Во-вторых, Инсеки наверняка оповещены о происходящем. Я знал, что обе цивилизации перемещаются между планетами сходным образом. Да, бывали какие-то глобальные перерывы в связи, «отсутствие резонанса», но если смогли напасть Прежние, то и Инсеки придут на помощь своей колонии.

В-третьих, город большой, а тэни, как ни странно, оказались всё-таки не робкого десятка. Одного панцера убили на моих глазах, а дважды я натыкался на мёртвых десантников, явно уничтоженных из огнестрельного оружия. И сейчас с улицы время от времени раздавались хлопки выстрелов.

Конечно, аборигенам не победить. Но силы захватчиков не бесконечны, и они тают.

Набив живот и почувствовав, что организм немного успокоился, я решил затаиться. Может быть, прямо здесь. Или где-нибудь на окраинах, подальше от местных. Там найдутся склады, заводы, какие-то другие нежилые строения. Там можно будет передохнуть. Может быть, даже на время вернуться в человеческий облик.

А там посмотрим. Когда придут Изменённые или Инсеки, я им помогу. Потом вернусь к Лавке. Если Продавец выжил и восстановился — попрошу отправить меня на Землю. Если погиб — поищу другого. В отличие от Прежних, они на кристалл не претендуют и готовы помочь…

Я прошёлся по квартире. Она была довольно большой: кухня, санузел, три просторные комнаты, чулан.

Возле чулана я остановился. Не от неприятных воспоминаний о семье Джагерда. В этой форме мои чувства были куда тоньше, чем человеческие, и я услышал дыхание.

Ну вот какой я молодец!

Кинулся жрать, не проверив, действительно ли один в доме!

Я открыл дверь чулана. И мрачно уставился на прятавшихся там хозяев.

Женщина и ребёнок, мальчик-тэни лет пяти. Женщина зажимала ему рот и в ужасе смотрела на меня.

Ну а как ещё смотреть на ворвавшееся в дом чудовище ростом до потолка, с алюминиево-матовой, чуть поблёскивающей кожей, глазами навыкат и гребнем через вытянутую, острую голову?

— Не надо бояться! — стараясь широко не открывать зубастый рот, сказал я. Поднял руки. — Я не враг! Я Изменённый. Я защищаю вас от Прежних!

Женщина чуть расслабилась. Ребёнок посмотрел на неё, она успокаивающе кивнула.

— Я сейчас уйду, — продолжал я, отступая от чулана. — Оставайтесь в квартире, на улицах опасно. Хорошо?

— Хорошо… — кажется, женщина мне поверила.

— Я поел на кухне, — сказал я. — Извините. От боя проснулся аппетит.

— Главное, нас не ешьте, — попросила женщина.

Лишь когда она слабо улыбнулась, я понял, что это шутка.

— Лучше пойду монстров погрызу, — пообещал я. — Будьте в укрытии. Это короткий налёт, враги скоро уйдут. А я уже, я уже ухожу…

Ребёнок вдруг задёргался, вырываясь из рук матери. Сбросил её ладонь. Уставился на меня и быстро произнёс тонким голосом, никак не вязавшимся со смыслом слов:

— Максим Воронцов. Мы знаем, что ты здесь. У нас заложники, мы убиваем одного каждую минуту. Чтобы предотвратить их смерть, ты должен сдаться. Выходи к кораблям и не сопротивляйся!

Выпалив эти слова, ребёнок дёрнулся и заревел. Мать отчаянно прижала его к себе, снова затыкая рот.

Я вдруг понял, что маленький тэни произнёс свою речь по-русски.

— Он давно это говорит? — спросил я.

Женщина кивнула. Прошептала:

— Вскоре, как всё началось… Я не понимаю, о чём он.

Ребёнок дёрнул головой, снова пискнул:

— Максим Во…

Мать закрыла ему рот ладонью.

— Это пройдёт, — сказал я, отступая к дверям. — Наверняка. Это пройдёт!

Хотя, немного зная Прежних, я не удивился бы тому, что ребёнок (а скорее — все дети в городе) будет произносить эту фразу до глубокой старости.

