Она уже находилась в соответствующем настроении, а зрелище пачек с купюрами подействует на нее, как фунт сильного афродизиака.

Он чуть снова не включил сигнализацию, но вовремя спохватился. Рита наверняка спросит, почему это днем у него включена сигнализация. Ему не хотелось, чтобы она подумала, будто он боится Шекета.

Вместо двадцати минут она приехала через пятнадцать и вошла в кухню через внутреннюю дверь. Рита сменилась с дежурства и сняла форму. Когда она увидела пачки денег, громоздящиеся на столе, соски под ее белой футболкой моментально налились и отвердели.

– Это вещественное доказательство или как? – спросила она.

– Нет, малышка. Это законный трофей.

– Твой? – оторопело спросила она.


– Наш. Обнаружил у Шекета в машине. В тайнике.

Рита привезла с собой бутылку хорошего красного вина. Бутылку она поставила на стол, а сама зарылась лицом в деньги, глубоко вдыхая их запах.

– Ты достоин первоклассного траха.

– Я быстренько сполоснусь в душе.

– Не задерживайся, мистер Большой босс. Я буду ждать в постели, с двумя бокалами вина.

Хейдену нравилось, когда Рита называла его Большим боссом. Удивительно, что еще совсем недавно он валялся на кухонном полу в утробной позе, убежденный, что его жизнь кончена, а о перспективах на будущее надо забыть. Теперь его ожидало гарантированное светлое будущее. Вскоре Рита измотает и досуха выжмет его в постели. Трахальщица она фантастическая. И будет еще фантастичнее, если он представит, что это не она, а Меган Букмен.





112


Центр действий теперь находился на втором этаже, и маме Вуди не нужно было беспокоиться, что они с Киппом окажутся здесь одни. А поначалу, когда полицейские уехали, она очень беспокоилась.

У себя в комнате, сидя рядом с Киппом, Вуди полчаса общался по Проводу с золотистой ретривершей Беллой, которая жила в Санта-Розе с семьей Монтелл. Среди членов Мистериума она была самой опытной пользовательницей Провода, поскольку в течение многих лет принимала сообщения круглосуточно, семь дней в неделю. А когда ей нужно было поделиться важной новостью, она устанавливала экстренное соединение со всем Мистериумом. Вуди сначала узнал о существовании Провода на подсознательном уровне и пользовался им без всякой цели, даже не зная, что притягивает Киппа к себе. Сейчас Вуди нужно было узнать все об использовании Провода. Белла не только давала ему советы, но и послала по Проводу пакеты данных, благодаря которым мальчик в считаные минуты овладел навыками, прежде доступными лишь четвероногим членам Мистериума.

Результатом стало дальнейшее открытие дверей в разуме Вуди (он и не подозревал, что они были закрыты). И теперь в нем, словно воздушный шар с надписью «С днем рождения», поднималось ощущение свободы и цельности. Метаморфоза Вуди началась еще ночью во время общения а Киппом, когда они смотрели друг другу в глаза. А теперь благодаря Белле эта метаморфоза завершилась.

Когда все закончилось, Вуди сполз на пол вместе с Киппом, обнял своего спутника, прижавшись щекой к его морде и ощущая кожей мягкую шерсть золотистого ретривера. Мальчик молчал, а пес не мог говорить, но они вдвоем праздновали тысячелетия взаимозависимости и любви между людьми и собаками. Они праздновали зрелость и крепость уз, превращающихся в нечто удивительное и чудесное. Пару дней назад такое было трудно вообразить.

Они стояли на пороге радикального преобразования мира, начавшегося еще до того, как была записана самая ранняя история, когда впервые был заключен союз между одной собакой и одним примитивным человеческим существом на какой-то враждебной равнине или в каком-то лесу, наполненном угрозой.

До этого единственной защитой от непогоды и многочисленных хищных зверей служили пещера и бережно поддерживаемый огонь. Но с появлением союза два хищника – собака и человек – за тысячелетия жизни бок о бок превратились в нечто большее, чем хищники. Преображению способствовала любовь, возникшая между ними. Эта любовь не была лишь инстинктом одного вида, проявленным к другому. Она повела людей и собак по длинной дороге к единой судьбе. Кто-то назовет это эволюцией. Собаки постепенно становились все смышленее, пока не совершили внезапный квантовый скачок вперед. Кто-то, склонный к мистике, назовет это разумным замыслом. Но как бы ни называлась причина перемен, ее успех был обусловлен взаимозависимостью. Собаки нуждались в человеческих руках и голосах, а люди нуждались, причем отчаянно, в собачьей бесхитростности и нетерпимости к обману. Собачья преданность вошла у людей в поговорку.

По иронии судьбы посредником в разговоре двух видов стал немой аутист. Эту иронию Вуди мог бы оценить даже в своем прежнем состоянии. Теперь же его наполнило сознание ответственности.

– Идем, Кипп, – сказал он. – Мне нужно поговорить с мамой.





113


В доме Оксли агенты «Атропоса» закончили играть в покер и готовились нанести визит Букменам.

Они были вооружены пистолетами, но не собирались устраивать стрельбу в доме. Достаточно просто постучаться в дверь, показать убедительно выглядевший значок – и хозяева сами откроют. Возможно, мать и сын Букмены ожидали дальнейших бед, но только не от машины агентов ФБР (такие машины постоянно показывали в фильмах). Люди в черных костюмах, вежливое обращение и безупречно подделанные удостоверения агентов ФБР с фотографиями и печатями – такое успокаивало.

Излюбленным оружием лжеагентов были электрошокеры и аэрозольные баллончики, распыляющие хлороформ. Когда жертв угостят разрядом в пятьдесят тысяч вольт и лишат сознания, можно пускать в ход пластиковые наручники.

Затем начнется допрос с целью точно выяснить, как Меган Букмен узнала о существовании Темной Паутины – агентства заказных убийств – и клиентов, которые платили за безупречно обставленные несчастные случаи, сердечные приступы, закупорки сосудов головного мозга, самоубийства и ложные террористические атаки.

Вдове Букмен и, возможно, остальным они вколют тиопентал, часто называемый «сывороткой правды». Это не гарантирует, что она расскажет им все. Но у нее возникнет неодолимая потребность отвечать на вопросы. А когда тиопентал вводится вместе с другими сильнодействующими препаратами – этот «коктейль» разработало ГРУ, – врать становится почти невозможно, особенно если инъекции сочетаются с угрозами сделать очень больно.

– Если нам повезло, она не успела никому разболтать о том, что сумела нарыть, – сказал Вербоцки. – Нам понадобится лишь записать ее показания, затем отвезти всех четверых сюда, убить с минимальным шумом и последствиями, после чего переправить трупы в Рено и позаботиться о бесследном их уничтожении.

«Атропос и компания» умела безукоризненно избавляться от трупов, от которых не оставалось совсем ничего. Ликвидационная лаборатория в Рено была настоящим чудом по растворению мертвых тел.

– А как быть с собакой? – спросил Родченко. – Этот парень приехал к Меган вместе с собакой.

– Что тебя волнует?

– Мы будем ее убивать? – задал новый вопрос Родченко.

– Если вздумает нам мешать.

– Я хочу ее убить в любом случае.

– Ты так не любишь собак?

– Я не люблю, как они на меня смотрят.

– И как они на тебя смотрят? – полюбопытствовал Брэдли Некер.

– Как коп, когда у него нюх на максимуме. Меня собаки пугают. И всегда пугали. Они меня трижды кусали.