– Это я и хотел услышать. И еще, я избавился от этой жуткой куклы, так что, думаю, это повод для праздника, ты так не думаешь?

Матильда пожала плечами. Идея отпраздновать это событие показалась ей слишком похожей на искушение судьбы, но Оливер практически подпрыгивал от возбуждения, и она была рада видеть его таким же счастливым, как и она.

– Пойдем, Матильда. Нам это нужно. Наш первый почти поцелуй закончился тем, что на нас сверху упало мертвое тело, и ты продолжала падать в обморок, когда мы проводили время вместе, хотя я все еще верю, что это было исключительно из-за твоего непреодолимого влечения ко мне. – Матильда толкнула Оливера локтем, и он снова притянул ее к себе. – Наша романтическая прогулка по сельской местности превратилась в овечью версию «Ходячих мертвецов», но теперь? Мы вместе отпраздновали твой день рождения, я наконец-то поцеловал тебя без всяких неприятностей, и я неплохо справляюсь с ведьмовскими штучками. Я думаю, что это определенно стоит отметить.

Матильда посмотрела в коридор. Зеленые и оранжевые ленты зигзагами тянулись по потолку, а прямо над ними висел манекен ведьмы на метле. Зеленый плащ с капюшоном развевался за ее спиной.

– Фестиваль «Ведьмин колодец» начинается сегодня вечером. Мы могли бы пойти туда, если хочешь?

– Видишь, я знал, что в этой хорошенькой головке всегда есть классные идеи, – Оливер поцеловал Матильду в макушку.

– Спасибо, – сказала Матильда, нахмурившись, когда Оливер отстранился, – удивительно, что у меня есть место в голове для идей, учитывая готовку и уборку, о которой я должна думать постоянно, верно?

– Прости, – смущенно извинился Оливер, – хотя у тебя красивая голова.

– Как скажешь, – Матильда слегка улыбнулась, чтобы Оливер понял, что она шутит.

– Итак, это свидание. Свидание без смерти, затемнения и сумасшедших овец.

– Ну, весь фестиваль придумали в честь смерти кое-кого, так что…

– Тогда свидание без обморока и сумасшедших овец, – улыбнулся Оливер.

Матильда улыбнулась ему в ответ. Девушке было все равно, что это за свидание. Это просто свидание.





– Это идеально, Матильда, – Оливер сжал руку девушки в перчатке, когда они проходили под зеленым плакатом, натянутым между двумя деревьями, на котором золотыми закрученными буквами было написано: «Фестиваль Грейв-Уика». Две похожие на пугала фигуры нависали над ним по обе стороны от входа, держа мерцающие фонари в своих костлявых руках, их склоненные головы были закутаны в рваные зеленые плащи, которые свисали до самой земли.

– Они выглядят как настоящие, – восхитился Оливер, глядя между каждой из фигур, – но этого не может быть. Это не так, правда же?

Матильда улыбнулась:

– Они ненастоящие, но внутри их будет гораздо больше, а еще полно людей в зеленых плащах. По-видимому, именно такой и носила Айви.

Оливер вытягивал шею, пока они не оставили фигуры в плащах позади. Он улыбнулся Матильде, когда они пробирались сквозь толпу людей, ожидающих горячего яблочного сидра или ирисок на костре, которые подавали ведьмы и дьяволы. Люди проходили мимо, закутавшись с головы до ног в ожидании долгой ночи в холодных объятиях осени, перетаскивая сломанные стулья, поддоны и другие деревянные предметы в кучу дров в центре поля, куда бойскауты направляли их, чтобы те бросили свою старую мебель.

– Что там происходит? – спросил Оливер.

– В конце фестиваля состоится большой костер, но потом они уберут все, что связано с Айви, и повторят все на Хэллоуин.

– Что это? – спросил Оливер, указывая направо от костра.

