Как?
Ди обманул меня? Нет, я же чувствовал его, он всё понимал, он не должен был… Он сказал, что кристалл у него…
Нет.
Ди сказал: «Кристалл у нас».
— Максим… — виновато произнёс Вик. — Вот…
У него даже контейнера не было, бесценный кристалл лежал просто в кармашке комбинезона. Викентий шагнул вперёд и вытянул широченную ладонь.
Он не сверкал, как бриллиант. Он не светился.
Это был просто-напросто прозрачный шарик размером с крупную вишню.
От него нельзя было оторвать взгляд.
Кристалл втягивал в себя, мгновенно став центром комнаты, фокусом взглядов, единственным значимым элементом мироздания, альфой и омегой.
Ему не нужно было светиться или переливаться.
Викентий сжал ладонь, скрывая кристалл, и я понял, что стоял не дыша. Кажется, как и Продавец, — у того глаза выкатились ещё больше.
— Долго нельзя смотреть, — наставительно произнёс Вик. — Плохо становится.
— Я бы хотел его поглотить и умереть, — неожиданно чётко сказал Продавец. — Но это не моё…
Он посмотрел на меня и кивнул.
— Ваш трансфер на Землю оплачен.
Придуривался он, что ли, со своим заиканием?
Или его так пробило с одного лишь созерцания кристалла?
Я протянул руку, и Вик отдал прозрачный кристалл. Как мне показалось, с облегчением.
Часть 2. Глава девятая
Глава девятая
Продавец не таился. Отдёрнул штору, за ней стоял такой же прозрачный куб, как тот, что я видел на Земле. Вместо кушетки, впрочем, оказалось кресло причудливой формы, похожее на косо срезанную половину огромного яйца.
Что он в нём вообще делает? Сидит, выставив перед собой металлические ноги-штыри, если нет клиентов? Книжки читает? Медитирует? Усаживает особо важных гостей, которые допущены за занавес?
Зачем вообще кровати и кресла киборгам? Не знаю.
— Наш способ перемещения отличается от используемого Прежними и Инсеками, — сказал Продавец. Помолчал. — Мы создаём копию перемещаемого объекта и воссоздаём её в новой точке пространства.
— А что произойдёт со мной? — спросил я.
— Вы будете воссозданы в новой точке пространства, — терпеливо повторил Продавец.
— Ну а тот я, который здесь…
— Вы будете разобраны на фермионы и бозоны. Это такие кирпичики, из которых построена материя.
Я помедлил, прежде чем сказать:
— Это звучит не очень хорошо. Словно я умру.
— В каком-то смысле, — согласился Продавец. — Но не беспокойтесь, вы не почувствуете боли. Скорее всего, вы даже не ощутите прерывания вашего существования.
Я колебался.
— Мы сами путешествуем именно так, — добавил Продавец.
— Ваш вид и поведение совершенно точно не служат рекламой таких путешествий… — пробормотал я.
Продавец рассмеялся квакающим смехом и похлопал в ладоши.
— Но всё-таки… — я замолчал. — Один я умру. Другой я появляюсь на Земле. Так?
— Точно так же вы умираете каждый вечер, засыпая, — сказал Продавец.
— А кристалл?
— Будет при вас.
— И у вас останется моя копия, — сказал я. — И копия кристалла. Так?
— Вы осторожны, — кивнул Продавец. — У нас будет копия. Но если мы попытаемся её дублировать, то получим безмысленное шевелящееся тело и прозрачный органический кристалл. Разум не дублируется, Максим. Смыслы тоже. Это бы всё упростило, поверьте, и для людей, и для тех, кто стремится к сингулярности… Но это невозможно.
Я подумал, что это немного успокаивает. Будто мы действительно уснём и проснёмся на Земле.
— Наверно, поочерёдно, — сказал я, глядя на куб. — Или заберёмся вместе, Викентий?
Вик положил тяжёлую руку мне на плечо.
— Максим… Не обижайся.
Я понял. Но не хотел соглашаться. Замотал головой, глядя на него.
— Викентий, ты вернёшься на Землю. Ты станешь человеком!
— Я же не деревянный Пиноккио, мечтающий стать живым мальчиком, — рассудительно сказал Вик. — Когда-то я был мальчиком, больным, я даже думать толком не умел. А потом меня отдали в Гнездо. И мальчик исчез навсегда. Я — Изменённый. Я стража. Я жил в Гнезде, учился на Саельме, попал сюда и скрывался вместе с Ди. Меня учили, а у нас учат не так, как в школе. В мыслях моих я старше, чем ты, Максим.
— Но твой отец…
— Мне очень жалко, что он погиб, — сказал Вик. — На самом деле мой отец был хороший, он плакал, глядя на меня. Знаешь, будь он жив, я бы вернулся. Чтобы его порадовать.
