— Если этот кристалл то, чем может быть, то цивилизация Инсеков оставит свою территорию человечеству, — сказал он.
— Прежним? — уточнил я. — Ну спасибо. Пожалуй, я откажусь.
— Я буду вынужден тебя остановить, — предупредил Инсек. Его глаза, так похожие на человеческие, буравили меня. — Во всяком случае, я попробую.
— Понимаю, — ответил я. — Уважаю вашу попытку.
Эми шевельнулась. Я глянул на неё — зрачки инспектора едва заметно подрагивали, будто с огромной скоростью читая что-то на невидимом экране.
Читая — или печатая.
В дверь за спиной Инсека вошла стража.
Потом вторая.
Потом сразу две старшие, на ходу выпускающие когти.
Я ждал.
Стража молча встала между мной и чужаком.
— Ты делаешь ошибку, инспектор Эми, — мягко сказал Инсек.
Эми не ответила. Взяла с кушетки свёрнутый кусок ткани, кинула мне. Я поймал — это был мой плащ.
— Мне кажется, он тебе дорог, — сказала Эми. — Его не съели. Кажется, фрагменты чистильщика дохли, когда его кусали.
Я кивнул и набросил плащ на плечи.
— Спасибо. За всё спасибо. Пожалуй, я пойду.
От Инсека пряно пахло тропическими цветами. Я прошёл мимо, остановился на миг. Сказал:
— Не обижайтесь. Я вообще-то неплохо к вам отношусь.
Инсек повернул голову и тоскливо посмотрел на меня. Будь я один, он бы рискнул. Он боялся, я начинал его понимать, но он бы рискнул… если бы не молчаливо застывшие стражи.
— Это слишком много для тебя, — сделал он последнюю попытку.
— О да, я знаю, — ответил я и вышел.
Импровизированный госпиталь был совсем недалеко от двух десантных кораблей. Повсюду сновали Изменённые и тэни. Местные расчищали улицы и завалы, Изменённые, похоже, прочёсывали местность. Может быть, в поисках уцелевших боевых форм, может быть, собирая оружие и прочие артефакты.
Среди Изменённых я почти сразу увидел Вика. Кажется, он лишь прикидывался, что занят делом, а сам тёрся возле госпиталя.
Подойдя к нему, я улыбнулся и развёл руками.
Вик медленно, напрягая неприспособленные к этому мышцы, улыбнулся.
— Точно не пойдёшь? — спросил я.
Стража Вик покачал головой. Наклонился надо мной, обнял на миг.
— Удачи тебе, Максим.
Я похлопал его по спине и пошёл по улице в сторону разбитой Лавки.
Меня никто не преследовал, и я знал, что это прощальный подарок девочки Эми.
Лавка по-прежнему была разрушена, хотя я бы не удивился, увидев её целой и невредимой. Продавец лишь убрал мусор и закрыл высокими ширмами угол, в котором стоял стеклянный куб. Похоже, он восстановился, даже голова осталась всё той же, жабьей.
— Мой билет ещё не просрочен? — спросил я, помахав ему рукой.
Продавец, едва заметно прихрамывая, провёл меня за ширмы и открыл куб. Сказал:
— Вас нелегко убить, Максим. Но помните, что это возможно.
— Помню, — сказал я, забираясь в куб. — Вот вы, к примеру, сейчас это сделаете.
— Ха-ха! — отозвался Продавец. — Интересный вы парень… Посчитать?
— Сам посчитаю, — сказал я, прежде чем он закрыл за мной дверцу. — Отправление на слово «один», хорошо?
Продавец кивнул.
— Я считаю от пяти, не могу от десяти…
Продавец с любопытством смотрел на меня.
— С четырёх сторон враги, хочешь — стой, хочешь — беги… — Я закрыл глаза.
Как это будет? Я действительно не замечу, как умираю и рождаюсь вновь?
— Третий выбор есть всегда, не скажу ни «нет», ни «да»…
Я вдруг ощутил полное спокойствие. На самом деле, мы рождаемся и умираем каждую секунду. Каждый разум — лишь крошечная искра, несущаяся из прошлого в будущее. Нас уже нет в прошлом и ещё нет в будущем…
— Два исхода, нечет-чёт, повезёт — не повезёт…
Откуда этот стишок? Из детских считалок, из какой-то книжки? Да какая разница…
— Я и раб, и господин, — прошептал я. — Я решаю всё один!
