Если когда-нибудь Бену посчастливится встретиться с Соломоном, он узнает, чтó представляет собой по-настоящему смышленый пес.
Соломон и Бренди. Супружеская пара очень мудрых собак.
Подавшись вперед, Кипп шумно задышал и заскулил. Нужно ехать дальше и побыстрее.
Нет, мальчик больше не кричал. Но он страдал. Он беззвучно плакал и был очень одинок.
Бен едва отъехал от бывшего блокпоста, когда на встречной полосе показалась машина «скорой помощи».
Она пронеслась мимо, сверкая мигалками, с оглушительно воющей сиреной. Кипп стиснул зубы и едва удержался, чтобы не зарычать. После сирены у него больно звенело в ушах.
Через минуту их обогнала вторая машина «скорой помощи» с такими же мигалками и сиреной. Бен прижался к обочине, пропуская ее.
– Лесси вызволяла людей из беды, но у меня такое чувство, что ты ведешь меня в самый эпицентр каких-то бедствий, – сказал он Киппу.
Проехав еще немного, они увидели слева большой белый дом, сразу привлекший внимание Киппа.
Пес сбросил ремень безопасности, соскользнул с кресла и встал, опираясь передними лапами о приборную доску.
Он вытягивал шею, глядя на дом.
Невзирая на глубокую ночь, в доме светились почти все окна.
В этом доме, полном света, его ждал мальчик.
Уникальный мальчик.
Мальчик, умеющий общаться по Проводу.
Кипп был не из лающих псов, но сейчас он залаял. Он смотрел на дом и отчаянно лаял чуть ли не в лицо Бену.
– Спокойнее, дружище. Ты хочешь сказать, что мы приехали?
Кипп прекратил лаять и быстро завилял хвостом.
Бен сбросил скорость. «Рейнджровер» медленно катился, но Бен не торопился глушить двигатель.
– Гляди-ка, возле дома стоит патрульная машина.
Тогда Кипп снова залаял.
– Ну хорошо, едем туда.
Бен свернул влево, пересек встречную полосу и оказался в проезде, ведущем к дому.
Полицейская машина и недавние встречи со «скорыми» насторожили Киппа. Возможно, у мальчика была не только душевная травма.
Бен заглушил мотор и открыл дверцу.
– Посиди здесь, а я пойду разузнаю, что к чему.
Пока Бен выходил из машины, Кипп перебрался на водительское сиденье и выпрыгнул раньше, чем дверца захлопнулась.
Он не был непослушным псом. Просто ни Бен, ни покойная Дороти не были его хозяевами.
Спутники. Компаньоны. Вот как это называлась у собак Мистериума, которые жили в человеческих семьях, хотя кое-кто жил и один.
И все же, поскольку Киппу было суждено до конца дней оставаться собакой, он сожалел, что необходимость помочь несчастному мальчику вынуждала его временно покинуть Бена. У этого славного человека могло создаться ощущение, что пес, которого он спас, – существо непослушное и своевольное.
В деревьях и во дворе шумел ветер, принося запахи белок, кроликов, енотов и лис вместе с запахами сосен, кедров, дрока, золотистой осоки и грибов, росших на гнилом стволе упавшего дерева.
Негромко скрипнули ступени крыльца под лапами Киппа.
Наверху стоял полицейский. Другой выходил из открытой двери.
Они окликнули Киппа, но он, поджав хвост, проскочил мимо.
Увидев его, женщина в передней попятилась и крикнула:
– Нет! Остановись! – Словно Кипп был диким зверем, явившимся причинить зло.
Провод тянул его, как поводок беспомощного щенка. Кипп успел лишь тихо взвизгнуть, успокаивая женщину, и помчался вверх по лестнице.
Женщина побежала за ним вместе с полицейским, но Кипп оторвался от них.
71
Комната под крышей башни Драконьего замка была прибежищем разума, а не тела, местом, куда Вуди Букмен попадал без всяких лестниц и дверей. Он оказывался там сразу, когда испытывал потребность, и так же быстро уходил, когда был готов вернуться домой.
Но сейчас он встал с тростниковой подстилки и подошел к двери. На винтовой лестнице башни слышались шаги. Вуди охватило необъяснимое возбуждение. Он отодвинул тяжелый железный засов на могучей дубовой двери, затем второй и третий.