Матильда повернулась и увидела людей, толпящихся вокруг фальшивого каменного колодца: пара черно-белых полосатых ног в черных ботинках на шнуровке торчали сверху.

Матильда вздохнула:

– Это должна быть Айви.

– Что они все делают?

– Бросают монеты в колодец и загадывают желания. Это как бы целое событие для фестиваля. Никому нет дела до того, что она была реальным человеком, который умер ужасной смертью. Хорошо, что они отдают все собранные деньги на благотворительность в конце фестиваля.

Оливер нахмурился, наблюдая, как люди бросают свои подношения в фальшивый колодец, а монеты мерцали в волшебных огнях, как волшебная пыль.

– Ты приходишь сюда каждый год? – спросил он.

Матильда покачала головой:

– Фестиваль стал больше с тех пор, как я приходила сюда в последний раз. Раньше он длился всего один день, но теперь продолжается три.

Она наблюдала, как две девочки из ее класса проверили, что помпоны на их шерстяных шапочках выглядят идеально, прежде чем подняли кружки с горячим шоколадом в перчатках без пальцев и улыбнулись для селфи.

– Ты не приходишь на фестиваль каждый год? – спросил Оливер. Матильда оторвала взгляд от девочек и покачала головой. – Почему?

– Моей маме это не нравится, – сказала Матильда. – Правда, мой отец пару раз вытаскивал меня сюда.

Оливер обнял ее за шею, притянул к себе и поцеловал в макушку.

Они остановились перед тремя фигурами в плащах, которые выглядели так, словно парили над кучей тыкв.


– Тыквы – это просто символ Хэллоуина или знак магии? – спросил Оливер.

– И то, и другое. Хэллоуин – это день, когда завеса между «сейчас» и «после» отодвигается, так что страшные тыквенные лица удерживают зло подальше, но пламя внутри возвращает наших мертвецов к нам.

– И… – протянул Оливер, – …ты хочешь, чтобы мертвые навещали тебя?

– Иногда, – проговорила Матильда, вглядываясь в деревянные таблички в костлявых руках фигур в плащах.

– Хорошо, – сказал Оливер, читая слова на каждом из знаков, – что ты хочешь сделать в первую очередь? Еда? Игры? Лабиринт?

– Мне все интересно, ты выбирай.

– Давай начнем с еды, а затем посмотрим, что это за игры, чтобы я мог произвести на тебя впечатление своими спортивными способностями.

Яблоки, набитые светодиодными свечами, выстроились вдоль дорожки с прилавками с едой, и у Матильды заурчало в животе, когда аромат булочек с беконом, печеного картофеля и гамбургеров манил выстроиться в очередь за горячей едой в эту холодную осеннюю ночь.

Они прошли мимо киосков, читая меню у каждого из них, пока Матильда не почувствовала, что Оливер направляется к большой палатке с зеленым и черным рваным материалом, висящим перед входом, и насосами, сложенными по обе стороны. Они отодвинули потрепанные занавески в палатку, где люди сидели на одеялах поверх тюков сена: они пили горячие напитки, болтали и смеялись. Оливер потер руки.

– Что бы ты хотела?

Матильда посмотрела на доску у их ног, и ее желудок снова заурчал.

– Можно мне немного жареной картошки? И хот-дог? И горячий шоколад?

– Звучит неплохо. Подождешь здесь, пока я принесу все это?

Матильда кивнула и села на один из тюков сена. Оливер оставил ее и встал в очередь за едой, пока она проверяла макияж, глядя в телефон, не осмеливаясь снять свою шерстяную шапку из страха показать испорченную прическу и волосы, прилипшие ко лбу. Она повернулась, чтобы убрать телефон в сумку, взглянув на вереницы золотых листьев и фальшивых ворон и сов, кружащих над ними. Атмосфера согрела ее изнутри, и она оглядела всех, кто свернулся калачиком на сенных диванах, и улыбнулась, а затем замерла, заметив кого-то в дальнем углу.