Наверное, это был старинный замок. Или огромный древний особняк где-нибудь в Европе. Тёмные стены, драпированные гобеленами, витражные окна, за которыми царила тьма, отчего рисунок витражей едва угадывался — какие-то рыцари на конях, коленопреклонённые люди в пышных одеждах.
Света было мало. Два ярко пылающих камина и горящие ровным огнём свечи в золотых подсвечниках, расставленных на столе. Почему так? Я видел люстры и бра, старомодные, но электрические…
Видимо, традиция.
Стол был овальный, не круглый. Тоже очень старый и такой огромный, что даже в широченные двери не внести, собирали на месте. Стулья с высокими спинками заняты все, я не считал, но знал, что тут собралось двадцать четыре… человека? Нет, конечно.
Двадцать четыре Прежних.
Большинство были мужчинами, но присутствовали и три женщины. Много белых, но встречались и азиаты, и негры, и те, чью расу невозможно было угадать.
Все одеты в строгие костюмы, хоть и без галстуков, с расстёгнутыми верхними пуговицами. На пальцах поблёскивали кольца, по большей части скромные, не слишком дорогие на вид, хотя одна из дам вся искрилась от бриллиантов. Почти все сидевшие были в годах, но четверо мужчин и одна женщина выглядели неприлично молодыми.
Я шёл вдоль стола с круглым серебряным подносом в руках. Подходил к каждому сидящему — кто-то брал бокал, кто-то игнорировал. С другой стороны стола двигался мой товарищ — молодой, элегантно одетый… но Слуга. Такой же Слуга, как и я.
В некоторых бокалах было шампанское, в некоторых вино, в некоторых коньяк или виски. Я заметил, что подаю поднос так, что каждому достаётся свой напиток. Видимо, я хорошо знал, кто что пьёт, потому что, когда рука молодого мужчины потянулась к одному из бокалов, я едва уловимым и удивительно ловким движением развернул поднос. Мужчина взял бокал с коньяком, вдохнул аромат, удовлетворённо кивнул.
— Вам никогда не наскучат простые радости, Уильям? — спросил сидевший рядом с ним мужчина. Сам он ничего с подноса не взял.
— Обновлять надо не только внешнее тело, но и внутреннее содержание, — откликнулся Уильям. — Радоваться простым человеческим потребностям тоже надо уметь.
Он запустил руку во внутренний карман пиджака и достал телефон. Огромный, угловатый, с длинной толстой антенной, крупными кнопками, крошечным узким экранчиком.
— Любишь ты эти игрушки… — собеседник Уильяма тихо засмеялся.
— О, поверь, за ними будущее человечества.
Я шёл дальше. Когда мы со вторым Слугой встретились — возле немолодой женщины в бриллиантах, которая взяла бокалы с шампанским с обоих подносов, — то отошли и встали у стены.
На нас внимания будто и не обращали. Мы были настолько надёжны? Или наша судьба предрешена?
— Давайте решать вопрос с Россией, — грузный мужчина на дальнем конце стола чуть повысил голос. — Эксперимент заканчиваем, возражений нет?
— Только без лишней траты материала, пожалуйста, — подал голос мужчина средних лет, чьё лицо казалось мне знакомым. — Им и так досталось в этом веке.
— Болеете за своих любимчиков? — спросила женщина в бриллиантах.
— Разумеется, — признался мужчина. — У всех нас есть выстраданные проекты, не правда ли?
— Вы ещё молоды, — женщина вздохнула, царственным жестом взмахнула рукой. — Не наигрались… Впрочем, почему бы и нет. Сделайте всё мягко. И назидательно, по возможности. Сколько вам потребуется лет?
— Пять-семь, — отозвался мужчина. — Если аккуратно. До девяностого справлюсь.
— Не справитесь, — пробормотал Уильям. — Аккуратно не справитесь. Это не сексуальную революцию заканчивать, у коммунистов всё перегрето…
— Пари? — предложил мужчина со знакомым лицом.
— Обсудим, — согласился Уильям.
— Не отвлекайтесь, — грузный мужчина поморщился. — Есть проблемы более актуальные. Очередной запрос Продавцов о концессии на Землю…
— Перебьются, — сказал кто-то. Прежние закивали.
— Но мы теряем довольно много смыслов, — задумчиво сказал Уильям. — Люди тратят свой потенциал на то, что всем давным-давно известно. Не разумнее ли впустить Продавцов и разрешить сбор? Может быть, с уменьшением стандартного процента?