Выйдя за порог, Вуди обнаружил, что сидит на кровати в своей комнате, в дверь которой вбежал запыхавшийся пес – великолепный золотистый ретривер.
«Не бойся. Я уже здесь. Я здесь!»
Голос исходил из собачьего разума и передавался разуму Вуди, как это бывало в романах, где описывалось телепатическое общение.
Ретривер прыгнул на кровать и прижался к Вуди, а тот упал спиной на подушки и засмеялся.
«Хороший мальчик, хороший, – похвалил его пес. – Теперь ты в безопасности. Я здесь. Теперь мы семья».
72
Меган и раньше слышала смех Вуди, но причина смеха почти всегда оставалась непонятной. Сын смеялся над чем-то внутренним, что принадлежало только ему, и она при всем желании не могла посмеяться вместе с ним.
Сейчас, вбежав в комнату Вуди и увидев, как он обнимается с неизвестно откуда появившейся собакой и смеется, Меган ощутила целую гамму противоречивых чувств. При других обстоятельствах она бы засмеялась сама или заплакала. Но сейчас она еще не оправилась от страха, вызванного вторжением Ли Шекета. Сообщение о его аресте лишь притушило этот страх. Вуди был счастлив, пес выглядел вполне безобидным, но у этого пса были зубы. Меган вспомнила, что сделал Шекет с лицом несчастной Джастин, и страх вспыхнул снова.
Полицейский, вбежавший в комнату вслед за Меган, тоже не знал, как ему поступить. Он спросил Меган, ее ли эта собака. Она ответила, что нет. Тогда, может, соседская? Меган пожала плечами, поскольку не знала. Оба стояли и не знали, что им делать. Смех Вуди и радостные собачьи повизгивания подсказывали: все в порядке и делать ничего не надо.
В комнате появился незнакомый мужчина. Само его присутствие вселяло уверенность, какой не обладали ни полицейские, ни даже шериф. Спокойное лицо и непринужденность движений свидетельствовали, что этого человека ничего не удивляет и не раздражает.
– Мэм, позвольте извиниться за моего пса, – сказал незнакомец. – Он хороший и вполне благонамеренный мальчик, но иногда его энтузиазм зашкаливает. – Раньше, чем Меган успела ответить, незнакомец заговорил с ретривером: – Эй, Скуби. – Пес посмотрел на него. – Теперь все в порядке?
Проще было бы, если бы Меган это привиделось. Но ей не привиделось. Ретривер кивнул.
– Как видите, все в порядке, – сказал полицейскому незнакомец и без всяких просьб достал водительское удостоверение. – Меня зовут Бренаден Септимус Хокинс. Друзья зовут меня Беном или Хоком. Мои родители – замечательные люди, но что касается выбора имен, тут им медведь на ухо наступил. Моего брата зовут Вилли Уиллард Хокинс, сестру – Юлалия Эрминтруда Хокинс. К счастью, она девушка смышленая и с характером, поэтому все предпочитают звать ее просто Труди.
73
Возможно, грохочущий ветер дул с несвойственной ему ритмичностью, но красно-синее мелькание мигалок «скорой помощи» явно подчиняется ударам невидимого барабана судьбы. Ближайшие деревья вспыхивают в карнавальных отсветах, но чуть дальше глубокая лесная темень поглощает свет, отказываясь раскрывать свои тайны. Все это возбуждает: ветер, темнота, пульсирующий свет, испуганные люди, отдающие распоряжения и предостерегающие друг друга. Все это лишь взнуздывает Шекета. Он совсем не ощущает себя побежденным.
У него связаны ноги. Руки заломлены за спину и связаны еще крепче. И тем не менее двум санитарам, приехавшим на второй «скорой», и двум полицейским пришлось удерживать его, чтобы вколоть несколько кубиков хлорпромазина. Когда первая доза не оказала желаемого действия, ему вкололи вторую.
Они думают, что наконец-то вогнали его в бессознательное состояние, но это не так. Да, он на какое-то время стал беспомощным, неспособным сопротивляться, однако он слышит все их разговоры. Он знает, куда его повезут и как будут с ним обращаться. Сильнодействующее средство временно лишило его физической силы, но не затронуло процесса преображения. Разум тоже не затронут, хотя его враги думают, что теперь-то он в их власти. Он не открывает глаз, чтобы никто не догадался о его истинном состоянии. Он слушает и строит планы.