Он осторожно, неуверенно улыбнулся.
— Стал бы мальчиком, ходил в школу. Учился только на пятёрки. Чтоб он был рад. Только я бы притворялся, Максим. Может быть, я вернусь, может быть, даже стану человеком. Но не так. Не сейчас.
— И что станешь делать? — спросил я. — Ты ведь мятежник!
— Я стража, — ответил Вик. — Я выполнял приказы локального тактика. Потом — коменданта. У меня не было права не подчиниться. Ты уйдёшь, а я приду на пост. Сдамся и всё расскажу.
— Тебя накажут…
— Как? Пошлют на войну? Я для этого создан. Посадят в тюрьму? Даже не знаю, есть ли у нас тюрьмы.
Он был прав, наверное. Я стоял, пытался подобрать какие-то доводы, чтоб они его убедили. А потом понял, что ищу доводы, которые убедят меня самого.
Это ведь было странно и неправильно: встретить сына Виталия в чужом мире, случайно найти его среди десятков миллионов Изменённых…
И узнать, что он не нуждается в спасении.
Или, быть может, как раз это и было правильным? Убедиться, что не всех и не всегда надо спасать. Не держать в памяти груз незаконченного дела. Понять, что у каждого своя судьба.
— Я рад, что ты живой, Вик, — сказал я. — Может быть, мы ещё увидимся?
— Может быть, — согласился он. — Не переживай за меня.
Я обнял Викентия. Он был на голову меня выше, одновременно ребёнок и тренированный солдат, он видел смысл своей жизни… а я? Кем я был на самом-то деле, помимо фермионов и бозонов, из которых состоит вещество моего тела? В чём заключался мой смысл?
Мне казалось, что я это понимаю.
Но этот смысл лежал очень далёк от смысла Вика.
Нам действительно было не по пути.
— Удачи тебе, парень, — сказал я.
— Очень трогательно, — произнёс Продавец. — Но я попрошу вас поторопиться. Возле Лавки уже собралась маленькая очередь, а работа не ждёт.
Я кивнул и подошёл к кубу. Спросил:
— Не надо раздеваться?
— Только если вам приятнее путешествовать нагишом, — ответил Продавец. — Не беспокойтесь. Уж если мы не перепутаем ни единый нейрон в вашем мозге, то комбинезон от кожи как-нибудь отличим. Верно?
Ди обманул меня? Нет, я же чувствовал его, он всё понимал, он не должен был… Он сказал, что кристалл у него…
Нет.
Ди сказал: «Кристалл у нас».
— Максим… — виновато произнёс Вик. — Вот…
У него даже контейнера не было, бесценный кристалл лежал просто в кармашке комбинезона. Викентий шагнул вперёд и вытянул широченную ладонь.
Он не сверкал, как бриллиант. Он не светился.
Это был просто-напросто прозрачный шарик размером с крупную вишню.
От него нельзя было оторвать взгляд.
Кристалл втягивал в себя, мгновенно став центром комнаты, фокусом взглядов, единственным значимым элементом мироздания, альфой и омегой.
Ему не нужно было светиться или переливаться.
Викентий сжал ладонь, скрывая кристалл, и я понял, что стоял не дыша. Кажется, как и Продавец, — у того глаза выкатились ещё больше.
— Долго нельзя смотреть, — наставительно произнёс Вик. — Плохо становится.
— Я бы хотел его поглотить и умереть, — неожиданно чётко сказал Продавец. — Но это не моё…
Он посмотрел на меня и кивнул.
— Ваш трансфер на Землю оплачен.
Придуривался он, что ли, со своим заиканием?
Или его так пробило с одного лишь созерцания кристалла?
Я протянул руку, и Вик отдал прозрачный кристалл. Как мне показалось, с облегчением.
Часть 2. Глава девятая
Глава девятая
Продавец не таился. Отдёрнул штору, за ней стоял такой же прозрачный куб, как тот, что я видел на Земле. Вместо кушетки, впрочем, оказалось кресло причудливой формы, похожее на косо срезанную половину огромного яйца.
Что он в нём вообще делает? Сидит, выставив перед собой металлические ноги-штыри, если нет клиентов? Книжки читает? Медитирует? Усаживает особо важных гостей, которые допущены за занавес?
Зачем вообще кровати и кресла киборгам? Не знаю.
— Наш способ перемещения отличается от используемого Прежними и Инсеками, — сказал Продавец. Помолчал. — Мы создаём копию перемещаемого объекта и воссоздаём её в новой точке пространства.
— А что произойдёт со мной? — спросил я.
— Вы будете воссозданы в новой точке пространства, — терпеливо повторил Продавец.