— Прежним? — уточнил я. — Ну спасибо. Пожалуй, я откажусь.
— Я буду вынужден тебя остановить, — предупредил Инсек. Его глаза, так похожие на человеческие, буравили меня. — Во всяком случае, я попробую.
— Понимаю, — ответил я. — Уважаю вашу попытку.
Эми шевельнулась. Я глянул на неё — зрачки инспектора едва заметно подрагивали, будто с огромной скоростью читая что-то на невидимом экране.
Читая — или печатая.
В дверь за спиной Инсека вошла стража.
Потом вторая.
Потом сразу две старшие, на ходу выпускающие когти.
Я ждал.
Стража молча встала между мной и чужаком.
— Ты делаешь ошибку, инспектор Эми, — мягко сказал Инсек.
Эми не ответила. Взяла с кушетки свёрнутый кусок ткани, кинула мне. Я поймал — это был мой плащ.
— Мне кажется, он тебе дорог, — сказала Эми. — Его не съели. Кажется, фрагменты чистильщика дохли, когда его кусали.
Я кивнул и набросил плащ на плечи.
— Спасибо. За всё спасибо. Пожалуй, я пойду.
От Инсека пряно пахло тропическими цветами. Я прошёл мимо, остановился на миг. Сказал:
— Не обижайтесь. Я вообще-то неплохо к вам отношусь.
Инсек повернул голову и тоскливо посмотрел на меня. Будь я один, он бы рискнул. Он боялся, я начинал его понимать, но он бы рискнул… если бы не молчаливо застывшие стражи.
— Это слишком много для тебя, — сделал он последнюю попытку.
— О да, я знаю, — ответил я и вышел.
Импровизированный госпиталь был совсем недалеко от двух десантных кораблей. Повсюду сновали Изменённые и тэни. Местные расчищали улицы и завалы, Изменённые, похоже, прочёсывали местность. Может быть, в поисках уцелевших боевых форм, может быть, собирая оружие и прочие артефакты.
Среди Изменённых я почти сразу увидел Вика. Кажется, он лишь прикидывался, что занят делом, а сам тёрся возле госпиталя.
Подойдя к нему, я улыбнулся и развёл руками.
Вик медленно, напрягая неприспособленные к этому мышцы, улыбнулся.
— Точно не пойдёшь? — спросил я.
Стража Вик покачал головой. Наклонился надо мной, обнял на миг.
— Удачи тебе, Максим.
Я похлопал его по спине и пошёл по улице в сторону разбитой Лавки.
Меня никто не преследовал, и я знал, что это прощальный подарок девочки Эми.
Лавка по-прежнему была разрушена, хотя я бы не удивился, увидев её целой и невредимой. Продавец лишь убрал мусор и закрыл высокими ширмами угол, в котором стоял стеклянный куб. Похоже, он восстановился, даже голова осталась всё той же, жабьей.
— Мой билет ещё не просрочен? — спросил я, помахав ему рукой.
Продавец, едва заметно прихрамывая, провёл меня за ширмы и открыл куб. Сказал:
— Вас нелегко убить, Максим. Но помните, что это возможно.
— Помню, — сказал я, забираясь в куб. — Вот вы, к примеру, сейчас это сделаете.
— Ха-ха! — отозвался Продавец. — Интересный вы парень… Посчитать?
— Сам посчитаю, — сказал я, прежде чем он закрыл за мной дверцу. — Отправление на слово «один», хорошо?
Продавец кивнул.
— Я считаю от пяти, не могу от десяти…
Продавец с любопытством смотрел на меня.
— С четырёх сторон враги, хочешь — стой, хочешь — беги… — Я закрыл глаза.
Как это будет? Я действительно не замечу, как умираю и рождаюсь вновь?
— Третий выбор есть всегда, не скажу ни «нет», ни «да»…
Я вдруг ощутил полное спокойствие. На самом деле, мы рождаемся и умираем каждую секунду. Каждый разум — лишь крошечная искра, несущаяся из прошлого в будущее. Нас уже нет в прошлом и ещё нет в будущем…
— Два исхода, нечет-чёт, повезёт — не повезёт…
Откуда этот стишок? Из детских считалок, из какой-то книжки? Да какая разница…
— Я и раб, и господин, — прошептал я. — Я решаю всё один!