74
В окружной тюрьме не было камеры, пригодной для содержания подозреваемого, находящегося в состоянии крайнего психического расстройства, да и персонал тюрьмы не обладал достаточным медицинским опытом, чтобы защитить от такого заключенного его самого и других. Поэтому Шекета повезли в окружную больницу на юго-восточной окраине Пайнхейвена.
Шериф Экман ожидал свою помощницу Риту Карриктон под остроконечной крышей входа для неотложных больных. За ее педантизм во всех делах и неизменную лояльность Экман поручил именно ей произвести видеосъемку на оба их айфона. Видеоролик должен адекватно показать, как шериф со спокойной властностью наблюдает за прибытием арестованного Ли Шекета. Этого типа, представляющего серьезную угрозу общественной безопасности, разместят в одной из четырех больничных палат, где в обычных ситуациях лежали обычные больные, а в ситуациях критических – пациенты психиатрического отделения.
Экман и Рита были любовниками, что нарушало все предписания, запрещавшие интимные отношения между служащими полиции. Они рисковали всякий раз, когда он выбирал ее для задания, с которым справился бы любой другой полицейский. Особенно подозрительным это могло показаться после того, как он сделал Риту своей заместительницей. Связывали их не только и не столько романтические отношения, сколько понимание амбициозных устремлений друг друга. Людей, одержимых всепоглощающей, беспощадной амбициозностью, всегда было мало, и еще меньше было тех, кто понимал, что крепко связанная пара куда могущественнее сотни одиночек. Они вместе будут двигаться по карьерной лестнице, защищая друг друга всеми доступными средствами, пока не смогут пожениться. Тогда они станут открыто уничтожать своих конкурентов, с которыми до сих пор расправлялись тайно (каждый от имени другого), прибегая к злобной клевете, подрыву репутации и иным способам.
– А она вовсе не невинная жертва, – перекрывая шум ветра, сказала Рита. – Могу побиться об заклад.
– Кто? – спросил Экман.
– Эта сука Букмен. Она притянула его к себе.
Соломон и Бренди. Супружеская пара очень мудрых собак.
Подавшись вперед, Кипп шумно задышал и заскулил. Нужно ехать дальше и побыстрее.
Нет, мальчик больше не кричал. Но он страдал. Он беззвучно плакал и был очень одинок.
Бен едва отъехал от бывшего блокпоста, когда на встречной полосе показалась машина «скорой помощи».
Она пронеслась мимо, сверкая мигалками, с оглушительно воющей сиреной. Кипп стиснул зубы и едва удержался, чтобы не зарычать. После сирены у него больно звенело в ушах.
Через минуту их обогнала вторая машина «скорой помощи» с такими же мигалками и сиреной. Бен прижался к обочине, пропуская ее.
– Лесси вызволяла людей из беды, но у меня такое чувство, что ты ведешь меня в самый эпицентр каких-то бедствий, – сказал он Киппу.
Проехав еще немного, они увидели слева большой белый дом, сразу привлекший внимание Киппа.
Пес сбросил ремень безопасности, соскользнул с кресла и встал, опираясь передними лапами о приборную доску.
Он вытягивал шею, глядя на дом.
Невзирая на глубокую ночь, в доме светились почти все окна.
В этом доме, полном света, его ждал мальчик.
Уникальный мальчик.
Мальчик, умеющий общаться по Проводу.
Кипп был не из лающих псов, но сейчас он залаял. Он смотрел на дом и отчаянно лаял чуть ли не в лицо Бену.
– Спокойнее, дружище. Ты хочешь сказать, что мы приехали?
Кипп прекратил лаять и быстро завилял хвостом.
Бен сбросил скорость. «Рейнджровер» медленно катился, но Бен не торопился глушить двигатель.
– Гляди-ка, возле дома стоит патрульная машина.
Тогда Кипп снова залаял.
– Ну хорошо, едем туда.
Бен свернул влево, пересек встречную полосу и оказался в проезде, ведущем к дому.
Полицейская машина и недавние встречи со «скорыми» насторожили Киппа. Возможно, у мальчика была не только душевная травма.
