– Это не по-настоящему.

– Ты все время это говоришь, Матильда, но я уверяю тебя, что это так. И я действительно должен поблагодарить тебя. Я и сам неплохо справлялся, но одна или две вещи, которым ты меня научила, пригодились. Сделало пребывание рядом с тобой терпимым. Это и то, что я был главным зрителем, когда ты начала убеждаться, что кто-то пытается украсть твою магию.

– Что?

– Боже, я не думал, что ты такая несообразительная, – сказал Оливер, положив руку на пояс. – Твои провалы в памяти! Это был я. Ты забрала у меня все, поэтому я забирал все и у тебя. Я впитывал твою магию, пока ты была без сознания.

Матильда почувствовала себя так, словно ее ударили кулаком в живот. Она покачала головой:

– Это был ты?

– Да, все я. Чем больше ты боялась, тем больше я мог забрать у тебя. Лабиринт был великолепен.

– Как?

Оливер постучал себя по носу.

– Маг никогда не раскрывает своих секретов.

– Я не могу это слышать. Не могу это слышать, – повторяла Матильда, яростно качая головой.

– Правда ранит, Сабрина?

Холод пробрал Матильду до костей.

– Ты причинил боль всем этим животным, не так ли? – Она сглотнула, отступая от Оливера. – И Эшли. О боже мой. Эшли.

– Динь-динь-динь! – Оливер хлопнул в ладоши. – Я просто пытался привлечь твое внимание и немного напугать. Неплохо сработало, да? Только никому не говори, ладно?

Оливер подмигнул ей, и Матильда проглотила горячую горькую жидкость, застрявшую у нее в горле. Она вспомнила тот момент, когда тело Эшли упало с дерева, и покачала головой, пытаясь стряхнуть с себя воспоминания.

– Как… как ты… – начала она, не уверенная, что хочет знать ответ.

– Я уже был на вечеринке, прежде чем забрать тебя, убедил ее пойти со мной в сад на качели, чтобы мы могли поговорить о том, что произошло, – Оливер пожал плечами, как будто он говорил о плохой погоде. – Эшли нравилось все внимание из-за твоей маленькой пчелки, поэтому она практически умоляла новую аудиторию поделиться своим хэштегом «Травма». Все были опустошены, даже в самом начале, так что никто не заметил, когда она не вернулась в дом.

Матильда представила себе Оливера и Эшли, сидящих на том самом месте, где Матильда надеялась, что он ее поцелует. Она отбросила эту мысль, зная теперь, что это было не по-настоящему, но воспоминание укоренилось в ее сердце.

– Как ты мог?

– То, что я сделал, не хуже всего, что ты когда-либо делала, и ты это знаешь.

– Я бы никогда никого не убила!

Оливер поднял указательный палец и нахмурился.

– Ты используешь свою магию, чтобы получать все, что захочешь, и у тебя есть шрамы в доказательство этого.

– Но я… это было раньше…

– До чего? До того, как ты встретила меня? – спросил Оливер. – Как я уже говорил, это не исключение.

– Чего ты хочешь от меня, Оливер? – воскликнула она, вытирая мокрые щеки дрожащей рукой.

Оливер улыбнулся кривой улыбкой, о которой Матильда мечтала столько ночей, затем пристально посмотрел на нее.

– Ну, я уже забрал твою магию, так что, думаю, остается… твой гримуар. Я знаю, что ты получишь его в подарок на своей маленькой вечеринке по случаю дня рождения.

– Я не могу. Мы потеряем все.

– В этом и суть, – сказал Оливер, скрестив руки на груди.

– Нет, – Матильда покачала головой и вытерла еще одну слезу, – я не могу позволить тебе сделать это.

– Я вроде как надеялся, что ты это скажешь, – Оливер шагнул вперед и положил руку на щеку Матильды. Она отпрянула. Он был единственным человеком, кто знал, какие секреты она скрывала на своем лице, и до того, как Оливер расколол ее мир пополам, его прикосновения казались интимными, но теперь это просто походило на нападение. Она отпрянула, и он улыбнулся ей, – тогда пусть веселье продолжается.

Матильда сделала шаг назад и побежала прочь. Ее шаги удалялись от Оливера в такт ее разбитому сердцу. Холодный ветер дул в лицо, превращая слезы в маленькие острые шарики, затуманивая зрение.

– Увидимся во сне, – крикнул Оливер, захлопывая капот машины.

Матильда не прекращала бежать, пока не вернулась домой.






Глава 28





Пять дней до Хэллоуина

Дождь стучал в окна и барабанил по крыше оранжереи, но не мог заставить замолчать мысли, что завывали в голове у Матильды. Она перекатилась на бок и вытащила телефон из-под подушки, ее глаза горели и опухли от слез и бессонной ночи.

Она прищурилась на фотографии, просматривая их, вглядываясь в лицо Оливера в поисках какой-то подсказки или знака, который она упустила. Ее желудок скрутило, когда воспоминания о том, как она была с ним, застыли перед ней: еда на фестивале, вечер на пристани, все они застыли во лжи.

Образы расплывались за ее слезами, и плечи Матильды вздрагивали, так же как они периодически делали это всю ночь. Она повернулась и заплакала в подушку, выкрикивая его имя и сжимая простыни в руках. Наконец Матильда успокоилась, ее тело устало и позволяло ей немного передохнуть, пока в следующий раз реальность происходящего не начала давить на нее.

Она перевернулась на спину, уставившись в потолок, прижимая телефон к груди. Происходило ли это на самом деле? Как все могло так обернуться? Может быть, он планировал причинить ей боль, но потом влюбился в нее? Может быть, он чувствовал себя виноватым из-за того, что сделал?