Наверное, это был старинный замок. Или огромный древний особняк где-нибудь в Европе. Тёмные стены, драпированные гобеленами, витражные окна, за которыми царила тьма, отчего рисунок витражей едва угадывался — какие-то рыцари на конях, коленопреклонённые люди в пышных одеждах.
Света было мало. Два ярко пылающих камина и горящие ровным огнём свечи в золотых подсвечниках, расставленных на столе. Почему так? Я видел люстры и бра, старомодные, но электрические…
Видимо, традиция.
Стол был овальный, не круглый. Тоже очень старый и такой огромный, что даже в широченные двери не внести, собирали на месте. Стулья с высокими спинками заняты все, я не считал, но знал, что тут собралось двадцать четыре… человека? Нет, конечно.
Двадцать четыре Прежних.
Большинство были мужчинами, но присутствовали и три женщины. Много белых, но встречались и азиаты, и негры, и те, чью расу невозможно было угадать.
Все одеты в строгие костюмы, хоть и без галстуков, с расстёгнутыми верхними пуговицами. На пальцах поблёскивали кольца, по большей части скромные, не слишком дорогие на вид, хотя одна из дам вся искрилась от бриллиантов. Почти все сидевшие были в годах, но четверо мужчин и одна женщина выглядели неприлично молодыми.
Я шёл вдоль стола с круглым серебряным подносом в руках. Подходил к каждому сидящему — кто-то брал бокал, кто-то игнорировал. С другой стороны стола двигался мой товарищ — молодой, элегантно одетый… но Слуга. Такой же Слуга, как и я.
В некоторых бокалах было шампанское, в некоторых вино, в некоторых коньяк или виски. Я заметил, что подаю поднос так, что каждому достаётся свой напиток. Видимо, я хорошо знал, кто что пьёт, потому что, когда рука молодого мужчины потянулась к одному из бокалов, я едва уловимым и удивительно ловким движением развернул поднос. Мужчина взял бокал с коньяком, вдохнул аромат, удовлетворённо кивнул.
— Вам никогда не наскучат простые радости, Уильям? — спросил сидевший рядом с ним мужчина. Сам он ничего с подноса не взял.
— Обновлять надо не только внешнее тело, но и внутреннее содержание, — откликнулся Уильям. — Радоваться простым человеческим потребностям тоже надо уметь.
Он запустил руку во внутренний карман пиджака и достал телефон. Огромный, угловатый, с длинной толстой антенной, крупными кнопками, крошечным узким экранчиком.
— Любишь ты эти игрушки… — собеседник Уильяма тихо засмеялся.
— О, поверь, за ними будущее человечества.
Я шёл дальше. Когда мы со вторым Слугой встретились — возле немолодой женщины в бриллиантах, которая взяла бокалы с шампанским с обоих подносов, — то отошли и встали у стены.
На нас внимания будто и не обращали. Мы были настолько надёжны? Или наша судьба предрешена?
— Давайте решать вопрос с Россией, — грузный мужчина на дальнем конце стола чуть повысил голос. — Эксперимент заканчиваем, возражений нет?
— Только без лишней траты материала, пожалуйста, — подал голос мужчина средних лет, чьё лицо казалось мне знакомым. — Им и так досталось в этом веке.
— Болеете за своих любимчиков? — спросила женщина в бриллиантах.
— Разумеется, — признался мужчина. — У всех нас есть выстраданные проекты, не правда ли?
— Вы ещё молоды, — женщина вздохнула, царственным жестом взмахнула рукой. — Не наигрались… Впрочем, почему бы и нет. Сделайте всё мягко. И назидательно, по возможности. Сколько вам потребуется лет?
— Пять-семь, — отозвался мужчина. — Если аккуратно. До девяностого справлюсь.
— Не справитесь, — пробормотал Уильям. — Аккуратно не справитесь. Это не сексуальную революцию заканчивать, у коммунистов всё перегрето…
— Пари? — предложил мужчина со знакомым лицом.
— Обсудим, — согласился Уильям.
— Не отвлекайтесь, — грузный мужчина поморщился. — Есть проблемы более актуальные. Очередной запрос Продавцов о концессии на Землю…
— Перебьются, — сказал кто-то. Прежние закивали.
— Но мы теряем довольно много смыслов, — задумчиво сказал Уильям. — Люди тратят свой потенциал на то, что всем давным-давно известно. Не разумнее ли впустить Продавцов и разрешить сбор? Может быть, с уменьшением стандартного процента?