Бен заглушил мотор и открыл дверцу.
– Посиди здесь, а я пойду разузнаю, что к чему.
Пока Бен выходил из машины, Кипп перебрался на водительское сиденье и выпрыгнул раньше, чем дверца захлопнулась.
Он не был непослушным псом. Просто ни Бен, ни покойная Дороти не были его хозяевами.
Спутники. Компаньоны. Вот как это называлась у собак Мистериума, которые жили в человеческих семьях, хотя кое-кто жил и один.
И все же, поскольку Киппу было суждено до конца дней оставаться собакой, он сожалел, что необходимость помочь несчастному мальчику вынуждала его временно покинуть Бена. У этого славного человека могло создаться ощущение, что пес, которого он спас, – существо непослушное и своевольное.
В деревьях и во дворе шумел ветер, принося запахи белок, кроликов, енотов и лис вместе с запахами сосен, кедров, дрока, золотистой осоки и грибов, росших на гнилом стволе упавшего дерева.
Негромко скрипнули ступени крыльца под лапами Киппа.
Наверху стоял полицейский. Другой выходил из открытой двери.
Они окликнули Киппа, но он, поджав хвост, проскочил мимо.
Увидев его, женщина в передней попятилась и крикнула:
– Нет! Остановись! – Словно Кипп был диким зверем, явившимся причинить зло.
Провод тянул его, как поводок беспомощного щенка. Кипп успел лишь тихо взвизгнуть, успокаивая женщину, и помчался вверх по лестнице.
Женщина побежала за ним вместе с полицейским, но Кипп оторвался от них.
71
Комната под крышей башни Драконьего замка была прибежищем разума, а не тела, местом, куда Вуди Букмен попадал без всяких лестниц и дверей. Он оказывался там сразу, когда испытывал потребность, и так же быстро уходил, когда был готов вернуться домой.
Но сейчас он встал с тростниковой подстилки и подошел к двери. На винтовой лестнице башни слышались шаги. Вуди охватило необъяснимое возбуждение. Он отодвинул тяжелый железный засов на могучей дубовой двери, затем второй и третий.
Выйдя за порог, Вуди обнаружил, что сидит на кровати в своей комнате, в дверь которой вбежал запыхавшийся пес – великолепный золотистый ретривер.
«Не бойся. Я уже здесь. Я здесь!»
Голос исходил из собачьего разума и передавался разуму Вуди, как это бывало в романах, где описывалось телепатическое общение.
Ретривер прыгнул на кровать и прижался к Вуди, а тот упал спиной на подушки и засмеялся.
«Хороший мальчик, хороший, – похвалил его пес. – Теперь ты в безопасности. Я здесь. Теперь мы семья».
72
Меган и раньше слышала смех Вуди, но причина смеха почти всегда оставалась непонятной. Сын смеялся над чем-то внутренним, что принадлежало только ему, и она при всем желании не могла посмеяться вместе с ним.
Сейчас, вбежав в комнату Вуди и увидев, как он обнимается с неизвестно откуда появившейся собакой и смеется, Меган ощутила целую гамму противоречивых чувств. При других обстоятельствах она бы засмеялась сама или заплакала. Но сейчас она еще не оправилась от страха, вызванного вторжением Ли Шекета. Сообщение о его аресте лишь притушило этот страх. Вуди был счастлив, пес выглядел вполне безобидным, но у этого пса были зубы. Меган вспомнила, что сделал Шекет с лицом несчастной Джастин, и страх вспыхнул снова.
Полицейский, вбежавший в комнату вслед за Меган, тоже не знал, как ему поступить. Он спросил Меган, ее ли эта собака. Она ответила, что нет. Тогда, может, соседская? Меган пожала плечами, поскольку не знала. Оба стояли и не знали, что им делать. Смех Вуди и радостные собачьи повизгивания подсказывали: все в порядке и делать ничего не надо.
В комнате появился незнакомый мужчина. Само его присутствие вселяло уверенность, какой не обладали ни полицейские, ни даже шериф. Спокойное лицо и непринужденность движений свидетельствовали, что этого человека ничего не удивляет и не раздражает.