Мужчина с бородой наклонился к женщине и шептал ей что-то, активно жестикулируя. Женщина смотрела в сторону и качала головой. Матильда узнала его. Она внимательно вглядывалась в его лицо, пока не поняла, откуда она знала этого человека: это был фермер, которому принадлежали овцы, которые пытались напасть на них.

Женщина, с которой он разговаривал, была ее матерью.

Матильда ахнула, ее щеки вспыхнули, когда она схватила свою сумку и встала. Ее мать посмотрела на мужчину, затем нахмурилась, указывая на него пальцем. Он покачал головой. Ни один из них не посмотрел в ее сторону: они были очень поглощены своим спором. Матильда поспешила на улицу, на теплый прохладный воздух.

– Эй, куда ты убежала? – спросил Оливер, жонглируя охапкой еды и держателем для напитков, когда подошел к ней сзади. Его улыбка исчезла, когда Матильда посмотрела на него: – Что случилось?

Матильда заглянула внутрь палатки как раз в тот момент, когда подул ветер, хлопая черным материалом, как жуткими длинными пальцами, прежде чем он скрыл ее маму из виду. Она открыла рот, чтобы сказать Оливеру, что ее мама была там, хотя никогда не отпускала Матильду, и что она была с сердитым фермером, которому принадлежали овцы и забитый скот, но выражение разочарования, запечатленное на лице Оливера, заставило ее закрыть рот и вместо этого улыбнуться ему.

– Ничего, просто я хотела подышать свежим воздухом, – солгала Матильда. – У тебя есть моя картошка фри?

Оливер улыбнулся и протянул ей картонный поднос и чашку горячего шоколада, пар поднимался вверх через крошечное отверстие в крышке. Ее ложь определенно стоила этих его ямочек, и она погрузилась в атмосферу праздника, закрыв ящик стола с вопросами о своей маме, готовая открыть его позже.

– Это буквально невозможно.

Матильда подавила смех, наблюдая, как Оливер наносит удар за ударом по красным яблокам, плавающим в бочке. Ругательства вырывались у него изо рта каждый раз, когда он пытался попасть в одно из них маленьким ножечком с черной рукояткой.

– Тебе просто нужно как бы целиться немного сверху, – подсказала Матильда, высунув язык в уголок рта, когда она нацелилась на яблоко, покачивающееся сбоку, – и сделать бросок.

Она улыбнулась и подняла свой ножичек с яблоком на лезвии.

– Обманщица. Ты делала это раньше.

– Четыре года назад!

– Значит, ты используешь магию. – Оливер посмотрел на остальных у их бочек и приложил руку ко рту: – Ведьма! У нас здесь есть ведьма, и она использует магию, чтобы жульничать в этой нелепой игре!

Матильда оттолкнула Оливера, затем сняла яблоко с ножа и положила его в маленькую корзинку.

– Ты хочешь заняться чем-нибудь еще? – спросила она.

– Ни за что. Я никуда не уйду, пока не поймаю хотя бы одно, – сказал Оливер, сосредоточенно сдвинув брови.

– Это не соревнование, Оливер.

– Нет, это соревнование; это соревнование между мной и этими яблоками.

– Не любишь проигрывать?

– Да. Я признаю это. – Оливер сделал паузу, его рука была готова вонзиться в яблоко, затем наклонился к Матильде и прошептал: – Так я получил свой первый шрам.

– Что ты сделал?

– Мой лучший друг в старой школе. Мы были очень близки, но когда мы выходили на футбольное поле, вся наша дружба забывалась, потому что мы оба были очень хороши и всегда играли за капитанов. В одной игре он вел себя особенно агрессивно, напирал на меня, постоянно валил на землю, когда я собирался ударить головой, а затем он пошел на действительно опасный удар и в итоге сломал мне лодыжку.

– И он твой друг? – Оливер кивнул, и Матильда закатила глаза: – Я никогда не пойму мальчиков.