— Ну а тот я, который здесь…
— Вы будете разобраны на фермионы и бозоны. Это такие кирпичики, из которых построена материя.
Я помедлил, прежде чем сказать:
— Это звучит не очень хорошо. Словно я умру.
— В каком-то смысле, — согласился Продавец. — Но не беспокойтесь, вы не почувствуете боли. Скорее всего, вы даже не ощутите прерывания вашего существования.
Я колебался.
— Мы сами путешествуем именно так, — добавил Продавец.
— Ваш вид и поведение совершенно точно не служат рекламой таких путешествий… — пробормотал я.
Продавец рассмеялся квакающим смехом и похлопал в ладоши.
— Но всё-таки… — я замолчал. — Один я умру. Другой я появляюсь на Земле. Так?
— Точно так же вы умираете каждый вечер, засыпая, — сказал Продавец.
— А кристалл?
— Будет при вас.
— И у вас останется моя копия, — сказал я. — И копия кристалла. Так?
— Вы осторожны, — кивнул Продавец. — У нас будет копия. Но если мы попытаемся её дублировать, то получим безмысленное шевелящееся тело и прозрачный органический кристалл. Разум не дублируется, Максим. Смыслы тоже. Это бы всё упростило, поверьте, и для людей, и для тех, кто стремится к сингулярности… Но это невозможно.
Я подумал, что это немного успокаивает. Будто мы действительно уснём и проснёмся на Земле.
— Наверно, поочерёдно, — сказал я, глядя на куб. — Или заберёмся вместе, Викентий?
Вик положил тяжёлую руку мне на плечо.
— Максим… Не обижайся.
Я понял. Но не хотел соглашаться. Замотал головой, глядя на него.
— Викентий, ты вернёшься на Землю. Ты станешь человеком!
— Я же не деревянный Пиноккио, мечтающий стать живым мальчиком, — рассудительно сказал Вик. — Когда-то я был мальчиком, больным, я даже думать толком не умел. А потом меня отдали в Гнездо. И мальчик исчез навсегда. Я — Изменённый. Я стража. Я жил в Гнезде, учился на Саельме, попал сюда и скрывался вместе с Ди. Меня учили, а у нас учат не так, как в школе. В мыслях моих я старше, чем ты, Максим.
— Но твой отец…
— Мне очень жалко, что он погиб, — сказал Вик. — На самом деле мой отец был хороший, он плакал, глядя на меня. Знаешь, будь он жив, я бы вернулся. Чтобы его порадовать.
Он осторожно, неуверенно улыбнулся.
— Стал бы мальчиком, ходил в школу. Учился только на пятёрки. Чтоб он был рад. Только я бы притворялся, Максим. Может быть, я вернусь, может быть, даже стану человеком. Но не так. Не сейчас.
— И что станешь делать? — спросил я. — Ты ведь мятежник!
— Я стража, — ответил Вик. — Я выполнял приказы локального тактика. Потом — коменданта. У меня не было права не подчиниться. Ты уйдёшь, а я приду на пост. Сдамся и всё расскажу.
— Тебя накажут…
— Как? Пошлют на войну? Я для этого создан. Посадят в тюрьму? Даже не знаю, есть ли у нас тюрьмы.
Он был прав, наверное. Я стоял, пытался подобрать какие-то доводы, чтоб они его убедили. А потом понял, что ищу доводы, которые убедят меня самого.
Это ведь было странно и неправильно: встретить сына Виталия в чужом мире, случайно найти его среди десятков миллионов Изменённых…
И узнать, что он не нуждается в спасении.
Или, быть может, как раз это и было правильным? Убедиться, что не всех и не всегда надо спасать. Не держать в памяти груз незаконченного дела. Понять, что у каждого своя судьба.
— Я рад, что ты живой, Вик, — сказал я. — Может быть, мы ещё увидимся?
— Может быть, — согласился он. — Не переживай за меня.
Я обнял Викентия. Он был на голову меня выше, одновременно ребёнок и тренированный солдат, он видел смысл своей жизни… а я? Кем я был на самом-то деле, помимо фермионов и бозонов, из которых состоит вещество моего тела? В чём заключался мой смысл?
Мне казалось, что я это понимаю.
Но этот смысл лежал очень далёк от смысла Вика.
Нам действительно было не по пути.
— Удачи тебе, парень, — сказал я.
— Очень трогательно, — произнёс Продавец. — Но я попрошу вас поторопиться. Возле Лавки уже собралась маленькая очередь, а работа не ждёт.
Я кивнул и подошёл к кубу. Спросил:
— Не надо раздеваться?
— Только если вам приятнее путешествовать нагишом, — ответил Продавец. — Не беспокойтесь. Уж если мы не перепутаем ни единый нейрон в вашем мозге, то комбинезон от кожи как-нибудь отличим. Верно?