– Мэм, позвольте извиниться за моего пса, – сказал незнакомец. – Он хороший и вполне благонамеренный мальчик, но иногда его энтузиазм зашкаливает. – Раньше, чем Меган успела ответить, незнакомец заговорил с ретривером: – Эй, Скуби. – Пес посмотрел на него. – Теперь все в порядке?
Проще было бы, если бы Меган это привиделось. Но ей не привиделось. Ретривер кивнул.
– Как видите, все в порядке, – сказал полицейскому незнакомец и без всяких просьб достал водительское удостоверение. – Меня зовут Бренаден Септимус Хокинс. Друзья зовут меня Беном или Хоком. Мои родители – замечательные люди, но что касается выбора имен, тут им медведь на ухо наступил. Моего брата зовут Вилли Уиллард Хокинс, сестру – Юлалия Эрминтруда Хокинс. К счастью, она девушка смышленая и с характером, поэтому все предпочитают звать ее просто Труди.
73
Возможно, грохочущий ветер дул с несвойственной ему ритмичностью, но красно-синее мелькание мигалок «скорой помощи» явно подчиняется ударам невидимого барабана судьбы. Ближайшие деревья вспыхивают в карнавальных отсветах, но чуть дальше глубокая лесная темень поглощает свет, отказываясь раскрывать свои тайны. Все это возбуждает: ветер, темнота, пульсирующий свет, испуганные люди, отдающие распоряжения и предостерегающие друг друга. Все это лишь взнуздывает Шекета. Он совсем не ощущает себя побежденным.
У него связаны ноги. Руки заломлены за спину и связаны еще крепче. И тем не менее двум санитарам, приехавшим на второй «скорой», и двум полицейским пришлось удерживать его, чтобы вколоть несколько кубиков хлорпромазина. Когда первая доза не оказала желаемого действия, ему вкололи вторую.
Они думают, что наконец-то вогнали его в бессознательное состояние, но это не так. Да, он на какое-то время стал беспомощным, неспособным сопротивляться, однако он слышит все их разговоры. Он знает, куда его повезут и как будут с ним обращаться. Сильнодействующее средство временно лишило его физической силы, но не затронуло процесса преображения. Разум тоже не затронут, хотя его враги думают, что теперь-то он в их власти. Он не открывает глаз, чтобы никто не догадался о его истинном состоянии. Он слушает и строит планы.
74
В окружной тюрьме не было камеры, пригодной для содержания подозреваемого, находящегося в состоянии крайнего психического расстройства, да и персонал тюрьмы не обладал достаточным медицинским опытом, чтобы защитить от такого заключенного его самого и других. Поэтому Шекета повезли в окружную больницу на юго-восточной окраине Пайнхейвена.
Шериф Экман ожидал свою помощницу Риту Карриктон под остроконечной крышей входа для неотложных больных. За ее педантизм во всех делах и неизменную лояльность Экман поручил именно ей произвести видеосъемку на оба их айфона. Видеоролик должен адекватно показать, как шериф со спокойной властностью наблюдает за прибытием арестованного Ли Шекета. Этого типа, представляющего серьезную угрозу общественной безопасности, разместят в одной из четырех больничных палат, где в обычных ситуациях лежали обычные больные, а в ситуациях критических – пациенты психиатрического отделения.
Экман и Рита были любовниками, что нарушало все предписания, запрещавшие интимные отношения между служащими полиции. Они рисковали всякий раз, когда он выбирал ее для задания, с которым справился бы любой другой полицейский. Особенно подозрительным это могло показаться после того, как он сделал Риту своей заместительницей. Связывали их не только и не столько романтические отношения, сколько понимание амбициозных устремлений друг друга. Людей, одержимых всепоглощающей, беспощадной амбициозностью, всегда было мало, и еще меньше было тех, кто понимал, что крепко связанная пара куда могущественнее сотни одиночек. Они вместе будут двигаться по карьерной лестнице, защищая друг друга всеми доступными средствами, пока не смогут пожениться. Тогда они станут открыто уничтожать своих конкурентов, с которыми до сих пор расправлялись тайно (каждый от имени другого), прибегая к злобной клевете, подрыву репутации и иным способам.
– А она вовсе не невинная жертва, – перекрывая шум ветра, сказала Рита. – Могу побиться об заклад.
– Кто? – спросил Экман.
– Эта сука Букмен. Она притянула его к себе.