Как оповестить врага, что он должен сдаться? Телевидения тут вообще нет, радио надо включить, развешивать листовки — долго.

А если превратить часть жителей в живые громкоговорители?

С точки зрения Прежних — очень удобный способ.

То, что враги пытаются меня шантажировать, убивая заложников, было плохо само по себе.

Но ещё хуже другое.

Среди них имелся как минимум один Прежний.


Сквозь замерший, пустынный город я пробирался по крышам. Бежал на четвереньках, временами замирая и пережидая. Выстрелов из огнестрельного оружия больше не слышалось, видимо, редкие очаги сопротивления подавили. Несколько раз я замечал патрули, достаточно многочисленные, чтобы нападать на них было рискованно. В каждом по буги и танцору, а это очень, очень неприятный тандем.

Где же Изменённые?

В гарнизоне почти тысяча единиц стражи, это большая сила. У них есть глайдеры для поддержки с воздуха — десант Прежних почему-то техникой пренебрёг. Даже каких-нибудь паршивых дронов для воздушной разведки я не увидел.

Так где же Изменённые? Почему не отбивают захваченную территорию?

Потом я взобрался на одно из самых больших городских зданий — с высокой тонкой башней, увенчанной узким шпилем. Башня высилась метров на тридцать. Даже не знаю, что это было: городская ратуша, церковь или какое-нибудь учреждение культуры. На крыше я никого не обнаружил, что мне показалось нелепым, всё-таки самая удачная позиция для наблюдений. Посадить сюда пару танцоров с дальнобойным вооружением, и можно наблюдать за всем центром.

Но обзорная площадка на башне пустовала, на крытом металлическими пластинами шпиле тоже никого не оказалось. Так что я взобрался на шпиль и, прижимаясь к кровле, огляделся.

Зрение у меня теперь было другим. Стоило сосредоточиться, и мир вокруг начинал меняться. Солнечный свет темнел, зато светились стены домов; в воздухе возникали быстрые призрачные потоки; мир погружался во тьму, в которой синевато мерцали листья деревьев и редкие газоны; брошенные то тут, то там автомобили и автобусы сияли багровым… Я менял диапазоны частот, в которых воспринимал окружающий мир, словно переключал светофильтры в фоторедакторе.

Вначале я понял, почему до сих пор нет Изменённых.

Всё пространство вокруг, до самого горизонта, в одном из моих новых зрительных диапазонов заполняла серая муть. Она волнами расходилась от одного из кораблей, пульсируя, словно сердце исполинского чудовища. Каждая волна, укатывающаяся вдаль, на миг гасила какие-то вспышки света в застывших машинах и зданиях. Только совсем рядом с кораблями серого сияния не было, иначе генерирующие его механизмы выключили бы сами себя.

Что-то подобное, видимо, использовал Инсек на Селене, защищаясь от Слуг. Серое излучение тормозило работу техники, останавливало в ней все процессы. Глайдеры никак не смогли бы лететь в этой зоне.

Какие-то обрывки знаний, усвоенных на Саельме, всё-таки всплыли в памяти. Я не успел досконально изучить этот процесс, но знал, что он называется энергетическим подавлением. Именно из-за него машины и киборги редко использовались в планетарных сражениях.

Для того, чтобы помешать врагу быстро добраться до поля боя, энергетическое подавление тоже годилось.

Вот, кстати, и причина, по которой над городом не вьются стаи дронов…

Потом я посмотрел на корабли.

Они выжгли две посадочные площадки, размолов дома и улицы в щебень. Два соприкасающихся пятна, в центре которых застыли диски кораблей, выпустившие короткие посадочные опоры. Я знал, что улететь им не суждено: слишком тяжело будет открыть проходы таких размеров. Это ведь не захват планеты, а короткий пиратский набег. В каждом корабле есть экраны для переходов, когда Прежние захватят добычу — они уйдут, а корабли взорвутся, разнеся полгорода в хлам.