Матильда затаила дыхание, снова просматривая фотографии Оливера в поисках какой-то зацепки, чего-то скрытого в его глазах, что могло бы ее насторожить, но он просто улыбался ей в ответ. Она открыла школьную социальную сеть и проверила его профиль, чтобы узнать, удалил ли он свое селфи, которым они поделились на фестивале. Ее сердце подпрыгнуло в груди, когда она увидела, что фото все еще там. Матильда уставилась на снимок, сделанный как раз перед тем, как они сыграли в игру «Яблоки в бочке». Матильда сияла, а Оливер целовал ее в макушку – идеальная пара.

– Что, черт возьми, с тобой не так?! – крикнула она себе, швырнув телефон на пол. Ее желудок скрутило при мысли, что она хотела вернуться в ту ночь, в объятия того Оливера. Но он никогда не был таким Оливером. Он был убийцей. «Он кого-то убил!»

Даже прозвучав вслух, слова не казались реальными. Матильда чувствовала, что застряла в кошмаре. Оливер, с которым она столкнулась в коридоре, был монстром, скрывающимся за улыбкой и вьющимися волосами, – он был обещанием, которого не существовало. Она закрыла лицо руками, прижала пальцы к векам, пытаясь почувствовать что-то еще, что не было бы отчаянием. Ей следовало бы знать, что никто никогда не будет по-настоящему испытывать к ней такие чувства.

Крошечные шаги приблизились к ней, и она подняла глаза.

– Не волнуйся, Вик. Я кричала не на тебя, – прошептала она, слабо улыбнувшись и пощекотав его подбородок. Козлик заблеял, затем наклонил голову и прикусил край ее чехла для телефона. – Эй, нет. Что я тебе говорила насчет того, что нельзя жевать мои вещи?

Ей потребовались все силы, что у нее были, чтобы подняться с кровати и отобрать у Виктора телефон.

– Не смотри на меня так. Я злюсь на тебя за то, что ты заставил меня встать с постели.

Виктор моргнул, глядя на Матильду, когда она опустила взгляд на свой телефон, от боли ее брови сошлись на переносице, когда она снова посмотрела на профиль Оливера. Она пролистала комментарии на его странице, люди приглашали его на вечеринки и подшучивали над его товарищами по команде. Должна ли она была знать, что не может доверять ему? Как она позволила себе так глубоко влюбиться в него? Слезы снова потекли, одна капнула с ее носа на телефон. Она стерла его, затем нахмурилась, посмотрев на один из комментариев на экране, затем еще и еще.





Сделай хет-трик в следующей игре, Тилли.

Тилли для капитана!

Без тебя вечеринки не будет, Тилли.





– Тилли? Тилли? – прошептала Матильда, затем посмотрела на Виктора. – Тиллсбери. Оливер Тиллсбери.

Она натянула ботинки, распахнула дверь и выбежала под проливной дождь. Виктор блеял ей вслед, говоря, что ей следует надеть плащ, но она проигнорировала его и бросилась вниз по тропинке, ее волосы прилипли к лицу, а леггинсы намокли в луже воды.

Прогремел гром, когда Матильда толкнула кухонную дверь, ее глаза, как ракета, устремились на бабушку на ее обычном месте у камина. Матильда подошла к ней, подняв телефон.

– Ты знала, не так ли? – Старуха взглянула на Матильду, затем снова посмотрела на кастрюлю, которую она помешивала. – Злая Тилли? Ты знала, что это должно было произойти?! Это то, что ты видела на поверхности пруда, не так ли?!

Матильда выхватила деревянную ложку из скрюченных пальцев бабушки. – Посмотри на меня! Оливер Тиллсбери. Он Злой Тилли, не так ли? Вот о ком ты говорила все это время?

Нанна Мэй вздохнула и посмотрела на Матильду грустными, влажными глазами.

– Ты знаешь, что он сделал? Со мной? С другими людьми? Я… я думала, что я Злая Тилли, как будто я собиралась стать такой… это и… как ты могла позволить этому случиться?

Нанна Мэй протянула руку ладонью вверх и кивнула, глядя на Матильду. Матильда нахмурилась и оттолкнула ее.

– Если бы ты… если бы ты просто сказала мне, тогда я бы не… ничего из этого…

Матильда покачала головой, теперь уверенная, что Нанна Мэй видела Оливера в ряби на воде несколько недель назад. Она пыталась предупредить ее единственным доступным ей способом и пыталась защитить Матильду от тьмы Оливера своим узловатым носовым платком, суеверием и магией в одном лице, но Матильда проигнорировала бабушкин дар предвидения.

Нанна Мэй снова подняла руку, ее брови нахмурились в знак согласия, морщины на постаревшем лице говорили так много без необходимости произносить какие-либо слова. Матильда пристально посмотрела на нее, затем медленно вложила в ее руку свою, ее плечи поникли, когда она почувствовала, как узловатые пальцы бабушки сжали ее собственные. Она чувствовала, как ее бабушка делится с ней чем-то, тепло пульсировало сквозь ее тонкую, как бумага, кожу, и Матильда поддалась этому чувству.

Ее лицо сморщилось, и Матильда заплакала, рыдания сотрясали все ее тело, когда она сжала руку бабушки и опустилась на колени. Нанна Мэй поерзала на своем табурете и подняла другую руку, когда Матильда положила щеку ей на колени, запах лаванды и базилика от длинного платья пожилой женщины успокаивал и успокаивал ее.

– Почему, Нанна? – прошептала она, ее глаза потемнели, когда мозолистые пальцы бабушки погладили ее волосы. – Что мне теперь делать?

Матильда позволила себе провалиться в темноту, хотя и знала, что ответ не прячется в тенях сна.