Рядом с кораблями, обхватив руками головы, сидели на корточках тэни.

Да, голос Прежнего, прозвучавший из уст ребёнка, не соврал. Они действительно взяли заложников.

Охраняли пленников хорошо. Несколько стай чистильщиков, в непрерывном движении кружащих кольцом. Четыре сирены. Шесть буги, выбравших незнакомую мне форму: исполинских, с меня высотой, морских звёзд, передвигавшихся стоя на двух лучах. В центре каждой звезды были небрежно разбросаны глаза, какие-то маленькие щупальца и щерился узкий зубастый рот.

Были и бойцы, и несколько уничтожителей в невидимости.

Прежнего я не замечал.

Если бы до города долетел и третий корабль, площадка с пленными оказалась бы в центре и добраться до неё стало бы совершенно невозможно. Сейчас подход с одной стороны всё же был открыт. Тем более, что атакованный мной корабль лишился нижнего боевого модуля, его остатки всё ещё слегка дымили.

Очень соблазнительная возможность для атаки.

Только плаката с надписью «Добро пожаловать, Максим! Мы очень глупые и здесь можно пройти!» не хватало.

С другой стороны, Прежний мог подумать, что я сочту атаку с этого направления подозрительно лёгкой… и на самом деле не прикрывать его как следует.

Да, хороший вопрос. Насколько умным он меня считает!

Я изучал корабли и пленников, словно в мощный бинокль. Глаза послушно приблизили изображение (я даже почувствовал, как они перестраивались, выращивая дополнительные хрусталики).

Буги. Меня очень тревожили буги, я знал четыре их боевые формы, но прямоходящей морской звезды среди них не было.

И Прежний, разумеется. Вряд ли их двое или трое, но с меня хватит и одного. Я не Высший, который мог просто подойти и взять паршивца за шкирку. Он в корабле? Если да, то в каком? Наверное, не в том, который я безрассудно атаковал, там бы он со мной и расправился.

Или поджидает снаружи? Если он захочет замаскироваться, то я не увижу его так легко, как невидимых для людей и тэни уничтожителей.

А может, всё-таки Прежнего нет? Мог ли кто-то из Изменённых воздействовать на тэни, заставив всех детей в городе повторять адресованный мне текст? Может, буги или мараки? Или висперы?

Да. Висперы, пожалуй, могли.

Но тут я увидел Слугу, и все сомнения у меня отпали.

Это был рослый Слуга, выглядящий пожилым, но крепким мужчиной, одетым в старомодный костюм: чёрный пиджак и серые брюки, белая рубашка с чёрным галстуком-бабочкой, чёрные туфли. Удивительно, но среди разрушенного инопланетного города, в окружении космических кораблей, самых разнообразных монстров и пленных тэни, он не выглядел ни неуместным, ни чужеродным. Скорей уж корабли и монстры казались на его фоне случайными и ненужными.

Интересно, сколько лет этому вышколенному дворецкому, сопровождающему хозяина даже в бой на вражескую планету? Сотня-другая, как минимум. Слуги живут долго.

Слуга вышел из-под корабля и направился к пленным. По пути достал из кармана пиджака часы. Да-да, самые настоящие карманные часы! Щёлкнул крышкой, глянул. Спрятал обратно. Пошёл к сидящим на земле тэни.

Я увидел, как люди пытаются сдвинуться, уйти от него вприсядку, при этом не рискуя встать на ноги. Видимо, они уже убедились, что попытка бегства или сопротивления ни к чему хорошему не приводит.

«Дворецкий» подошёл к тэни, равнодушным движением схватил за руку ближайшего пленника и потащил к себе. Это была девчонка-подросток, ещё слишком молодая, чтобы в странной манере аборигенов ходить с оголёнными верхними грудями. Девчонка завизжала, дёргаясь, цепляясь за женщину, с которой сидела в обнимку. «Дворецкий» выдирал её из объятий женщины с терпеливой безразличной силой, девчонка надрывалась — уже не только от страха, но и от боли. Обнимавшая её женщина вскочила и кинулась на Слугу.